Ох уж эти детки

Они дети. Самые обычные дети, которые учатся жить эту жизнь. И рядом с ними взрослые, которые в глазах этих маленьких манипуляторов больше походят на детей. Жое и Эмин не имели какого-то великого плана по развитию отношений между родителями. Целый месяц с лишним они переписывались, созванивались и строили планы. Каждые выходные Эмин слезно умолял отца погулять с дядей Се и Жое. И каждую такую прогулку маленькие стратеги делали все, чтобы родители были один на один. По крайней мере, они должны были так думать. Жое, как старшая, всегда следила за тем, как Хуа Чен общается с ее папой и как себя с ним ведет. Она все еще не сильно ему доверяла, но, увидев его стремление сберечь детскую психику в туалете и последующий разговор, начала задумываться. После всего того, что произошло в ту, самую первую, прогулку, девочка не раз видела, как Хуа Чен был с ее папой аккуратен. Когда ее привозил дядя Ши из школы к папе на работу, и там был этот уже точно не будущий военный, который не прошел по медицинским показаниям, она видела, как он был с ним учтив и вежлив. Как с упоением слушал не перебивая истории Се Ляня на прогулках, как уважал и ее. Часто брал на руки, так как ноги устали. Помогал с чем-то незначительным, например, нарисовать пейзаж, который задали в школе. Как защитил на прогулке от очень приставучей утки, которая пыталась вырвать пакетик с кормом. Этот мужчина вселял в девочку уверенность в том, что будь он ее отцом, не бросил бы, а стал защищать, заботиться и уважать. Ей важно было, чтобы мужчина не сделал папе больно. Она хотела для любимого родителя счастья. И вот сегодня в одну из таких прогулок она заметила, как загрустил Эмин, думая о том же. Как-то, переговариваясь с другом по телефону, Жое спросила, чего он так боится. И Эмин рассказал. Мальчик боится, что если он ошибся и Се Ляню он не понравится, то его снова выбросят, так же, как сделала его родная мать. Она ведь тогда больше не появилась в его маленькой жизни. Просто бросила отцу, который обязан был теперь бросить всю свою жизнь ради него одного. — Если бы я знал тогда, какой тяжестью буду в жизни отца, каких трудов ему это стоит, я бы не родился. Он тогда уже засыпал, но проговорив такую убийственную по меркам Жое фразу, девочка не выдержала и заплакала, признавая его слова. Если бы она знала, что будет с отцом — она бы не родилась. Но вот рядом с ее папой стоит высокий и заботливый мужчина, который покорил ее маленькое сердце своей отцовской любовью. А про Эмина даже и говорить не стоит. Он-то в Се Ляне души не чает. Дай волю — хвостиком начнет бегать, излучая счастье во все стороны. — Почему именно мой папа? — задала ему вопрос Жое, пока они ждали родителей с горячими напитками. — Он излучает добро и уверенность, что меня не выбросят в очередной раз только потому что не в тот момент родился, — усмехается Эмин. — Хотя я все еще боюсь этого. Сейчас она сидела с ним на скамейке и обнимала, прижав к себе. Спустя месяц с небольшим девочка могла сказать, что принимает его как брата, а Хуа Чена как отца. Но все же сначала нужно, чтобы сами пришли к тому, чтобы проявить друг к другу интерес. И, видимо, она сказала это все вслух. — По крайней мере, отец точно заинтересован в твоем папе, — прошептал девочке Эмин на ухо. — Он стал часто спрашивать у меня, как ты там в школе, не обижают ли тебя и просил через тебя узнавать, как там твой папа. Жое весело усмехается и поправляет воротник у куртки Эмина. С каждым днем становится все холоднее. Природа вокруг все еще держит осеннюю красоту багровых и золотых листьев, укрывая ими землю и продолжая покорять сердца людей. Но незаметно вместе с этой красотой приходят и холода. И вот, сидя на лавке и обнимая Эмина, девочка замечает рядом с ними незнакомого мужчину в строгом костюме. Его глаза отдают холодом, и улыбка совсем не согревает, как это было у папы. Мужчина просто стоит с минуту, а потом, хмыкнув каким-то своим мыслям, уходит вглубь парка. Эмин, все это время не видевший, что происходит у него за спиной, дергается в объятьях девочки и напрягается, когда они сжимаются крепче. Он знает, что это значит. В какой-то степени уже выучил эту особенность девочки и сразу же лезет в рюкзак за спиной Жое, доставая кислородный баллончик и, аккуратно выпутавшись рукой из плена объятий, подносит его ко рту девочки. Проходит секунд тридцать, прежде чем Жое восстанавливает дыхание и опускает мальчика из рук. Она напугана, но это скорее какой-то дикий, животный страх из-за мужчины в сером костюме. И этот страх сжимает мышцы вокруг дыхательных путей. — Дыши со мной, давай, — говорит Эмин, поворачивая ее лицо к себе и заставляя смотреть в глаза. — Вдох — выдох, вдох — выдох. Девочка подчиняется и дышит так, как показывает Эмин. Только после того, как она приходит в себя, мальчик спрашивает, что случилось. — Мужчина в сером костюме стоял и смотрел на нас, — Жое опускает взгляд на свои колени. — Мне стало так страшно, хотя я не могу понять, почему. Эмин же на это уже сам заключает девочку в крепкие, по мнению ребенка, объятия, второй рукой поглаживая девочку по голове. В этот же момент приходят родители. От увиденной картины они сначала начинают умиляться, но, посмотрев на расстроенную Жое и обеспокоенного Эмина, понимают, что нельзя было их оставлять одних. Никак. Нельзя. Было. — Жое, солнце, что случилось? — первым отмирает Хуа Чен, подбегая к детям и осматривая их на предмет травм, пока девочка стоически молчит. Молчит, но не плачет, только сводит брови к переносице. В этот же момент к ней подходит Се Лянь и крепко сжимает в руках. Он не допытывает, потому что сначала ребенок должен чувствовать безопасность, а только потом можно спрашивать, что случилось и кого вешать на веревку. — Тут был дядя какой-то в сером костюме, и Жое почему-то испугалась его, а потом начался приступ, — говорит Эмин, все еще гладя девочку по волосам. И если Се Лянь сейчас полон непонимания, то Хуа Чен, более собранный и спокойный, начал расспрашивать Эмина. — Он что-то сделал? — Нет. — Говорил с вами? — Нет. — Трогал вас? Что-то предлагал? — Нет, он просто посмотрел и усмехнулся, — отвечает Жое и успокаивается в папиных руках. — Просто взгляд был такой страшный. Се Лянь берет девочку на руки и гладит по спине. — Я думаю, нам лучше пойти домой, — вымученно улыбается мужчина уголками губ и начинает отходить, как тут же его хватают с двух сторон. За локоть — мужчина в красном, за край куртки с другой стороны — мальчик в осенней куртке серебряного цвета. — Нет. — Нет. И эта синхронность двух гневных и громких голосов удивляет как мужчину, которого схватили эти двое, так и девочку на его руках. — Дядя Се, отец вас довезет, — хмурится Эмин и, проговаривая уже тише, добавляет. — Сейчас вам бы вообще не уходить от нас. — Гэгэ, мы живем недалеко отсюда. Жое надо успокоиться и согреться, хорошо? — с беспокойством в голосе говорит Хуа Чен. — Я потом вас отвезу до дома. Жое вздыхает и шепчет отцу на ухо, что она действительно не против прийти к Эмину сейчас в гости, но просит пока не отпускать ее из рук. Се Лянь кивает и не замечает дороги до машины. Не замечает из-за всяких мыслей в своей голове и дороги до квартиры семьи Хуа. Уже стоя у двери, он начинает осознавать, что его девочку напугал какой-то мужчина. Это выбивает почву из-под ног, и в открывшейся пустоте разжигает праведный огонь для этого человека. Все это время по пути сюда он не спускал Жое с рук, и сейчас прижал ее еще ближе. — Гэгэ, я понимаю твою злость, но твое поле горит, — говорит Хуа Чен, уже стоя в прихожей и протягивая руки к Жое, чтобы спустить ее на пуфик и разуть. — Ты о чем? — голос сквозит льдом, и Хуа Чен на секунду встает в ступоре. — Твой запах, — все-таки забирая девочку из рук злого папы, мужчина в красном сажает ее на пуфик и помогает снять ботинки и куртку. Эмин, уже разувшийся и снявший верхнюю одежду, стоит рядом. — Эмин, отведи Жое в свою комнату, хорошо? — Хорошо, — взяв рукзак, с которым Жое не расстается на прогулках, в одну руку и ладонь девочки в другую, Эмин уводит ее к себе. — Гэгэ, я искренне понимаю твою злость сейчас, но главное, что этот урод ничего ей не сделал. — А за Эмина ты не боишься? — отвечает Се Лянь, все еще стоя в прихожей в верхней одежде. — Боюсь. — И если бы такое случилось с ним, чтобы ты сделал? Хуа Чен задумался, скрещивая руки на груди. Что бы он сделал? Ну, в начале бы увидел, как его собственный сын в порыве ярости убивает человека. И, видимо, говорит это вслух. — Я не об этом, если бы он испугался какого-то урода в парке, а тебя не было бы рядом в этот момент? На это мужчина только пожимает плечами. — Наверное, убил бы этого человека. Чувствуя горький запах мяты, который не перебивает обычно спокойный запах дерева, Се Лянь понимает, что мужчина рядом с ним зол не меньше. — И сейчас мне так же хочется найти и убить этого урода, — спокойно поясняет Хуа Чен, проговаривая каждое слово. Между ними образовывается тишина. И в этой тишине Се Лянь не замечает, как мужчина, стоявший рядом с ним, обнимает его за плечи. — Но Жое сильная, и, скорее всего, она испугалась неожиданности, а не самого мужчины, — говорит Хуа Чен и прижимает омегу к себе. — Вот если бы он что-то другое сотворил, думаю, кастрацией бы он не отделался. Се Лянь не против объятий, но он все еще подкидывает дрова в свою злость, вспоминая все самое страшное, что случалось в его жизни, и потому держит руки вдоль туловища. Ведь тогда, 8 лет назад, он тоже встречал такого человека, который просто смотрел и усмехался, а потом был в той компании парней, что насиловали его. Накручивая свою ярость, Се Лянь запоздало замечает, как его гладят по голове в попытке успокоить. — Твое цветочное поле либо сгорит скоро, либо утонет, — проговаривает тихо, чтобы было слышно лишь им двоим, Хуа Чен. — Жое сейчас нужен папа, который не строит планы, как найти ублюдка, а обнимает и ищет объективную причину, почему маленькая девочка испугалась, даже если причина будет выдуманная. Се Лянь кивает и наконец-то опускает голову Хуа Чену в плечо. — Ты прав, сейчас главное — ребенок и что с ним все хорошо, — проговаривает Се Лянь. — Просто это мне напомнило кое-что. Но не будем об этом, пошли к детям. Хуа Чен улыбается и помогает снять верхнюю одежду и ботинки с гостя и сам повторяет за ним. Уже у комнаты Эмина альфа стучит в дверь и, получив утвердительный ответ, заходит. На кровати среди всяких игрушек Эмина сидит уже немного повеселевшая Жое, а прямо перед ней на коленях у кровати сидит Эмин и рассказывает о всяких мелочах. Жое смотрит на папу и Хуа Чена рядом с ним, и в голове возникает мысль, что сейчас ей комфортно. Комфортно рядом с болтающим Эмином. Комфортно с папой, который больше не пахнет как поле цветов перед грозой. Комфортно с Хуа Ченом, который улыбается и просит Эмина немного притормозить со своими историями. — Идем пить чай, детвора, — говорит альфа и уходит на кухню. За ним сразу же бегут дети, а закрывает их маленький круг Се Лянь, уже сам слушая истории мальчика, который ведет его дочь за руку. — И тогда дядя Сюань мне подарил Nerf на день рождения, но тут же его забрал, потому что отец начал стрелять из второго в дядю, — Эмин сидит за столом и ждет чай, сидя между Жое и ее папой. — И они начинают бегать друг за другом, перестреливаясь, а Инь Юй все это снимал и смеялся так сильно, что аж сложился. — А, кстати, у меня же через неделю день рождения, — говорит Жое и тянется к кружке, которую перед ней только что поставил Хуа Чен. Рядом тут же возникает тишина и, обернувшись на Эмина, девочка поднимает брови. — Что? — И ты молчала? — выкрикивает мальчик, чуть ли не падая со стула. — А что в этом такого? — Жое смотрит на покрасневшего папу и не совсем понимает, что произошло. — А... Я просто... Ладно, извини, — опускает голову Эмин и тянется к своей кружке чая. — Я просто думал, что ты меня пригласишь. — Ох, ну мы обычно празднуем очень тесным семейным кругом, я лишь несколько друзей приглашаю, — пожимает плечами девочка и отпивает немного из стакана. — Пап, я что-то не так сказала? Се Лянь на это только вертит головой из стороны в сторону. — Эмин, солнце, если хочешь присоединиться, то мы будем очень рады, правда Жое? Девочка смотрит на папу, потом на грустного Эмина и снова на папу. — А я тебя разве не пригласила? Эмин вертит головой и смотрит на девочку грустными глазами. — Не ври, я вообще-то тебе писала, что пока не знаю, где это будет, но ты обязан там быть, — сводит белые брови к переносице Жое и достает телефон, указывая Эмину на сообщения. Мальчик сначала не верит, а потом резко поднимает взгляд на отца, который сидит прямо напротив него. — Отец. — Я знаю, позже придумаешь , что подарить. Се Лянь на это представление лишь улыбается и смотрит на детей, которые начали обсуждать что-то другое. А рядом с ним мужчина в красной водолазке хочет сжать сердце в груди от того, как все это напоминает ему семью. *** Если весь месяц дети мучали родителей, то за неделю до дня рождения Жое Эмина замучал его отец. Он не упускал возможности после школы пригласить Се Ляня и Жое в машину, чтобы подвезти до дома, спрашивал мальчика, не обижают ли Жое в школе, как она себя чувствует, чем сегодня занимались и т.д. и т.п. И вроде мальчик хочет радоваться, что он почти выполнил свою часть плана — отец-то, видимо, без ума от семьи Се — но на душе у маленького мальчика неспокойно, и он не выдерживает, когда до дня рождения Жое остается всего два дня. Они все еще не забрали подарок, который заказали, приехали домой после десяти вечера, и отец уже валится с ног, но все еще спрашивает о Жое. И это становится последней каплей. — А обо мне ты не хочешь спросить? — хмурится мальчик и проговаривает каждое слово. Хуа Чен же на это останавливается посреди гостиной и смотрит на своего сына с нечитаемым взглядом. — Что? — Обо мне спроси, как я, как в школе, как у меня дела, — еле сдерживая слезы, говорит мальчик и опускает голову. Хуа Чен вздыхает и улыбается уголками губ на такую невинную ревность своего ребенка. Он садится на корточки перед мальчиком и тихо хихикает. — Чего ты смеешься? Я смешон? — злится мальчик, поднимая голову, и смотрит на отца. — Что, я больше не нужен тебе? Так же, как мать, выбросишь меня и на Жое заменишь? Хуа Чен на этих словах хмурится и отворачивает голову. — Во-первых, я не твоя мать, чтобы тебя выбрасывать, максимум, отдам дедушке на воспитание, — хмурится мужчина. — Во-вторых, тебя уж точно никто не заменит. В-третьих, ты выбрал ее как подругу, так? Эмин кивает и стирает бесшумно скатившиеся слезы с щек. — Значит, теперь я буду заботиться о твоем друге так же, как и о тебе, — расставляя руки в стороны, проговорил Хуа Чен, приглашая сына в объятия. — Это как ты заботишься о карасе или о Инь Юе. Они не родные тебе, но ты считаешь их семьей. Эмин подходит к отцу, чтобы обнять его, и крепко сжимает руки на его шее. — Тем более, мне не надо спрашивать у тебя, как ты и что с тобой, потому что тебя, в отличие от Жое, я вижу. Я знаю тебя и верю, что в случае чего ты все равно скажешь, что у тебя на душе, — обнимая сына и поднимаясь с ним, Хуа Чен идет в свою спальню. — Да и о тебе постоянно спрашивает гэгэ, когда мы переписываемся. Так что считай, что пока я проявляю заботу к твоей подруге, ее папа заботится о тебе. Укладываясь на кровать вместе с сыном, Хуа Чен аккуратно выпутывается из рук мальчика и снимает повязку с глаза. — И ты сам говорил Жое, что хочешь, чтобы ее папа стал и твоим, а я вот стараюсь выполнить твое желание, — смеется мужчина и ложится в кровать. Эмин лишь больше напрягается и со страхом смотрит в глаз отцу. — Это она сказала? — Не только, — накрывая сына, проговаривает Хуа Чен и поправляет подушку под его головой. — Се Лянь рассказал, что ты у него тогда в парке спрашивал какие-то странные вещи и спросил, был бы он не против стать твоим папой. — Я просто проверял его, — накрываясь по самую голову, проговаривает мальчик. — Вдруг он плохой. И вообще, зачем он у тебя все это спрашивает? — Ага, Жое хорошая, а ее папа плохой, правильно? — усмехается Хуа Чен и игнорирует вопрос сына. Хуа Чен не видит, но чувствует, как под одеялом кивает сын, и смеется еще громче. — Эмин, не лезьте вы во взрослые дела. Побудьте пока детьми, — выключая светильник у кровати, проговаривает мужчина. — Отец, я же могу сегодня поспать с тобой? — Да. Эмин берет руку мужчины, поворачивается к нему спиной и кладет его руку на свое плечо. — Когда ты был совсем маленьким, ты постоянно спал со мной и пускал слюни в подушку, а сейчас ты взрослый почти. Везде лезешь и много думаешь, о чем тебе не стоит думать, — мальчик слышит глубокий тихий голос отца и зажмуривается. — Ты так вырос, Эмин. Помни, ты мой сын, и я забочусь о твоем благополучии всегда. Спустя пару минут, балансируя между сном и реальностью, мальчик слышит, как Хуа Чен признается, что хотел бы для него полноценной семьи с хорошим человеком, но сам же сомневается — прежде всего, в себе. Утром они не говорят о том, что было, но Хуа Чен осознает, что Эмину часто нужно слышать, что о нем думают. Что он все еще самый любимый ребенок в душе отца. Эмин не ревнует, когда они забирают подарок, и отец спрашивает, точно ли Жое понравится какой-то навороченный набор детектива. — Точно, я знаю, — проговаривает Эмин, когда его пристегивает к автомобильному креслу отец. И тут же задумывается о том, что будет завтра. — Отец, а если серьезно, вот тебе нравится Се Лянь? Хуа Чен аж подпрыгивает на месте, ударяясь затылком о крышу машины. — Господи, Эмин, к чему такие вопросы? — потирая ушибленный затылок, говорит Хуа Чен. — Как друг. Как друг нравится. — Просто он идет впереди, — проговаривает мальчик и показывает в лобовое стекло. Хуа Чен сразу же выпрямляется и осматривается по сторонам, замечая Се Ляня, Жое и того шумного мужчину, Ши Цинсюань вроде. А после слышит смех сына, который прикрывает рот ладонью. — Как друга, как друга, — передразнивая отца, говорит Эмин. — Пойдем к ним или тихонько скроемся с места преступления, пока нас не заметили? Если в начале мужчина хотел отругать сына, то сейчас улыбается кровожадно одной стороной губ. — Сколько времени на размышления, лейтенант? — посматривая на сына и обратно, говорит Хуа Чен. — 10 секунд, — смотря ровно на семью Се и Ши Цинсюаня, проговаривает мальчик. — Время пошло, капитан. Смеясь, мужчина отстегивает ремень безопасности, ставит сына на землю и закрывает машину. — Тогда решение принято, лейтенант Хуа, — потрепав сына по волосам, Хуа Чен берет его за руку и переводит через дорогу. Их почти сразу замечает Жое, но, посматривая на ничего не подозревающих папу и дядю, аккуратно машет Эмину рукой. Мальчик же срывается с места и, подбегая к Жое, обнимает за плечи. А потом слышит громкий крик Ши Цинсюаня и не менее испуганный выкрик Се Ляня. — Эмин, Господи, хватит всех пугать, — слышит он голос отца и оборачивается обратно, тогда как Жое аккуратно поправляет ему капюшон и воротник куртки. — Ох, Сан... Хуа Чен, здравствуйте, — неловко осекаясь на имени мужчины, проговаривает Се Лянь. — Вы тут какими судьбами? — Да так, по делам заходили, а вы тут? — Мы выбираем мне платье и смотрим, в каком ресторане можно отметить, — устало говорит Жое, все еще в руках Эмина, и утыкается ему в плечо. — А-Чен, спасите меня. Ши Цинсюань сразу же тушуется, отмирая от такой неожиданной встречи. — Хуа Чен, здравствуйте, — раскрывая веер, проговаривает младший Ши и поворачивается к Жое. — В смысле, спасите? А кто именинница? Ты должна быть самая красивая среди всех остальных и среди всяких там. А ресторан у тебя будет самый красивый и самый роскошный, потому что твой дядя не даст вам опять отмечать на квартире, куда все уж точно не поместятся. Останавливаясь, он слышит жалобный стон Жое и веселый смех мальчика, который, потирая подбородок, смотрит на взрослых. — Жое, что, если я помогу тебе и твоему дяде подобрать платье для тебя, а насчет ресторана, — тут же он смотрит на отца и весело улыбается. — Есть идея. Жое соглашается, ведь так будет веселее всем вместе пройтись по магазинам, но... — Пап, ты не против? — оборачиваясь к папе, спрашивает девочка. Се Лянь лишь кивает и с улыбкой поглядывает на Хуа Чена, спрашивая у него согласие на задумку детей. Мужчина в красном пальто кивает и предлагает несколько магазинов поблизости. Они все вместе проходят несколько из них под веселые истории Ши Цинсюаня и смех Эмина. Так они доходят до одного из магазинов, где продаются платья разных фасонов и даже детские ханьфу, что сразу приглядывает себе девочка, спрашивая у дяди, может ли она посмотреть себе их, а не дурацкие платья. Ши Цинсюань сразу цепляется за эту мысль и соглашается. Пока Жое и Се Лянь с Ши Цинсюанем выбирают красивое ханьфу для девочки, Эмин подходит к отцу и садится рядом на пуфик. — Отец, сколько стоит забронировать ваше казино-ресторан на завтра? — спрашивает мальчик и посматривает на подругу, которая так обворожительно выглядит в белом ханьфу с синей вышивкой на рукавах — хорошо сочетается с ее голубыми, как лед, глазами. — Много, а что? — уже догадываясь, что задумал его сын, говорит Хуа Чен. — Я хочу его забронировать на завтра для ее дня рождения, — вглядываясь в глаза отца, проговаривает Эмин. — М, а отдавать чем будешь? — Буду выполнять всю работу по дому в одного и учиться буду на самые высокие баллы, — встает мальчик перед отцом и со всей серьезностью смотрит ему в глаза. — Хах, я подумаю об этом, — усмехается Хуа Чен и видит, как его сын, улыбаясь, бежит к Жое, а на его место приходит Ши Цинсюань. — Господин Хуа, как я знаю, вы недавно открыли казино-ресторан «Призрачный город» с рестораном в нем. Сколько стоит снять ресторан на вечер и ночь? — спрашивает Ши Цинсюань, посматривая за Се Лянем, понимая, что тому точно не понравится, если он узнает стоимость такого ресторана. — А сколько предложите? — со всей серьезностью отвечает Хуа Чен. Ши Цинсюань уже хочет начать ругаться, но вовремя вспоминает, что тут Се Лянь, а значит, надо быть тише, чтобы его не пугали ни суммы, ни слова, ничего. Это он мог позволить себе купить новую дизайнерскую шляпу за огромные деньги, а вот Се Лянь такого не мог. Значит, ему лучше не знать, что и сколько стоит. Достаточно, что он знает, что якобы все скинулись на ресторан и красивое платье для Жое, а не то, что Ши Цинсюаню хочется порадовать свою маленькую принцессу. Видя заминку на лице мужчины, Хуа Чен улавливает горький запах лаванды, понимая, что перед ним омега от чего-то злится. — Ши Цинсюань, успокойтесь, пожалуйста, ваш запах вокруг мешает думать, — говорит Хуа Чен, а когда вокруг становится больше чистого воздуха, выдыхает. — Что, если я скину половину от суммы, потому что до вас меня об этом попросил сын? Ши Цинсюань весело хихикает и смотрит на мальчика: Жое поправляет ему воротник какого-то черно-серебряного ханьфу. После чего оборачивается на Хуа Чена, который на своем телефоне показывает стоимость аренды его ресторана. От таких сумм становится смешно. — Тут же ведь не половина даже, дай бог если четверть, — смеется Ши Цинсюань и достает свой телефон. — Куда отправлять? — А с вами приятно иметь дело, — смеется Хуа Чен, когда видит намного большую сумму на своем счете чем, предлагал. — Теперь мне нужно время, список гостей и выбор меню. Открывая на своем телефоне сайт казино-ресторана, Хуа Чен передает его мужчине рядом и уже через десять минут получает список гостей, выбор меню и время. К этому моменту Се Лянь и дети выбрали наряды и пошли оплачивать с карты, которую дал Ши Цинсюань. Когда все они выходят из магазина, и дети прощаются до следующего вечера, Хуа Чен замечает Хэ Сюаня, что идет к ним навстречу и, удивленно раскрыв рот, уже хочет выдать какую-то фразочку, но видит друга абсолютно грозным снаружи, при этом с теплом в глазах. И его замечает Эмин, что подбегает к дяде, сразу же бросаясь тому на шею. Уже подойдя к ним, Хэ Сюань поглядывает на мужчин вокруг, опуская мальчика на землю. — О, Се-сюн, это Хэ-сюн, я тебе рассказывал о нем, помнишь? Так вот, мы сегодня идем гулять, классно, да? — улыбается Ши Цинсюань и смотрит на омегу напротив. Се Лянь здоровается с Хэ Сюанем и улыбается, говоря, что помнит его с того случая, а после они все трое смотрят на Хуа Чена, который еле сдерживает смех. Хэ Сюань кровожадно улыбается мужчине и качает головой. — Только попробуй, одноглазый дьявол. — Карась, ты же знаешь, я — могила, — машет руками Хуа Чен и смотрит на друга. — Только Инь Юю скажу, что наш мальчик вырос и уже гуляет с другими, — убирая фантомную слезу с глаза, говорит Хуа Чен. Стоящие омеги пораженно смотрят на мужчин рядом, которые то ли убить готовы друг друга, то ли рассмеяться. Их прерывает голос Жое. — Пап, я домой хочу, — Жое устало оглядывается на взрослых и берет своего папу за руку. Се Лянь сразу же собирается и уже хочет попрощаться со всеми, но тут же чувствует хватку на локте. — Гэгэ, я вас подвезу,— говорит Хуа Чен и тепло улыбается. — Спасибо, но мы и сами дой... — Се Лянь останавливается на полуслове, когда его за другую руку берет Эмин и, прощаясь с дядей и Ши Цинсюанем, ведет семью Се к машине. — Ладно, я понял, мы поедем вместе. Уже отойдя от компании, Се Лянь слышит, как Хуа Чен прощается с другом, а тот напоминает ему предохраняться, потому что второго Эмина эта планета не выдержит. И эти слова заставляют омегу смутиться. Уже в машине, когда они отъезжали от пункта выдачи заказов, Се Ляня снова окутывает аромат древесины и мяты, который успокаивает и расслабляет. Он знает, что этот аромат будет преследовать его и дома, когда он будет перебирать вещи для стирки. Это все будет дома, а сейчас, чувствуя покой и умиротворение от момента, из-за ощущения покоя и безопасности рядом с этой необычной семьей Хуа, Се Лянь не замечает, как сердце начинает биться все сильнее. *** На следующий день телефон Жое разрывался от звонков разных знакомых и родственников, которые звонили поздравить девочку с днем рождения. И ладно бы звонили только близкие люди, но нет, даже Пэй Мин позвонил и пожелал ей вырасти самой красивой девушкой в этом мире. Это стало концом, и девочка выключила телефон, а потом услышала жалобный стон папы. — Жооооеееее, а ну включи телефон, твоя бабушка переживает, — кричит из своей комнаты Се Лянь, и Жое, как ответственная девочка и самая любимая дочь, его не слушается. Она встает с кровати и идет к нему в комнату, забираясь под одеяло и придвигаясь ближе к его боку. Се Лянь разговаривает со своей матерью и отдает телефон Жое, чтобы она сама принимала поздравления, а сам заваливается на кровать и закрывает глаза. Договорив с бабушкой и дедушкой, девочка кладет телефон рядом и говорит Се Ляню, что там много сообщий от дяди Ши. Когда они вдвоем потихоньку проваливаются в дрему, телефон снова подает признаки жизни, оповещая о видеозвонке от Хуа Чена. Се Лянь отвечает, не глядя в экран, думая, что это какой-то еще родственник звонит поздравить Жое с днем рождения, а потом слышит глубокий голос Хуа Чена. — Гэгэ, тут Эмин не может до Жое дозвониться, и мы решили... — Хуа Чен спотыкается на слове, смотря в экран, и тут же видит испуганный взгляд Се Ляня, а потом черный экран. В следующий момент в экран уже смотрят растрепанная Жое и смущенный Се Лянь, накрытый по самый подбородок. — Так вот, мы решили позвонить тебе, гэгэ, — уже медленее проговаривает Хуа Чен и отворачивается от экрана. — Эмин, иди сюда и разговаривай. Эмин появляется на экране в пижаме с клинками и цветами. Волосы торчат в разные стороны, а на щеке зубная паста. Он улыбается подруге и садится отцу на колени, тут же начиная поздравлять девочку и желать ей всего самого лучшего. — Главное, чтобы здоровье было хорошее и любящие люди рядом, — улыбается мальчик и смотрит на отца через плечо. — Ты тоже поздравляй. — Жое, я знаю, как ты дорожишь теми, кто находится рядом с тобой и как ты любишь своего папу, поэтому желаю тебе не опускать руки, не смотря ни на что и полагаться не только на свою силу, но и на тех, кто рядом, — посматривая на Се Ляня, который, выглядывая из своего кокона, смотрит в экран, Хуа Чен продолжает. — Также хочу поблагодарить твоего папу, что он вырастил такую прекрасную принцессу и не опустил руки, береги его. Жое расплывается в улыбке и не знает, как ответить на такое развернутое поздравление. Она благодарит семью Хуа и ложится рядом с папой, разговаривая с Эмином. — Мы, кстати, с отцом уже собираемся в ресторан, чтобы помочь Ши Цинсюаню, а вы когда подъедете? — спрашивает Эмин, забегая с телефоном отца в свою комнату. — Мы подъедем ближе к пяти вечера, чтобы никому не мешать, а то все так сильно хотят все организовать, жуть, — Жое смеется и жмется к боку папы. — Кстати, пап, ты так и не поздоровался. Смотря на экран телефона, Се Лянь, смеясь, здоровается с Эмином, спрашивая, как у него дела. — А-Лянь, я в порядке, в школе все хорошо, — отвечает мальчик, подбегая к отцу на кухню и показывая, как тот готовит им завтрак. — Отец тоже в порядке, готовит завтрак, а если бы я сейчас спал, он бы танцевал под музыку. Се Лянь смеется, пропуская обращение мальчика. На его фоне стоит Хуа Чен в бордовой пижаме и в наушниках, а на его спине видна татуировка красного глаза прямо на стыке между головой и шей. Се Лянь смотрит на такого Хуа Чена, и в груди сердце делает кульбит. Ему почему-то захотелось подойти к мужчине сзади и обнять, пока вокруг суетятся дети, общаясь о чем-то своем. Краснея от таких мыслей, он не замечает, как на экране рядом с Эмином появляется Хуа Чен и, улыбаясь, будто смотрит омеге прямо в душу. — Пап, ты не заболел? — спрашивает Жое, прикасаясь ко лбу Се Ляня. — Ангел мой, нам тоже пора завтракать, вставай, — говорит Се Лянь, поднимаясь с кровати и уходя в ванную. Уже возле зеркала на него смотрит покрасневший мужчина, а в голове пробегает мысль, что он хотел бы полноценную семью. На этих мыслях Се Лянь споласкиваает лицо холодной водой и вертит головой из стороны в сторону. Он понимает, что с ним происходит, но так не должно быть. Никаких симпатий. Не сейчас, уж точно. У него маленькая дочь на руках, ее надо поднимать и воспитывать. Никаких симпатий. Головой он, может, это и понимает, но сердце сходит с ума. Выходя из ванной, он чувствует запах еды, которую готовит Жое, и улыбается. На первом месте дочь, а потом, когда вырастет, он посмотрит на свои симпатии. Позавтракав, они вместе послушали еще больше поздравлений от родственников, а после решили, что ничего не случится, если они приедут в тот ресторан раньше. На моменте их сборов в дверь позвонили, и когда Се Лянь ее открыл, курьер, стоящий напротив, передал ему большой букет белых роз. Се Лянь улыбнулся и решил, что это очередной подарок от Ши Цинсюаня, который решил затеять игру к празднику Жое. Единственное, что насторожило его — то, что ни он, ни Жое не любили розы, считая их слишком вычурными. Поставив цветы в вазу и одевшись, Се Лянь намазал дочь кремом и вышел из квартиры. Они шли неспешно, решив, что лучше пусть они прогуляются до ресторана и придут туда ближе к назначенному времени, чем опоздают даже на метро. Переговариваясь обо всем на свете, они заговорили о рождении Жое. — Пап, а ради праздника можешь рассказать, кто мой отец? — улыбаясь, проговаривает Жое и кутается в куртку. Се Лянь вздыхает и опускает голову вниз. Он не хочет этого говорить. Он не хочет пугать дочь и вызывать в ней неуместные сегодня эмоции. — Ангел мой, давай я расскажу тебе завтра, хорошо? Жое кивает и спрашивает у него о том, какое было ее первое слово и о чем думал папа, когда она впервые пошла. Так, за разговорами и смехом, они дошли до ресторана, где прямо у двери стоял Хуа Чен и курил вместе с Хэ Сюанем. Подойдя ближе ко входу, Се Лянь видит, во что сегодня одеты эти двое. И если Хэ Сюань надел черное ханьфу с золотой вышивкой на рукавах, то Хуа Чен, не изменяя себе, надел красное ханьфу, подвязанное серебряным поясом. На ногах у него черные сапоги с серебряными цепочками, а на груди такое же серебряное украшение, только более массивное и с бабочкой посередине. Они вдвоем подходят под описание демонов, которые затесались в этом современном мире. Подходя ближе к входу, Се Лянь замечает, как они оба застывают и выбрасывают сигареты в урну. Подойдя к имменинице и ее папе, двое мужчины встают у двери. — Прибыли наследный принц и принцесса Призрачного города, — громко проговорил Хуа Чен; они с Хэ Сюанем, не сговариваясь, открыли дверь, впуская пришедших внутрь. В ресторане собрались все родные люди и приглашенные гости. Ши Цинсюань за сутки успел распорядиться, чтобы каждый пришедший на день рождения Жое оделся в традиционно китайском стиле. Пройдя внутрь, Се Лянь отметил красоту убранства. Весь стиль ресторана был выполнен в традиционно китайском стиле. Под потолком висели фонари, а на столах лежали красные скатерти. По сторонам стояли все близкие им люди. Совсем рядом с дверью, улыбаясь, их встретили Фэн Синь, одетый в традиционное одеяние лучника, а рядом с ним Му Цин в ханьфу синего цвета. В двух шагах от них стоял Ши Цинсюань в бело-зеленом ханьфу и разговаривал с родителями Се Ляня. Они оделись в золотые костюмы. Возле них крутился Гу Цзы в зеленом наряде. В таком же одеянии за ним присматривал Ци Жун, который обнимал Лан Цяньцю, одетого в наряд, состоящий из синего и золотого цвета. Где-то в стороне, переминаясь с ноги на ногу, стоял Цюань Ичжень в почти идентичном наряде и смотрел на Инь Юя, что надел на себя черно-фиолетовое одеяние. А в середине этого представления, сложив руки за спиной, вышагивая к ним, появился Эмин в черно-серебряном ханьфу. Подойдя ближе, он склонился перед Жое и ее папой. А сзади к ним подошел Хуа Чен и помог снять куртки. — Принцесса Призрачного города, приветствуем вас на празднике, посвященном вашему дню рождения, и с радостью хотим сообщить, что ваше прибытие ознаменовало его открытие, — громко сказал мальчик и, выпрямившись, подал руку Жое. — Прошу пройти со мной. Девочка, не сопротивляясь, подала руку другу и позволила увести себя во главу стола. Се Лянь, приросший к полу, почувствовал руку на своем плече и мягкий аромат мяты. — Принца мы также приглашаем к столу, — взяв Се Ляня за руку, мужчина усадил того на место рядом с Жое. Когда все сели на свои места, праздник начал набирать обороты. Вот уже Се Вей, отец Се Ляня, рассказывал истории и поздравлял свою внучку с днем рождения, а рядом с ним, мягко улыбаясь, сидела Се Цзин, бабушка Жое, поправляя мужа в некоторых моментах. На середине празднования гости и именинница вышли на танцпол, и каждый хотел станцевать со звездой сегодняшнего праздника. Се Лянь, сидевший весь праздник рядом с Жое, удивлялся тому, как быстро Ши Цинсюань собрал всех сегодня тут. Да, здесь присутствовали и те, кого он нормально не знал, по типу Хэ Сюаня или Инь Юя, но они, видимо, нужны были для помощи в празднике. Обернувшись на дочь, Се Лянь не заметил рядом с собой Эмина, который склонился перед ним. — А-Лянь, могу я пригласить вас станцевать со мной? Се Лянь умилился такому джентльмену и, взяв предложенную руку, пошел с мальчиком на танцпол, не замечая, как его дочь убежала к отцу мальчика. — А-Чен, — позвала Жое мужчину, который разговаривал с Инь Юем. — Да, солнышко, что случилось? — оторвавшись от разговора, спросил Хуа Чен. — А-Чен, потанцуешь со мной? — проговорила Жое. — Просто папа пошел танцевать с Эмином, а я, значит, буду с тобой. Хуа Чен улыбнулся, посмотрел на танцпол, где омега аккуратно кружил его сына, а тот с широкой улыбкой поглядывал на мужчину. — Знаешь, а давай, — взяв девочку за руку, Хуа Чен вышел с ней на танцпол и под какую-то мелодичную музыку танцевал и кружил девочку на руках. Люди вокруг свистели и смеялись с происходящего, не замечая, как два мужчины все ближе подходили к друг другу, кружа детей рядом. В момент, когда музыка начала затихать, Жое прошлась в танце под руку мужчины и развернула его лицом к Се Ляню, которого так же раскрутил Эмин. Дети сразу же взяли друг друга за руки и начали танцевать вдвоем, позвав в свою компанию Гу Цзы, что стеснялся выходить танцевать. — Давай, сын, покажи им всем, что ты лучше каждого тут, — кричал Ци Жун в спину сына. Двое взрослых, обманутые в веринице танцев, стояли лицом к лицу, держа друг друга за руки. Из колонок заиграла музыка, будто специально созданная для медленных танцев. — Ваше Высочество, вы не против станцевать с этим ничтожным слугой? — начал Хуа Чен, смотря в глаза мужчины напротив. — Если этот Сань Лан прекратит называть себя ничтожным, то не против, — укладывая одну руку на красное ханьфу, проговорил Се Лянь. Хуа Чен, улыбнувшись, взял омегу за руку и, положив вторую на талию мужчины напротив, сделал первое движение ногами, ведя в танце. Это было не танго, не вальс, а смесь всего и сразу. — Я так понимаю, нас обманули маленькие манипуляторы, — улыбаясь, проговорил Хуа Чен. — Думаю, мы простим им эту шалость, — сжимая руку на плече альфы, сказал Се Лянь. — Тем более, не думаю, что они способны на такое коварное дело, да и незачем им это делать. Ухмыльнувшись, Хуа Чен закружил мужчину в танце. В особо пылкие моменты неосознанно прижимая за талию к себе и улыбаясь во все тридцать два, слушая веселый смех где-то у груди, а краем глаза замечая сына и Жое, что стояли в двух шагах от танцпола и фотографировали развернувшуюся перед ними сцену. Самое интересное было наблюдать за родителями Се Ляня, с которыми Хуа Чен познакомился сегодня днем и, выслушав в свой адрес от господина Се, что его сыну бы такого человека рядом, и можно было бы уходить на покой. А сейчас эти же люди наблюдали, как их прекрасный сын кружит в подобии танго с тем самым человеком, которого они приметили днем, и улыбаются. Но это все альфа уж точно не расскажет принцу, что танцует с ним сейчас, застесняется же. Поэтому продолжает прижимать Се Ляня за талию, наклоняя ближе к полу, прогибая в спине, что лежит на его руке. Каждый взгляд, каждый шаг и улыбка горят чем-то непонятным им двоим. Такое желание танцевать с другим человеком они чувствуют впервые. И в этом танце их не смущают ни взгляды гостей, ни открытые рты их детей. Сейчас в этом танце они вдвоем, улыбаются друг другу и смотрят в глаза напротив. Закончив танец и с улыбкой поклонившись друг другу, они разошлись в разные стороны, а дети веселились от потихоньку работающего плана. — Се-сюн, давай выйдем на улицу, подышим воздухом, — прикрываясь веером, сказал Ши Цинсюань, садясь рядом с Се Лянем. — А ты мне расскажешь, о чем вы там шептались с Хуа-сюном пока танцевали. Се Лянь смеется и, вставая из-за стола, выходит из помещения. Жое и Эмин, сидевшие рядом, берут Ши Цинсюаня за руки и идут следом за папой Жое. Уже на улице, обмахиваясь веером, Ши Цинсюань спрашивает о том, что же они все-таки говорили друг другу в том жарком танце. Смеясь над смущнием друга, Ши Цинсюань краем глаза замечает фигуру, идущую к ним. Стоящая напротив папы Жое смотрит в ту же сторону и замирает на месте. В то время как человек выходит из тени, девочка понимает, что это тот же мужчина в том же сером костюме с ледяными глазами, что напугал ее в парке. Жое не знает, как сказать об этом папе, но когда человек подходит Се Ляню сзади и смотрит девочке в глаза, говорить больше и не хочется. — Здравствуй, СаньЛэ, — по коже Се Ляня проходят неприятные мурашки, и он оборачивается, чтобы встретиться со своим кошмаром наяву. — Красивая у тебя дочь. Поздравляю с праздником и, надеюсь, с утра подарок ты получил. Мужчина усмехается на застывший ужас в глазах омеги и не замечает, как сзади открывается дверь, и оттуда выходят два человека в черном и красном ханьфу, что забеспокоились, когда не увидели мужчин внутри. Хуа Чен видит страх в глазах Жое и Се Ляня, тут же срываясь с места вместе с Хэ Сюанем, замечая рядом с мужчинами и детьми человека в сером костюме. — Господин Цзюнь, сегодня казино-ресторан закрыт для посещения, если хотите сыграть, Дом Блаженства работает в штатном режиме, — спокойным голосом проговаривает Хэ Сюань, подходя ближе. — Если вы по поводу вашего предложения, то мы уже ответили вашему представителю отказом. Хуа Чен, все это время стоявший рядом с детьми, смотрит на альфу впереди и закатывает глаз. Но тут же опускается на колени рядом с детьми. — Жое, Эмин, вы чего встали? Что случилось? Вас напугал этот дядя? — улыбается Хуа Чен, поворачивая Эмина к себе, и осматривает сначала сына, а потом переходит к девочке, которая от страха не может выговорить ни слова. — Вы неправы, господин Хэ, я пришел не для предложения, я просто пришел поздравить дочку с днем рождения, — смотря в глаза Се Ляня, Цзюнь У улыбается уголками губ. — Хотя, кто знает, от меня ли эта малышка, да, СаньЛэ? Се Лянь молчит все это время, с каждым сказанным словом этого мужчины будто приклеиваясь к месту, на котором стоит. — Ладно, всего хорошего, Жое, — усмехаясь, говорит Цзунь У и уходит в другую сторону. Первым отмирает Хуа Чен, слыша хрипы рядом с собой. Он разберется с этим потом, а сейчас... — Эмин, быстро, баллончик, — кричит мужчина, наблюдая, как девочка в его руках начинает задыхаться. И это последнее, что слышит Се Лянь перед тем, как упасть в обморок.