Позвольте мне просто объяснить вам это сейчас: проклятия — это не то, к чему можно относиться легкомысленно. От них нельзя отмахиваться. Если вы не отнесетесь к ним серьезно, что-то плохое обязательно случится с вами, и, скорее всего, это будет больно, это будет унизительно, и вы будете полностью этого заслуживать.
Проклятия — отвратительная штука. В девяти случаях из десяти вы не сможете их разрушить, потому что они были наложены мертвыми людьми и предназначались для тоже уже мертвых людей. Всё потому, что искусство создания мощных, способных сохранять силу на долгие века проклятий было утрачено практически всеми, за исключением всего нескольких существ (и слава богу). Ведьмы, с которыми вы столкнетесь, будут разбрасывать вокруг себя крошечные проклятия. Заклинания, направленные на конкретных людей, что перестают действовать, как только выполнили свою работу. Мы не будем говорить о них. Мы поговорим о серьезных вещах: о тех, которые действуют долго.
Мы уже выяснили, что снять проклятие невозможно. Всё, что вы можете сделать, — это не подпускать к нему людей, если оно привязано к месту; и поместить его в безопасное место, если оно привязано к предмету; если же оно привязано к человеку, семье или какой-либо другой группе людей… что ж, мы обсудим это позже.
Суть в том, что, если вы столкнетесь с проклятием, не пытайтесь строить из себя великого заклинателя. Не рискуйте и не проводите никаких экспериментов, потому что это в некотором роде моя работа. Если вы хотя бы подозреваете, что объект проклят, даже не думайте прикасаться к нему голыми руками. Не тратьте на него слишком много времени, потому что некоторые проклятые вещи могут взывать к вам. Забираться к вам в голову.
Единственный способ закрыть его и обезопасить — это поместить в заговоренный ящик, а такие ящики дорого покупать и сложно изготавливать. В конце этой книги есть инструкции о том, как создать временное вместилище, чтобы вы могли нейтрализовать какой-нибудь портрет, заставляющий глаза людей лопаться, или что-то ему подобное, пока не найдете более подходящее решение проблемы.
Ещё раз. Никаких игр с проклятиями, никаких прикосновений. Используйте щипцы. Вы пожалеете, если не послушаете меня сейчас.
- Проклятия: Люди, Места и Вещи, Сэм Винчестер.
Демоны: сожжены в общей могиле на заднем дворе, вместе с оружием и всем остальным. Пепел закопан на границе участка. Защитные чары: заменены и усилены по всей хижине и земле, которая ее окружает. Главная комната: вычищена с отбеливателем так, что не осталось и следа крови, костей и кожи. Пуля извлечена из стены. Остатки соли и пороха сметены. Ребра Сэма: прощупаны (не сломаны), боль успокоена двумя таблетками аспирина. Пижама Сэма: сожжена, пепел выброшен в мусорную корзину. Оружие Сэма: вычищено отбеливателем, перезаряжено, убрано. Рука Сэма: промыта и перевязана. Порез был недостаточно глубоким, чтобы требовались швы. Голова Сэма: приложена ко льду и успокоена теми же двумя таблетками аспирина, которые он принял при лечении ребер. Желудок Сэма: исследован на предмет внутреннего кровотечения. Отсутствует. Камера Вона: постельное белье и раскладушка сожжены. Комиксы сожжены. Отдельные страницы сожжены. Дневник сожжен. Стены и пол вымыты отбеливателем. Вон: сожжен. Пепел захоронен под ближайшим деревом к хижине. Сэм оценивал всё это, всю проделанную им работу, сидя под душем и тупо глядя сквозь матовое стекло двери. Струя была включена настолько сильно и горячо, насколько он мог выдержать, и направлена прямо на него. Она била его по голове. По плечам и груди. И стекала в канализацию чистая и прозрачная, потому что последние капли крови смылись уже полчаса назад. Порез на руке успел затянуться тонкой корочкой под повязкой, которую он наложил перед тем, как приступить к работе. Он снял повязку перед тем, как принять душ, полагая, что сделал достаточно. Так оно и было. Но теперь защитный покров размяк, и в любую секунду грозил отвалиться, из-за чего порез снова начал кровоточить. И ребра у него тоже начали болеть. И голова. Ему нужно было принять еще аспирина. Вода начала остывать. Хорошо. Пора было уходить. Пора было перестать тупо, небрежно прокручивать в голове список снова и снова. Сэм с трудом поднялся на ноги, выключил воду, затем толкнул дверь кабинки и потянулся за полотенцем. Из окна ванной лился свет. Было уже далеко за полдень. Он удивился, что закончил со всем так быстро. Он насухо вытерся, сменил повязки, принял еще пару таблеток аспирина и, обернув полотенце вокруг талии, открыл дверь ванной. Спальня. Одежда. Дин был странно молчалив, хотя он должен был знать, что Сэм услышит его, если он позовет. Возможно, он чувствовал себя виноватым — ага, конечно. Демоны не чувствуют вины или раскаяния. Они не сожалеют ни о своих действиях, ни о том, что из-за них случилось. С всё ещё влажными волосами Сэм вышел из спальни в джинсах и футболке и прошлепал по полу, который ещё прошлой ночью был залит кровью. Или сегодня рано утром. Неважно, ему было слишком всё равно, чтобы попытаться определить точно. Дин стоял у ворот своей камеры так близко, как только позволял Круг Соломона, и наблюдал зелеными глазами за приближающимся Сэмом. Он действительно выглядел нелепо, без рубашки и с оторванной штаниной. Марлевая повязка все еще была приклеена к его животу. Но он, очевидно, был могущественен. — Ах… Привет, — нерешительно произнес Дин. Он кивнул Сэму и сказал: — Знаешь, ты выглядишь довольно неплохо. Учитывая все обстоятельства. Намного лучше тех парней, верно? — он ухмыльнулся. — Дандэлион? — ответил Сэм. Ухмылка Дина сменилась угрюмой гримасой. — Ты не так его произносишь, — пожаловался он. — Они всё время произносили его неправильно. Конечно, оно тупое, но не настолько. — А мне кажется, команда демонов, пришедших тебя вызволять, должна знать, как правильно произносится твое имя, — ответил Сэм. Он отошел от железных ворот, повернулся и направился на кухню. Разговор, который он вел с Дином, продолжился, несмотря на то, что они больше не смотрели друг другу в лицо. — Да, понимаю, — согласился Дин. — Я тоже так думал. Правильно Дан-ТАЛЬ-он, — он остановился, и его цепи тихо звякнули, когда он (предположительно) огляделся. — И… кажется, ты все прибрал. — Да, — невозмутимо согласился Сэм, открывая один из шкафчиков, когда добрался до кухни. — Знаешь, я мог бы помочь, — заметил Дин. Сэм фыркнул, доставая связку черных свечей, перевязанных бечевкой. — Ты серьезно думаешь, я тебя отпущу? — категорично заявил он, доставая ещё одну связку. Потом ещё и ещё. В каждой было по полдюжины штук, и он сложил их на столешнице бревнышками. — Ну, не-а, — признался Дин. — Наверное, я всё же немного опаснее рейфеныша, да? — мышцы Сэма напряглись. Он с трудом справился с порывом, не позволяя себе замкнуться. — Но это меньшее, что я мог сделать, поскольку частично это была моя вина. Сэм сгреб со стола кучу свечей, теперь уже довольно большую. Он повернулся, чтобы посмотреть на Дина, и с трудом сдержал гнев, шок и горе в голосе, когда повторил: — Частично? — Да. Частично, — согласился Дин, и Сэм услышал в его голосе вызов. — Потому что они действительно пришли за мной, но я их сюда не звал. Сэм фыркнул: — Конечно, — слово прозвучало гораздо более горько, чем он хотел. Он пытался отгородиться от всего, сосредоточиться на текущей задаче с ясным и непредвзятым умом, но случившееся продолжало проскальзывать сквозь все стены и заслоны. Как будто он пытался удержать воду колючей проволокой. — Ты мне не веришь? — спросил Дин, звуча, как будто не мог в это поверить. — Ты думаешь, они пришли сюда, потому что я передал им сообщение, — он покачал головой. — Как, черт возьми, я бы это сделал? — Понятия не имею, — резко ответил Сэм, направляясь к своему столу. — Но я позабочусь о том, чтобы больше у тебя этого не вышло. Никогда. — Это был не я! — воскликнул Дин, раздраженно звякнув цепями. — Тогда как ещё они нашли это место? — Сэм выстрелил в ответ. Он держал стопку свечей в одной руке, а другой схватил одну из двух зажигалок, лежавших на столе. Он сунул её в карман джинсов. — Я не знаю, — ответил Дин. — Может, кто-то следил за мной, когда этот мудак Гордон притащил меня сюда. Может, они пытали кого-то, чтобы узнать, куда охотник мог отвести Рыцаря. Может, у тебя просто отстойные защитные чары, — он сердито посмотрел на Сэма, достающего из кармана связку ключей. Ему пришлось смахнуть в сторону тот, что был от камеры Вона, чтобы добраться до ключа, отпирающего ворота демона. — На самом деле, да, скорее всего, всё дело в последнем. Как, черт возьми, ещё четыре демона могли проникнуть внутрь без твоего ведома? Я ведь верно предполагаю, что их появление не входило в твои планы? — Отойди от ворот, — жестко сказал Сэм. Это был единственный ответ, который он собирался дать Дину. Тот пытался заманить его в ловушку, но с ним это больше не сработает. — Сядь на свой стул и оставайся там. Дин выгнул бровь, и впервые за долгое время его глаза потемнели. — Или что? — с вызовом спросил он. — Или я вытащу тебя из твоего вместилища с помощью специально разработанного заклинания и буду держать в чертовом молочнике, полном соли, — ответил Сэм, сквозь зубы, которые в какой-то момент сами собой заскрипели. — Это лучшее, на что ты можешь надеяться, Дин. Выражение лица демона с таким же успехом могло быть высечено из гранита, когда он сделал шаг назад, затем второй, затем третий, пока не добрался до своего кресла. Сэм даже удивился, когда тот опустился в него. Он ожидал, что придется прибегнуть к большему количеству угроз — исчадия Ада редко были настолько сговорчивы, и, хотя он никогда раньше не имел дела с Рыцарями, ему было трудно поверить, что таким, как Дин, нравится, когда ими командует бывший охотник, больше, чем любым другим демонам. — Похоже, ты отчаянно хочешь, чтобы я тебе поверил, — сказал Сэм, вставляя ключ в замочную скважину. Тот вошел в замок с холодным щелчком. — насчет того, что ты не призывал сюда других демонов, — он провернул его. — Не шевели ни единым мускулом, если это действительно так. — Это так, — ответил Дин, когда Сэм толкнул калитку. — Я не сдвинусь ни на дюйм, Сэмми. Сэм закатил глаза. Да, конечно. Он поколебался, прежде чем войти в камеру. В Круг Соломона, в котором находился Дин. Это было глупо, и он знал это — то, что он чувствовал прямо сейчас из-за произошедшего прошлой ночью, не затуманивало его рассудок. Дин больше не был привязан ремнями к тяжелому, покрытому рунами стулу, а это означало, что он мог передвигаться по Кругу как хотел; а это означало, что для него было не так уж сложно убить Сэма, зайди он внутрь. Но он не мог телепортироваться в пределах Круга и всё ещё не мог оторвать руки от груди, так что ему пришлось бы подбежать к Сэму и атаковать его ногами. Всё, что Сэму нужно было сделать, чтобы выжить, — это выбраться из камеры до того, как Дин вырубит его или сломает одну из его ног или типа того. Он был уверен, что сможет это сделать. И, возможно, какая-то часть его просто хотела умереть, и плевать на сопутствующую боль, потому что он шагнул вперед и вошел в камеру Дина. — Что ты собираешься со мной сделать, Сэм? — голос Дина прозвучал непривычно тихо. Сэм на мгновение задумался, проходил ли тот подготовку по ведению допросов, будучи человеком или тем, чем он являлся сейчас. Повторение имени допрашиваемого было распространенным приемом, способом установить быструю подсознательную связь. — Заклинание, — коротко ответил Сэм. Он оставался на месте, пока давал свой ответ, на случай, если Дину он не понравится, и ему придется покинуть камеру для собственной безопасности. — Оно свяжет тебя на двадцать четыре часа. Никаких движений, никаких разговоров… никаких сигналов, — он переложил свечи из одной руки в другую. — Я бы сделал это раньше, но мне нужно было провести несколько экспериментов сначала. Дин моргнул, глядя на него, так медленно, что напомнил Сэму рептилию, затем отвел взгляд, покачав головой. — Ну, если тебе от этого станет легче, — он пошевелился, и Сэм напрягся, пока не понял, что тот просто скрестил ноги. Язычок раздражения уколол его в живот. — Да, — огрызнулся он. — Да, мне станет полегче, но в чем, черт возьми, вообще твоя проблема? — Хах… — Дин откинулся на спинку стула и скептически приподнял брови. — Моя проблема? — Ты угрожал убить меня, — сказал Сэм, расстроенный и раздраженный. — Оскорблял. Ты пнул меня в больную ногу. — За что, — вставил Дин, — я извинился. На самом деле, уже довольно давно. — Да, неважно, — Сэм покачал головой, отмахиваясь. — Да, ты начал вести себя… лучше. И, ладно, думаю, я мог это заметить, ты вел себя по-другому, — он посмотрел на стул, в котором сейчас сидел Дин. — И я купился. Но я не понимаю, почему ты пытаешься быть моим другом сегодня, после того, как я провалил твою попытку побега прошлой ночью. Снова моргание. Затем Дин откинулся на спинку и запрокинул голову, выглядя так, будто он задумался, и проводя языком по внутренней стороне щеки. Наконец, он заговорил. — Потому что это не единственное, что произошло прошлой ночью, — ответил он. — Четыре демона явились, чтобы вызволить меня, да, и ты убил их, но один из них добрался до твоего рейфеныша, прежде чем ты смог его остановить, — он покачал головой. — Ты, очевидно, очень привязался к парнишке. И, думаю, случившееся заставляет меня чувствовать себя достаточно плохо, на каком-то уровне, чтобы не вести себя сегодня как обычный придурок-демон, — он опять покачал головой, выглядя немного уставшим. — Так что прошу прощения за ту малую толику человечности, которую Аластер оставил мне. Сэм на это ничего не ответил. Он больше не верил ни во что, но Дин, вероятно, мог сам до этого догадаться. Он отошел от дверного проема и не без труда опустился на колени, чтобы сбросить свечи на пол. Воск от них был мягким и размазался по всей рубашке, испортив её. Ему было всё равно. Он вытащил из кармана складной нож и перерезал бечевку, которой были обмотаны свечи. Они рассыпались по полу. Сэм начал расставлять их на расстоянии ровно двух футов друг от друга по краю Соломонова круга, как раз внутри соляного кольца. Периодически ему приходилось придавливать основания, чтобы они оставались в вертикальном положении. Работая, он мысленно повторял заклинание. Он использовал его достаточно часто, чтобы в основном запомнить, хотя раньше применял его в гораздо меньших масштабах и только в случае крайней необходимости. Сегодня, как он предположил, можно квалифицировать как один из таких. Несмотря на покладистость Дина. Кстати о Дине, всё это время он чувствовал на себе его взгляд. Пока Сэм медленно обходил круг по периметру, тот поворачивался на стуле, чтобы всё время наблюдать за ним. Он не предложил свою помощь, хотя Сэм не мог придумать ни единой причины, почему он должен был это сделать. Это заклинание должно было полностью отключить его, всё, кроме мыслей. И его руки всё ещё были так крепко связаны, что от него было бы мало толку при установлении свечей. Когда Сэм наконец закончил, его нога ныла. Ей не нравилось стоять на коленях. На самом деле, ей не нравилось находиться в любом положении, но стояние на коленях хуже всего, прямо рядом с сидением на корточках. Он приподнялся и с облегчением прикрыл глаза, когда боль немного утихла. — Остался последний шаг? — бесстрастным голосом спросил Дин со своего стула. — Почти, — ответил Сэм, прочистив горло. Если эти свечи были сделаны правильно, то все они, взятые из одной связки, самопроизвольно вспыхнут, как только он зажжет одну из них, чтобы сэкономить время. Потушить их придется каждую по отдельности, но у него будет достаточно времени на это, когда Дин замрет. Вернувшись туда, откуда он начал, Сэм достал из кармана зажигалку, что прихватил ранее со стола. Он щелкнул её, наклонившись чтобы зажечь свечу перед дверью камеры. Как только зажигалка загорелась, нервная система Сэма перестала воспринимать какие-либо сигналы, кроме боли. Каждую клеточку его тела пронзила жгучая боль. Глаза запеклись в глазницах. Язык во рту скукожился в плоскую трубочку. Волосы на голове запылали. Каждая капля жидкости в его теле превратилась в огонь, и он смутно осознавал, что мечется по земле, кричит и разбрасывает свечи своими паническими движениями. Его глаза были широко открыты, но он почти ничего не видел сквозь них, пока бесполезно бил себя по ногам и туловищу обеими руками. Пытаясь потушить пламя. В этом безумном потоке всплыла одна связная мысль: я сгораю заживо. Но его одежда не разваливалась на куски, его кожа не запекалась. Ощущалось будто именно это и происходило. Из-за такой боли, невообразимой боли, боли, которая заставляла его выть и кричать, обращаясь к Богу с мольбой убить его и прекратить невыносимую агонию, было трудно сосредоточиться на чем-либо дольше, чем на полсекунды. Но постепенно, сквозь обрывки и вспышки, он осознал, что его правая рука по-прежнему сжимала зажигалку так крепко, что ее тупые закругленные края врезались в кожу, отчего кровь летела во все стороны, пока он дергался. И она всё ещё была зажжена. Именно тогда он понял, что, должно быть, произошло. Проклятая зажигалка. Проклятая зажигалка, которую кто-то прислал ему. Он был глуп, он был беспечен и просто положил её на свой стол, прямо рядом со своей обычной, безопасной зажигалкой. Он совсем забыл о ней за последние несколько дней. Он просто был так ошеломлен всем, что произошло, что, вероятно, и было причиной, по которой он схватил её сегодня, не задумываясь о том, почему на его столе оказались две зажигалки. По крайней мере, теперь он знал, что на ней было за проклятие. Огонь заполнил его горло и легкие, когда он кричал, перекатываясь в бесполезной попытке погасить пламя, которое никогда не угаснет. Огонь охватил его немногочисленные жировые отложения, жадно поглощая прожилки в мышечной ткани. Вода в его органах вскипела, и они лопнули внутри него, как переполненные воздушные шарики. По его лицу текли слезы. Но, должно быть, он плакал керосином, потому что пламя разгоралось только сильнее. Кто-то кричал. Сначала он решил, что это был он сам, но нет, голос был слишком низким и доносился издалека. Что он говорил? Может быть, его имя. У него вообще было имя? Или, может быть, это был просто треск огня? Внезапно что-то тяжелое опустилось ему на грудь. Удерживая его на месте, чтобы он больше не мог переворачиваться или корчиться. Он закричал в знак протеста — это было единственное, что помогало. Но его прервали, так как давление на грудную клетку усилилось, раздавив его. Почему это существо, кем бы оно ни было, не подхватывало огонь? Почему оно не отскакивало от раскаленного добела костра, в который его превратили? Затем что-то, возможно, существо у него на груди, с ужасающей силой ударило по зажигалке в его руке и по паре пальцев. Пальцы взвыли, протестуя, но зажигалку удалось высвободить. Она пролетела между прутьями решетки, ударилась об пол и со звоном покатилась по нему. Он услышал, как пламя с шипением погасло, а крышка захлопнулась. Боль уменьшилась вдвое, когда зажигалка выпала из его руки, и исчезла полностью, как только пламя погасло. Сэм поднял затуманенные слезами глаза на Дина, который оторвался от его груди, глубоко дыша через горло, осипшее от крика. Всё его тело болело (особенно ребра, живот и голова), вероятно, полностью покрытое царапинами и ушибами от непрекращающихся ударов об пол. И ещё у него сильно болела рука, запястье ныло, а мизинец и безымянный палец странно онемели, но ему было в миллиарды раз лучше, чем когда зажигалка лежала в его ладони. Дин наблюдал за ним, стоя сверху. Его глаза были человеческими, а на лице застыла маска озабоченности, которую Сэм и не надеялся отличить от настоящей. Он медленно и неловко опустился на колени со связанными руками, словно хотел быть ближе к Сэму. — Ты в порядке? — спросил он, грубый голос стал мягким и обеспокоенным. — На этой чертовой штуке какое-то… плохое заклятие. — Я… я… — Сэм попытался ответить, но его горло было так разодрано криком, и огонь так сильно жег, что он не смог. Слезы вновь наполнили его глаза. Все его барьеры вдруг превратились в прах, и он не смог сдержать всхлипы, затрясшись на полу. Он зажмурил глаза, пристыженный и напуганный. Он даже представить себе не мог, насколько жалким выглядел сейчас. И теперь он был во власти Рыцаря Ада. — Эй, эй, эй, Сэмми, — прошептал Дин. Боже, его голос звучал так нежно. — С тобой всё в порядке. Всё хорошо. Её больше нет, она больше не сможет причинить тебе боль. Теперь ты в безопасности, хорошо? Я избавился от неё. — П-пр… — из-за плача Сэм не мог даже говорить, не заикаясь. Он хотел выбраться из камеры, подальше от Дина, но не мог. Почти вся его энергия была израсходована на проклятие, и остатки её тратились на то, чем он был занят прямо сейчас. — Нет, ш-ш-ш, — теплое дыхание, слегка пахнущее серой (и кровью), коснулось лица Сэма. Дин, должно быть, наклонился ближе. Он попытался отпрянуть, но нет, он был настолько бесполезен, что единственное, что он мог сделать, это заплакать ещё сильнее. — Давай, дыши глубже. Прошлой ночью ты убил четырех могущественных демонов меньше чем за двадцать минут с одной работающей ногой. Ты крутой парень. Покажи-ка мне его сейчас. — Н-н-н, — грудь Сэма подпрыгнула. — Н-нет, — он произнес целое слово. Но это вряд ли можно было назвать достижением. — Слабый. Такой слабый, — он подавился очередным всхлипом. — Ага. Заткнись, — ответил Дин. — Успокойся, перестань плакать. Я уверен, что сломал тебе пару пальцев или, по крайней мере, ушиб их, и тебе нужно их перевязать. — П-п-просто хочу у-ум-ереть, — фраза вырвалась сама собой. И он был слишком измучен, чтобы понять, всерьез он так считал это или нет. — Нет, — порыв воздуха, который донес до Сэма это твердое, упрямое слово, растянулся теплым мазком по его губам. Должно быть, Дин сейчас был ещё ближе, потому что вскоре его губы коснулись губ Сэма, и они были даже теплее, чем его дыхание. После того, что только что произошло, Сэм мог бы подумать, что до конца жизни будет избегать любых проявлений тепла, но ему понравилось прикосновение. Оно было приятным. Нежным. Человеческим. Сэм прижался к мягким, полным губам Дина. Он не мог думать прямо сейчас, поэтому его тело просто взяло верх, повинуясь инстинкту и памяти. Он наклонил челюсть. Губы Дина охотно раскрылись для него, и он склонил голову, чтобы предоставить тому лучший угол. Вкус серы и крови был не слишком приятным, но прикосновение значило гораздо больше, чем вкус. Его слезы медленно высохли, и болезненная икота, вызванная рыданиями, утихла. Когда он поднял руки и зарылся пальцами в коротко стриженные, невероятно мягкие светлые волосы Дина, притягивая его ближе, даже воспоминание о жгучей боли начало исчезать.