У нас был план

      — Каждый день одно и то же. Просыпаешься, встаёшь, завтракаешь, чистишь зубы и идёшь учиться. Как вернёшься — ужин, домашка и спать.       — Ты как-то обречённо на жизнь смотришь. У меня вот более подробный список.       Сынмин уныло кивает, чтобы Ёнбок продолжал. И тот радостно начинает озвучивать перечень дел, входящих в его рутину, хотя Сынмин очень вяло имитирует интерес. Его лицо лишь немного в удивлении принимает выражение непонимания, когда в словах Ёнбока помимо утреннего душа под музыку, встречи с друзьями и семейного досуга за просмотром фильма проскальзывает так же "групповое занятие по аэробике с таки-и-им красивым тренером".       Аэробика. Для Сынмина это даже звучит ужасно. Его не особенно впечатляет то, что Ёнбок нашёл подобный способ выплёскивать лишнюю энергию, но, как Сынмин знает, тот никогда не был поклонником спорта. Даже на занятия по физической культуре таскаясь с едва преодолимой неохотой, Ёнбок вдруг открыл в себе страсть к аэробике.       — ...а потом я наливаю ванну и лежу там двадцать минут, сбрасывая груз прошедшего утомительного, но чрезвычайно плодотворного дня! — заканчивает Ёнбок, вдохновенно взмахивая перед собой рукой.       — И живёшь ты в сериале, а не в реальности.       Ёнбок несколько секунд смотрит в глаза Сынмину, ухмыляется и снова принимается за остывающий обед. Сынмин знает, что это значит. Если Ёнбок после вставки в диалог какой-либо фразы собеседника резко умолкает, то нужно дать пояснение.       — Серьёзно, — Сынмин разочарованно вздыхает и отворачивается к окну, где резкие порывы ветра кидают из стороны в сторону опадающие листья. Ему кажется, что несчастные остатки разноцветных крон деревьев просто хотят успокоиться и прилечь на влажный асфальт в тленном ожидании ботинок прохожих, а назойливые осенние беспокойства всё никак не разрешают им этого осуществить. И с таким видом Ёнбок действительно умудряется не грустить, фантастика. — Ты как ожившая картинка из пинтереста. Или бьюти-блог в реальности. Настолько всё идеально и приторно, что я не могу тебе верить.       — Ты просто не пробовал.       Сынмин пожимает плечами и возвращает взгляд на приятеля. Тот уже успевает доесть и начинает с кем-то переписываться, одновременно продолжая вести диалог с самим Сынмином.       — У меня нет настроения, чтобы такое пробовать.       — Ты сидишь в своём замкнутом кругу из хандры и бессилия. Если нужна помощь, так и скажи. Кто я такой, чтобы отказывать?       — Не уверен, что этот круг можно порвать. Разве что, закончится школа и...       — И начнётся университет, — заканчивает за него Ёнбок, решительно откладывая телефон рядом с собой. — Я всё придумал.       На памяти Сынмина придумывания Ёнбока всегда имели только одно окончание — события, которые нельзя назвать цензурными словами.       — Мне пойти на аэробику?       Собственные слова кажутся Сынмину сюрреалистичными. Где он и где спорт? Ему бы выжить под напором усиленной подготовки к экзаменам.       — Это обязательно, но как-нибудь потом, — отмахивается Ёнбок. — Как твои родители относятся к гостям?       — Замечательно. Только они не думают, что мне есть, кого приглашать.       Давая такой ответ, Сынмин даже не задумывается о последствиях. Ему определённо стоило учесть предыдущие выводы об идеях Ёнбока и взвесить все за и против. Но теперь пути назад нет. Даже если перевес в сторону "против" весьма значителен.       Листья за окном продолжают немо встречать свои неприятности, и Сынмин мысленно присоединяется к ним в этом занятии. Ёнбок же быстро поднимается с места и берёт поднос, готовясь покинуть столовую. Но внезапно что-то в его поведении меняется, и он садится обратно, протягивая раскрытую ладонь в сторону Сынмина.       — Руку бери, — командует он. Сынмин с сомнением скрепляет рукопожатие, и довольный Ёнбок снова собирается уходить. — Договор заключён, имей в виду, — бросает он напоследок и исчезает в толпе других школьников.       — Афера какая-то, — Сынмин тихо бурчит эти слова уже только для себя.       Кроме обеденного перерыва, Сынмин обычно нигде не пересекается с Ёнбоком. Они учатся в параллельных классах уже три года, но почему-то у обоих внутри продолжает гореть какая-то неясная привязанность друг к другу, и совместные трапезы не дают этому чувству угаснуть. Сынмин даже мог бы назвать Ёнбока своим лучшим другом, но не считает это правильным, потому что Ёнбок бы его так точно не стал именовать. У Ёнбока целая толпа друзей из собственного класса и других, какие-то приятели из секций и клубов, случайные знакомые в интернете и, кажется, ещё половина Сеула. Кто из них ему ближе — не разобрать. Но почему-то Сынмин уверен, что не входит даже в пятёрку наиболее приближённых. С недавних пор у Ёнбока есть ещё и какой-то загадочный парень, может, он его считает лучшим другом, Сынмин не знает.       Сынмин в противоположность Ёнбоку не слишком общителен. Он чётко разграничивает не таких уж важных людей и друзей, в число которых входит сам Ёнбок и Хёнджин — нынешний одноклассник Сынмина. При этом Сынмин совсем не ощущает себя одиноким. Напротив, он находится в идеальном балансе, удерживающим его между социальным истощением и нехваткой разговоров. Ему всегда думалось, что самые одинокие как раз те, кто имеет бесчисленное количество контактов. Те, кто перебрасывается ссылками на свои каналы связи с каждым встречным. Те, кто как Ёнбок. Но Сынмину хочется верить и в то, что Ёнбок не врёт, что ему нравится такая жизнь, что его не утомляет сотня уведомлений из мессенджеров каждые десять минут. По крайней мере, выглядит он веселее Сынмина. Может, дело действительно в чём-то другом? И Сынмину пора прекращать копить эмоциональные ресурсы для цели, которой даже пока нет?       С уже большей уверенностью Сынмин тоже покидает столовую. Вообще-то, Ёнбоку мог прийти в голову и хороший план, ведь так? В качестве исключения.

***

      Меньше всего утром субботнего дня Сынмин хочет двигаться с места. Но за горизонтом ещё только намечаются проблески рассвета, когда кто-то подходит к двери его квартиры. Очевидно, какой-то очень глупый человек. Или очень бесстрашный, раз решился тревожить чужой сон столь непочтительным появлением. И проснувшись от трели звонка, Сынмин подрывается на постели, со страдальческим стоном потирая глаза. В его комнату уже через несколько секунд входит обеспокоенная мать, кутаясь в тёплый халат и шаркая тапочками по паркету.       — Это к тебе, — зевнув, сообщает женщина и уходит, не давая больше никаких объяснений.       Сынмин недоумённо хмурится. Он-то считал, что в такое время на пороге чужого дома имеет право появляться только полицейский или того похуже. Но в коридоре его ожидает совсем не офицер в синей форме, а улыбающийся во все двадцать восемь Ёнбок.       — Когда я говорил, что мои родители не против гостей, я имел в виду, что это должно быть с ними согласовано. И хотя бы не, — он переводит взгляд на настенные часы прямо над головой Ёнбока, — боже, хотя бы не в пять утра.       — В шесть в парке уже начинается йога, — бодро объявляет Ёнбок, прерывая бормотания друга. — Я хотел прийти в пять тридцать, но решил дать тебе побольше времени собраться.       — Какая к чёрту йога?       — Уличная. Вход свободный, только приноси коврик.       И тут Сынмин замечает за спиной Ёнбока какой-то внушительных размеров рулон. Ёнбок улавливает, куда направлено его внимание, и отодвигается, предоставляя полный обзор принесённого инвентаря. Два рулона, ещё лучше.       — Между прочим, один из них — мой домашний. Но я решил принести его в жертву процветанию твоей психики, потому что у тебя, наверное, нет такого, да?       "Ещё бы. С какой стати этому барахлу тут взяться?"       — Я пока чай попью, иди в душ.       — Стоп.       Сынмин не выдерживает чужой наглости. Ему хочется всунуть эти коврики Ёнбоку в руки и выставить их всех троих за дверь, а после — вернуться в сладкий сон заслуженного выходного. Но Ёнбок словно читает его мысли по одному только выражению лица и тут же перехватывает инициативу вновь.       — У нас договор! — напоминает он. — Я помогаю тебе вылезти из застоя, а ты беспрекословно следуешь моим указаниям.       — Что-то я не помню, чтобы в этом договоре такие пункты были прописаны.       — Они подразумевались.       — Но...       — Но плевать я хотел, во сколько ты лёг и сколько не доспал. Тебе нужно наладить режим. Сегодня ты так задолбаешься, что к восьми вечера свалишься замертво. Вот это жизнь!       Сынмин согласен где-то с половиной сказанных слов. Он безусловно верит, что Ёнбоку плевать на его недосып и то, что за целый день с ним он действительно устанет сильнее некуда. А вот поверить в восхищённое "вот это жизнь!" ему уже куда сложнее. Он бы скорее обозвал это преждевременными поминками.       — Иди сюда, — Ёнбок внезапно переходит на шёпот, но Сынмин и не трогается с места. Тогда Ли со вздохом закатывает глаза и подходит сам, кладя руку на шею Сынмина и приближая его ухо к своему рту. — До меня дошёл слух, что сегодня на йоге будет этот милый преподаватель из спортивного центра. Одна контора занимается и тем, и тем.       — Какого дьявола тебя вообще на йогу потянуло? — столь же тихо шипит Сынмин в ответ. Ему абсолютно безразлично, кто там ведёт йогу. Сон определённо выигрывает в этом соревновании, даже если преподаёт сегодня сам президент.       — Потому что это заряд бодрости на весь день! Свежий воздух, мышцы так приятно тянет, появляется мотивация на новые подвиги!       — И?.. — Сынмин не впечатляется речью друга и ждёт какого-то заключения.       — И Минхо в леггинсах.       "Вот оно что", — хмыкает про себя Сынмин. Теперь картинка складывается полностью. Минхо в леггинсах — это абсолютно точно главная причина. А потом уже бодрость, воздух и подвиги.       Честно говоря, Сынмин понятия не имеет, кто такой Минхо. Но если Ёнбок сказал, что его присутствие там имеет смысл, значит, так оно и есть.       "Ведь все слова Ёнбока имеют смысл", — саркастично додумывает он и всё же плетётся в ванную.       — Не шуми особо.       Ёнбок энергично кивает и подталкивает друга прочь от себя по коридору.       Тёплый душ неплохо разгоняет кровь, но в то же время умиротворение и спокойствие от тихого плеска воды вгоняют почти что в дрёму, которую Сынмин преодолевает с огромными усилиями.       Первый шаг в направлении к новому образу жизни — утренняя йога. Сынмин полагает, что этот шаг слишком велик, а для него персонально сравним с внезапным прыжком в пропасть. Может быть, лучше начинать с пятиминутной зарядки? Впрочем, тон Ёнбока как всегда неумолим, и у Сынмина нет никакого желания чему-либо сопротивляться.       — И где этот парк? — задаёт он следующий волнующий вопрос, когда выходит навстречу Ёнбоку уже в спортивном костюме.       — Ты быстро, — подмечает он. — В двух километрах отсюда. Я думал, придётся ехать на автобусе, но такими темпами успеем пешком пройтись.       "Потрясающе. Ещё и пробежка наложится".       Мать Сынмина снова показывается из спальни, когда Ёнбок уже закидывает на плечо приятеля коврик. Она лишь окидывает их подозрительным взглядом и уходит в кухню, так ничего и не сказав.       Покинув квартиру, Сынмин ещё раз прикидывает, сколько мог бы проваляться на мягком матрасе в окружении сразу трёх подушек. Но нет. Ветер бьёт в лицо, вынуждая делать короткие резкие вдохи и выдохи, за спиной болтается на специальной лямке коврик, а рядом идёт Ёнбок в одном наушнике и уже не принимает никаких вопросов.       "Надо насладиться рассветным пейзажем без отвлекающих факторов", — сказал он на лестничной клетке при выходе, и Сынмин от таких слов даже проглотил оставшееся возмущение.       За два километра дороги в гнетущей тишине Сынмин весьма сильно успевает утомиться. Лицо же Ёнбока с каждым шагом становится всё более одухотворённым. Сынмину в один момент даже кажется, что его кожа вот-вот порвётся от переполняющего вдохновения.       Когда они приближаются к поляне, на которой уже собралось некоторое количество людей, Ёнбок убирает свой наушник в кейс и прокашливается, явно готовя голос для новой речи.       — Вот увидишь, это просто потрясающе наполнит тебя лёгкостью! Нам надо пробраться в первые ряды.       — Чтобы я посильнее смог опозориться? — предполагает Сынмин, осознавая, что про занятия йогой он знает на самом деле примерно ничего.       — Чтобы ты получше наблюдал правильную технику, — с этими словами Ёнбок хватает Сынмина за руку и тащит мимо людей. Когда отпускает, тут же здоровается с каким-то парнем, расположение которого по отношению к группе определённо говорит о его преподавательском статусе, и начинает раскатывать по траве свой коврик.       Сынмин неловко топчется на месте, сняв с плеча свой груз. Люди вокруг него, кажется, довольно давно занимаются йогой. Все делают какие-то упражнения для установки правильного дыхания и растягиваются, а он просто непонимающе пялится на Ёнбока, который со вздохом приближается и отнимает коврик, принимаясь расстилать его рядом.       Когда так называемые приготовления завершаются, Ёнбок снова находит, чем заняться в оставшиеся несколько минут до занятия. Он двигается в самый центр небольшой толпы, и Сынмин машинально следует за ним, испытывая неловкость от нахождения в новом коллективе.       Сынмин приглядывается к незнакомцам, пытаясь понять примерный контингент. Но попытка с треском проваливается, потому что компания эта чрезвычайно разнообразна. От совсем молодых юношей и девушек до людей весьма преклонного возраста. Но кое-что общее он отмечает. Подозрительную радость на лицах их всех.       "Секта какая-то. Кто в здравом уме предпочтёт этот фарс сну?"       "Кроме Ёнбока. Вроде не псих, но абсолютно безнадёжен".       Ёнбок здоровается со всеми. И по его тону не разобрать — действительно ли он знает этих людей или приветствует просто из вежливости. Среди прочих Сынмин видит и кое-кого, кто цепляет взгляд. Парень примерно его возрастной категории сидит на коврике в самом конце группы и устало вертит в руках бутылку воды. В лучах восходящего солнца он кажется таким красивым, что у Сынмина на миг перехватывает дыхание.       — О, — рядом рисуется Ёнбок и ведёт Сынмина прямиком к тому самому человеку. — Самое время знакомиться.       Парень поднимает голову, когда тени Сынмина и Ёнбока ложатся поверх его собственного силуэта.       "По шкале привлекательности на взгляд не уверенного ни в чём в этой жизни гея он пробил все допустимые пределы, — думает Сынмин. — Или вот-вот я стану уверенным геем".       — Это Сынмин, мой друг, — начинает Ёнбок, и незнакомец смотрит на Кима таким взглядом, что у Сынмина ком подступает к горлу. Его словно протыкают тысячами крохотных иголок, и он вздрагивает, пытаясь избавиться от этого ощущения. Слишком пронзительно и остро. — А это Минхо...       "Тот самый Минхо!"       Сынмин откровенно пялится. На чёртовы леггинсы. Только после упоминания имени до него доходит, что парень действительно сидит в до ряби в глазах пёстрых леггинсах и шортах поверх.       — ...мой парень, — заканчивает Ёнбок.       Минхо продолжает молчать. Сынмин ещё несколько секунд неловко стоит на месте, а потом резко разворачивается и идёт обратно к коврикам Ёнбока, который тут же срывается с места и следует за ним.       — Ты чего? — Ёнбок настигает Сынмина и кладёт ладонь ему на плечо, обеспокоенно вглядываясь в чужое лицо.       — Я просто удивился, — Сынмин пожимает плечами. — Удивился тому, что из всех твоих крашей в парни ты выбрал того, от кого даже у меня что-то в мозгу перемкнуло.       Ёнбок присвистывает и расплывается в улыбке.       — Красавчик, да?       — В моей голове мы с ним уже гуляли на заднем дворе нашего коттеджа.       — Да ты просто король драмы.       — Почему ты раньше ничего про него не говорил?       — Я говорил!       В воспоминаниях Сынмина только одно упоминание парня Ёнбока: "у меня теперь парень есть, прикинь?" за очередным обедом. И всё. А ведь Сынмин не страдает провалами в памяти.       — Ладно, — он машет рукой, — который час?       Ёнбок даже не успевает проверить свои наручные часы, как преподаватель буквально в метре от них громко хлопает в ладоши, призывая обратить на него внимание.       Учитель йоги выглядит слишком молодо. Его щёки ещё по-детски пухлые, рост небольшой, из-под чёрной чёлки виднеются наивные-наивные глаза. Несмотря на этот образ, создающий уютную и милую атмосферу, Сынмин всё равно чувствует напряжение. Учитель словно ещё более невыспавшийся, чем он сам. Ещё более уставший. И как будто не до конца понимает, что именно должен делать. Он тревожно оглядывает группу и, подсчитав количество присутствующих, приступает к разминке.       "Это мне по силам", — удовлетворённо думает Сынмин.       Но лёгкая часть занятия заканчивается столь же внезапно, как началась.       — Сейчас будет весело, — Ёнбок предвкушающе закусывает губу, а Сынмин с ничего не выражающим лицом продолжает следить за движениями педагога. Тот говорит что-то про "центральные позы" и "асаны", а после вдруг встаёт в мостик, держа колени согнутыми под прямым углом. Сынмин пропускает мимо ушей, на каком моменте он должен был сделать глубокий вдох, и просто пытается повторить итоговое положение тела.       "Ладно, таки ошибся", — думает он, когда что-то в его правом плече щёлкает, и он от боли падает на коврик.       Ёнбок то ли уже в нирване, то ли слишком увлечён разглядыванием облаков, потому даже не дёргается, не заметив происшествия. Сынмин оглядывается на остальных, и все они стоят, как ни в чём не бывало. Зато преподаватель тут же прерывается и подходит к нему.       — Вы в порядке? — спрашивает он.       Сынмин слышит, как дрожит его голос. Вполне возможно, что он впервые подменяет тут постоянного наставника, и не привык к таким ситуациям.       — Да, я просто не понял, как это вот всё сделать, — честно признаётся он. Боль в плече утихает так же резко, как и началась.       Преподаватель несколько раз кивает и молча аккуратно берёт Сынмина за запястье, отводя его ему за спину. Неуверенные и едва осязаемые касания пускают по предплечьям Сынмина мурашки. Он чувствует тяжёлый и почти невыносимый стыд от этой ситуации и от того, как им обоим некомфортно касаться друг друга.       Сынмину хочется спросить имя учителя, но именно в этот момент тот заканчивает двигать его руки и лодыжки и с тихим "вдох" кладёт ладонь на чужую поясницу. То ли от неожиданно слишком ощутимой силы, вложенной в этот жест, то ли от испуга, Сынмин резко поднимает таз, вставая в идеальный мостик. И в таком положении что-либо спрашивать уже не кажется хорошей идеей, поэтому он негромко произносит лишь одно "спасибо" и терпеливо ждёт, пока они перейдут к следующей позе.       Урок йоги совсем не как школьный урок. Здесь никто не запрещает переговариваться с соседом, вот только и делать этого не хочется. Сынмин только про себя проклинает Ёнбока. Он изо всех сил игнорирует почти невыносимую боль в суставах, которые выкручивает каким-то немыслимым образом последующие сорок минут. Учитель упорно говорит всем расслабиться, диктуя чуть ли не беспрерывно, когда вдыхать, а когда выдыхать. Сынмин едва держится на плаву. На дыхание он забивает почти сразу и просто пытается не выделяться из толпы, лишь бы к нему снова не подошли и не заставили ощущать эту неловкость. План почти срабатывает, и Ёнбок впервые за занятие поворачивается к Сынмину лишь для того, чтобы сообщить о скором окончании.       "Ещё несколько минут, и у меня переломится позвоночник".       — Последняя поза на сегодня, — сообщает преподаватель и внезапно хмурится. — Её название я забыл, — признаётся он спустя несколько секунд.       Сынмину абсолютно плевать на названия, так что он просто мысленно поторапливает всё это мероприятие. И осознаёт свою ошибку уже несколько мгновений спустя, когда учитель опускается на корточки, не отрывая пяток от земли, и, сцепив руки за спиной, обнимает ими одно колено. Сынмин чувствует, как у него взгляд разъезжается в разные стороны от увиденного.       "Да ну нахрен".       — Вдох, — произносит преподаватель и отцепляется от собственного колена, наклоняясь просто вперёд и касаясь лбом коврика.       "Он или меня не видит, или уже сдался", — про себя заключает Сынмин, оставаясь просто сидеть. Он оборачивается на Ёнбока, который с лёгкостью едва не скручивается в спираль, а потом и на остальных. Несколько людей действительно повторяют позу, но абсолютное большинство предпочитает не ломать кости, так что Сынмин успокаивается, что он не один такой.       — Выдох, — настойчиво продолжает учитель и обнимает уже другое колено.       "Выдох", — повторяет за ним Сынмин, когда упражнение походит к концу.       — Всем спасибо за занятие, — слышит Сынмин, когда в прострации лежит на коврике, собираясь с силами, чтобы уходить.       Спустя некоторое время над ним нависает лицо Ёнбока, который в своей привычной манере светится каждой клеточкой тела.       — Как тебе Джисон-сонсенним?       Сынмин с показным презрением пялится приятелю в глаза, и тот заливисто смеётся в ответ.       — Поднимайся. Минхо предложил позавтракать у него, а потом пойдём дальше по списку.       — Какому списку?       — Узнаешь, — загадочно говорит Ёнбок и оставляет Сынмина одного скатывать коврик, удаляясь в сторону Минхо.       "Не так уж и плохо было хандрить".