Культы Пограничья

Спустя какое-то время Терри решил, что был неправ. Беннет на нервах и совершенно точно не заслужил того, чтобы он со своим довольным лицом трепал ему остатки миролюбия и долготерпения. Было бы недурно извиниться, особенно если учитывать тот факт, что Терренс теперь вполне себе здоров, а несчастный капрал мало того, что любимую потерял, так ещё и совершенно не имеет перспектив относительно излечения. К несчастью, приходится быть реалистами — капрал никому не интересен. Только им. И это ещё один довод к тому, чтобы не вести себя как свинья. Кроме того, девочек явно расстраивал тот факт, что все ходят темнее тучи. Мария в такой обстановке не функционировала в принципе, а Кассандра становилась похожей на себя прежнюю — меланхоличную чудаковатую леди из особняка с приведениями. И, разумеется, дела не делались. Такое чувство, что без строгого взгляда Джейн бывшие шепчущие никак не могли прийти в себя. Словно из них вытащили стержень, и вся компания растеклась безвольной лужей с редкими вкраплениями магии и раздражения. Терренсу ли не знать, как такое состояние может быть вязким и соблазнительным. Сиди себе, страдай, ничего не делай, и, может быть, но крайне маловероятно, всё вокруг решится само собой. Нетушки, так у нас дело не пойдёт. Начать придётся с Беннета. Ему больше всех надо. Терренс решительно отложил очередную, не слишком удачную на его взгляд, зарисовку вида из окна и отправился на поиски грустного военного. Тот обнаружился на террасе с бокалом бурбона. Капрал хмуро созерцал внутренний двор и выглядел довольно помято. Оно и неудивительно, потому что одному богу известно, где он провёл вчерашнюю ночь. И богу, разумеется, не христианскому, а кому-нибудь из иных. Уныние, как известно, грех, но никто из них в рай точно не собирался. Уж точно не Беннет, ибо никто не знает, сколько крови на его руках, и через что он прошёл. Ну, разве что Джейн, и то — вряд ли он ей что-нибудь рассказал. Война — страшная штука, и самому Терренсу оставалось только порадоваться, что он не служил и служить не будет никогда. Бен же надел красный мундир добровольно — династия военных, не разочаровать отца, не посрамить, не подвести и всё в таком духе. У него не было выбора. Или армия, или обвинение в трусости и социальный остракизм. Геройствовал ли он? Вполне вероятно. Получил ли он с этого хоть что-нибудь кроме обожжённого лица? На взгляд Терренса нет, но Беннет считал иначе. Художник как-то раз присутствовал при его разговоре с Теобальдом на эту тему. Стойкость, полезные умения, нерушимое боевое братство и всё в таком духе. Уважение отца. Жаль только, что героем, как Тео, стать не удалось. Светоносец справедливо заметил, что массовая инвалидность — так себе подвиг. Бен тогда промолчал, чем порядком напугал Терри. Военные — страшные люди, даже если вы с ними близко дружите. Может быть, даже особенно — если вы с ними близко дружите. Впрочем, всё, что ни делается — всё к лучшему. При иных раскладах едва ли у них была бы возможность хотя бы познакомиться. Но и не пришлось бы уговаривать большого грустного дядьку взять себя в руки… Так что тут уж как посмотреть. — Прости, я повёл себя как говнюк, — Терри опёрся на белые перила и перевёл взгляд во двор. Там резвились детишки, брызгая друг на друга водой из фляжек, по всей видимости отцовских. Беннет созерцал их с каким-то странным выражением на лице, напоминавшим помесь глубокой печали и некоторого воодушевления. Правый уголок его рта то и дело полз вверх, обнажая в улыбке казавшиеся белоснежными на фоне обгоревшей кожи зубы. Этакий оскал раненого волка. Грустненько, Терри такое не нравится. — Ты тоже меня пойми, это был мой большой день, — продолжил художник, не дождавшись ответа от, хотелось бы верить, что друга. Бен издал низкий звук, больше всего похожий на кряканье подбитого селезня. Наверное, по задумке автора, это был язвительный смешок. Военный оторвал взгляд от детишек и перевёл его на Терренса. — А меня кто поймёт? Вы почему-то решили, что я либо самый бесчувственный, либо самый понимающий. То, что я военный, не означает, что у меня вот тут не болит! В подтверждение своих слов Бен хлопнул себя ладонью по левой стороне груди, где под рубашкой колотилось его несчастное одинокое сердце. Ну кто бы мог подумать, что их мистер «Спокойствие» окажется таким ранимым и склонным к рефлексии на сложные темы. — Я за тебя рад, правда, поздравляю, но мы всё ещё там, откуда начали, и я ничем не могу ей помочь. — Ну, нажираясь как свинья, ты точно жену из Пограничья не достанешь. Бен сжал пальцы на перилах. Те, кажется, даже затрещали. Упс, неверный ход. — Хочешь рассказать мне, как справляться с проблемами? Ты? — мужчина скривился и шагнул вперёд, задев Терренса плечом, — Со своей жизнью разберись для начала. Этого, впрочем, следовало ожидать. Ну ничего, Терри упорный, Терри попробует ещё раз. Рак так или иначе победил, и одного упёртого придурка победит. У всех бывают плохие дни, что теперь, с друзьями разбегаться? — Как скажешь, как скажешь, решать всё равно тебе. Нужно будет узнать у девочек, какой кабак он предпочитает. Удивительное, конечно, дело. В мире, где есть хтонические монструозные Иные боги, где есть медиумы, светоносцы и прочие магические силы, некоторые всё равно выбирают алкоголь и дурацкие выходки. Зачем умножать свои проблемы? Нет, ну в крайнем случае можно выкурить что-нибудь или принять морфий. Но чудачить под виски, чем, Терренс был уверен, намеревается заняться Бен — это уже чересчур. — Вот как ты считаешь, он прав? — пару часов спустя художник не выдержал и поднял щекотливую тему. Они с Марией валялись на диване. Терренс потихоньку делал наброски с её профиля — Люциан в крайне категоричной форме требовал прислать их по почте. Влюблённые тяжело переживали разлуку, но художник им даже немного завидовал. Он давно ни по кому не сох и начинал томиться без музы. Друзья — это прекрасно, припадочные ночные зарисовки на тему хтони — это замечательно, но хотелось бы ощутить что-то в районе сердечка. Негу, томление и всё в таком духе. Пока получалось ощущать только относительное здоровье и некоторую боль в заднице от неразрешённого конфликта. Мария ловко подхватила цепочку с маятником и повела плечом. — Ну не знаю, я бы тоже орала, если бы мы потеряли Люца. Но Бенни явно не в себе, его надо вразумить. Собираешься в город, да? Проницательна как всегда. Последний час Терренс больше ёрзал, чем рисовал, да и черты медиума на портрете приобретали куда более маскулинные черты, чем это предполагалось. Мыслями художник уже бегал по вечернему Риму в поисках одного бедового (что удивительно!) мужика. Да, он прав, его назначили самым стабильным. От него не ожидали эмоционально взрыва, и вот, пожалуйста, приходится за это расплачиваться. В основном временем Терренса, потому что Теобальд до сих пор торчит в канцелярии в бесплодных попытках подольститься к начальству. — Составить тебе компанию, милый? — осведомилась Кассандра, заложив пальцем книгу, которую пыталась читать. — Я сам. Нам надо поговорить по-мужски. Кас изогнула бровь, а Мария тихо хихикнула в кулачок. Нет, они определённо записали его в сёстры, а не в полноправные члены общества членоносцев! — Не вижу причин для смеха! Так какой кабак он предпочитает? Вы наверняка уже в курсе. — «У Марко», но тебе не понравится. — О, в этом я не сомневаюсь. Я вообще не большой любитель пьяных мужиков, у них, ну, сами понимаете… Терри с хитрой улыбочкой покрутил бёдрами, явно изображая нечто грустное и болтающееся. Нужно было разрядить обстановку и лучше, чем сальные шутки для этого ещё ничего не придумали. К тому же, он на другие особенно и не способен, чего греха таить. — Фу, мистер Лавджой, это отвратительно! — Ты от Люциана этим заразилась? — Чем — этим? — Отвратительным пуританством, моя дорогая. Ну, бон вояж, я пошёл. Терренс накинул плащ, поцеловал подруг в припудренные щёки и отправился в душный римский вечер. В город он влюбился сразу и навсегда — узкие улочки, уютные семейные ресторанчики, запах моря, соли и кипарисов, воспоминания о великом прошлом. Это почти как его обожаемый Лондон, только без побочных эффектов в виде склизких подворотен и надоедливого смога. Вполне вероятно, что, когда всё кончится, он переедет сюда жить. И сестру перевезёт, у них, знаете ли, слабое семейное здоровье, а местный климат и оливковое масло творят чудеса. Ну, и близость к ватиканским целебным купелям. Она тоже делает магию, как теперь Терренсу точно известно. Заведение «У Марко» оказалось довольно сомнительным местечком, которое, вероятно, порочило честь и достоинство красного мундира. Но Беннету, по всей видимости, было плевать. Видимо, выпивка там была вполне себе доступной. Не сказать, чтобы чета Киллетов располагала достаточной финансовой подушкой, чтобы кутить в дорогих ресторанах. Старая, благородно облезшая дверь (трещины краски и массивная ручка с львиной головой выглядели очень поэтично) была широко распахнута, и сквозь неё отчётливо было видно шумное пьяное веселье. Кто-то пел, кто-то громко ругался, размахивая руками, туда-сюда сновала усталая и злая даже на вид официантка, которую то и дело кто-то пытался прихватить за задницу… И Бен, который подпирал грубо сколоченную барную стойку. Терренс двинулся прямиком к нему, ловко огибая и горячих итальянских спорщиков, и хмурых жёнушек, пришедших забрать своё по праву. — А тут шампанское наливают? — художник опёрся о стойку и театрально вздохнул, подперев щёку ладошкой. Бен издал нечто среднее между скрипом и хриплым смешком. — Слушай, друг, иди-ка ты обратно к девушкам, тебе тут едва ли будет к… — военный запнулся, потому что чуть было не сшиб со стола пивную кружку, — Комфортно. Терри закатил глаза и жестом подозвал бармена. Заказав себе бутылку вина, он устроился на барном стуле и принялся сверлить Бена внимательным и даже строгим взглядом. — Может хватит? — Ты о чём? — Страдать. У нас тут у всех ситуация не сахар. Бен пригубил своё пиво и насупился ещё больше. — А ведь ещё недавно я забирал тебя из всяких злачных мест. — Ой да хватит тебе. Выкладывай. Не то чтобы Терренс всерьёз рассчитывал на то, что капрал вот так просто возьмёт и вывалит ему все свои мужские секретики. Он скорее предполагал очередной скандал или даже старый добрый удар по морде. Своё лицо он, конечно, любил, но ради спокойствия Беннета можно было бы и пострадать. На удивление, и, скорее всего, просто от усталости, капрал принял решение сдаться. — Я бесполезен. В смысле, абсолютно бесполезен, понимаешь? Тебя хотя бы в храм пускают, в смысле, в служебные помещения или как они там у них называются. От меня толку не больше, чем от кота. — Ну, кота хотя бы можно погладить. — Ты понял, о чём я, не передёргивай. Я ничего не могу для неё сделать. — Но ты мог хотя бы не усложнять задачу для остальных, ты об этом не думал? Бен сморщился и двумя сильными глотками осушил кружку едва ли не с голову Терренса. Потом вояка крякнул, утёр бритый подбородок рукавом и тяжело вздохнул. — Я настолько отвратителен? — Более чем. Девочки переживают. Грязный приём — перед женскими слезами и прочими недомоганиями Беннет всегда терялся, как большая неловкая собака перед скулящим недельным щенком. Терренсу об этом было прекрасно известно — не зря же Кассандра и компания ничего от него не скрывают. — Лучше бы за Джейн переживали. — Это конечно. Ты же не думаешь, что они ничего не делают? — Разумеется нет, — Бен попытался сползти с барного стула, но закачался и упал бы, не подхвати его Терренс под массивный локоть. — Пошли, вояка, отдохнёшь, а утром попросим Марию придумать тебе занятие. Ты же знаешь, у неё всегда есть идеи. — О господи, нет, — военный нервно хихикнул и, швырнув на стойку мятую купюру, сделал несколько нетвёрдых шагов вместе с Терри. Ну, дело пошло! Обошлось без драки? Большая победа, художник мог собой гордиться! — Ладно, пойдём, я постараюсь завтра быть в форме. — Ты же всегда в форме, — Терренс сдавленно хихикнул — тащить здоровенного военного через переполненную тратторию было не самым привычным для него занятием. А ведь ещё надо кое-как добрести до отеля… Ну, в конце-то концов, он сам на это подписался! Но это совсем не главное. Главное, что у него получилось уломать Беннета пойти домой. В перспективе, конечно, это означает, что его определят в няньки к печальному военному, но это всяко лучше, чем искать мужа Джейн по пропахшим нечистотами подворотням и сомнительным кабакам. Хотя бы потому, что он сам себе этого не простит. Они не просто «назначили» его самым поддерживающим членом их странноватой команды — Бен в самом деле являлся таковым, просто его надлом оказался глубже, чем все они предполагали. Значит, и усилий для его починки потребуется больше. Мария, Кассандра, Тео, Джейн, да и сам Терренс словно покрыты тонкой сеткой душевных трещин, их так много, что обращать внимания на каждую уже нет смысла. А рана Беннета другая. Одна, но глубокая, она в самом деле сводит его с ума и угрожает расколоть на части. И ему потребуется помощь, чтобы удержать себя целым. Если больше некому — хорошо, Терри поможет. Ему же помогли. Время отдавать долги.