Лепестками лотосов, каплями крови паучьей лилии

– Закрой глаза. Оказывается, когда Дань Хэн волнуется, его голос хрипловат. Дыхание тяжелое, ладони такие холодные. Пальцы, которые сжимаются на плече Блэйда, чуть подрагивают, и он удерживает себя от резкого желания схватить его за руку, сжать по привычке, причиняя боль. Это не бой, и Блэйд намерено приглушает собственные инстинкты. Он тяжелый – эта мысль мелькает в один острый, короткий миг, когда Дань Хэн опускается ему на колени, и руки сами по себе смыкаются на его талии. Она такая тонкая, даже не скажешь, что принадлежит человеку, который так часто одерживал в бою победу. – Закрой глаза, – повторяет Дань Хэн, и теперь обе его руки лежат на плечах, зато сам он медлит, отводит взгляд. Стыдно? Непривычно? Уже жалеет? Не знает, что чувствовать, если посмотрит в глаза? Не знает, что говорить? – Иначе передумаешь? – Блэйд хмыкает, смыкает ладони, притягивая к себе ближе, прижимая бедрами к бедрам. – А тебе так нужно искать объяснение каждой моей просьбе? – огрызается Дань Хэн. Он сам так трогательно напряжен и сосредоточен, словно во время боя. Чем внимательнее Блэйд всматривается, тем очевиднее его причины – решительности ему всегда хватало, личная мораль опиралась на действия тех, кто был к нему добр, а желаниям он позволял брать верх только когда никто не видит, не знает, не упрекнет. Вопиющая жестокость к тем, кто угрожает его только сформировавшемуся миру. Блэйд тогда не учитывался, ведь он и был этой самой опасностью. И желания, более постыдные, личные, возможно, не самые для него правильные и подходящие планам, подаче себя, самоощущению… когда Дань Хэн понял, что хочет этого? Что его подтолкнуло? Блэйд с интересом ловит взгляд и восторженно выдыхает. Вопросов у него много, но ответы нравятся все. Они теперь смотрят друг на друга, глаза в глаза. В широко распахнутых лазурных – смятение, заглушенное желание, поверхностное недовольство. На губы просится ухмылка, а в голову – пульсирующая мысль о том, какой же он милый. Блэйд так долго гнал эти мысли, что теперь испытывает лишь ступор, позволяя им всем накатить разом. Реальность плывет мутной дымкой, напирает вездесущей тьмой, словно Мара внезапно вернулась и поглотила разум. Вот только разница существенная – слишком остро Блэйд осознает происходящее. И тем безумнее оно ему кажется, хотя бы потому, что перекрывает пустоту и бессмысленность его существования. Ненависть, яркая, обжигающая, как раскаленный добела клинок, вспыхивает, сгорает и теряет весь смысл, стоит опустить ее на чашу весов. Блэйд может продолжить отторгать, но прямой взгляд в глаза и ощущение вжимающихся в него бедер, тепло под ладонями и обещание того, что последует дальше, буквально потрясает его своей желанностью. – Тебе не забыть этого, – напоминает ему Блэйд, пока ладони скользят по его спине, оглаживают талию, ложатся на ягодицы и притягивают еще ближе, буквально вжимая в уже выпирающий пах. – Знаю, – Дань Хэн недовольно ерзает, устраиваясь удобнее, – тебе тоже. Ты передумал? Если бы у Блэйда еще оставались силы удивляться его напору, возможно, он задал бы десяток вопросов – неудобных, колючих, болезненных для обоих. Но лишь сейчас, держа в руках это сильное тело, он осознает, как мало на свете осталось того, что способно подарить ему покой и желание задержаться. И что Дань Хэн с легкостью справляется с этой ролью. Вместо ответа Блэйд тянет его пояс, за ним – молнию. Он хочет касаться голой кожи. Мало просто держать в руках, он меняет ненависть на жадность и вполне доволен выбором. Поцеловать его Дань Хэн не пытался, и потому Блэйд не тянется сам, смотреть и замечать ему нравится не меньше. Когда ладонь проникает под белье, когда сжимает и настойчиво мнет, бледное беспристрастное лицо напротив меняется. Глаза на миг жмурятся, а в следующую секунду взгляд словно подергивает дымкой. Дань Хэну идет и легкий румянец на скулах, и закушенная губа, и откровенно томное выражение лица. Блэйд глубоко вдыхает и выдыхает – оставаться безучастным не получается, и теперь он сам ерзает, потому что штаны становятся тесными. – Из нас двоих это мне терять нечего, – резонно замечает он, пока ладонь сжимает возбужденный орган, и Дань Хэн тихо охает, опираясь о его плечи. Блэйд все еще задается вопросом, зачем это Дань Хэну, но возражать и не думает. Его кожа, его запах и ощущение тепла под пальцами одновременно успокаивает и будоражит, и хочется схватить его покрепче, чтобы не вздумал сбежать, чтобы отдался без остатка и полностью… Блэйд тихо рычит, двигая рукой и одновременно притягивая к себе, так, чтобы можно было достать зубами. Дань Хэн вздрагивает, когда его внезапно кусают за шею прямо сквозь черную ткань одежды, и пальцы его только на миг сжимаются крепче на плечах Блэйда, а потом он сам роняет голову, обнимает крепче, прижимает к своей груди, позволяя ткнуться носом куда-то ему в ключицы. Он твердый, горячий, влажный, сильно возбужден и позволяет делать с собой что угодно, и Блэйд теряет голову. Он роняет руку с его спины, расстегивает собственные штаны, и под его белье тут же сует руку Дань Хэн. У него крепкие, но тонкие, деликатные руки, но ласкает он неумело, явно не понимая, что делать. – Обхвати ладонью, – голос у Блэйда теперь тоже хриплый и на тон ниже привычного. – Не указывай мне, – следует ответ, но просьбу Дань Хэн выполняет. Блэйд помогает ему устроиться так, чтобы касаться друг друга, ощущать жар и иметь возможность помогать обоим сразу. Дань Хэн жадный и сильно разгорячен, он широко разводит ноги, по-прежнему сидя на коленях Блэйда, двигает бедрами и постоянно сбивается с общего темпа. Блэйд рычит и давит ему на поясницу, кусает шею, мочку уха, оставляет след на молочно-белой коже. Дыхание смешивается, воздух наполняется неприлично влажными звуками, Блэйд уже не различает, кто издает тихие стоны. Плотские желания вроде бы и застилают разум и лишают необходимости думать, но память хранит слишком много разрозненных кусочков именно с этим человеком. Боль, вспышки ярости, насмешка превосходства и сжатый до судороги в пальцах кулак, протянутая рука и ощущение пустоты. Он помнит взгляд, полный равнодушия, и льдистое безумие беспощадности, когда крепкая рука поворачивает в ране копье, чтобы добить. Этих осколков так много, и в их числе теперь будет это – раздвинутые ноги, расстегнутая ширинка, задранная одежда и раскрасневшееся лицо, возбужденный член, которым он так отчаянно трется о член самого Блэйда, пересохшие от стонов губы. Блэйд не выдерживает, хватает его за шею, тянет к себе и впивается в его рот глубоким поцелуем. Дань Хэн судорожно вздрагивает, пытается отвечать, но из-за неопытности с трудом понимает, что делать. Язык уверенно скользит в его рту, переплетается с его языком, а рука по-прежнему двигается внизу. И кончает Дань Хэн первым, резко отстраняется, словно по телу его пробегает молния, запрокидывает голову и стонет так откровенно, что на губах Блэйда невольно скользит усмешка. Он кончает следом, спустя пару быстрых, сильных движений, и крепко прижимает к себе, пока по телу бегут яростные искры. Они сидят так еще какое-то время, крепко, надежно друг в друга вцепившись, словно это гарантирует отсутствие стыда, когда придется все же отлепиться и заглянуть в глаза. Блэйд приходит в себя первым, устраивается поудобнее, застегивает ширинку, вытирает руку. Дань Хэн неохотно отстраняется, чтобы сделать то же, и упорно не смотрит в глаза, как в самом начале. Блэйд ловит его взгляд, вынуждает задержаться, хватает за руку, и только тут понимает сам, как это выглядит. Словно он боится, что Дань Хэн исчезнет, растворится в воздухе. Кажется, эта мысль посещает не только его. Никогда руки Дань Хэна еще не были такими нежными и мягкими. Он невесомо касается пальцами лица Блэйда, ведет по губам, словно впервые, а когда понимает, что Блэйд хочет заговорить, торопливо зажимает ему рот. – Не нужно, – тихо просит он. – Ты можешь сделать вид, что ничего не происходило. Что это просто сон, который лучше забыть. Блэйд позволяет ему, сейчас он разрешит ему что угодно, но мысленно его слова отрицает. Ни один из них не забудет. Не после всего пережитого, не после скопившегося между ними напряжения, не после сегодняшней разрядки. Блэйд еще не сделал с ним все, что хотел бы, а Дань Хэн не получил ответы, которые помогут ему двигаться дальше. Но если ему так проще, если сейчас он желает именно этого, Блэйд согласен молчать. Но не забыть. Эти кусочки терять в море золотистого небытия он не пожелает.