Одуванчики

      Звонок вонзался в уши, снова и снова, как будто кто-то просто вдавил кнопку и не собирался отпускать. Раньше Шань не замечал, насколько он резкий и громкий. Или просто он никогда не звучал так тревожно, даже когда припирались кредиторы, чтобы уведомить, сколько ещё они должны и пригрозить полицией. Маме всегда удавалось договориться об отсрочке или отдать вовремя всё положенное, пусть им и приходилось потом какое-то время экономить буквально на всём.       Тянь вздрогнул, посмотрел и отвёл взгляд. Кажется, они оба знали, кто это трезвонит… за ним пришли. Мо поднялся, и скорее почувствовал, чем увидел, что тот идёт за ним, отставая едва ли на пару шагов. У двери он дождался перерыва в оглушительном звоне и постарался звучать как можно более уверенно. И раздраженно, но тут можно было не стараться. Пришедшие бесили его заранее.       — Кто там? Чо надо?       Ответом ему было молчание и новый длинный звонок. Издеваются? Впрочем, вспоминая, какая толпа за ними бежала тогда по вечерним улицам, они ещё были вежливы — могли без затей вынести не такую уж и крепкую дверь. Но предпочитали, чтобы им всё же открыли добровольно.       — Открой. Они не уйдут, — тихо проговорил Тянь, стоя прямо за спиной. От его участившегося дыхания поднимались волоски на холке. — Рано или поздно это должно было случиться.       Шань оглянулся на него, жестом показывая, чтобы красавчик ушёл вглубь квартиры. Но Тянь только покачал головой: бесполезно.       — Они знают, что я здесь. Иначе бы не пришли.       На секунду прикрыв глаза и тяжело вздохнув, не дожидаясь очередного звонка, Мо щелкнул замком и приоткрыл дверь, которая тут же чуть не выдернула его наружу, потому что была рывком распахнута, а потом его затолкали назад одним мощным движением. Перед ним стоял здоровенный мужик в чёрном с совершенно белыми волосами, стриженными под единичку и смотрел сверху вниз так, что зубы сжимались сами собой. Рядом с ним Шань чувствовал себя ребенком и порадовался, что мамы нет дома — она бы точно перепугалась, вломись к ним этот… эти. Потому что следом шагнул тот самый… страшный. Тот, который тогда ударил. Мощный, с ледяными серыми глазами, в чёрном распахнутом пальто, как из шпионских фильмов. Его бы с руками оторвали на роль главного героя. Или злодея. Альфа, от него отчётливо шёл не резкий, но какой-то давящий электрическим напряжением, озоново-пепельный запах. Цепким взглядом окинул тесную прихожую, и мгновенно сосредоточился на замершем Тяне.       Через секунду мужик схватил его, поворачивая туда-сюда, как куклу. Что он хотел увидеть, было неясно, но омега никак ему не препятствовал. А вот Шань стерпеть такого грубого лапанья не мог. Он зарычал, поймал Тяня за плечи, рванул к себе, и, что удивительно, успешно. Тот помог и сам, цепляясь за футболку. Мужик выпустил добычу, а может быть, просто осмотр уже был окончен.       — Тянь, собирайся, мы уходим, — как показалось, с некоторым облегчением процедил «босс».       — Он никуда не пойдёт, — голос Гуаньшаня едва не дрожал от злости. Страшно больше не было, несмотря на то, что их было двое и, судя по тому, что он успел увидеть, белобрысому ничего не стоило переломать ему кости. А второму — приказать это сделать. Но, какого чёрта? Их с Тянем мнения тут никто спрашивать не собирался? — Тем более, с вами, ублюдки, как таких земля носит…       — Смотри-ка, — белый улыбнулся, и от его улыбки пробрало бы холодом, если бы Гуаньшаню не было сейчас так жарко. Адреналин буквально кипел в крови. — И кто нам помешает? Ты, волчонок?       — Сколько… — выдохнул Шань, — сколько он вам должен? У меня нет ничерта, но я… найду, где достать деньги.       На этот раз черноволосый, в котором смутно проглядывало что-то странно знакомое, вскинул бровь:       — Ты головой ударился, рыжий? — он огляделся, мгновенно теряя к нему интерес. — Тянь, я жду.       Он бы вмазал. Точно успел бы достать кулаком это надменное ебало с застывшим на нём выражением вселенской скуки и равнодушия. Не хочет разговаривать словами — он найдёт способ обратить на себя внимание, пусть потом и придётся кровью умыться. Мо уже рванул вперёд, когда с одной стороны на плече сжалась стальная хватка белобрысого, а с другой… Тянь?       — Шань. Постой. Мне действительно лучше пойти с ними. И так я тебя втянул больше, чем надо. Прости, — он уже успел сунуть ноги в ботинки. — Отпусти его, Би, — это уже белобрысому, который всё с той же хищной улыбкой отпустил руки, тихонько проговорив «только без глупостей, рыжик». Мо мог бы поклясться, что видел у него под кожаной курткой наплечную кобуру. Или ему её ненавязчиво продемонстрировали.       — Короче, мелкий. Спасибо, что не дал нашему диди влипнуть в какую-нибудь скверную историю. Он же цел и невредим, верно? — обратился к нему тот, кого Тянь назвал Би. — А теперь тебе лучше забыть, что вы вообще знакомы. И нас ты не видел никогда. Целее будешь. Сечёшь?       — Я не закончил… — упрямо набычился Гуаньшань. — Понятия не имею, что вы за хуи с горы, но вы не имеете права…       Дверь захлопнулась прямо у него перед носом. Он почувствовал, что в голове словно что-то лопнуло. Провёл под носом тыльной стороной кисти и посмотрел на кровавую дорожку. Перед глазами тоже всё застилала багровая дымка. Его просто не стали слушать. Похуй. Он найдёт их и Тяня. Бросившись к окну, успел увидеть, как отъезжает от подъезда белый тонированный джип. Номер отпечатался у него в памяти, как фотография. Белобрысый назвал Тяня диди… младший брат. В шутку? Они были совсем непохожи. А вот с тёмным… с тёмным некоторое сходство было, Мо понял это только сейчас. Тянь говорил, что в школу его точно отпустят. Стоило дождаться завтрашнего дня и поговорить снова. Завтра они точно что-нибудь придумают. Потому что забывать о Тяне, как советовал ему шкаф с пушкой, он точно не собирался.       — В жопу тебя и твои советы, — проворчал он зло, меряя шагами прихожую и до боли закусив ноющие костяшки пальцев. — Должен же быть какой-то выход…

***

      — Ты слышал, он тебя хуем назвал, — хохотнул Цю, захлопывая дверь джипа. Чэн сел рядом, Тянь — на заднее сиденье, сразу отворачиваясь, только бы не видеть этих двоих. — Забавный такой…       Чэн скривился, показывая, что думает обо всём этом. Надо было ещё сообщить отцу, что всё в порядке, и он привезёт Тяня через сорок минут, самое позднее — через час. Тащиться предстояло через половину Гуанчжоу, но в воскресный день движение было чуть бодрее обычного. Самое главное — из того, что он успел увидеть, брат действительно был в полной сохранности. Ни одного следа от любого рода кхм… воздействия. Чэн вспомнил, что Тянь сбежал от них ещё и с не закончившейся течкой, и его запоздало тряхнуло снова. Только теперь он сообразил, что было и ещё нечто странное — рыжий никак не пах. Вообще. Может быть, Цю ошибся, и он всё же не альфа? Но он же сам видел выписку из личного дела… как только помощник ухитрился добыть её в выходной день? Там было чётко написано: Мо Гуаньшань, альфа. Мать — бета, отец, тоже бета — попал за непредумышленное убийство в тюрьму, где и умер от инфаркта. Незадолго до этого открыл свой ресторанчик, влез в долги, которые вдова кое-как выплачивает до сих пор. Что там этот щенок тявкал? Что отдаст какие-то деньги? Да ему бы самому кто помог… но Хэ Чэн благотворительностью, конечно, не занимался. С чего вообще такое рвение, едва в глотку ему не вцепился. Вспомнив этот момент, Чэн невольно улыбнулся. И да, назвал их обоих «хуями с горы». Их с Цю, при взгляде на которых у взрослых мужиков случалось внезапное мочеиспускание. Или настолько глупый, или слишком отважный. И очень хотел защитить Тяня. Всё же, нужно было удостовериться кое в чём.       — Тянь. Я задам тебе всего один вопрос, — младший упрямо смотрел в окно, не выказывая никакого желания отвечать, но попробовать стоило. — Ты спал с этим рыжим? Всего лишь: да или нет.       В ответ в длинном зеркале заднего вида Тянь продемонстрировал свой излюбленный жест, но такой ответ Чэна не устроил.       — От твоей честности будет зависеть, что именно узнает о нём отец. Ты меня понял?       — Своей личной жизни нет — моей интересуешься? — голос звучал глухо и ядовито. — Успокойся, он, в отличии от прочих, не пытается пристроить свой член в любую доступную дырку. Хотя откуда тебе знать про такое.       Пропустив мимо ушей всю порцию яда, Чэн выделил главное — рыжий оказался, что называется, «порядочным». И только теперь он выдохнул окончательно, до сих пор мельком удивляясь тому, как отзывается о нём Тянь, вообще-то редко бывший о ком-то хорошего мнения. Бывает же…       Особняк встретил всегдашней напряженной атмосферой, которая сквозила буквально во всём, начиная от выглядевших тяжеловесными деревянных панелей по стенам и до шепотков снующих по коридорам людей, которые создавали видимость бурной деятельности, на деле шатаясь туда-сюда и обсуждая последние сплетни.       Стоило им войти в кабинет, как стоявший в почтительном полупоклоне перед монументальным дубовым столом молодой секретарь мгновенно сгрёб со стола только что подписанные главой документы и поспешил на выход. Выглядел он так, как будто возносил благодарственную молитву, что его так кстати освободили от необходимости тут находиться.       Хэ Дэминг сидел в кресле, и удобство дорогой мебели совсем не соблазняло его хоть немного расслабиться. Прямая спина, чуть серебрящиеся сединой виски, холодный взгляд, лишь на пару градусов оттаявший при виде сыновей. Цю благоразумно прикрыл за ними дверь с той стороны. Для этой семьи он уже давно не был посторонним, но чётко знал, когда его присутствие нежелательно.       Глава клана молчал, уже просканировав обоих сыновей, и, видимо, был не сильно доволен увиденным. Пожалуй, впервые младший сын был при нём в каких-то немыслимых растянутых трениках и футболке, выгоревшей настолько, что казалась бледно-голубой. Дополняли нелепый наряд классические чёрные ботинки.       — Или я ничего не понимаю в современной моде, или ты ошивался где-то на свалке и успел там слиться с окружением, — тяжело проговорил он без признаков улыбки. — Впредь постарайся выглядеть соответственно своему статусу, Тянь.       — Извини, отец. Я решил, что привести себя в порядок Тянь сможет и потом. Ты говорил, что желаешь его видеть так скоро, как только выйдет, — Чэн решил, пока это возможно, не дать разгореться скандалу, а поэтому ответил за брата.       — Верно, — отец чуть успокоился, переведя внимание на старшего, и обратился к нему. — Я давно думал о том, что в этой плебейской школе Тяню не место. И то, что она рядом с домом — вообще не причина. Ездить по городу ему ни к чему, поэтому я выбрал отличное учебное заведение за городом, где можно оставаться весь учебный год. Там же проводят гаокао. И можно сосредоточиться на учёбе, не занимаясь всякими… глупостями, — он повернулся к младшему, наконец обращаясь к нему. — Не то чтобы тебе это было нужно, но я знаю, Тянь, ты любишь учиться. Последний год у тебя будет возможность посвятить этому всё своё время. Чженьцин — чудесная закрытая академия, проживание и все корпуса — на территории. Стоимость обучения высоковата, зато ученики только из состоятельных семей и система безопасности на высшем уровне. Ещё никто за всю историю в неё не проник… и не покинул без разрешения. Тебе там точно понравится.       Слушая всё это, Тянь ощущал, как по спине скатываются одна за другой капли пота, впитываясь в мятую футболку. Вот что задумал отец. Упечь его в место, мало чем отличающееся от тюрьмы. Он ещё некоторое время разглагольствовал про наличие танцевального зала, где проходили обязательные уроки бальных танцев, отличную библиотеку и оранжереи, где можно гулять… а в сердце тупой иглой ворочалась боль. Он так надеялся хотя бы изредка видеть Шаня… пускай только в школе, поймать взглядом, как солнечный луч, пробивающийся сквозь тучи. Из оцепенения его вывел голос отца.       –… и я помирился с господином Ше. Его сын согласился простить твой необдуманный порыв, а также они согласны подождать, пока ты закончишь школу. А уже после состоится свадьба. Ты рад?       Вот теперь дыхание перехватило, словно он глотнул ледяного воздуха.       — Но отец… — осторожно начал Чэн. — При всём уважении, у Тяня не лучшие сложились отношения с Яном, если помнишь, у него был нервный срыв. Может быть всё-таки…       — Чепуха! Найди хорошего врача, пусть подлечит нервы, — Дэминг потёр пальцами грудь, словно его беспокоило что-то. — И вообще, это всё от переизбытка свободы и ничем не занятого времени. Вот родит мне внуков — и некогда будет по пустякам страдать. Дети разом лечат от всех недугов.       Побелевшие губы Тяня раскрылись, только чтобы пробормотать:       — Отец, как же я тебя ненавижу… лучше бы я умер тогда, вместе с мамой. Впрочем, ещё не поздно…       Чэн встал, видя, как начинает подрагивать фигура брата. Нужно было как можно скорее увести его куда-нибудь и дать успокоительные, что прописывал ему врач. Слишком много всего свалилось. Пусть поспит.       — Он устал, ему лучше побыть в своей комнате. Слишком много новостей. Я провожу… — пришлось почти насильно вздернуть Тяня из кресла. Он с трудом шёл, дрожь становилась всё сильнее. Когда за ними закрылась дверь, Чэн всё же сказал, как мог мягко. — Не вини его, он хочет как лучше для тебя. И очень боится тебя потерять… не нужно отчаиваться заранее. Всё решим.       Вряд ли Тянь его услышал.

***

      На следующий день Гуаньшань, вопреки своей привычке, явился в школу одним из первых. Он проторчал у школьных ворот до самого звонка, но Тянь так и не появился. Стоило учителю отпустить их на перемену — он тут же срывался с места и бегом оказывался возле чужого класса, но его не было. Мо даже преодолел свою нелюбовь к разговорам с незнакомыми людьми и обратился к старосте класса, но девчонка тоже не знала, куда делся Тянь. Заодно она назвала его фамилию. Хэ. Но это прошло мимоходом. Главное — его не было в школе. Уходя, Тянь даже не забрал свой костюм и пальто, которые Шань почистил и просушил как смог, повесив в шкаф, и изо всех сил сопротивлялся порывам доставать, ловя остатки запаха. В конце концов, будет повод… хотя начерта ему повод? Он просто должен узнать. Узнать, как он. Не обижали ли его. Есть ли какие-то мысли, как… вот у него самого мыслей было слишком много, и они сводили с ума, как и неизвестность.       Силясь хоть как-то отвлечься, он набрал в поисковике «Хэ Чэн», «Хэ Тянь» — и тут же получил развернутую статью о корпорации «He Group», в сферу интересов которой входила торговля недвижимостью, строительство, инвестирование и много ещё разных умных слов, которые он прочитал уже по диагонали. Со вкладки браузера смотрели на него оба наследника главы корпорации, господина Хэ Дэминга: Чэн и Тянь. Альфа и омега. Сердце упало. Когда он называл красавчика в шутку «мажор», он и не мог предположить, что попал настолько в точку. Но… если они с этим Чэном — братья… тогда что там вообще происходит? Невозможно, чтобы… Ну и идиотом же он себя выставил! Предлагал денег тому, кто может скупить весь их район, и ещё останется. Материл родного брата Тяня. На этом моменте Гуаньшань почувствовал, как припекает щёки. Но взгляд снова и снова возвращался к фотографии — одетый с иголочки Тянь, держащий в руках жёлтые лилии. На лоб падает пара прядок, взгляд казался немного рассеянным и томным. Теперь уже температура поднималась не только от стыда за своё сумасбродное идиотское поведение. Всё вспоминалось живо до дрожи — его плечи под пальцами, длинные ресницы, терпкая пьяная малина… они не виделись всего сутки, но это казалось грёбаной вечностью.       Так прошёл целый день, вечером, хочешь не хочешь, пришлось отработать двойную смену в магазинчике. Тётушка немного ворчливо поинтересовалась его самочувствием, в том ключе, не позаражает ли он клиентов. Но Гуаньшань заверил, что уже совсем выздоровел. Врать было неловко.       Следующим утром, встав на привычное дежурство у ворот школы, он едва не пропустил… Тянь шёл к воротам, сосредоточенно глядя куда угодно, но только не на него. Рядом с ним шла какая-то девушка и чему-то беззаботно смеялась. Ответная улыбка Тяня смотрелась почти натурально, если бы не синяки под глазами, заметные даже с некоторого расстояния. Гуаньшань ожидал чего угодно, но только не того, что Тянь едва скользнёт по нему взглядом… и пройдёт мимо. Как будто они действительно не знакомы. И никогда не были.       Шок был столь силён, что он даже не пошёл следом, провожая взглядом, пока они не скрылись за дверями школы. Только тогда Гуаньшань отмер и понял, что нужно идти, а то он опоздает на урок, и вредная мисс Лянь может не зачесть посещение. В тот день он так и не собрался с силами достаточно, чтобы пойти в соседний класс, найти Тяня и узнать у него, а что, собственно, происходит.       Внезапная мысль заставила буквально замереть на месте. А что, собственно, происходит? Богатый мальчик заскучал, поссорился с братом и захотел приключений. А тут под руку подвернулся один рыжий идиот, с которым было так интересно поиграть. Вот только интереса хватило ровно на два дня. А как только за ним приехал белый джип, чтобы забрать домой, в привычную сытую и спокойную жизнь — можно было и думать забыть о нём. Как о брошенной псине, с которой ребёнок поиграл во дворе, а потом спокойно пошёл домой, оставив пса на улице. Больше не интересно… Жгучая обида едва не заставила ударить кулаком по парте. Гуаньшань не сразу сообразил, что находится посреди урока. Вот только он в упор не помнил, какого именно.       Чувства сменяли друг друга в безумном калейдоскопе. Несколько раз он видел Тяня издалека, пока не стало очевидно, что тот, как может, избегает встречи. И всё же… насколько бы хорошим актёром он не был, сыграть совершенно другого человека, не выходя из роли так долго, было бы сложно. Да и его слёзы были вполне реальны. Как ни крутил и не складывал известные ему факты Гуаньшань, у него никак не вырисовывалось чёткой картины. Его то мучала детская обида, что с ним вот так поступили и даже не хотят поговорить по-человечески, то приходило ощущение, что не всё так просто, и у Хэ Тяня могут быть совсем другие причины его избегать. В те короткие моменты, когда всё же удавалось его увидеть, на лице мажора мелькала едва ли не паника. И выглядел он всё более подавленным день ото дня.

***

      Он нашёл его за школой, в том закутке, куда изредка забредали старшеклассники, когда хотели покурить или поболтать без лишнего внимания. Тянь сидел, прислонившись спиной к стенке, уронив голову на руки. Мо показалось, или его плечи вздрогнули? Плачет? Плохо? Захотелось рвануться к нему, но Шань в последний момент остановил себя. Было непонятно, хочет ли Тянь его вообще видеть или сейчас вышлет нахуй в один конец с пожеланием не возвращаться.       Даже когда Шань тихо подошёл и присел рядом, Тянь так и не сдвинулся с места. Что, не будет опять убегать? Наконец красавчик поднял голову, касаясь затылком штукатурки. Выглядел он очень усталым и грустным, но это совершенно не портило его красоты. Кажется, даже глаза слегка покраснели. Всё же плакал? Но прежде, чем что-то делать, нужно было выяснить всё по порядку.       Никто не спешил нарушать молчание. Наконец Тянь зашарил в кармане спортивных штанов и вытащил помятую пачку, жестом предлагая. Вообще Гуаньшань не курил, хотя и пробовал пару раз. Тогда он так и не понял, что находят в этом действии. А вот сейчас был согласен на это, лишь бы продлить это ощущение — нахождения рядом. Оказывается, он очень по нему скучал. Так, что сейчас горько-сладко тянуло в грудине.       Тянь нащупал зажигалку, подкурил свою сигарету, а потом извернулся, чтобы дать трепещущий огонёк и Шаню. Тот затянулся, но с непривычки закашлялся, наконец вызывая на бледных губах улыбку.       — Ну, и кто из нас тут страшный хулиган?       Отвечать на это было необязательно, у Гуаньшаня было много вопросов, но он продолжал молчать, снова затягиваясь уже успешнее и выпуская сизый дым. И Тянь собрался с силами, начиная свой монолог.       — Я задолжал тебе объяснения… — было видно, что каждое слово даётся непросто. — Уже дома, прокручивая наши с тобой разговоры, до меня дошло, насколько ты мог неправильно всё понять. Но я не врал тебе. Моя семья… брат и отец. В хреновых Триадах. Так что, назвав их ублюдками, ты был не так уж и не прав. И я тоже ношу эту фамилию, а значит недалеко от них ушёл. Отличаюсь разве что тем, кем родился. И из-за этого меня старательно берегут от лишней грязи. Но за всё приходится платить, — горькие нотки размывались табачным дымом. — Я заплачу своей свободой. Через пару дней меня переведут в закрытую школу с почти что тюремными порядками. А прямиком оттуда — выдадут замуж за «подходящую партию». Так решил отец. Всё — ради процветания клана. А то, что я не могу находиться рядом с любым, кроме тебя, альфой, чтобы не заработать очередную паническую атаку — несущественные мелочи. Наймут врачей, посадят на антидепрессанты. А там… «родишь — и всё пройдёт».       Он усмехнулся, а потом вдруг зло затянулся, добивая сигарету до бычка, который вдавил в ни в чём не повинную стену. Шань слушал всё это и не знал, так ли оно далеко от той картины, что он нарисовал себе о жизни Тяня до этого. Триады. Вот откуда деньги, связи, уверенность в своей безнаказанности. Стальные глаза Хэ Чэна и стальные мышцы его подручного… Было бы враньём сказать, что ему не страшно. Но не задать один вопрос он не мог:       — Почему ты избегал меня? Я тебе… не нужен больше?       Тянь глянул так, что Шань невольно дёрнулся, ощутив его неподдельную боль.       — Хочешь правду, да? Вряд ли она сделает лучше, но с тобой хочется быть честным. Правда в том, что мне никто и никогда не был нужен так, как ты. Я впервые… себя вообще таким живым почувствовал рядом с тобой. Этот день, ночи, твой дом, Дейю… я вспоминаю каждую минуту. И только поэтому вообще нахожу силы не вздернуться и тащить себя в очередной день. Ты… как солнце, знаешь? Я так рад, что, хотя бы раз его увидел. Жаль, ненадолго.       — И совсем ничего нельзя сделать? — почему-то сейчас Тянь казался взрослее, словно открываясь с новой стороны. Как будто уже заранее со всем смирился. — Ты же не хочешь такой жизни.       — Учитывая, что даже за общение со мной тебе могут организовать очень большие проблемы — я не вижу, что можно сделать. Разве что, — на секунду в его глазах снова заплясали озорные черти. — Ты согласен сделать из меня неликвидный товар и забрать себе насовсем…       Шань медленно моргнул, силясь понять, о чём он говорит. Забрать насовсем. Сделать… Видя его непонимание, Тянь притворно вздохнул, поясняя:       — Если ты поставишь мне метку, я разом стану никому не интересен. Кому нужен меченый омега? Ну так как, согласен? Я буду счастлив, если это сделаешь ты. Даже если не сможешь или не захочешь остаться рядом… потом. Понимаю, что я — одна большая ебучая проблема для нормального человека.       Дыхание сбилось. Метка… Всё так, стоит поставить метку — и семье придётся забыть о планах выдать Тяня замуж. Ни одна семья, тем более, аристократическая или мнящая себя элитой, не примет брак с меченым другим альфой. Операции по удалению метки проводились, но были, во-первых, нелегальны, а во-вторых, опасны для жизни и не давали гарантии успеха. Но это значило, что Тянь уже не сможет однажды выбрать себе альфу в полноценные партнёры. А он, Шань, и впрямь будет с ним связан теснее, чем с кем бы то ни было, хотя и гораздо свободнее в своих действиях.       — Ты… — он подбирал слова с трудом. — Серьёзно? Нам по семнадцать… вдруг ты встретишь того, кто будет тебе настоящей парой?       — А ты чем не пара? — серые глаза смотрели мягко и вопросительно, хотя и печально. — Мои родители поженились, когда им было семнадцать. И были счастливы, пока мама не погибла. По крайней мере, мне так говорили, сам я мало что помню. После этого отец словно потерял все свои чувства и стал… таким. Но не думаю, что он сожалеет о том, что они были вместе. Хотя и женился недавно второй раз.       Разговор зашёл туда, куда Гуаньшань не мог даже предположить. Что он может дать такому, как Тянь? Привыкшему к роскоши. Он — нищий, с хуевой кучей проблем. А если семья вообще от него отвернётся, что они будут делать? Как жить? Если самому ему ничего так не хотелось, как быть рядом с Тянем, то за сколько времени тому надоест и он сам, и бесконечные попытки как-то выживать? Разве для красавчика подходит такая жизнь?       Мо покачал головой. Как ни горько было сознавать — всё это было невозможно. Он просто не понимает…       Глядя на его реакцию, глаза Тяня потухли. Он отвернулся, подавляя разочарованный вздох. Что ж. И верно. Кому нужен такой проблемный омега. Похоже, ему действительно на роду написано исполнить то, чего от него ждут. И глупые мечты о чём-то другом следовало оставить, вместе с воспоминанием об одном солнечном дне. И всё же, он должен был сделать ещё одну, последнюю попытку.       — Завтра я последний раз приду в школу. Если захочешь меня увидеть, приходи в левое крыло на последний этаж. Я буду ждать тебя там, у лестницы, после четвертого урока.       С этими словами он поднялся, встряхиваясь, постарался расправить плечи и улыбнуться. Если это их последняя встреча — пусть Шань хотя бы запомнит его таким.