Мы уже пару раз обсуждали, как создаются демоны и откуда конкретно они берутся, не думаю, что мне нужно рассказывать вам о процессе ещё раз. Я просто хочу, чтобы вы сейчас вспомнили его. Все пытки, всё напряжение, которому подвергается душа, пока она не скручена до предела и не лишена самых важных своих частей, так что это больше не человеческий дух — это демон. Итак, просто подумайте об этом несколько минут. Обо всём, что я описал. О личном свидетельстве демона, которое встретилось вам пару глав назад. И спросите себя вот о чем: вы действительно думаете, что кто-нибудь, даже самый милый, добрый, альтруистичный человек, которого вы когда-либо встречали, мог бы сохранить после такого хоть какое-то подобие человека?
Мы отказываемся от всего человеческого, когда «проходим сквозь око Люцифера» (выражение, использованное несколькими старшими демонами во время допроса) и становимся демонами. Любовь, сострадание, забота, верность, сопереживание, горе, вина, сожаление, жалость… всё уходит. Любой демон, которого вы встретите, независимо от его класса, возраста или силы, может ненавидеть вас. Может злиться на вас. Но он не может любить вас, и если в итоге ему придется убить вас, то потом он не сможет сожалеть об этом. Именно поэтому, когда демон говорит вам, что сожалеет о содеянном или скучает по кому-то, не верьте ни единому слову, что слетает с его уст.
Есть немало демонов, которые не прилагают никаких усилий, чтобы скрыть, насколько узок их эмоциональный спектр. Они могут даже попытаться вывести вас из себя, демонстрируя, как мало они заботятся о вас, какие они бесчеловечные. Эти демоны по-прежнему чертовски опасны, так же как и все остальные, поскольку они жестоки и сильны и знают больше, чем кто-либо, о человеческих слабостях. Они просто показывают себя такими, какие они есть. Однако, на мой взгляд, те, кто лжет, притворяется и устраивает шоу для вас, намного хуже. Они ведут себя как люди. И потому что мы с вами люди (просто предположу это сейчас), мы не можем не открыться им.
Даже проведя десятилетия, охотясь на них. Совсем немного, но эмоции просачиваются сквозь наши барьеры.
Демоны во многом похожи на акул — они чуют слабость, как кровь в воде, — малейшее количество сводит их с ума. Я знаю, что уже говорил это раньше, но позвольте мне повторить: они воспользуются любой поблажкой, которую вы им окажете, и используют её, чтобы разорвать вас на части.
Если у вас в плену демон, советую вам почаще произносить у себя в голове: «Демоны — не люди, они не способны испытывать человеческие эмоции, и им нельзя доверять».
- Демоны и другие библейские монстры, Сэм Винчестер
— Осторожно, не урони его, — предупредил Дин, когда роутер Сэма, который он небрежно примостил на краю стола, зашатался. Сэм хлопнул по нему ладонью, ловя в последний момент, и принялся распутывать узел удлинителей. — Я мог бы поймать его, если бы он был внутри моего круга. Если бы я напрягся. Но точно не снаружи него. — Что ж, это интересно, — подключив роутер после недолгой борьбы, Сэм поднялся на колени так, что его голова высунулась из-за края стола. Он отодвинул его от края в более безопасное место, когда лампочки на его передней панели начали мигать оранжевым. — Твои способности ограничены по силе и дальности действия всем, что я навесил на тебя, — он сделал неопределенный жест в сторону Дина. — Мне нужно это записать. — Конечно. Как будто бы ты хоть что-то записал обо мне за все эти дни, — ответил Дин. Держась за массивную деревянную столешницу, Сэм со стоном поднялся на ноги. Большую часть утра он проползал на четвереньках, чтобы подсоединить все кабели к своему рабочему месту, и это не улучшило настроение его ноги. — Ты плохо справляешься со своей работой. — Тогда самое время начать, — ответил Сэм, пожимая плечами и перегибаясь через стол, чтобы похлопать по крышке своего закрытого и бездействующего ноутбука. — Раз уж всё вернулось на свои места, — что было огромным облегчением, учитывая, насколько тесной становилась его спальня из-за всей уже проделанной работы. Которой он, по общему признанию, пренебрегал в последнее время, хотя у него всё же были несколько веских оправданий. — Могу себе представить, какие заметки ты сейчас напишешь, — согласился Дин. Он стоял на самом краю круга, перед воротами в камеру, и раскачивался взад-вперед с тех пор, как Сэм встал этим утром. Возможно, ему просто нравилось двигаться. Его руки всё ещё были связаны, но это не помешало ему раскрыть ладони перед лицом, как будто он держал книгу. — Дорогой дневник, сегодня Дин наконец-то поцеловал меня. Я не могу в это поверить, я таааааак взв… — Ладно, — Сэм поднял руки и оборвал нелепый фальцет Дина. — Ладно, ладно. Я понял, — он, прихрамывая, вышел из-за стола. — И-и-и ты напомнил мне. Мы… — он глубоко вздохнул, задержал дыхание на несколько секунд, затем выдохнул. — Нам нужно поговорить. — Звучит не очень хорошо, — заметил Дин, качая головой. Хотя он не выглядел таким уж обеспокоенным. Он был в лучшем настроении, чем Сэм когда-либо видел его, вот уже… со вчерашнего дня. — Сейчас будет твоя мини-давай-останемся-друзьями-речь? — Э… Нет, — Сэм покачал головой, затем посмотрел в сторону задней двери. — Нет, не она… Нам просто нужно… — он глубоко вздохнул, внезапно осознав, что понятия не имеет, что сказать. Этим утром Дин был на удивление приятной компанией, вежливый и веселый, и совсем не такой кровожадный, какими демоны обычно бывают рядом с Сэмом — или каким он был вначале. Он не заговаривал о том, что произошло вчера, больше пары раз, и всегда вскользь. Он отвлек Сэма от мыслей о Воне и всём остальном. Но больше уже ничего не было просто. Это было уже не то легкое подшучивание, которое Сэм мог просто игнорировать. — Просто… просто оставайся тут. — Ты действительно думаешь, что я куда-нибудь уйду? — спросил Дин, выгибая бровь и позвякивая цепями. Сэм не ответил на его вопрос, прошел мимо него и надел ботинки, которые стояли рядом с задней дверью. Он быстро вернулся из сарая, радуясь, что хранил такой порядок везде, потому что ему легко удалось найти болторезы и ножовку, хотя он уже давно не пользовался ни тем, ни другим. Дин отошел на несколько шагов от двери своей камеры, когда Сэм вернулся с инструментами в руках. Он настороженно посмотрел на них, но спросил с легкой улыбкой: — Мне стоит беспокоиться? — Гордон не оставил мне ключей от твоих цепей, наручников, — ответил Сэм, зажимая инструменты под мышкой, пока выбирал ключ от ворот и вставлял его в замок. — И я не в настроении тратить час или два на попытки взломать их. Мои пальцы и так изрядно устали от распутывания всех этих дурацких шнуров — ума не приложу, как они так запутались, прошло всего две недели, и я их даже не трогал. Обе брови Дина поползли вверх. В его голосе звучало легкое недоверие, когда он спросил: — Ты же не серьезно… снимаешь их с меня, правда? — он снова загремел цепями. В ответ Сэм толкнул дверь и вошел внутрь с инструментами под мышкой. — Ты не думаешь, что я опасен? — на последнем слове он чуть повысил голос. — Недостаточно, чтобы заслужить всё это, — ответил Сэм, кивая на наручники Дина. — Давай, Дин. Покажи мне свои руки. Хочу избавиться от всего этого железа. Дин очень медленно шагнул вперед и подставил запястья, насколько позволяли всё ещё обмотанные вокруг его рук и груди цепи. Сэм поднял болторезы. Они легко перерезали узкую цепь между двумя браслетами его наручников. — Это полностью лишает их силы, — сказал Сэм Дину. — Чтобы руны сработали, их нужно соединить. Я сам сделал парочку. — Правда, — ответил Дин, изучая разделенные наручники яркими, умными зелеными глазами. — Очевидно, у тебя много талантов, Сэм. Следующей была цепь (быстро стало очевидно, что на нем была всего лишь одна цепь, закольцованная и пересекающаяся много-много раз). Она крепилась маленькими кольцами в нескольких местах и, конечно же, к ошейнику на шее Дина и наручникам, которые он только что срезал, так что Сэму пришлось перерезать её несколько раз. Резать ее было определенно сложнее, чем наручники. Когда он закончил, она соскользнула с Дина и упала на землю с громким металлическим лязгом. Демон застонал, очень медленно распрямляя затекшие руки. — Хорошо? — тихо спросил Сэм, наблюдая за ним. — Ты даже не представляешь, — ответил Дин, почти благоговейно покачав головой. Сэм прислонился к стене, твердо поставив ноги на пол, и несколько минут наблюдал за Дином, пока тот разминал верхнюю часть тела. Браслеты наручников позвякивали на его запястьях, когда он размахивал руками с закрытыми глазами и выражением абсолютного блаженства на лице. Сэм знал, что в будущем они, вероятно, будут ему надоедать, но он не знал, как от них избавиться. Болторезы не могли с ними помочь, и они слишком плотно обхватывали запястья демона, чтобы Сэм мог воспользоваться ножовкой. Он, вероятно, прекрасно зажил бы, если бы Сэм случайно порезал его. Но мысль о том, чтобы резать живую плоть (особенно ту, что на самом деле не принадлежала Дину), была не из тех, которые он мог рассматривать дольше нескольких секунд. После десяти минут напряженных потягиваний, которыми Дин явно наслаждался, Сэм снова оттолкнулся от стены, прочистил горло и поднял ножовку с пола, где он ее оставил. Он привлек внимание Дина; Рыцарь взглянул на него через обнаженное плечо. На его кремовой коже остались вмятины в тех местах, где цепь несколько недель давила своим весом. — Хорошо, — объявил Сэм. — Давай снимем с тебя ошейник. А потом я хочу взглянуть на колотую рану у тебя на груди, — он постучал себя по солнечному сплетению кончиком ножовки, чтобы продемонстрировать, о чем он говорит. — Ты хочешь избавиться от ошейника? — Дин повернулся лицом к Сэму и протянул руку, чтобы схватиться за ошейник. Он ухмыльнулся. — Но, Сэм, че ты. Подумай о всех интересных возможностях, которые мы упустим. — Дай его мне, — ответил Сэм, не обращая внимания на игривые нотки в голосе Дина. Он сделал шаг вперед и потянулся к ошейнику свободной рукой, но демон был слишком быстр, несколько торопливых шагов вывели его за пределы досягаемости Сэма. — Что? Ты что, полностью ванильный, что ли? — спросил Дин, широко улыбаясь. Слишком он много радовался, по мнению Сэма. — Не может быть. Только не ты. Ты зарабатываешь на жизнь, изучая монстров, — тебе и в постели требуется немного веселья, — он увернулся от очередной хватки Сэма. — Разве тебе не нравится идея водить меня повсюду на поводке? — Если ты хочешь весь день бегать в ошейнике, я куплю тебе новый, — ответил Сэм. Дин наконец позволил себя поймать. — С твоим именем на нем. Но от этого придется отказаться — серьезно, он не может быть удобным. — Ты купишь мне его? — повторил Дин, улыбаясь. — О, детка, ты же знаешь, я начинаю волноваться, когда ты говоришь, что купишь мне что-нибудь. Сэм фыркнул и принялся за работу, благодарный за то, что Дин решил всё же не шевелиться, пока он пилил металлическое кольцо у него на шее. Оно отличалось от наручников — было гораздо шире и свободнее, так что он не слишком беспокоился, что порежет вместилище Дина. Сначала он пропилил левую сторону, затем правую, и скинул ошейник на цепь. Примерно в это время он понял, что понятия не имеет, как Гордон надел его на Дина. У ошейника не было ни петли, ни замка. И он был недостаточно широк, чтобы продеть через голову. Он чуть было не спросил Дина об этом, но передумал. Дин протянул руку и провел пальцами по гладкой, открытой коже шеи и ключиц. Он на мгновение закрыл глаза, пробормотав: — Приятно чувствовать себя свободным демоном. — Ты всё ещё в камере, — заметил Сэм, взяв болторезы в свободную руку и направляясь к двери. Он хотел положить их туда, откуда взял, просто чтобы потянуть время. Отложить разговор, который ему необходимо было провести с Дином. Однако его прервали. Мозолистые руки внезапно схватили его за запястья сзади, резко дернув их назад, отчего инструменты разлетелись в стороны. Менее чем за секунду его руки оказались зажатыми между его собственной спиной и крепкими мышцами груди Дина. Локоть лег ему на плечи, крепко удерживая, и ладонь зарылась в копну его волос. Дыхание коснулось его уха и щеки, когда он замер, глядя прямо перед собой. — Да, — тихо согласился Дин, шепча ему прямо в ухо. — Но разница между «сейчас» и «тогда» в том, что сейчас я могу убить тебя. Сэм сглотнул. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы обрести дар речи — эта версия Дина была гораздо больше похожа на ту, с которой он имел дело в самом начале. Ту, которой он боялся. На какой-то абсурдный момент это даже успокоило его. — Но ты этого не сделаешь. — Звучишь не очень уверенно, Сэмми, — пальцы Дина сильнее сжали его волосы. — Почему ты так решил? — Ты никогда не выберешься отсюда без меня, — ответил Сэм. — Ты думаешь, они не пошлют ещё демонов, чтобы освободить меня? — возразил Дин. — Я их последний рыцарь, и Каин отказывается делать ещё. Они не остановятся, пока я не буду свободен. — Каин? — повторил Сэм, слегка повернув голову в сторону. Интерес внезапно сменил страх. — Как в «Каине и Авеле», Каин? А что с Аластером? Он почувствовал, как Дин напрягся, и догадался, что тот проговорился о чем-то, чего на самом деле не хотел рассказывать. Сэм не смог сдержать вспышку самодовольства при этом осознании. — Ты хоть представляешь, как легко мне было бы свернуть тебе шею прямо сейчас? — пригрозил Дин, вместо того чтобы отвечать на вопросы Сэма. — Зачем ты вчера вечером выбил зажигалку у меня из руки, Дин? — тихо спросил Сэм. Дин неслабо тянул его за волосы на самом деле, и это начинало причинять ему сильную боль. Демон помолчал несколько мгновений, прежде чем сказать: — Я хотел, чтобы ты снял с меня эти цепи. — Если те другие демоны, которые придут за тобой, могут вытащить тебя из Круга, — ответил Сэм, — тогда они могут справиться и с цепями. В конечном итоге. Скажи мне настоящую причину, — он повернул голову, насколько мог, чтобы посмотреть Дину в глаза. — И раз уж ты об этом заговорил, расскажи мне, почему ты решил, что было бы неплохо и поцеловать меня заодно, — он помолчал немного. — Кстати, ты не сломал мне пальцы. Дин фыркнул, не обращая внимания на последнюю часть, и убрал руку с волос Сэма (что было огромным облегчением для кожи его головы). — Расскажи мне, почему ты ответил на поцелуй? — Э-эм, восьмилетний «период затишья», — начал Сэм почти автоматически. — Сильное эмоциональное потрясение, — он снова посмотрел на Дина. — Привлекательное вместилище. Удивление и удовольствие, в равной степени краткие, промелькнули на лице Дина, прежде чем он отпустил Сэма и, фыркнув ещё раз, отступил назад, освобождая его. — А я гадал, почему ты так обошелся с тем джинном. — Ты разве не собираешься меня убивать? — спросил Сэм, поворачиваясь и решая не начинать дискуссию о своих чувствах к Наде. Он не думал, что сейчас подходящее время говорить о том, насколько сложными были его отношения с сексом. — Неинтересно, если ты не собираешься сопротивляться, — ответил Дин. Он повернулся к Сэму спиной и пересек камеру. Сэм последовал за ним, остановил его, спокойно положив руку ему на плечо, и толкнул ладонью, пока тот снова не оказался лицом к нему. Затем он снял марлевую повязку с раны. Крови не было, а кожа между швами была свежей и розовой. Сэм осторожно прикоснулся к ней кончиками пальцев, и Дин позволил ему это. Безумие, каким спокойным он чувствовал себя сейчас, несмотря на то, что был в нескольких дюймах от существа, — трогал его — которое только что угрожало убить его, сломав шею. Он должен быть в ужасе. Должен покинуть камеру, убежать от Дина, как делал все предыдущие разы. И он не должен верить, что тот почему-то не захочет причинять ему боль. Потому что существо, стоящее перед ним, было создано в Преисподней, чтобы оставаться садистом и психопатом. Доверять можно было только таким, как Вон, — если он был одомашнен, то Дин был диким зверем. Дин несколько минут молча наблюдал, как Сэм ощупывает его быстро заживающую рану. Затем внезапно сказал: — Тебе было больно. Оторвавшись от своих мыслей, Сэм взглянул на него, моргая. — Хм? — Та проклятая штука. Зажигалка, — Дин кашлянул, затем прочистил горло. — Тебе было больно. Мозг Сэма всё ещё был занят рубцовой тканью и рассасывающимися швами (и Воном), поэтому ему потребовалось несколько секунд, чтобы это заявление обрело смысл. Когда это произошло, он просто спросил: — И… тебя это волновало? — Нет, — мгновенно и горячо ответил Дин. — Меня не волновало ничего, кроме меня и моих вещей, три тысячи лет. Я просто увидел, что она причиняет тебе боль, и решил избавиться от нее. Конец истории. — Вообще никаких человеческих эмоций, — скептически констатировал Сэм. — Неа, — подтвердил Дин. — Никакое из твоих дурацких чувств не встало на пути. В этом и суть того, чтобы быть демоном, Фрейд. — А как насчет поцелуя? — спросил Сэм нейтральным тоном, сворачивая марлю и пластырь и засовывая их в карман джинсов. — Насилие и секс, — провозгласил Дин, прижимая обе руки к обнаженной груди. — У меня всё ещё есть потребности, а ты — единственная доступная задница здесь, с тех пор как джинн умерла. Мне просто нужно время от времени трахать кого-нибудь пожестче, — зеленые глаза оценивающе прошлись по телу Сэма сверху донизу. Жест показался тому слишком гиперболизированным, чтобы быть искренним. — Не так уж и против, чтобы этим кем-нибудь оказался ты. — Что ж, вчера у тебя были все шансы это сделать, — заметил Сэм. — Уверен, ты хорошо осознавал, каким уставшим я был. Я как будто эпилептический припадок пережил, — он показал Дину свои обнаженные руки. Синяки, некоторые едва заметные, а другие почти черные, покрывали его загорелую кожу, даже заживающий порез на предплечье не остался нетронутым. — И мне было очень больно. Едва ли я мог пошевелить хотя бы одним мускулом после такого. Я бы ни за что не смог сопротивляться, если бы ты тогда сорвал с меня штаны, — Дин поднял руки, которые до этого болтались по бокам, и поймал одну из кистей Сэма, прежде чем тот успел отдернуть ее. Его взгляд скользнул по синякам, словно он пытался запомнить их. — Но ты этого не делал. Дин поднял глаза на Сэма, и пару секунд они молча смотрели друг на друга. Затем его глаза внезапно потемнели, и он заявил: — Иногда ты икаешь. Ладно, это прозвучало словно гром среди ясного неба. — Что? — Сэм склонил голову набок и прищурился. Возможно, он ослышался. — Иногда ты икаешь, — повторил Дин, отпуская сильно ушибленную руку Сэма и отступая на шаг назад. Увеличивая дистанцию между ними. — Это рефлекс, оставшийся со времен, когда у тебя были жабры, — по крайней мере, так я слышал. И иногда я очень хорошо целуюсь, — его глаза снова стали нормальными. — Рефлекс, оставшийся с тех времен, когда у меня была душа. Сэм фыркнул, не в силах сдержать недоверия, и покачал головой, уставившись на свои босые ноги и скрестив руки на груди. — Думаю, тебе стоит пойти сделать пару заметок обо мне уже наконец, — сказал Дин. Сэм повернул голову, когда Дин отошел дальше и развалился в кресле, предоставленном ему. Он понял, что еще не готов уйти. Ему не нравилось, когда ему лгали. Он понятия не имел, как пришел к выводу, что Дин говорит ему неправду. Он просто знал это. Он наблюдал, как Дин запрокинул голову, чтобы посмотреть на нарисованную баллончиком дьявольскую ловушку на потолке, делая вид, что игнорирует факт того, что Сэм всё ещё находится в камере. Сэм знал, что не должен беспокоиться по поводу смены ролей — он прилагал огромные усилия, чтобы игнорировать Дина, когда тот постоянно гремел цепями и пытался заговорить с ним, крича на него через всю хижину. Но было неприятно, когда к нему без всякой причины вдруг начали относиться холодно, поскольку он не оскорблял Дина лично. Не нарушал его режим сна, который и так был ненадежен, и не бередил открытые раны. Внутри него закипало разочарование, во рту появился кислый привкус, и, прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы обуздать себя, слова полились потоком. Злые. Переполненные раздражением. Каждый шаг отдавался болью в ноге, когда он шел к Дину. — Это было вендиго, — начал он внезапно, без предупреждения. Когда Дин поднял голову, и взгляд его снова метнулся к нему, Сэм на секунду обрадовался, что тот снова обращает на него внимание. — Когда мне было семнадцать. Мой отец был охотником, и я тоже был охотником — с тех пор, как мне исполнилось шесть месяцев. Я не родился в семье охотников, но, думаю, это неважно. Дин моргнул опять очень медленно. Сэм подумал о ящерицах, лягушках, холодных, бесчеловечных существах, безучастно смотрящих сквозь витринное стекло под лампой. Ему никогда не нравились рептилии. Да и амфибии, если уж на то пошло. — Что — вендиго? — спросил он, качая головой. Сэм продолжал говорить, как будто тот и не открывал рта. — Это было в Вермонте, — сказал он. — Начало ноября, листья уже успели изменить цвет, и было много туристов, устраивающих пикники. Многие из них продолжали пропадать без вести; оно запасалось на зиму. Дело дошло до того, что вызвали ФБР, но они понятия не имели, с чем имели дело. Они думали, что это какой-то культ. Они не пускали людей в лес, но нам с отцом удалось пройти мимо них. Наконец Дин по-настоящему прислушался, и, Сэм видел это в его глазах, заинтересовался. Он закинул ногу на ногу и склонил голову набок. Его глаза, не мигая, были устремлены на Сэма. — Мы знали, что оно спряталось в соснах, куда никто никогда не ходил, — продолжил он. — Потому что, знаешь, там не было листьев, на которые можно было бы смотреть. Мы отправились наверх с запасными зажигалками и рюкзаками, полными бутылок с зажигательной смесью. Потому что огонь — единственный способ убить вендиго. — Я знаю это, — тихо произнес Дин. — Я знаю всё о вендиго. Сэм предпочел проигнорировать его. — Мы были глупцами. Не знали, что оно нашло систему пещер, и когда мы наткнулись на отверстие, не знали, как далеко оно уходит вглубь. Это была не первая наша охота на вендиго. Мы знали, как делать нашу работу. Мы решили, что закончим как раз вовремя, чтобы перекусить бургерами в местной закусочной. Но эта тварь… Не знаю, должно быть, оно было старше всех остальных, на которых мы когда-либо охотились, потому что оно было умно, — он поднял руку и потер лицо. — Сначала оно разделило нас. Завлекло глубоко в пещеры. А потом оно начало играть с нами, подражало нашим голосам… когда мы, наконец, нашли друг друга, оно поджидало нас у выхода. Одним ударом убило отца, — он продемонстрировал упомянутый удар, взмахнув запястьем. — Когти были, как чертовы абордажные сабли. Оно попало мне по ноге, и больше я не мог ходить. Я выкарабкался на свет, пока оно… пока оно было занято моим отцом. Я потерял сознание. И оно бы и меня тоже съело, если бы ФБРовцы не нашли меня до наступления темноты. — ФБРовцы? — недоверчиво переспросил Дин. — Чертовы ФБРовцы спасли твою задницу? Ты шутишь. Они бесполезны. — Очевидно, не в тот раз, — ответил Сэм. — Они отвезли меня в больницу. Я был не в себе; сказал им, что мой отец мертв, и в конце концов они нашли его тело, — по крайней мере, то, что от него осталось. — Я был ещё несовершеннолетним, поэтому они выследили моих ближайших родственников. Очевидно, мой отец таким образом подставил Эллен Харвелл, — он прочистил горло. — Они были друзьями. У нее… — Я ее знаю. Сэм замолчал после того, как Дин прервал его. Он был немного удивлен. Не было ничего невероятного в том, что имя «Эллен Харвелл» облетело все круги ада, но Дин не сказал, что знает, кто она такая. Он сказал, что знает ее. Возможно, он не это имел в виду. Возможно, это. В любом случае, Сэм поспешно принял решение не углубляться в это прямо сейчас. — Они отдали меня ей, — сказал он. — И я прожил с ней и ее дочерью в их придорожном кафе около двух лет. Лечился. Это заняло много времени — вероятно, потому, что подхватил инфекцию, которая никак не проходила, — он невесело улыбнулся. — Наверное, вендиго не стерилизуют свои когти. — А что насчет этого вендиго? — спросил Дин. В его голосе послышалось что-то, чего Сэм не мог разобрать. — Ты вернулся и убил его, верно? За то, что он сделал с тобой и твоим отцом? Сэм фыркнул. — Может, я и хотел. Но я полгода прокатался в инвалидном кресле. Потом почти год ходил на костылях. А потом мне пришлось пользоваться тростью. Я не смог бы убить даже бабочку, и я это знал. Так что другой охотник позаботился о нем вместо меня, и мне не пришлось даже просить об этом. Охотник постарше. Бобби. Дин заметно дернулся. Однако выражение его лица не изменилось. — Бобби. — Слышал о нем? — спросил Сэм немного сухо. Вместо того чтобы ответить на этот вопрос, Дин задал свой собственный: — Где он сейчас? — Исчез, — ответил Сэм и почувствовал горе, которое всё ещё было слишком свежим, как артериальная кровь в груди. — Исчез несколько лет назад, — Дин подвинулся. Совсем чуть-чуть. Сэм запечатлел его реакцию в памяти. — Но эта хижина… Это место принадлежало ему, — он повернулся, оглядываясь по сторонам. — Он подарил его мне. Дин прочистил горло. — Правда. — Он был тем, кто первым предложил мне заняться тем, чем я сейчас занимаюсь, — ответил Сэм. — Он сказал, что, даже если я уйду с передовой, мне не обязательно уходить на пенсию. Я не обязан быть бесполезным. Дин ничего на это не ответил. Он отвел взгляд от Сэма, совсем чуть-чуть, и его губы задвигались, словно он что-то пережевывал. После нескольких секунд полной тишины, повисшей между ними, он покачал головой с явным разочарованием. Оглянувшись на Сэма, он требовательно спросил: — Какого черта ты мне всё это рассказываешь? Что твой отец мертв. Что случилось с твоей дурацкой ногой. Это… это личное дерьмо, Сэм, настолько личное, насколько это вообще возможно, и я последний, кому ты должен это доверять. Сэм, невозмутимый, потому что он всё это уже знал, ответил: — Я сказал тебе, почему из меня получился фиговый охотник. Теперь ты можешь сказать мне, почему из тебя получился фиговый демон. Дин выглядел совершенно сбитым с толку. Примерно секунду. Затем выражение его лица сменилось явным раздражением, и, закатив глаза, он огрызнулся: — Ты всё ещё об этом. — Эм, да, об этом. — Сэм скрестил руки на широкой груди, твердый и неподвижный, и уставился на Дина сверху вниз. — Мне просто любопытно, Дин. Почему у тебя человеческие наклонности? — У меня их нет, — мгновенно ответил Дин. — Они все ушли. Оставил их в Геенне, — его глаза снова потемнели. — Если ты такой ярый исследователь демонов, разве ты не должен это знать? — Если ты такой хладнокровный, кровожадный Рыцарь Ада, — без промедления парировал Сэм, — разве ты не должен был сделать что-нибудь ещё, кроме как поцеловать меня прошлой ночью? Единственным ответом Дина было встать и отойти на другую сторону Круга. Сэм последовал за ним, едва ли готовый сдаться. Он не боялся возможной реакции Дина. — Это потому, что ты знаком с Эллен и Бобби? — спросил Сэм. Он хотел получить ответы. — Кто-то из них поймал тебя, как Гордон? Поговорил с тобой? — Нет, оставь меня в покое, — рявкнул Дин, резко оборачиваясь и свирепо глядя на Сэма. Его глаза всё ещё были черными. — Ты не должен быть способен на то, что сделал вчера, — ответил Сэм. — Это была Эллен или Бобби? — Я не… Гордон был первым охотником, с которым я столкнулся, ясно? — огрызнулся Дин, качая головой. — После того, как я… — он замолчал и снова покачал головой. Сэм, однако, ухватился за это. — Ты знал их раньше, — возбуждение, которое внезапно расцвело в нем, начало проявляться в его голосе, на его лице. — Ты знал их, когда был человеком. — Уходи, — приказал Дин. Он стоял спиной к Сэму, так что тот не мог видеть его лица, но, судя по голосу, он скрипел зубами. — Когда ты сказал «три тысячи лет», — продолжил Сэм, не обращая на него внимания, — ты имел в виду время в Аду. Ты… как давно ты мертв, Дин? Лет двадцать? Тридцать? — Почему, черт возьми, это так важно для тебя? — яростно потребовал Дин, снова поворачиваясь. Его глаза опять были черными. И Сэм опять не испугался его. Он знал, что тот может причинить ему боль. Но он также знал, что он этого не сделает. — Эллен и Бобби вращались в очень специфических кругах, — продолжил Сэм, игнорируя вопрос. У него возникло ощущение, что и Дину тоже не нужен был на него ответ. Тот просто хотел, чтобы он замолчал. — Эллен всё ещё вращается. Есть только один вариант, откуда ты мог знать их обоих. Он остановился, и Дин тоже. Они стояли в нескольких футах друг от друга, достаточно близко, чтобы коснуться друг друга. Достаточно близко, чтобы Сэм почувствовал напряжение и дискомфорт, исходящие от Дина, настолько сильные, что их можно было резать ножом. Однако это не помешало ему заговорить. Не помешало продолжить. Он знал, что был прав, но ему нужно было увидеть реакцию Дина, когда он выскажет своё заключение вслух. — Ты был охотником, когда был жив, — сказал Сэм. Его голос невольно перешел в тихий шепот, который показался ему странно уместным. — Ты был как я. То, что Дин не мог телепортироваться в пределах Круга, вовсе не означало, что он не мог двигаться с нечеловеческой скоростью. Сэм не заметил, как тот сделал несколько шагов вперед, и только позже услышал скрип его ботинок по цементу. Но он определенно почувствовал, когда раскрытые ладони Дина врезались ему в грудь, с силой отшвырнув его назад, и неистовая сила удара почти гарантированно оставила синяки в форме ладоней. — Я никогда не был таким, как ты! — теперь Дин кричал, и ярость в его голосе была бы очевидна, даже если бы Сэм не смотрел на его перекошенное лицо — красные пятна под веснушками, черные бездушные глаза. — Я не был слабым, я не был жалким, я не позволил ничему себя уничтожить, — каждое подчеркнутое слово сопровождалось очередным толчком, не таким сильным, как первый, но таким же злым. — Я никогда не позволял себе влюбляться в монстров, которых убивал. Я видел их такими, какими они были на самом деле, — Дин настойчиво подталкивал Сэма обратно к воротам, тот спотыкался каждый раз, теряя равновесие и едва удерживаясь на ногах. Он не сопротивлялся — просто поддерживал ровный, мягкий зрительный контакт. Потому что он всё ещё не боялся. Возможно, что-то переклинило у него в мозгу, и на самом деле он был в нескольких секундах от того, чтобы Рыцарь Ада вырвал ему кишки и швырнул их ему в лицо, но он не боялся. — Я был сильным, ясно? Я был хорош в том, что делал. Я был лучшим, — руки Дина сжались в кулаки, когда Сэм оправился от последнего толчка. — Я был совсем не таким, как ты. Ты не похож на меня. Он толкнул Сэма в последний раз, отпихивая его с того места, где он стоял, пытаясь не покачнуться. Удар был сильнее, чем все предыдущие, за исключением самого первого. И Сэм сразу понял, что от этого удара он не сможет оправиться. Он отступил назад, припадая на больную ногу, и она подогнулась под ним, измученная и болящая. Он не был особенно удивлен. Он был готов упасть на землю, с трудом подняться на ноги и уйти, поскольку Дин, очевидно, хотел, чтобы он убрался из камеры. Но этого не случилось. Одна из тех рук, что последние несколько минут били его в грудь, схватила его за предплечье и подняла, поставив на ноги. Дин положил другую руку на противоположное предплечье Сэма и придержал его, чтобы он снова не упал. Он посмотрел на Сэма черными глазами, затем моргнул, и они снова стали зелеными. Сэм осознал, что дышит тяжело и быстро, и изо всех сил попытался привести свои легкие в порядок. — Но всё это не имеет значения, правда? — спросил Дин, теперь его голос звучал бесконечно спокойнее. Даже скорее грустным, чем злым. — Больше нет. Теперь всё это в прошлом. Сэм сглотнул, затем поднял руку. Дин отпустил его, но не отстранился, позволив ему осторожно дотронуться до своего плеча. Ни один из них не отвел взгляда, и Сэм заметил морщинки в уголках глаз Дина. Морщинки от улыбки или прищуривания на солнце. — Прости, — сказал Сэм. Он быстро сжал плечо Дина. — Мне не следовало так сильно давить. — Это твоя работа, так ведь? — ответил Дин. — Нет. Мне не нужно было этого знать, — признался Сэм, качая головой. — Мне нужно… мне нужно знать, как тебя убить, — он глухо усмехнулся. — А не то, что ты делал до того, как стал демоном. — Если бы я знал, я бы сказал тебе, как от меня избавиться, — сухо сказал Дин. — Я доставил тебе гораздо больше хлопот, чем, вероятно, стою, — Сэм промолчал, потому что любой его протест прозвучал бы неискренне. Дин на секунду отвел от него взгляд, словно забыв о руке на своем плече, и молча покачал головой. — Больно вспоминать, Сэм. Сплошные дыры. Сэм никогда раньше не слышал подобного от демонов, независимо от их ранга, возраста или чего-либо ещё. Воспоминания об их человеческой жизни определенно поблекли. Притупленные годами и другими, более захватывающими переживаниями, что, как он полагал, имело смысл. Никому из них не было интересно говорить о том времени, которое они провели как люди. Но они никогда раньше не говорили, что им было больно, или что в их воспоминаниях действительно были пробелы. — Я не… — вздохнув, Сэм убрал руку с плеча Дина. — Мне жаль. Я не знал, — странная память Дина могла подождать с анализом. Сэм решил исправить то, что натворил, перед тем, как позволить себе включить «внутреннего ученого». — Ты и не мог знать, так что тебе не за что извиняться, — у Сэма на секунду перехватило дыхание от удивления, когда Дин внезапно взял его за обе руки. Он надеялся, что демон этого не заметил. — Я действительно… Послушай, Сэм, — он прочистил горло. — Это я должен извиниться. За всё, что я наговорил. Я ничего из этого не говорил искренне, наверное, я просто хотел причинить тебе боль. — Потому что… тебе тоже было больно, — догадался Сэм, опуская подбородок в попытке кивнуть. — Потому что вспоминать больно. — Да, — согласился Дин, и это слово прозвучало коротко и отрывисто. — Но ты не хочешь причинить мне боль сейчас, — Сэм не сформулировал это как вопрос и был уверен, что Дин не воспримет его как таковой. Он изучал вместилище Дина. Меньше всего ему хотелось сейчас думать о том, что это лицо на самом деле не принадлежало ему, что это был какой-то член семьи, которого он использовал, и всё же это всплыло в его голове. Он изо всех сил постарался отогнать эту мысль. Он не был уверен, почему не может смириться с ней. — Н-н-нет, — Дин выдавил из себя это слово с некоторым колебанием. Сэм внимательно наблюдал за ним. — Не хочу, — он остановился. — И прошлой ночью я тоже не хотел. — Ты не ведешь себя как демон, — ответил Сэм, качая головой. Дин закатил глаза, внезапно снова становясь свирепым. — О, отвали, Винчестер. Руки Дина переместились на бедра Сэма, и он издал тихий удивленный звук, когда его внезапно притянули к себе. Румянец вспыхнул на его лице, и он смутился, почувствовав, что член Дина уже наполовину встал в его изжеванных джинсах, да и сам он не отставал. Это было так давно, и вместилище демона было таким привлекательным, и он так ласково к нему прикасался. Особенно когда он внезапно обхватил Сэма за поясницу одной рукой, а другой запутался в его длинных волосах, чтобы удержать его на месте, — нежная пародия на те угрозы сломать ему шею ранее. — Почему ты такой? — спросил Сэм, обхватив Дина за талию. — Я не знаю, — ответил Дин, затем притянул его к своим розовым, мягким губам, и Сэм перестал удивляться тому, что, черт возьми, происходит.