Ἀπόλλων
Аполлон был твоим героем. Твой выбор пал на него, когда он ещё будучи совсем мальчишкой, гонялся с мечом наперевес, воображая будущие битвы. И до одного рокового дня ты ни разу не пожалела об этом. Он был доблестен, силен, а самое главное добр. Златовласый юноша с львиным сердцем, за чью судьбу ты так сильно переживала и так трепетно лелеяла. Твое благословение, а за ним и покровительство подросший воин принял с честью, благодарно склонив колено. Взгляд его чистых голубых глаз всегда глядел на тебя с неприкрытым восхищением, а не устоявшееся перед красотой богини сердце содрогалось при каждой встрече. Именно поэтому ты не передавала его преданности сомнению. Пока он не… Отказался от тебя. — Зачем же превеликий «бог солнца» почтил присутствием столь скромную богиню? — не сдержав яда, невольно срезаешь стебель пару лишних цветов своего любимого сада. — С момента моего вознесения вы избегаете меня, моя богиня, — печаль его голоса ни капли не тронуло твое задетое самолюбие. — Я не твоя богиня, — ощетинилась ты в ту же секунду. — Ты принял покровительство Зевса! Ты убил… убил титана только за тем, чтобы занять чужое не принадлежащее тебе место! Ты очень… очень разочаровал меня, маленький воин. Распахнув золото своих глаз, Аполлон медленно встал с унизительной преклоняющийся позы и приблизился в твою сторону: — Если бы я остался смертным, моя служба заняла бы лишь какие-то сорок лет, а может и меньше! Почему… Почему вы не видите усилия, что я приложил ради вашего признания? — Достаточно, — небрежно взмахнув рукой, поворачиваешься ему спиной. — Покинь мою обитель немедленно. — Я заключил с Зевсом сделку. За то, что я присоединюсь к его Пантеону сразу после вознесения, он дарует мне любую жемчужину Олимпа, — вкрадчивым, низким тоном изрёк новоявленный бог. — Я пожелал вас. И сегодня я пришел сюда за обещанным.Ἄρης
— Ни в этом столетии, ни в следующем я ни за что не свяжу себя брачными узами с кем-то вроде тебя, Арес, — уперев руки в бока, ты напустила на себя грозный вид, теряясь на фоне цветущих цветов и воздушного платья. Возвышавшийся над тобой бог войны сжал скрытые в латных рукавицах пальцы в кулак, стрельнув в тебя яростно красными бликами своих глаз из-под прорези шлема: — Хотя бы назови причину, Т.И. — Ты приносишь боль и страдания туда, где цветет надежда, — удрученно погладив пару прильнувших к твоей ладони цветков, ты прикусила губу, вспоминая множество растоптанных воинами маков и одуванчиковых полей. — Я никогда не приму этого. И не пойму. — Я лишь направляю войну, а не устраиваю ее, — пренебрежительно фыркнул Арес. — Назови причину, которая действительна имеет значение и перестань выводить меня из себя. — Во-вторых, ты всегда все ломаешь, — нахмурившись, наконец таки указываешь пальцем на растоптанный его железными ботинками цветок. — Взгляни на плод своих трудов! Великий и ужасный покровитель воинов вздрогнул и неловко убрал от несчастного растения железный сапог, проворчав: — Я даже не заметил его. — Вот именно! — в конец придя в отчаяние из-за невозможности достучаться до гласа чужого разума, ты взъярилась на него подобно сгустившейся буре, направив силу ветров в его сторону. — Ты не замечаешь ужас и террор своих действий! В тебе нет ни грамма нежности и хрупкости, которую я вожделею! Ты самый… Неистово хлеставший его фигуру ветер в конце концов сбил с него шлем, чего растерявшийся от твоего напора бог даже не заметил, обнажив бархат молочной кожи, контур нежных тонких губ и прищур сизых, вовсе не злых красных глаз. Ты оборвала себя, уставившись на него удивленным взором, жадно запечатлевая вид его безупречного, но слишком неподходящего воину лика, и даже не замечаешь, как с твоих уст срывается импульсивное: — …красивый мужчина, которого я когда-либо видела. И в следующую минуту великий покровитель кровопролитных сражений распахивает свои глаза еще шире и делая дрожащий шажок назад, краснеет словно зеленый мальчишка.Ἀΐδης
Покинуть дебри Олимпа было твоим сознательным решением, на которое подстёгивало множество решающих факторов. В полной мере вкусив жестокость и животворящий хаос божественной жизни, ты загорелась желанием избавиться от нее. Забыть и оторвать словно неприятные страницы книги. Аид как никто другой должен был понять силу твоих намерений. Должен был… — Ты променяла благодать бессмертной жизни на ущербную рыбацкую бухту и пару сломанных лодок? — в обманчиво спокойном тоне бога смерти читалось плохо скрываемое неверие. — Ты хотел сказать «существование», — поправила ты его, заправляя сети с пойманной рыбой. — Будучи богиней я даже не жила, Аид. — Даже если ты так говоришь… — покачал головой он. — Я смею подозревать, что спустившись с Олимпа, ты была не в своем уме. На мгновение замерев, ты глубоко вздохнула, сжимая плеть: — Боги никогда не были ко мне добры. Олимп крайне жесток и не прощает слабостей. И в нем так мало чистого, бескорыстного добра, что можно сойти с ума. — Также как и люди. — Если ты поднялся сюда только за тем, чтобы образумить меня, — подняв ведро со свежа пойманной рыбой, криво ухмыляешься. — То даже не начинай. Пока ты не почувствуешь то же что и я, сознательно отказавшись от своей божественности, ты никогда не поймёшь меня.Διόνυσος
Отношение к полубогу, еще не достигнувшего вознесения, у тебя было довольно равнодушное. Быть может даже пренебрежительное. Ты не презирала его в открытую, как делали это остальные боги под стимулирование уязвленной Царицы Небес, но держалась особняком, категорично отвергая любой контакт, который мальчишка пытался с тобой завязать. Даже когда он отправился в путешествие и не забывал о тебе, каждую ночь моля принять его дары вроде собственноручно изготовленного вина или экзотичного фрукта за просторами Греции, ты продолжала отказывать ему. Потому что не видела в этом смысла. Дионис был пятном в личной жизни Зевса. И ты как животрепещущая богиня верности, презирала сам факт его рождения, не ожидая от робко поглядывающего на тебя мальчишки никаких побед. Кто же мог подумать, что постыдное пятно в небесной семье мало того, что достигнет вознесения, так еще и создаст свой собственный культ? — Наслаждаетесь видом? — окружил твою вздрогнувшую фигуру глубоким собственного голоса Дионис, тесня простор роскошной террасы. — Или лучше сказать вином? Ты односложно пожала плечами, делая глоток алого напитка. — Немного спирта, побольше виноградного сока и самая капля амброзии — вот и вся алхимия всего процесса, — беззаботно продолжил он, растягивая уголки губ в лукавой улыбке. — Учитывая, кто является основным поставщиком этого несомненно божественного напитка в Олимп, могу ли я считать, что вы пьете мою суть? Поперхнувшись жидкостью, ты сдавленно закашлялась, обращая на него полу смущённый, полу возмущённый взгляд: — Что ты такое говоришь? — Наконец-то порадовали меня звучанием своего голоса, — ловко ушел от ответа Дионис, отсалютовав кубком. — Этот кубок в вашу честь! Ты покраснела, предательски отведя от него взгляд вниз, тем самым не увидев, каким недобрым огнем сверкнули сиреневые глаза. После встречи с тобой Дионису всегда было интересно, каково разбить сердце самой богини?Ἔρως
Однажды ты пробудилась в мире, где тебя возненавидел весь Олимп. Конечно, данный процесс длился долгое время. Неприлично долгое время. В начале это были боги, для которых твое существование не имело особого значения. Тебе было прекрасно известно о жестокости двенадцати олимпийских богов, поэтому впав им в немилость, ты только устало вздохнула. Затем настала очередь твоих близких, по большей части малознакомые друзья — да, было жалко так быстро оказаться не в угоду стольким личностям, но пока рядом оставался хоть кто-то ты могла сохранять ясный ум. Но в конце концов эта вспышка ненависти достигла твоей семьи. Наиболее родных и любимых друзей. Сломавшись от не прекращающего натиска презрения и беспочвенного насилия в свою сторону, ты адской хваткой вцепилась в последнее, что у тебя осталось — Эроса. — Прошу, не говори мне, что ты вновь плачешь из-за этих зверей, — привычно застав тебя в не самом приятном и просто напросто жалком расположении духа, Эрос сочувствующе сжал твое плечо. Которое ты поспешила с себя встряхнуть, метнув в него болезненно злой взгляд: — Нет, в этот раз я плачу из-за тебя, мой друг. У бога любви и страсти хватало наглости выглядеть обескураженным: — Милая… я не понимаю. — Твоя мать… — прикусив задрожавшую губу. — Афродита мне все рассказала. Это был ты… ты — причина всех моих страданий! За твоим запальчивым обвинением последовала затяжная и отравляющая воздух минута напряженной тишины. А после он вытянул перед собой лук и достал золотую стрелу с острым наконечником. — Нет… — вырвался шокированный вздох с твоих уст, когда ты беспомощно начала отползать. — П-прошу, Эрос… не надо… — Все было бы проще, если бы ты была смертной, — печально свел брови греческий бог. — Тогда я бы просто забрал тебя и заточил в Левкаде… — и выстрелил.Ποσειδών
Все началось с глаз цвета морского дна. Ты нашла младенца у руин какого-то храма. Он скулил из-за сорванного от криков голоса и отчаянно тянул свои крохотные пальцы вверх, задыхаясь от пыли, которую не мог скрыть небрежно обернутое вокруг него полотно. И несмотря на бедность твоего положения. Несмотря на то, насколько мало тебе было лет даже по божественны меркам. Несмотря на то, как разум кричал бежать оттуда без оглядки. Твои дрожащие от переизбытка чувств руки сделали все за тебя, прижав маленький несчастный свёрток к своей груди. С тех пор минуло много лет. Из испуганной жалкой богини ты превратилась в прекрасную женщину, смотреть вслед которой осмеливался не каждый. Потому что с тех самых пор, как ты подобрала бастарда Посейдона, каким-то образом судьба обставила все так, что за ним пошли другие. Такие же отвергнутые и богами, и людьми дети Зевса, Гермеса, Аполлона, Посейдона и многих других. Кто-то оказался на пороге твоего единственного храма случайно, кто-то сознательно искал тебя, чтобы испустив последний вдох, вручить в твои руки ещё одного младенца, а кто-то… просто не желал брать ответственность за неприятную ношу. — Добрый день! — заслышав шаги постороннего в прихожей большого здания, ты дружелюбно улыбнулась. — Меня зовут Т.И. и я рада приветствовать вас в приюте Элписа! — Приют, значит? — задумчиво протянул возвышавшийся над твоей предательски сжавшейся фигурой бог, чья даже старательно сдерживаемая сила оказывала на тебе неладное давление. — Так ты и есть та осмелевшая богиня, что приняла на себя роль воспитателя полубогов? С трудом устояв на ногах, ты облегчённо вздохнула тому, что твои любимые воспитанники удачно играли сейчас у приближенных полей. — Отвечай. — Д-да, Ваше Величество, — глубоко поклонилась ты в ответ, не желая злить его ещё больше. — Д-для меня это было большой честью заботиться о ваших детях. — Они ведь простые ублюдки, — мрачно усмехнулся Посейдон, хищно подходя ближе, словно загоняя в ловушку. — Если ты так сильно желала воспитать моих детей, не лучше ли будет если они будут твоими? От его ледяного прикосновения к своему животу, тебя бросило в пот. Ты вдруг вспомнила, каким отчаянием были пропитаны матери морских детей. С какой болью они рожали в стенах этого приюта и даже не глядя на новорожденного, сбегали прочь будто от чумы. А порой и вовсе спрыгивали с ближайшего обрыва в пучину океана. — Лорд П-посейдон… — Ты заинтересовала меня… — его пальцы погладил твою дрожащую щеку с издевательской нежностью. — Будет лучше если ты не будешь отказываться от моего предложения. Ты сглотнула, понимая, что у тебя нет особого выбора.