Дᴏᴧᴦий ᴨуᴛь дᴏʍᴏй

      Было тёплое июньское утро, всегда так рано начинавшееся летом… Узкая полоса света, пробивающаяся сквозь тёмные портьеры, частично освещала большую и уютную комнату. Этот свет мягко падал Оливии на лицо, на закрытые глаза с идеально загнутыми наверх пушистыми ресницами. Но её это нисколько не тревожило. Девушка сладко спала, зарывшись носом в белоснежное пуховое одеяло. Её длинные бордово-рыжие волосы беспорядочно разметались по большой помятой подушке, а одна рука, испачканная в чём-то цветном, была свешена с постели.       Сегодня Оливия легла довольно поздно, если не рано. Почти всю ночь она провела за рисованием: выдумывая всё новые и новые виды платьев для различных выходов и с азартом перенося это всё из головы на бумагу, окрыленная своими безграничными творческими фантазиями, художница сильно увлеклась и не заметила, как вся измазалась в краске и акварели. Не придав этому особо важного значения и наспех приведя всё в порядок, если это и можно было назвать порядком, Оливия спокойно переоделась в ночное платье и легла спать, уснув только с восходом солнца.       Внезапно дверь в помещении резко распахнулась, и в комнату вошла миссис Бэгли. Это была невысокая и полноватая, с мышиными цвета волосами и тёмными строгими глазами, средних лет женщина. Она с недавних пор прислуживала в доме семьи Кингсли и являлась кем-то вроде наставницы и гувернантки в одном лице для дочери Алисы. У неё был весьма непростой характер: иногда миссис Бэгли была добра, словно ангел, а иногда она была куда ещё более свирепа, чем любая голодная волчица. По совету других, прежде чем уехать вместе с дочерью по торговым делам кампании в дальние страны, прислужницу наняла леди Хелен. Не смотря на свой уже далеко не молодой возраст, миссис Кингсли была полна сил и тщательно готовилась к такому долгому путешествию, которое затянулось вот уже почти на два с половиной года.       Во время отъезда уважаемых дам миссис Бэгли вместе со своей подопечной переехали в поместье сестры Алисы Маргарет и её мужа Лоуэлла. Это было необходимо, ведь иначе Оливия оставалась бы совсем одна, если не считать слуг. А её спокойная жизнь под крышей дома родной тётушки и её семьи была отличным выходом из ситуации для всех.       Супруги услышали от миссис Кингсли ту же легенду, что леди Хелен поведала другим, когда малышка только родилась. Совсем ни к чему их было посвящать в то, что произошло с Алисой на самом деле. Жалостливая и добродушная по своей натуре Маргарет, хоть и с трудом, может быть, поверила бы в эту фантастическую историю, но точно не притворщик Лоуэлл, и без того скептично ко всему этому настроенный.       Оливия отлично освоилась на новом месте: она была в прекрасных отношениях с Маргарет, у которой тоже подрастала дочь — Мэри. Это была скромная двенадцатилетняя девчушка с добрыми карими глазами и чёрными волосами, любившая читать книги и ухаживать за цветами в саду, расположенном под окнами усадьбы, где они жили.       Сёстры отлично ладили друг с другом. Мэри без какой-либо зависти всегда чуточку восхищалась Оливией, которая была её полной противоположностью: всегда такая веселая и жизнерадостная, харизматичная и общительная, гордая и уверенная в себе, порой очень упрямая и вспыльчивая, с непокорным нравом и характером — именно такой была дочь Алисы Кингсли в её глазах, как и в глазах многих других.       И сегодня у Оливии был крайне важный день — день её рождения, когда ей исполнялось вот уже шестнадцать лет.       — С добрым утром, мисс, вам давно пора вставать! — Раздался громкий голос миссис Бэгли, который заставил спящую красавицу недовольно поморщиться.       Гувернантка быстро подошла к окну и одним рывком распахнула тяжёлые портьеры со шторами. В помещение тут же ворвался ярчайший свет, заливший своими лучами все стены и предметы вокруг. Девушка скривила лицо ещё больше и, что-то глухо и возмущённо пробурчав, перевернулась на другой бок и как можно выше натянула на себя одеяло, укрывшись под него с головой.       — Сегодня вам предстоит провести весьма насыщенный день, так что не нужно лениться… — Не обращая внимания на действия своей воспитанницы, миссис Бэгли ловко стянула с неё это же одеяльце.       Оливия медленно села на постели, хмуро глядя на женщину заспанными глазами. Потерев своё лицо тыльной стороной вымазанной в уже засохшей краске ладони, она умудрилась слегка испачкать себе щёку и лоб.       Заметив это, гувернантка удивлённо вздёрнула брови и обернулась назад, посмотрев туда, где располагался рабочий стол. На нём царил настоящий хаос: множество грязных баночек и кисточек были сложены в одну непонятную кучу, своей формой напоминающей какую-то незамысловатую пирамиду, там же лежала груда свернутых использованных и неиспользованных холстов бумаги, нашлись и одинокие разноцветные катушки с иголками, а также садовые ножницы, взявшиеся непонятно откуда и для чего, было ещё даже несколько маленьких венков и букетов из завядших полевых цветов…       — Дорогая моя… — Укоризненно поглядев на весь этот живописный беспорядок, миссис Бэгли снова перевела взгляд на Оливию. — Я, разумеется, ни в коем случае не порицаю вас в ваших творческих порывах, но этому занятию можно же найти и более подходящее время, нежели время для сна!       — Вдохновение никогда не ищет удобного момента… — Бросила девушка, неспешно слезая с кровати и направляясь к своему рабочему месту, чтобы всё убрать.       Как только она начала сгребать ворох холстов и прочий инвентарь для рисования, женщина выставила руку вперёд в знак протеста и деловито воскликнула:       — О нет, оставьте это! Сейчас же ступайте в ванную и умывайтесь, для вас уже набрали горячую воду.       И, глядя на чумазые руки и лицо юной мастерицы, она скептически добавила:       — И, как я погляжу, совсем не зря. И не нужно на меня так смотреть, миссис Кингсли! Сегодня вы должны выглядеть безупречно. В честь вашего дня рождения леди Маргарет устраивает праздничный приём. Вам же, как никому другому, хорошо это известно.       — Праздничный приём… — Медленно произнесла Оливия, немного печально посмотрев в сторону окна, в которое задувал приятный тёплый ветерок.       Да, её милая тётя часто любила устраивать какие-либо мероприятия, вроде балов и банкетов, которые всегда длились до полуночи. Девушке всё это не особо нравилось: на таких званых вечерах существовал определённый этикет, который включал в себя строгие правила поведения, запрещающие делать довольно многие и безобидные на первый взгляд вещи. Нельзя было много и громко смеяться, нельзя было слишком бурно проявлять свои эмоции и говорить всё, что думаешь — это считалось дурным тоном. Не принято было танцевать так, как захочется и не допускалось вести танец более четырёх раз за вечер с одним и тем же джентльменом — круг партнёров, (который и не очень-то и интересовал Оливию, пока все её сверстницы только и тем и занимались, что без конца обсуждали молодых людей и втихаря от взрослых читали любовные романы, ведь юным особам нельзя было увлекаться таким чтивом из-за возраста), необходимо было менять.       На балах контролировалось абсолютно всё — начиная от украшений, причёсок, платьев и их цветов, заканчивая тем, как нужно правильно держаться и смотреть на того, с кем имеешь честь говорить. Порой это всё было похоже на нестерпимую пытку.       Что ещё больше действовало Оливии на нервы — то, что всю одежду для приёмов за неё выбирала миссис Бэгли, не позволяя девушке как следует проявить свою фантазию. Также, делая своей послушнице причёску, гувернантка нередко жаловалась на то, какие же всё-таки невыносимо буйные волосы были у Оливии. Та же, в свою очередь, уже давно оставила все попытки препирательств и споров с этой женщиной, потому что это было бесполезно. Она просто сидела и ждала, пока её тёмно-алые пряди не будут завязаны в какой-нибудь скучный узел или заплетены в тугую косу, и едва слышно тяжело вздыхала, чувствуя себя несчастной заложницей, которая постоянно находилась под чьим-то бдительным и пристальным надзором.       Девушку не устраивала такая жизнь. Порой она даже не чувствовала, что живёт. И у неё складывалось такое впечатление, будто ей здесь совсем не место. Причину этого странного ощущения Оливия найти не могла и не стремилась ни с кем этим поделиться. Это было для неё чем-то слишком личным, что она доверить только родной матери, которая вот уже так долго была в отъезде.       — Именно! — Резко выдернул девушку из пелены размышлений бодрый голос миссис Бэгли. — Так что без всяких промедлений марш в ванную комнату, пока вода не остыла, иначе придётся купаться в холодной. С другой стороны, здоровее будете! Совсем уже осунулись, как же ваша матушка отреагирует на ваш внешний вид?       — Матушка? — Широко раскрыв изумрудно-ореховые глаза, удивлённо спросила Оливия.       — Ох, как же… Я разве вам не сказала? — Смутилась женщина, приложив ладони ко рту. — Совсем память дырявая у меня стала… Завтра вечером ваши родные наконец-то прибывают обратно. Они сразу же поедут сюда. И письмо у меня где-то от них было… Где же оно?       Гувернантка сразу начала лихорадочно шарить руками по карманам на юбке, но взволнованная счастливой вестью девушка пресекла это, радостно сказав:       — О, я обязательно прочту письмо чуть позже, не нужно сейчас его искать!       Лучезарно улыбнувшись и весело хихикнув, Оливия резко развернулась на пятках и тут же вылетела из комнаты, оставив миссис Бэгли одиноко стоять в недоумении. После недолгого замешательства от такой необычной и чем-то похожей на ребяческую, реакции, она сердито пробубнила себе под нос:       — И кто же разберёт эту странную бесовку?       Бесовка же, в свою очередь, бодро направлялась на водные процедуры в ванную, расположенную неподалёку от спальни. На душе у Оливии в один момент стало очень легко и тепло: завтра она увидит маму. А это было лучше любого подарка на день рождения. И пусть ей сегодня предстоит перетерпеть ещё один занудный и ни чем не примечательный бал, именинница была счастлива. Испытывая сильнейшее воодушевление и восторг, для себя она решила, что ничто и никто не помешает ей провести этот день именно так, как она захочет. Это был её праздник. Так почему она должна следовать и подчиняться каким-то глупым правилам, которые на дают насладиться жизнью сполна?       Целый день одариваемая сердечными поздравлениями, крепкими объятиями, воздушными поцелуями, приятными комплиментами и вручениями всяких чудесных подарков от родных, Оливия радушно принимала всё это с огромной любовью и благодарностью и с нетерпением ждала вечера, чтобы поскорее нарядиться в великолепнейшее платье, которое, ещё будучи завернутым в пёструю тканевую обёртку, торжественно вручила ей тетушка. Это был красивейший наряд цвета насыщенного шартеза, который идеально подходил к дивным глазам девушки и её огненно-бордовым волосам. Единственное, что Оливии хотелось в нём изменить — это его длину.       Поэтому, когда настало время готовиться к приёму, она тихонько заперлась у себя в спальне, чтобы довести платье до ума и сделать ещё пару штрихов со своими локонами, которые в этот раз она точно не доверила бы в руки миссис Бэгли.       Когда гувернантка настойчиво постучалась в комнату, поторапливая девушку и возмущаясь по поводу того, что та так некрасиво и своенравно поступает, не давая ни с чем ей помочь, Оливия наконец открыла недовольной женщине дверь. Как только крайне необычный образ своей подопечной предстал перед глазами миссис Бэгли, впечатлительную даму чуть не хватил удар. Невольно ахнув и тут же зажав рот рукой, она начала изумлённо разглядывать девушку, что стояла перед ней и хитро улыбалась краешком алых губ.       Прекрасное бальное платье было туго затянуто ивово-коричневым корсетом, который подчёркивал идеальную, как песочные часы, фигуру красавицы. Её, всегда такие непослушные и вечно вьющиеся во все стороны, длинные рубиновые волосы были небрежно, но довольно привлекательно заделаны в косматый пучок, из которого невероятно красиво выбивались лёгкие кучерявые пряди. Снизу платье было как-то странно, но весьма интересно укорочено, что позволяло полюбоваться на изящные сапожки под цвет корсета.       — Вы выглядите, будто цирковая девица… — Наконец найдя в себе силы на то, чтобы что-то сказать нескольких долгих секунд спустя, немного осипшим от удивления голосом пробормотала сбитая с толку гувернантка. — Нет, это никуда не годится!       — Вполне себе годится. — Гордо ответила Оливия, не переставая улыбаться.       Под строгим взглядом тёмных глаз начавшей сердиться не на шутку женщины самодовольная улыбка девушки медленно померкла.       — Миссис Бэгли… — Начала было Оливия, но та её перебила, жестом указав молчать.       — Я ничего не хочу слышать, у нас мало времени. Гости уже собираются. Так что всё, что я от вас сейчас требую — это чтобы вы поскорее переобули эту крайне неуместную для сегодняшнего мероприятия обувь на нормальные туфли. И захватите с собой шаль с вашими шёлковыми перчатками.       — Я не одену эту гламурщину! — Возмутилась девушка, но её снова прервали.       — Никаких пререканий со мной, юная леди! Делайте то, что я вам говорю. Иначе пеняйте на себя. — Пригрозила пальцем гувернантка. — Неужели вы хотите перед всеми опозорить себя и леди Маргарет с её многоуважаемым супругом?       — Не хочу. — Сузив свои необыкновенные зелёно-карие глаза, выдавила Оливия.       — Вот и славно!       Внезапно в конце коридора раздался сильный звон и грохот, будто что-то разбили, после чего последовали какие-то невнятные возгласы.       — Что там происходит? — Деловито поинтересовалась миссис Бэгли и поспешила к источнику этих звуков.       И пока она отчитывала красную от стыда и смущения служанку, случайно умудрившуюся разбить стеклянные бокалы с вином, которые несла в парадный зал для фуршета, Оливия, аккуратно ступая на цыпочках, чтобы не раздавался стук от каблуков её сапожек, незаметно ускользнула на лестницу, ведущую на первый этаж, где должно было проходить торжество.       Гостей было очень много. Всех прибывающих на праздник именинница тепло и радушно встречала вместе с тетушкой, которая ничего не сказала про её наряд. Маргарет только удивлённо на него поглядела, сомнительно хмыкнула и продолжила приветствовать всё прибавляющихся и прибавляющихся приглашенных господ.       Вот-вот должны были начаться танцы. Любезно и машинально всем улыбаясь, Оливия стояла и прикидывала в уме, сколько сегодня танцев будет и с кем ей придется их исполнить. Обычно бал начинался с вальса. Далее чередовались полонезы, польки, кадрили, мазурки. Позже должен был наступить ужин, когда мероприятие уже походило к концу. Девушка прекрасно понимала, что многие гости только и будут того ждать, чтобы поскорее сесть за стол и отведать вкусные и изысканные блюда. От осознания этого факта у Оливии вырвался тихий смешок, на что её тетя ласково спросила:       — Что тебя насмешило?       — Ничего. — Едва мотнула головой девушка.       Тут она ненароком поглядела в сторону и увидела миссис Бэгли, стоящую неподалёку и выразительно на неё смотрящую своим грозным взглядом. Оливия тотчас же отвела глаза и поздоровалась с новоприбывшей дамой, стараясь отвлечься, но услышала деланный кашель, призывающий её незамедлительно подойти к гувернантке.       — Мне… нужно отойти. Миссис Бэгли меня зовёт. — Сообщила она Маргарет.       И как только Оливия приблизилась к рассерженной женщине в коридоре, та сразу накинулась на девушку:       — Миссис Кингсли, я кажется, вам что-то говорила насчёт вашего внешнего вида! Почему же вы меня не слушаете?       — Никто на него и не смотрит! — Уже в свою очередь рассердилась Оливия, по горло сытая этими бесполезными нравоучениями и глупым контролем со стороны её наставницы.       — Не перечьте мне! Сейчас же снимайте эти сапоги! — Уперев руки в бока, вскричала женщина так громко, что находящиеся неподалёку люди удивлённо оглянулись на конфликтующих.       Девушка прикрыла глаза и шумно втянула носом воздух в попытке успокоиться. В следующую секунду она судорожно выдохнула, враждебно глядя на скандалистку:       — Ладно. Как прикажете.       Затем она ловким движением руки стянула с себя обувь и демонстративно отбросила её куда подальше. На негодующий взгляд гувернантки она ответила саркастической улыбкой и, с нарочитой элегантностью подобрав юбку, босыми ногами прошлёпала в зал, где уже начинался вальс.       Аккуратно двигаясь между танцующими и проворно уворачиваясь от возможных столкновений с ними, Оливия решительным шагом прошла к тому месту, где располагался приглашённый оркестр, и во всеуслышание крикнула:       — А сыграйте-ка нам что-нибудь повеселее!       Музыка тут же прекратилась. Один из скрипачей неосторожно задел смычком струны и раздался крайне неприятный, режущий уши звук. Все, как один, схватились за головы, в том числе и виновница торжества.       Спустя после нескольких мгновений Оливия медленно отняла руки от ушей и, не обращая никакого внимания на перешептывания гостей за спиной и озадаченные взгляды музыкантов, уже тише им сказала:       — Ну же, смелее! Уверена, все хотят услышать что-то более жизнерадостное, нежели это унылое мушесонье!       Быстро переглянувшись и кивнув друг другу, под руководством своего находчивого дирижёра, оркестранты нерешительно начали играть что-то быстрое и ритмичное, исполняемое словно специально для танца, именуемого галопом. По мере того, как музыканты постепенно расслаблялись, мелодия становилась ещё больше заводной. Слегка растерянные люди, по началу просто стоявшие как деревянные столбы, тоже начинали робко приплясывать на месте и входить во вкус, а затем, уже совсем раскрепостившись, бодро и радостно двигались в парах со своими спутниками при развесёлом такте музыки.       — Ну вот, совсем другое дело! — Звонко хлопнув в ладоши, засмеялась Оливия.       Это был её лучший день рождения. Весьма довольная происходящим, эта милая чертовка не следовала никаким общепринятым нормам и установкам, которые было так важно соблюдать: она громко говорила и заливисто смеялась, игриво подмигивала гостям и делала шутливые комплименты смущённым джентельменам с их либо вежливо, либо просто глупо улыбающимися дамами, корчила смешные гримасы и показывала язык влюблёнными глазами глядящим на неё юношам, босиком расхаживала по начищенному до идеального блеска паркету и петушком пускалась в пляс, задорно вытанцовывая и настойчиво призывая других к ней присоединиться.       Возможно, Оливия нарушила целый свод установленных правил этикета и приличия, но ей было абсолютно всё равно на это. Она была невероятно счастлива и наконец-то чувствовала себя действительно живой и настоящей. Может быть, миссис Бэгли потом и накажет её за такое крайне неподобающее для юной леди и якобы ужасное поведение, но это уже тоже было совсем не важно. Девушка совсем не боялась гнева гувернантки. Пусть эта вредная женщина и была старой закалки, пусть она и не всегда понимала свою строптивую воспитанницу, вряд ли она смогла бы сделать девушке что-то действительно неприятное. Но если дело до этого всё-таки дойдет, безмерно чуткая и участливая по отношению к любимой племяннице Маргарет этого безобразия ни за что допустит. Тем более, совсем скоро из своего плавания должны вернуться любимые мама с бабушкой, по которым Оливия так сильно соскучилась. И всё станет ещё лучше и безопаснее, если так можно было бы выразиться.       Дурачась и танцуя вместе с какой-то веселой девицей её возраста, Оливия заметила свою сестру Мэри, скромно стоявшей неподалёку и неуверенно ей улыбающейся.       — Прошу меня простить, Аманда, я отлучусь… — Предупредила она гостью и быстро подбежала к застенчивой девчушке.       — Ну и чего ты тут стоишь, моя бедная-несчастная? Идём скорее танцевать! — Воскликнула Оливия и, радостно засмеявшись, быстро закружила Мэри за руки.       Та тоже заразилась этим смехом и беззаботно завертелась вместе с девушкой, подпрыгивая от счастья.       — Нравится тебе сегодняшний вечер? — Лукаво поинтересовалась Оливия.       — Очень нравится! — Энергично кивая головой, ответила Мэри.       — Я всё жду, пока вынесут торт, хочется скорее его попробовать… — Хитро прищурившись, улыбнулась именинница. — Интересно, сколько свечек на нём будет?       — Как сколько? — Недоумевала её младшая сестра. — Столько, сколько лет тебе сегодня исполняется… Шестнадцать!       Оливия наигранно сделала грустное выражение лица и сказала:       — Очень жаль. Я хотела, чтобы ты меня обманула.       — Зачем это? — Всё продолжала удивляться этому странному диалогу собеседница.       — Затем, чтобы посмеяться. Ты всегда такая грустная и серьёзная, Мэри… Я так редко вижу твою улыбку, а ведь она у тебя очень красивая!       — Зато ты совсем не серьёзная. Мне кажется, миссис Бэгли тебя сегодня убьёт после праздника за твои проделки и баловство! — Испуганно пролепетала девчушка.       — Пусть делает, что пожелает. Хоть розгу достаёт. — Равнодушно пожала плечами девушка. — Я не птица в золотой клетке. Невозможно же не согласиться, что это что-то немыслимое и кошмарное, когда тебе приходится жить по чужой указке! Так нельзя.       Мэри не стала ничего возражать. Она прекрасно понимала, что её взбалмошная сестра была права, но девочка ещё в более раннем возрасте была научена мириться с любыми, даже самыми неприятными ситуациями и обстоятельствами в жизни. Тем более бороться со всем этим было бы точно не в её покладистом, даже слабом характере.       Вскоре, уже под конец праздника, в зал вынесли красивейший именинный торт, на котором, как и было положено, располагалось шестнадцать миниатюрных свечек. Очень быстро задув их всех разом, по традиции Оливия загадала одно-единственное желание, никому о нём не рассказав на всякий случай.       Эта тайная просьба не была чем-то из ряда вон. К тому же, девушка не особо была уверена в том, что загаданное действительно сбудется. И всё же, где-то в глубине своей души она по-настоящему верила, что в скором времени её жизнь изменится раз и навсегда. Таковым было то невинное желание Оливии. Желание, которое вскоре обретёт себя наяву и преподнесёт пока ещё ни о чём не подозревающей девушке немало сюрпризов, поистине удивительных для неё и немного безумных.