Ржавый раритет. Среди звёзд

      Не страдай хозяева спайсовых шахт непомерной жадностью и патологической скупостью, наш поистине Брусиловский прорыв к свободе мог в пять стандартных минут обернуться катастрофой. Полной и безоговорочной, с прямым направлением на переплавку. Или в мусоросжигатель, в случае с ящерицей-переростком. К счастью, страстная любовь наркокапиталистов к деньгам пересиливала всё, даже доводы простейшей логики и здорового рассудка. Именно поэтому их насквозь ржавые «псы режима» никак не могли показать высший класс. Я, конечно, тоже, но на какой бы свалке ни валялось прежде мое дюрасталевое тело, условия там все равно были лучше, чем на Кесселе.       «Процентов на сто сорок шесть. Не меньше».       Завладев пушкой поверженного врага и подхватив его обесточенное на веки вечные тело в качестве щита, я вступил в неравную, но пламенную борьбу за право увидеть солнце свободы. Выстрел, второй, третий! Бело-голубые разряды метались по рукотворному подземелью, превращая камень в шлак, а охранников — в мусор. Но не сразу. Мешали износ суставов и сбитый прицел. Да ещё грубое снятие ограничительного болта, как назло, что-то нарушило в работе программ, и на глаза опять полезла скрытая прежде реклама. Ворох бесполезной информации! Сражаться в таких условиях было решительно невозможно. Только практически опустошив обойму, мне наконец удалось добиться невероятного стопроцентного роста огневой мощи нашего маленького мятежа — «Десанн» подцепил когтистой лапой освободившийся бластер и присоединился к перестрелке. Его меткость приятно радовала. Но не все было так хорошо, как хотелось бы. И я даже не о парочке свежих подпалин на корпусе...       Что уж там, всё равно предстояла перекраска — спасибо за это местным условиям труда.       Впереди замаячила свежая партия охраны.       «Да сколько можно?» — подумал я, пытаясь поймать на мушку особо «кусачую» цель. Враги упорно не хотели дать мне шанс пристрелить их — искали укрытие и, о ужас, отстреливались. Весьма интенсивно. Численное и огневое преимущество было полностью на их стороне.       «Дерьмово всё это», — как ни крути, а план пошёл по половому органу самки банты: ждать подкрепления было неоткуда. Надежда на стихийный бунт испарилась с первым сигналом, поступившим на рабские ошейники.       Вокруг лежали в прямом смысле слова шокированные до состояния нестояния шахтеры. Некоторые ещё слабо трепыхались, другие, вроде парочки особо впечатлительных гунганов, — бездыханно дымились.       Мои датчики зафиксировали повышенное содержание в воздухе гексановой кислоты, декан-2-она и глицина. Проще говоря — запахло хорошо прожаренным мясом. До хрустящей корочки.       Увы, наш маленький красный октябрь все больше начинал напоминать первомайские шашлыки — как бы самому не оказаться нашампуренным.       И всё же, невзирая на тяжесть бытия, мы продвигались вперёд! Шаг за шагом — ближе к свободе, хотя лёгких ран и красноречивых шрамов и на мне, и на моем напарнике изрядно прибавилось. Избежать этого было невозможно: дроиды-охранники не ослабляли натиска. Случайный алый разряд едва не лишил меня правого фоторецептора — я чудом (спасибо программе!) успел среагировать. Отшатнувшись, укрылся за углом. Затем — высунулся и ответил не менее выразительно, но, кажется, тоже промазал. Зато это приоткрыло пространство для маневра «Десанну». Сделав выпад вперёд, он парой метких выстрелов снёс цели голову.       Можно было только радоваться, что у меня есть такой полезный союзник!       На самом деле, добравшись до центральной лифтовой шахты, я даже позволил себе немного радости...       «Ну, получается же! Да?»       Зря я это, конечно же.       Едва ползущий вверх лифт, в который мы с таким трудом смогли загрузиться (несколько уцелевших охранников крепко сидели у нас на хвосте, обеспечивая «прощальный салют» из бластерного огня), вдруг намертво замер. Тусклый жёлтый свет мигнул и погас. Спустя секунды зажглось аварийное освещение, окрасившее мир вокруг в гнетуще-алые цвета.       — Приехали, — констатировал я очевидный факт. Зря мы, всё же, не добили своих тюремщиков — они наверняка сообщили о нашем перемещении наверх, а там решили всеми способами не допустить этого. Впрочем, принудительная деактивация всего контингента охраны, скорее всего, возымела бы тот же эффект — не стоило недооценивать врага.       — Что теперь? — я взглянул на «Десанна». Кроваво-красный цвет заставлял его выглядеть ещё более устрашающе. Первобытно, что ли. Этакий футуристичный гуманоидный тираннозавр на тропе войны. Это вам не какой-нибудь европейский мохнозадый фурри, а настоящий православный боевой лизард.       «Десанн» не стал отвечать. Вместо слов он резким ударом кулака выбил люк в потолке. В шахте над нами не горело ни одной, даже самой тусклой лампочки.       «Экономят, сволочи».       — После вас, — прохрипела наглая рептилия, ухмыляясь клыкастой пастью.       Спорить было некогда. Да и зачем? Только время терять.       Примагнитив бластер к бедру, я выбрался на крышу кабины. Здесь моему взору предстал примитивнейший лебёдочный механизм и несколько толстых металлических тросов. Никакой высокой технологичностью далёкой галактики здесь не пахло. Что уж там: в моей родимой девятиэтажке после планового ремонта лифт выглядел свежее и надёжнее!       Даже гордость за отечество появилась: ведь лучше, чем на Кесселе!       Ухватившись за один из тросов, самый крепкий на вид, я начал карабкаться. До поверхности было далеко. Даже очень.       И снова — нашелся повод порадоваться своим дюрасталевым мышцам! Раньше я никогда не демонстрировал выдающихся показателей в покорении спортивных канатов — как-то больше предпочитал перемещаться строго горизонтально, теперь же вертикальный подъем ничем не отличался от вечернего променада под окнами родных жилых кварталов.       Будь у меня в школьные годы чудесные такое тело — ходил бы в любимчиках у физкультурницы. Той самой, с фиолетовыми волосами... Увы, никто не вернётся в две тысячи седьмой, так что приходилось карабкаться вверх не за оценку, а за свободу!       Это, пожалуй, куда сильнее мотивировало, чем возможность закончить четверть без тройки за физкультуру.       Закалённые в горнилах джеонозианский фабрик пальцы уверенно сжимали трос, сочленения работали, как дедушкины часы «Заря», а на плечи, казалось, можно было взвалить пару-тройку гор дополнительной нагрузки. Да хоть четыре горы! Словом, красота. Одно угнетало: та неопределённость, которую готовила поверхность. Что там, и как? Эту тяжесть я просто не мог нести в одиночку, а поэтому решил разделить с ближним. Хотя бы просто затем, чтобы успокоить перегревающую процессор программу, которая отвечала за панику, а если точнее — за просчет уровня потенциальной угрозы.       Рамка вокруг поля зрения становилась все краснее и краснее.       — Вопрос: как думаешь, что нас там ждёт?       Цепляющийся за трос парой метров ниже «Десанн» хоть и состоял из плоти и крови, а, судя по всему, тоже не слишком утомился нашей «прогулкой», так что ответить ему ничего не стоило. Только вот услышанные слова меня не слишком порадовали, и не прибавили уверенности в будущем:       — Ничего хорошего.       — А конкретнее? — хотелось получить более широкое представление о ситуации.       Снизу послышался недовольный выдох. Кто-то явно не любил слушать вопросы. Или отвечать на них. Но ответ, всё же, последовал:       — Штурмовики Первого Ордена, — сказано было с поразительным отсутствием эмоций, будто речь шла не о потенциальной угрозе, а об ожидающем нас за завтраком кофе. — Отделение. Может быть — два.       — Уточнение: ты шутишь? — я был, мягко сказать, не в восторге: логические цепи напряглись, на датчике уровня опасности наметился рост показателей. — Разве Первый Орден не проиграл войну?       — Если речь про нашумевшую экзегольскую заварушку, то ты ведь не думаешь, что в одной битве были уничтожены все эти любители носить имперскую униформу и ходить строем? Их повсюду — как песчаных мух под хвостами у бант. Может, у них теперь и нет единого командования, и никто не мешает грызть друг другу глотки, но сил и наглости всё ещё в достатке. Хотя бы для того, чтобы загрести под себя какую-нибудь помойку...       — Вроде Кесселя, — закончил я за него. Двигаться наверх совсем перехотелось. Одно дело — сражаться с устаревшими ржавыми дроидами, и совсем другое — противостоять профессиональным военным... Какими бы там ни рисовала их новая трилогия, а это были именно что солдаты, вымуштрованные для войны!       — Молодец, профессор, — полным сарказма голосом «похвалил» меня ящер. — Только не говори, что хочешь вернуться и продолжить добывать спайс.       — Ответ: нет... — подавив подкрепленные неутешительными расчетами аналитической программы системные призывы к стратегическому отступлению, я продолжил взбираться в тёмную высь. — Но мог бы и предупредить о таком раскладе. Разве ты не заинтересован в успехе нашего побега?       Снизу послышалось надменное фырканье:       — Мне просто стало скучно.       «Ага, как же, скучно ему», — очень хотелось ругаться... Да я так и сделал! Только предварительно понизил громкость вокабулятора до нуля. Не из ящеролюбия — я вовсе не боялся затронуть «тонкие» чувства своего подельника — просто не хотел зря шуметь. Наверху могли подслушивать. К чему выдавать свое присутствие раньше срока? Хотя, конечно, рассчитывать на элемент неожиданности не приходилось.       Наконец, осталось совсем немного. Последний десяток метров я преодолел с тяжестью на энергетическом ядре. Бедро жёг бластер, пальцы сами тянулись к рукоятке.       Снаружи царило застланное ржавыми тучами тихое утро. Слишком тихое. Подозрительное.       Внимание моих слуховых датчиков привлёк какой-то шум... Анализ занял несколько секунд:       — [Источник: досветовые ионные двигатели].       Следом небеса разорвал, как молния, залп противопехотной бластерной пушки. Всего одной, к счастью, но и этого было более чем достаточно, чтобы таинственный, до сих пор сокрытый за грязным пологом серых облаков враг взял под свой контроль всё открытое пространство перед выходом из шахты. Перепрыгивая по пути изумрудные лужи коаксия, мы спешно отступили за груду шлака и ящиков с отработанной породой, а спустя мгновение из грязной хмари выскользнул серый силуэт. Модель была неизвестна моей устаревшей датабазе, но по габаритам и в целом по результатам визуального осмотра я мог не сомневаться, что перед нами — войсковой транспортный корабль. Где-то восемнадцать метров длиной, и почти четыре в высоту, он мог, навскидку, перевозить минимум пару взводов штурмовиков. А если забить их внутрь, как пассажиров нашего общественного транспорта в утренний предработный час, то и целая рота поместилась бы...       — Вот и наша карета, — многозначительно хмыкнул ящер. Тембр его голоса и полное отсутствие удивления мгновенно навели меня на мысль...       — Ты знал! — я не спрашивал. Не было смысла. Я утверждал.       — Ну разумеется, — он буквально лучился самодовольством. — Это лучше, чем полагаться на случай и ждать залётный корабль. А мы как раз успели до их высадки.       — Это хорошо, конечно, — согласился я, — но, если ты не заметил, здесь у нас не лучшая позиция!       — Нужно подняться, — один из когтей «Десанна» указал наверх.       Мы, может, и выбрались из шахты, но назвать поверхностью дно огромной каверны было попросту невозможно. Чтобы считать побег хотя бы частично удавшимся, предстояло добраться до нависающего высоко над нами завода по переработке, являющегося также местным центром управления, а для этого — воспользоваться установленным на ступенчатом склоне подъёмником....       «Только вот как? Хороший вопрос».       Вариантов ситуация предоставляла, увы, не много. По сути — всего один, подвешивающий всё на тонкой ниточке удачи.       Мой взгляд лежал на ещё не отправленной на переработку партии спайсовой руды. Дюрасталевый палец ткнул в её сторону:       — Хватай, и вперёд.       Поскольку возражений не последовало, я рванул вперёд, петляя меж хлама и уповая на легендарную «меткость» штурмовиков. «Десанн» бежал следом. Канонир десантного транспорта обжигал нам пятки.       «Только бы не ошибиться», — думал я, уже налегая плечом на обильно загружённые рудой ховер-сани. Рядом пыхтел мой напарник. Через две секунды мы уже выкатились на открытое пространство. Теперь-то стрелку Первого Ордена ничего не мешало, распотрошив наше импровизированное укрытие, прикончить и нас самих... Но последовало только несколько неуверенных залпов.       Орудие замолчало!       Как я и надеялся, жадность не позволила местному начальству уничтожить партию ценного ресурса. Впору было выдохнуть так, чтобы лёгкие наружу вывернуло, но я, по понятным причинам, ограничился невнятным шумом вокабулятора.       Всё это ровным счетом ещё ничего не значило. Враг попросту был уверен, что сможет расправиться с нами в любом случае.       Пока магнитный подъёмник тащил нас наверх, транспорт Первого Ордена тоже не бездельничал. Пилот развернул его, заходя на посадку на платформу на крыше завода. Я наблюдал за этим манёвром без всякого воодушевления, отлично понимая, что врагов на «уровне» стало больше не только количественно, но и качественно.       Подъёмник остановился, и мы сразу рванули дальше — в распахнутый зев заводских ворот. В шум и выхлопа работающих на износ перерабатывающих станков. Не дожидаться же высадки штурмовиков? Как я прочитал в одной умной книге — кто начинает действовать первым, тот управляет другими.       Внутри нас встретила парочка охранных дроидов, но на фоне ожидания столкновения с настоящими солдатами они показались совсем уж не заслуживающими внимания. Просто стреляешь, убиваешь, и бежишь дальше по коридору. Что касается плана, то если изначально я планировал захватить в плен управляющего, то теперь появление Первого Ордена смешало все карты. Главную роль предстояло сыграть совершившему посадку где-то на крыше транспортнику. Впрочем, полностью отказываться от мысли покарать кередианца я собирался: добрых чувств этот органик во мне не вызывал, и ничего хорошего наша встреча не сулила. Для него.       «Мясной мешок…»       Система завопила о повышенном уровне угрозы! Максимальный — [красный].       «Дождались…»       Хотя визуально штурмовики Первого Ордена шагнули далеко вперед от исходных образцов, в белой скорлупке все ещё сохранялось немало черт старой доброй брони бойцов-клонов из Великой Армии Республики. Так моя система и распознала «солдатиков». И сразу — определила в качестве приоритетных целей. Кажется, наша встреча даже пробудила какие-то дремавшие доселе поведенческие программы! Впрочем, позывы «доложить командованию», «запросить подмогу», или крикнуть «за Конфедерацию Независимых Систем» и «смерть псам-джедаям» были не слишком актуальны. А вот автоматическая корректировка стрельбы — практически принудительное наведение бластера на точки предполагаемых уязвимостей — сохраняла некий потенциал. Конечно, изрядная доля слабых мест вражеской защиты была устранена ещё во времена Империи, но, с другой стороны, кто-то явно сэкономил на материале доспехов. Мой дюрасталевый корпус на фоне этого белоснежного недоразумения начинал казаться верхом военных технологий! Прямо-таки наследием древней цивилизации… Но мне, всё же, было далеко до убийственной эффективности Кайла Катарна, способного в одиночку справиться с целой имперской базой, и численное превосходство противника быстро заявило о себе. Пускай штурмовиков набралось не так много, как могло, нас уверенно теснили, явно намереваясь загнать в угол и расстрелять, как вомп-крыс в ущельях Татуина.       Виляя от бластерного огня, мы ворвались в опутанные свистящими трубами и толстыми пучками кабелей цеха, где измождённые органики и ржавые дроиды перерабатывали добытую шахтёрами руду в спайс. Декорации мало походили на высокотехнологичные нарколаборатории из сериалов про организованную преступность и борьбу с ней, скорее уж, на кустарное производство мелков от тараканов «Машенька», но...       — Задержи дыхание! — крикнул я своему подельнику, уже нажимая на спусковой крючок. Через мгновение бластерный заряд проделал изрядную брешь в огромном перегонном кубе. Датчики на нём были красными от заявленного внутреннего давления. Визг аварийных сигналов и крики рабочих раздались одновременно с вырвавшимся наружу жаром, паром и... спайсовой пылью. Показатели содержания наркотического вещества в воздухе и без того превышали все допустимые нормы, теперь же дышать и вовсе стало опасно для жизни.       Хорошо, что я и не дышал. В отличие от всех остальных.       Не знаю, представлял ли спайсовый выхлоп угрозу для защищённых шлемами штурмовиков… но глянув на «Десанна», увидел, как страшно расширяются его обычно узкие зрачки. Бездонная обсидиановая чернота затопила глаза ящера целиком: видимо, он всё же сделал вдох. Возможно даже не один. А уже через мгновение, раздув ноздри и оскалившись, он мчал на наших врагов. Как берсерк! Ведомый наркотическим угаром, «Десанн» даже позабыл, что сжимает в лапе бластер. Отбросив оружие в сторону, как ненужный хлам, он с упоением запустил когти и клыки в первого штурмовика, затем — во второго. По белой броне заструилась алая кровь. Явно не ожидавшие такой звериной ярости солдатики растерялись. Их выстрелы, казалось, не причиняли обезумевшему инородцу никакого вреда, отставляя на толстой шкуре пускай глубокие и болезненные, но далеко не смертельные борозды… Что уж там, я и сам подзавис. Из ступора меня вывел бластерный разряд прямо в плечо. Я пошатнулся, но устоял на ногах. Ни одна из внутренних систем серьёзно не пострадала, сохранилось даже управление конечностью.       — Проклятая консервная банка! — прозвучало откуда-то сверху. Резко развернувшись на звук, я легко обнаружил источник внезапного недружественного огня: уровнем выше, на мостках, стоял хорошо знакомый мне кередианец. Его уродливую морщинистую морду защищала от спайса дыхательная маска.       — Я отправлю тебя на переплавку, — управляющий снова навёл на меня дуло своей пушки, но на этот раз я успел среагировать и нырнуть в сторону, за громоздкое перерабатывающее оборудование. Трудившиеся здесь рабы давно разбежались, что-то продолжали делать, пытаясь исправить неполадки, только дроиды. Позади «Десанн» рвал и метал штурмовиков.       — Покажись, бесполезная железяка! — крикнул кередианец, беспорядочно паля по моему укрытию. Что я мог сделать, кроме как открыть ответный огонь? Но выбранная управляющим позиция давала ему изрядное преимущество, и я никак не мог толком прицелиться.       — Не так-то просто справиться с Убднаром Нваллом! — хрипло рассеялся над моими потугами кередианец. И снова — несколько бело-голубых молний оплавили стенки моего укрытия. — Ну же, вылазь, мусор!       Вылазить я, разумеется, не собирался, но в хаосе мятежа и смертельной борьбы случается всякое… Ни управляющий, ни я сам никак не ожидали, что все мои восемьдесят пять дюрасталевых килограммов и впрямь вдруг вынырнут из-за перемалывающего станка и, воспарив, кинуться в сторону кередианца. Не удивился только «Десанн», который, расправившись со штурмовиками, решил включиться в моё маленькое противостояние.       Не иначе как одухотворённый спайсом, он подхватил меня, как пушинку, или спортивный снаряд, и лёгким движением когтистых лап запустил в не слишком изящный, но довольно впечатляющий полёт. Я только нелепо замахал манипуляторами, в последний момент успев зацепиться пальцами за край мостков, на которых стоял Убднар Нвалл. К чести управляющего, он быстро пришёл в себя и сориентировался в ситуации. Дуло его бластера двинулось в мою сторону. Чувствуя, что счёт идёт на секунды, я подтянулся, схватил кередианца за ногу и дернул, что есть мочи.       — E chu ta-a-a-a! — раздался удивлённый крик.       Оставалось только наслаждаться той преисполненной искреннего удивления и неприкрытого шока физиономией, что возникла на морщинистой морде органика, когда тот осознал, что на полной скорости летит вниз головой прямиком в дробилку для спайсовой руды. Хруст костей и сочное чавканье перемолотой в фарш плоти не составляли сомнений, что с кередианцем всё кончено. А вот с побегом — ещё нет.