— Я — маньяк! — Что, правда? Тогда я тоже.

— Убери руки от моих штанов. — Мин сбрасывал ладони омеги со своей ширинки. — Блять, да отстань ты. Чимин надулся, убирая руки. Альфа уже обрадовался, что его сейчас отпустят. Ага, размечтался. Пак, быстро среагировав, перевернул Мина на живот и нагнулся, шепча ему на ухо. — Нет, сегодня ты познаешь все прелести секса со мной. Тебе понравится. — А-а-а-а, Чонгук, спасай меня! Я не хочу быть выебанным! Я — альфа, черт возьми. — Прости, друг, — прокричал Чон, толкнувшись глубоко в Тэхена. — Я занят. — послышался громкий стон и Мин застыл. Что вообще происходит? Собрав всю свою силу, альфа скинул омегу с себя и побежал наверх. А вдруг его друга насилуют? Он уже схватил ручку двери, но был прижат телом к деревянной поверхности. — Куда ты, милый? Твоей промежности ничего не угрожает, я хочу, чтобы ты схватил меня и вытрахал из меня всю спесь. — Чимин опустил руку на ширинку альфы и сжал член сквозь белье, — Я буду стонать и просить больше, отымей меня так, чтобы я ходить не мог. — соблазняющий голос и юркие пальчики сделали своё дело. Мин развернул и прижал омегу к стене. Поплывший взгляд проследил за языком парня, когда тот облизал пухлые губы. — Хочешь меня, да? — Чимин кивнул. — Тогда, малыш, тебе придётся постараться, чтобы я выебал тебя. — Мин толкнул дверь рядом с комнатой Гука и затолкал Пака внутрь, тут же закрывая за собой. В помещении темно, пахнет пылью, что находится на всех поверхностях комнаты. Не надолго оторвав взгляд от хищно скалящегося омеги, он бегло осмотрелся — они оказались в своего рода кладовке. Чонгук вечно скидывает сюда ненужные вещи. Места мало, но им много и не нужно. Глаза цепляют старый, пыльный диван, накрытый плёнкой. Но не успевает Юнги и шагу сделать в нужную сторону, как его грубо хватают за запястье, привлекая внимание. — И как же мне постараться, милый? — Чимин облизывает и без того влажные губы, растянутые в предвкушающей ухмылке. Он крепко держит альфу за руку, а сам опускает глаза вниз, примерно оценивая размер члена, который уже стоит и пока что скрывается за джинсами. — Как предпочитаешь? Ртом или руками? Или, может, сразу к делу? — Как умеешь. — сглотнув ком в горле, хрипит Мин. Не станет скрывать — омега перед ним горяч, сексуален и очень привлекателен, но вот его напор охренеть как пугает. — Детка, я многое умею. — глаза напротив горят даже в темноте, а запах шоколада раскрывается сильнее, из-за чего парень дуреет, но старается держаться. Пак отворачивается, чтобы оценить обстановку, в которой оказался, а когда видит диван, быстро усаживает на него, даже не потрудившись снять плёнку. Юнги подпрыгивает на месте, из-за чего слышится противный скрип, но продолжает молча наблюдать за омегой, что медленно, с грацией кошки, ведёт небольшими ладонями от колен до бёдер и обратно, несильно сжимая пальцы. Настойчиво раздвигает худые ноги альфы и устраивается между ними на полу. Шаловливые пальцы тянутся теперь выше, проходятся короткими ноготками по ширинке, добираясь до ремня, который без труда расстегивают. Освободив пуговицу из петли и вжикнув молнией, с силой тянет ткань вниз и Юнги чуть приподнимает бёдра, помогая себя раздеть. Член огромный, скрыт под чёрной тканью боксеров. Пак снова облизывается и опускается ниже. Губами касается небольшого пятнышка смазки, надавливает, чувствует на нижней крупную головку и сдвигает собственные ноги, пытаясь уменьшить пульсацию у себя в штанах. Он целует, ведёт влажными губами от головки до основания и обратно, рукой мнёт яички, а сверху слишит сдавленный стон, альфа явно пытается скрыть, что ему нравится. — Ну же, не молчи. Я хочу слышать тебя. — шепчет, опаляя жарким дыханием, а затем резко высвобождает чужое возбуждение из плена белья. Орган пружинит и Мин шипит сквозь зубы, ощущая долгожданную свободу. Не успевает прийти в себя, как чувствует гладкий язык, что медленно движется вверх-вниз. Альфа прикрывает глаза и запрокидывает голову, выдыхая. Пак облизывает каждую венку, каждый миллиметр чувствительной кожи и кайфует, когда пальцем собирает всё больше и больше смазки. Не спешит погрузить член в рот, а просто облизывает, как самую вкусную в мире конфету. Пальцами продолжает массировать яйца, чтобы уж точно были яркие ощущения. Понимает, что уже пора, когда чужая рука быстро зарывается в волосы и сжимает в пальцах у самых корней до боли. Парень шипит, не отвлекаясь от своего занятия. Чуть отстраняется, ведёт языком по губам, после ими собирает смазку и всё же раскрывает рот, пуская в тепло. Юнги над ним резко дёргается и всё же стонет. С каждым движением омега опускается всё ниже, помогает себе рукой, не забывая и языком работать. Втягивает щеки, создавая вакуум, когда головка упирается в глотку, и начинает двигать головой активнее. — Бля-я-ять. — то ли стонет, то ли рычит Юнги, сильнее сжимая волосы. По телу бегут крупные мурашки, скапливаясь где-то внизу живота, затягивая узел, который совсем скоро развяжется. — Твой рот создан для этого, а не для того, чтобы пиздеть. — с трудом выговаривает он, а затем снова вздрагивает. — Ты че творишь?! — опускает глаза вниз. — Опасно грубить тому, у кого во рту твой член. — бурчит Чимин и снова немного, но ощутимо кусает головку. Зализывает, якобы извиняясь за боль, а после опять погружает в рот до основания, утыкаясь носом в гладкий пах. Рукой продолжает массировать мошонку, доводя до искр под закрытыми веками. Двигается быстро, не давая времени что-то ответить, заставляя потеряться в нереальном удовольствии. И когда оргазм подступает слишком близко, это удовольствие заканчивается. — Ты думал, я дам тебе кончить до того, как ты трахнешь меня? — облизывается, поднимается на ноги и самостоятельно быстро стягивает с себя одежду. Встаёт на колени, упираясь ладонями в спинку дивана и оттопыривает во всю истекающую задницу. Альфа выгибает бровь, смотря на эту картину. — Я тебе отсосал, так и ты будь добр отлизать мне. — безапелляционно, словно приказывает омега и расставляет ноги шире, сильнее прогибается в пояснице и отворачивает голову. Мин понимает, что если не сделает этого, то его очку грозит лишиться девственности, а этого очень не хочется. Поэтому опускается на колени, руками притягивая ближе к лицу, проводит по губам языком, а после ведёт им по внутренней стороне бедра, собирая природную смазку со вкусом шоколада, и поднимается выше. Чимин тихо стонет и сильнее выгибается, полностью, без стеснения открываясь. Кусает сначала правую ягодицу, затем левую, облизывает, водит пальцами по гладкой коже, наслаждаясь мягкостью. Доходит до влажного колечка мышц и резко толкается внутрь кончиком языка, вырывая из груди парня громкий высокий стон. Стенки плотно обхватывают, а смазки выделяется ещё больше, тонкими струйками спускаясь к небольшим яичкам, капает на плёнку и снова течёт по ногам. Слишком много. Омега возбуждён до предела. Толкается глубже, обводит по кругу, собирая шоколадный вкус. Так влажно, что по комнате проносятся хлюпающие звуки, будто Юнги его жрёт, а не вылизывает. Это дико заводит. Пак стонет, его глаза закатываются от удовольствия, стенки ануса под чужим напором растягиваются, пуская юркий язык дальше. Член крепко стоит, требует к себе внимания, но омега стойко терпит, не касается себя, желая кончить только от огромного члена в заднице. Даже не замечает, как альфа к языку добавляет уже второй палец, разводит на манер ножниц, с упоением лижет, свободной рукой распределяя смазку по колом стоящему члену. — Давай же. — стонет Чимин, резко подаётся вперёд, а затем оборачивается, чтобы тут же заржать. Юнги стоит на одном колене, его глаза закрыты, губы и подбородок блестят от смазки и слюны, а язык высунуть наружу. — Смешно тебе? — щеки Мина розовеют от смущения. Сам понимает, что выглядит сейчас не очень сексуально. Однако он быстро закрывает рот и открывает глаза, с гневом смотря на смеющегося омегу. — Я тебя так выебу, что ты месяц сидеть нормально не сможешь. — рычит, приближаясь и заползая на диван. — Для этого мы с тобой тут и собрались. — сквозь смех отвечает Пак, но резко замолкает. На смену веселью приходит прошибающее удовольствие. Юнги без предупреждения вошёл сразу на всю длину и тут же принялся двигаться, удерживая на месте руками на тонкой талии. — Твою ма-а-а-ть... — очередной высокий стон. Альфа нереально большой. Даже немного больно, но так чертовски приятно. Юнги двигается быстро, рвано, вгоняя член до основания, ударяя своими яйцами по чужим. Тела обоих влажные от пота и смазки, разносят шлепки по пыльной комнате. Пак сам подмахивает в такт, громко стонет, почти кричит от наслаждения и не может сдержать дрожь в теле. Влажные колени разъезжаются в стороны по плёнке, но Мин вовремя ловит поперёк живота, притягивает к себе спиной и ускоряется до невозможности. Диван под ними скрипит, едва не разваливается, плёнка шуршит, но им плевать. Они полностью в своих ощущениях. — Ещё чуть-чуть. — сорванным голосом хрипит омега и тянется ладонью к своему члену, но не успевает. Узловатые длинные пальцы оказываются быстрее, охватывают кольцом, сильно сжимают и водят в такт слишком быстро, слишком приятно-больно, слишком идеально. Ни с кем никогда такого не было. Ни с кем не было так головокружительно, так невероятно, так потрясающе. Чимин громко кричит, зажмуривается до фейерверков перед глазами, а затем обильно кончает, пачкая чужую ладонь. Сжимается всем телом, что только идёт Юнги на пользу. Он шипит от давления, но не останавливается. Продолжает вколачиваться сзади и вонзает зубы в небольшое плечо, что так заманчиво блестит от пота. Вкус крови и пота на языке срывает тормоза окончательно и альфа с громким рыком кончает глубоко внутрь. Долго, много. Голова у обоих кружится от полученной крышесносной разрядки. Стоны затихают, уступая место тяжёлому дыханию. — Это было вау. — Пак устало улыбается и роняет голову на руки перед собой. Сил нет совершенно. Глаза закрываются уже не от наслаждения, а от усталости. — Теперь мне не кажется смешным, что я не смогу сидеть. — Сам виноват. Допизделся. — хрипит Мин куда-то между лопаток парня. Хочется просто развалиться звёздочкой и уснуть. Такого кайфа он не испытывал ни с одним омегой, коих было приличное количество. Этот буквально выеб из него душу. Ну или он из него — это ещё под большим вопросом. Альфа всё же находит в себе силы, чтобы стянуть расслабленного Чимина с дивана, снять плёнку, а после снова упасть уже на потертую обивку, крепко обнявшись и так же крепко уснув. Запястье зудит, но он слишком устал, чтобы обращать на это внимание. Утром, когда Чимина, как и его вещей, уже нет в комнате, Юнги смотрит на правую руку. Две небольшие плитки черного шоколада зудят до сих пор, с каждой секундой рисунок становится чётче. Метка.