Одуванчики

      Бар встретил их негромкой музыкой и расслабленной непринуждённой атмосферой. Кое-где тонкой струйкой поднимался сигаретный дымок. Здесь не запрещалось курить, и это было ещё одной причиной, по которой именно это заведение однажды приглянулось Чэну. Это, и хорошая дорогая выпивка.       Где ещё можно посидеть за стойкой, позвякивая кубиком льда в запотевшем бокале с виски и затягиваясь которой уже за день сигаретой, провожая очередной бесконечный суетный день…       В такие дни, как этот, хотелось хотя бы ненадолго вытряхнуть из головы всё, что туда напихали, и хоть немного расслабиться. Для этого Цю всегда был идеальной компанией. Немногословный, очень жёсткий с виду, он всегда сохранял какой-то непоколебимый оптимизм, хотя иногда его грубоватый юмор был ещё и странным. Вот как сейчас, когда он вертел бокал безалкогольного пива, с отвращением принюхиваясь к его содержимому.       — Что они туда добавляют, какое не закажу — пахнет одинаково, козлиной мочой.       — А ты знаешь, как пахнет козлиная моча? — вяло поинтересовался Чэн, отхлёбывая виски и начиная тоже с подозрением к нему принюхиваться. Нет, вроде виски и виски. Шотландский. Односолодовый.       — Вообще знаю, но это я так… образно, — Би помахал рукой и без тени сомнения отхлебнул своё пойло. — Ну как, гениальный план уже готов?       Он отлично знал, что Чэн умеет находить весьма нетривиальные решения для, казалось бы, безнадёжных ситуаций. И делает это быстро, просчитывая всё в уме, как шахматную партию, на много ходов вперёд. Сам Чэн не видел в этом ничего сверхъестественного, ему, скорее, было непонятно, как можно не просчитывать последствия своих действий… Иногда он просто недооценивал способность других людей действовать спонтанно… кстати, об этом. Обычно помощник и по совместительству телохранитель знал, когда не надо его нагружать, но тут его, видимо, просто распирало от любопытства. Всё равно ситуация никак не желала выветриваться, даже под действием почти шести бокалов, а это значило, что забыться Чэну сегодня уже не судьба.       — План у меня был и до этого. Но теперь в него придётся внести изменения… Много изменений, — он тяжело вздохнул. Хэ и не предполагал, что способен думать даже в таком состоянии. Обычно с такого объёма крепкого алкоголя его всё же отпускало. И в этот раз ради разнообразия хотелось подумать вслух. Чэн всё же расслабился, и полёт его фантазии более ничто не ограничивало. Тем более, что перед Цю это было вполне безопасно. Всё, что будет услышано, не выйдет за пределы их тесной компании. Ну а бар… с тех пор, как этот бар принадлежал ему лично, за системы безопасности и персонал здесь отвечал всё тот же Цю и его ребята, поэтому и с этой точки зрения можно было не беспокоиться. — Во-первых, Мо Гуаньшаню и его матушке придётся исчезнуть с лица земли…       По мере того, как он говорил, выражение лица Цю сменялось с изумленного на недоверчивое, а затем и какое-то азартно-восхищенное.       — Вот я всегда знал, что ты чёртов гений. Но провернуть это будет непросто. Ты уверен, что это вообще выполнимо?       — Запомни, — даже совершенно пьяный, Чэн всегда говорил чётко, и его состояние выдавал только вытянутый вперёд так, что едва не дотягивался кончиком до носа Цю, палец. — Если я что-то говорю, я в этом, сука, абсолютно уверен.       — За успех нашего предприятия?       Они чокнулись, и Чэн выпил залпом, тут же показав бармену повторить. В этом заведении для них не было ни часов работы, ни счёта, поэтому домой Цю привёз практически стеклянное тело, махнув рукой вышедшим на звук открывающейся двери служанкам:       –Ничего не нужно, я сам.       Он знал, что позже расторопные девушки сами принесут прохладной воды, обезболивающее и утром приготовят к нужному часу полезный хозяину в его состоянии завтрак. Да и Чэн обладал невероятной способностью напиваться до соплей, а на следующий день чувствовать себя и выглядеть вполне прилично. Доставив его до самой спальни, Би стащил сначала пиджак, потом ботинки и уже начал расстёгивать рубашку, когда босс зашевелился, открывая шальной взгляд.       — М? Мы дома?       — Дома, дома.       Ничуть ему не помогая, Чэн откинулся на высокую спинку кровати, позволяя продолжить расстёгивать пуговицы, но потом протянул руки, чтобы освободить и запястья, убрав запонки на манжетах рубашки. Приподнялся, чтобы можно было окончательно снять её, открывая бледную прозрачную кожу, под которой по шее и возле ключиц вилась тонкая сетка синеватых вен, на которые Би отчего-то основательно залип, так и держа в руках пахнущую знакомым парфюмом уже порядком мятую рубашку. Наконец он отмер и встряхнулся, прогоняя внезапную концентрацию и отворачиваясь.       — Хороший был вечер… люблю пить с тобой. Даже не хочется расставаться. Может, останешься?       Цю так и замер. Он медленно поднял взгляд, думая, что ослышался. Но Чэн уже спал, повернувшись на бок и обнимая подушку.       — Интересное предложение… — пробормотал он себе под нос. — А знаешь, не будь ты пьян в дугу, я бы, может, и согласился…

***

      Как и можно было ожидать, дом Хэ Чэна оказался мрачным строением, окружённым высоким забором, так что, казалось, за него не проникали не только звуки городских улиц, но и даже отравленный выхлопными газами воздух, словно он был укрыт каким-то куполом, отторгающим всё внешнее. В этот раз Цю-гэ почти не разговаривал, только выгрузил их у ворот, поговорил с охраной и, убедившись, что их впустили за забор, тут же уехал.       В этом месте Тянь бывал не раз, и ему никогда здесь не нравилось — слишком уж всё было неживым и стерильным. Чем-то похоже на его студию, только в больших масштабах. В отличие от дома отца, у Чэна в доме было совсем мало прислуги, и она умела вести себя так, словно её здесь нет. В холле их встретила девушка в белой блузке и чёрной строгой юбке. Они все были настолько похожи друг на друга, что он никак не мог запомнить, как которую из них зовут, хотя все работали здесь уже давно.       — Господин Тянь, хозяина нет дома.       — Я знаю. На сегодня мы останемся здесь, я и господин Мо. Приготовьте нам пустующую гостевую спальню на втором этаже, — он подумал и добавил: — Чэн в курсе, мы виделись сегодня.       На это девушка без лишних слов поклонилась и словно бы растворилась в задрапированных приглушенным светом коридорах, совершенно бесшумно, как призрак. Стоявший всё это время за его спиной Шань слегка передернул плечами.       — Здесь всегда… как в доме с привидениями? И я вздрагиваю, когда меня называют «господин Мо», лучше так не делай.       — Ага, поэтому я и не люблю бывать здесь. Но тут… безопасно. Пойдём, — он прошёл через холл и практически упал на чёрный кожаный диван, по виду очень удобный. Шань с опаской примостился рядом. — Как ты?       — А… да ничего, у твоего брата убойные таблетки, — Гуаньшань осматривался с явным интересом. А вот Тяню этот не меняющийся годами вылизанный тёмный интерьер уже успел надоесть, в отличии от сидящего рядом. Поэтому он прислонился, чтобы хотя бы так чувствовать тепло. Эмоциональная встряска заставляла хотеть спать, а близость Шаня и его тёплый, омывающий, как свежая вода, нежный запах создавал чувство защищённости. Шею в месте укуса саднило, но эта боль была приятной. Тянь мечтал, чтобы она осталась с ним как можно дольше. С того момента, как у него появилась метка, он отмечал в своём теле почти незаметные, но постоянные изменения. Понемногу он начинал чувствовать присутствие Шаня как ласковую, обнимающую его волну, дарящую ни с чем не сравнимые ощущения. Его запах ощущался сильнее, и вследствие гона, который сейчас был притушен лекарствами, аналогичными тем, которые не так давно принимал он сам, но и просто потому, что теперь они были накрепко связаны. Думать о том, что вскоре между ними возникнет огромное расстояние, пока не хотелось. Он прижался, и его без раздумий обняли, погружая в сонное блаженное тепло.       Они было почти задремали, когда вернулась горничная, которая проводила их до дверей комнаты и осведомилась, что господа желают на ужин и к которому часу его подать. Есть ни одному не хотелось, но Тянь счёл, что совсем на голодный желудок ложиться не стоит, и попросил принести им лёгкие закуски и чай прямо в комнату. Ещё один поклон, и их оставили вдвоём.       — Вот это сервис, — восхитился Мо, когда за ними закрылась дверь. — Как думаешь, переживёшь, если такого больше не будет?       — Конечно, — отозвался Тянь. — Я вообще один жил последнее время, как-то приспособился, хотя я уже говорил, что готовить так и не научился. И со всей этой стиркой, уборкой тоже не очень… но я буду стараться.       Шань сел на широченную кровать, по обе стороны от которой горели жёлтым две винтажные лампы, оставляя комнату в приятном полумраке.       — Дело не только в этом. Ты знаешь, что у меня не просто нет денег. Мы до сих пор выплачиваем кредиты, оставшиеся от отца. Осталось совсем немного, но… Я рассчитывал после школы найти работу на полный день, это легче, чем совмещать школу и подработку. Будет проще, и всё равно… вряд ли мы сможем быстро позволить себе даже самое дешёвое отдельное жильё.       — Я тоже всегда думал работать, — Тянь говорил неторопливо и задумчиво, было заметно, что он действительно размышлял об этом всерьёз. — отец говорил, что я смогу помогать где-нибудь в контрактном отделе или в казначействе. Мне, конечно, нужно много чего выучить, но я уже понемногу занимался и читал тематическую литературу. Было бы совсем хорошо окончить университет, на самом деле я даже знаю, куда хотел поступать, но об этом ещё не говорил даже Чэну. А теперь… они вряд ли пойдут на это. Да и в отцовскую компанию мне путь, скорее всего, заказан.       Всё время, что он провёл в фамильном особняке после побега и до сегодняшнего дня, Тянь практически не выходил из комнаты. Когда Цю привозил его после школы, он сразу же шёл к себе в комнату и зарывался в учебники, а когда домашнее задание кончалось и параграфы на следующее занятие тоже были заранее изучены, он продолжал готовиться дополнительно до тех пор, пока не начинал засыпать, несмотря на не отпускавшее его нервное состояние.       Теперь же, после всего, что случилось, он был полон уверенности, что как бы не повернулось, что бы ни придумал Чэн, даже если, узнав обо всём, отец выкинет его на улицу, он сделает всё, чтобы не быть камнем на шее Мо и помогать ему во всём. Тянь осознавал, что был всё это время избалованной принцессой, и ему придётся привыкать к очень скромной жизни. И не знал, готов ли он к такому — всё, что оставалось, это проверить на практике. Главное, чтобы рядом с ним был он. Присутствие мужа (а Тянь про себя с наслаждением называл Шаня не иначе, чем «мой муж») давало спокойствие и уверенность. И глядя на него, он испытывал восхищение и благодарность — как бы там ни было, большинство проблем ложились именно на его плечи, и Шань принял не только его безумную идею, но и обещал быть рядом, что бы ни случилось. Это было гораздо больше, чем Тянь смел надеяться.       Не сдержав свой порыв, он сел рядом, зарываясь носом в шею.       — По крайней мере, сейчас мы вместе. Чэн очень умный, он точно что-нибудь придумает. Может быть, он и не выглядит добрым, но он растил меня, когда мамы не стало. И, в отличие от отца, он правда не сделал мне ничего плохого.       — Но он ударил тебя тогда! — Шань смотрел недоверчиво.       — Я пытался ударить его первым. И сорвал многомиллионный контракт. Мы оба были на взводе. Он наверняка не хотел так поступать.       — Всё равно это не повод…       — Ладно, ладно… мне приятно, что ты так защищаешь меня. Просто поверь — он не желает нам зла, ни мне, ни тебе. А сейчас…       В дверь деликатно постучали, и Тянь поднялся, чтобы забрать у девушки поднос с двумя чашками с чаем и тарелками с сэндвичами, пышными булочками, маслом, джемом, сыром и чем-то ещё. Только сейчас он почувствовал, насколько голоден.       — Однажды я точно приготовлю тебе ужин. А пока давай поедим хотя бы то, что здесь дают.       Гуаньшань сглотнул и не заставил себя упрашивать дважды, пододвигая кресла к кофейному столику.       Впереди маячило ещё и объяснение с мамой. Все эти дни он провёл в каком-то странном состоянии, не в силах поделиться ни с кем ни словом. Мама несколько раз спрашивала о Тяне, и он только отвечал, что «всё в порядке», а на вопрос, когда он придёт к ним снова, говорил, что не знает. Было соблазнительно рассказать ей всё как есть, попросить совета, да просто поделиться, но каждый раз в последний момент его рот словно закрывала печать молчания. Он просто не знал, что ей сказать. У Дейю и без того хватало проблем, чтобы взвалить на её плечи ещё и это. Поэтому в конце концов Гуаньшань решил, что обязательно поговорит с ней, когда окончательно всё решит. А потом всё завертелось так, что времени на разговоры уже не осталось. Он не сомневался, что мама если и не поймёт до конца, то примет его решение. В конце концов, Тянь ей вроде бы понравился…       Телефон зазвонил сам.       — Мам…       — Мо Гуаньшань, я надеюсь, что ты скоро будешь дома, — когда мама называла его полным именем, это значило, что она уже успела кучу всего надумать и разнервничаться. — Ты не говорил, что задержишься сегодня. Я только пришла домой, а тебя опять нет. Мне кажется, нам пора поговорить серьёзно, я же вижу — у тебя что-то случилось.       — Мам, я сейчас с Тянем. И сегодня точно не вернусь.       — С Тянем? Как он? У него же всё в порядке?       — Да, мы в гостях у его брата.       — О, ну хорошо… передавай ему привет. Но ты мне всё расскажешь, когда будешь дома. Обещаешь?       — Обещаю, ложись пораньше, ладно?       — Всего одну серию, — даже через трубку было слышно, как мама улыбнулась. Она не отбросила беспокойство, но пока решила ему доверять.       — Точно одну? — на минуту представилась гостиная, в которой пахло чаем и уютно мерцал телевизор.       — Точно. И, Шань… если что-то случилось…       — Я знаю. Завтра точно буду дома.       Опустевшие тарелки и чашки, белый кафель примыкающей к комнате ванной — Гуаньшань снова мельком удивился, как удобно всё в доме Чэна устроено, и вот уже можно было нырнуть под одеяло к тут же потянувшимся навстречу рукам, прильнуть к губам, ощущая, как по телу всё сильнее расходится жар — никакой химии не хватало, чтобы перекрыть притяжение, которое он теперь испытывал к тому, кто так внезапно ворвался в его жизнь и буквально затмил собой всё остальное. Если раньше от Тяня пахло сладко и притягательно, то теперь этот запах раскрылся по-новому, вызывая не только желание, но и какую-то очень глубинную, идущую из самого сердца потребность. Быть вместе, рядом, близко настолько, насколько это было возможно. Отдавать всего себя и принимать всё, что тебе смогут дать. Раствориться друг в друге…       Похоже, Тянь испытывал что-то подобное, потому что с ходу принялся стаскивать бельё, которые Шань надел после душа.       — Ты… хочешь…       — Да. Сейчас.       — Но я обещал…       — Всё будет хорошо, — Тянь достал откуда-то из-под подушки картонную пачку. Презервативы. И когда успел? — это не проблема.       — У тебя нет течки, первый раз… может быть не очень.       — Нашёл, о чём беспокоиться, — Тянь вжался всем телом, и было понятно, что он уже очень горячий и снова возбуждён. — Если и может быть с кем-то хорошо, так это с тобой. И мне не терпится узнать, как это — чувствовать тебя внутри.       Шань прикрыл глаза. Его… теперь уже можно было, наверное, думать именно так, его омега просто мастерски испытывал его выдержку, раз за разом вынуждая срываться самым восхитительным образом, балансируя на самой грани того, что он мог себе позволить. И теперь приглашал сделать ещё один шаг, словно спешил… Он торопился, потому что не знал, что будет завтра. С самого начала их обоих подгоняло осознание, что в любой момент они могут оказаться недосягаемы друг для друга. Что больше не будет этого заполненного нежностью и желанием взгляда, этих трепетных рук, старающихся наощупь запомнить каждую частику любимого тела. Этих губ, которые всего несколько часов назад впервые соприкоснулись, и теперь целовать их хотелось бесконечно.       Было и до дрожи сладко и немного боязно, хотя они уже успели немного изучить друг друга там, на залитой солнцем и продуваемой ветром крыше, и немного странно, что можно не спешить, избавляясь от одежды, чтобы снова почувствовать всем телом, кожа к коже, нарастающий жар, просто обнявшись и отдаваясь глубоким поцелуям. Переводя дыхание, Тянь сдвинулся, оказываясь сверху, обнимая коленями бёдра и притираясь. Он гладил скулы, брови, улыбнулся, нажав на кончик носа и потёрся своим.       Говорить ничего не хотелось, оба плавились в невесомости, понимая друг друга без слов. Их пальцы сплелись, и Тянь коснулся ими губ, Шань приоткрыл рот, с удовольствием втягивая и облизывая каждый. Многое было впервые и вызывало тягучее возбуждение, расходящееся по телу. Хотелось активных действий, но Тянь методично учил его терпению, и ему это нравилось. Пусть делает, как хочет. Что именно он хочет — стало понятно через несколько секунд, когда он потянул чужие пальцы, приподнимаясь, чтобы помочь толкнуться ими внутрь. Было влажно, смазка смешивалась со слюной, и уже можно было протолкнуть пару пальцев. Внутри было так узко и горячо, что Шань задышал отрывисто, представляя, как это будет уже совсем скоро. Сквозь прикрытые веки он разглядывал ни капли не стесняющегося, демонстрируя ему такое зрелище, омегу: его вставший член покачивался в такт его мелким движениям, когда он подавался навстречу пальцам. Напряженные мышцы пресса выделялись под гладкой кожей, соски затвердели. Выносить это было всё сложнее, но общий стон звучал приглушенно — в тишине этого дома, казалось, даже звуки куда-то исчезали без следа, растворяясь в тёмных углах.       Момент, когда они, наконец, слились воедино, словно отключил всё внешнее, неважное, оставив только ощущение удовлетворения и счастья, от которого в уголках глаз собралась влага, пока он сжимал его бёдра, не позволяя двинуться, продлевая мгновение за мгновением время, когда можно было не только знать, но и чувствовать всем телом: теперь он — только его. Как и сам Гуаньшань не мыслил себя больше чем-то отдельным. Ночь длилась и длилась, пока они засыпали, не размыкая объятий, просыпались, чтобы убедиться, что ещё темно и можно снова прижаться, пытаясь укрыть друг друга от всего мира, вдыхая родной запах, оставляя невесомые поцелуи на припухших веках и вновь проваливаясь в тревожный сон…       Утром Гуаньшань проснулся и рывком сел на постели. Рядом никого не было, только подушка всё ещё хранила след запаха. Вокруг царила тишина. Он поднялся, впопыхах кое-как натягивая одежду и не веря, что мог вот так всё проспать… слетел по лестнице, но и в холле никого не было. Навстречу ему вышла вчерашняя девушка и с поклоном сообщила, что господин Тянь и господин Чэн уже уехали, и предложила ему поздний завтрак. Господин Чэн также оставил визитку и предложил либо дождаться его здесь, либо встретиться вечером. Господин Тянь ничего передать не просил.       Сердце упало, но в какой-то мере Мо его понимал, долгие проводы — лишние слёзы. И всё же, так хотелось хотя бы ещё на мгновение задержать… Он сел на диван, стараясь успокоиться. Ничего не потеряно, нужно только дождаться. Сначала Чэна, а потом и новой встречи.

***

      Академия Чженьцин оказалась грандиозным сооружением и чем-то напоминала на вид средневековый замок. Основной корпус даже имел четырёхугольную форму, с закрытым внутренним двориком, а по углам возвышались стилизованные башни. У Тяня возникла ассоциация с шахматными фигурами. Такие же мотивы сохранялись во всём: кованые ворота, однако, оборудованные видеокамерами, монументальный забор… Похоже, отец был хорошо осведомлён, когда говорил, что отсюда просто так не выбраться. Все строения были явно новыми, но искусно стилизованными под старину. Даже покрасневший уже плющ успел разрастись, тут и там закрывая стены плотным ковром.       На Тяне была присланная загодя местная школьная форма, включавшая строгий пиджак с воротником-стойкой и затейливую нашивку с гербом школы. Надевая её утром, он подумал про себя: «что за грёбаный Хоггвартс». И что если бы это было так, то он бы без раздумий подался на Слизерин. К сожалению, ничего магического в новой школе не было, внутри оказалось хотя и мрачновато-помпезно, но кабинеты были оборудованы вполне современно, а в канцелярии, куда они пришли пешком вместе с Чэном, оставив машину за воротами, сидела девушка в обычной одежде и клацала мышкой, увлечённо глядя в монитор. Никаких чудес.       Документы были заранее подготовлены, поэтому предстояло только получить подпись отца в нескольких местах. Чэн обещал прислать сканы в ближайшее время. Когда позвонила Карин и сообщила, что отцу нездоровится, Чэн стёр холодный пот и тут же вызвался сопроводить Тяня сам, а документы потом отправить почтой. Потому что встречаться Тяню с отцом теперь было нельзя, пока он не подготовит почву — изменение запаха будет очевидно для того, кто знал, каким он был раньше.       Заодно договорился, что приедет сразу, как отвезёт Тяня. Младший при всём этом больше витал в облаках, чем обращал внимание на происходящее вокруг, только вяло катил за собой чемодан на колёсиках, стучавший на стыках чёрных и белых плиток пола административной части.       Чэн вздохнул. Это никуда не годилось… голова глухо гудела, всё-таки вчерашняя попойка не прошла совсем уж без последствий, а дел впереди было ещё много. Наконец с оформлением было покончено, сотрудница рассказала, как найти жилой корпус, благо везде располагались таблички, назвала номер комнаты и выдала расписание занятий с номерами классов и толстую брошюру с внутренним распорядком и правилами. Также девушка попросила у Тяня достать и отдать брату мобильный телефон. На территории школы пользоваться мобильной связью воспрещалось. Это стало неприятным сюрпризом, но секретарь сообщила, что в каждом корпусе имеются стационарные аппараты и в случае необходимости можно позвонить оттуда. О том, что подобный разговор очень далёк от конфиденциального, можно было не упоминать. Тянь осуждающе посмотрел на Чэна, но ничего не сказал, безропотно выключив и отдав мобильник. Чэн мельком отметил, что уроки начинались в восемь утра и заканчивались глубоким вечером. Они вышли и остановились перед крыльцом.       — Брат… я раньше не говорил с тобой об этом. Но раз уж теперь всё так сложилось… Есть ли возможность договориться с отцом, чтобы я отучился в университете? Уверен, я поступлю, хочу закончить по специальности «аудит». Хороших специалистов, которых можно посвятить во все «нюансы», — он выделил это слово, имея ввиду нелегальную сторону деятельности корпорации, — найти сложно, а я думаю, что у меня получится. Если, конечно, мне всё ещё позволят работать в He Group.       — На самом деле, — Чэн задумчиво потёр подбородок, — я сам думал об этом. Так, пожалуй, будет даже лучше. У нас будет больше времени. О каком университете речь?       — Пекинский?       — Ты с ума сошёл. Эти снобы тебя не примут. Да и… в общем, я не сомневаюсь, что ты способен подготовиться, но тебе придётся снизить планку.       — Опять это… у омеги мозгов должно быть чуть больше, чем у лошади… — он невесело усмехнулся.       — Почему чем у лошади? — не понял Чэн.       — Чтобы, когда полы моет, воду из ведра не пил, — доводилось слышать и не такое, и это было ещё из безобидного.       — Ты же знаешь, что я так не думаю? Просто нужно мыслить реально. Есть куча куда менее пафосных учебных заведений, где будет легче дышать. Ориентируйся на средний уровень, я потом тоже посмотрю. Даже в Чжуньшань, я помню, в нашей группе были один или два омеги. Правда, не доучились…       — Дай угадаю, выскочили замуж и слились?       — Что-то вроде того… иногда это неплохой способ устроиться в жизни.       — Но я так не хочу…       — Это я уже понял. Хотя кое-в-чём ты определенно поспешил. И теперь придётся всё это исправлять. Долго и муторно, — Чэн не осуждал, скорее констатировал факт.       — Что мне нужно сделать?       — Вот это правильный вопрос. Тебе нужно учиться на совесть и помогать… другим. А ещё — не позволять эмоциям взять верх. Хотя соблазн обязательно будет. Здесь тебе предстоят увлекательные знакомства… запомни, что я тебе сейчас сказал. Полагаю, о том, что никто не должен увидеть и узнать ни при каких обстоятельствах, ты и сам в курсе. Я пришлю тебе через пару дней кое-что из одежды, твоя не вся подходит. И подумай, как будешь объяснять окружающим свои… особенности. Мы уже выяснили, что я не считаю тебя дураком, поэтому советов давать не буду.       — Ты не пробовал говорить как-нибудь попроще? Ну, знаешь, чтобы люди тебя понимали.       — Кому надо, и так меня понимают. А здесь лучше вообще не говорить и не делать лишнего.       — Как твой Цю.       — Как мой… как Цю, да.       — Так может, тебе…       Больше слушать Чэн был не намерен, да и время поджимало. И так предстояло сделать ещё очень много для начала реализации его плана. И в первую очередь — визит к отцу и разговор с Карин. Поэтому он махнул рукой брату.       — Не скучай.       Чэн направился к выходу. По дороге у него было ощущение, что ему в спину смотрят сразу несколько взглядов. По ходу дела он насчитал приблизительно десяток камер, торчащих везде тёмными равнодушными глазками. Интересное место. Здесь даже дышать и думать лучше потише… на всякий случай. Он пожалел, что не поговорил с братом заранее более откровенно, но было поздно что-то менять. Он надеялся, что Тянь всё поймёт и сам, проведя некоторое время в этом месте.