Гарт приезжает с едой, мылом и прочей дрянью каждые пару недель или присылает Чарли вместо себя, если сам не может. У них обоих есть привычка заглядывать без предупреждения перед запланированными поставками, просто чтобы убедиться, что у меня всё в порядке. Охотники приходят, чтобы передать мне монстров, книги или артефакты, которые они нашли, или поговорить со мной лично и спросить моего совета. Люди звонят мне. Оставляют e-mail. Присылают смс. Пишут письма. Но, кажется, всего этого по какой-то причине всё же недостаточно.
Думаю, я могу это признать, даже если это только на бумаге: я одинок.
Такая изоляция — хижина на одного человека посреди леса, где на многие мили вокруг нет ни души, — стала бы раем для многих охотников, но, думаю, я просто не такой, как они. Наверное, потому, что я не психопат и у меня нет реактивного расстройства привязанности. Я скучаю по общению с людьми каждый день. Я скучаю по совместной жизни. То есть, да, я знаю, мы с папой ссорились, как кот с собакой, пока он был жив, и даже когда мы были в хороших отношениях, чувак едва ли был моим лучшим другом. Но он был кем-то.
У меня есть монстры. Новенький рейф наконец-то начинает раскрываться; ему потребовалось некоторое время, но, думаю, он всё-таки сумел понять, что я не собираюсь причинять ему боль. Насколько я могу судить, ребята, которые привезли его сюда, хорошо обращались с ним по дороге, но переезд всё равно должен был быть волнующим, и я понимаю, почему он так долго был напуган. Теперь мы общаемся каждый день. Обмениваемся парой слов, когда я приношу ему еду, и, наверное, технически он живет со мной. Как и все они. Но это не одно и то же. Он, по сути, ребёнок.
Я не знаю. Совершенно бессмысленно беспокоиться сейчас об этом. Всё, что имеет значение, — это моя работа, поскольку она — единственное стоящее дело, которым я могу заниматься с такой ногой, и это только отвлекает меня от неё. Но я хочу иметь возможность разговаривать с кем-то часами и чувствовать, что они действительно знают меня. Не так, как Гарт и Чарли. Я хочу каждое утро завтракать с кем-то. Я хочу, чтобы кто-нибудь говорил мне, что то, что я здесь делаю, правильно, так, что я почти гарантированно бы в это верил.
И я знаю, что прошу слишком многого. Что мне действительно нужно, так это парень или девушка. Или муж или жена. Спутник жизни. Но я официально вне рынка, поскольку не покидал это место уже много лет. Я один. И я так и останусь один, поскольку не похоже, что кто-то собирается привезти мне любовника.
— Личный дневник Сэма Винчестера
Нога Сэма чудесным образом не попыталась убить его болевым шоком, когда он наклонился, чтобы достать пачку комиксов из ящика в шкафу, сделал несколько шагов, а затем снова наклонился, чтобы взять чистый журнал из аккуратной стопки под кроватью. Мышцы сводило от напряжения, и, конечно, было больно, но эта боль была отдаленным, смутным отголоском той, что он чувствовал на следующий день после пинка демона. Сэм, держа в руках бумагу, бросил торжествующий взгляд на трость, что прислонилась к стене. Сегодня он в ней не нуждался. На самом деле, сегодня ему даже не нужны были обезболивающие, и он считал это своей огромной победой. Выйдя из комнаты, Сэм почувствовал, как его губы сжались в тонкую линию, когда копна ярко-рыжих волос нырнула обратно в камеру Вона, и дверь со щелчком быстро закрылась. Он добрался до нее в несколько шагов и открыл как раз вовремя, чтобы увидеть, как Вон поспешно плюхается на свою койку. — О, привет, Сэм, — воскликнул он, изображая полную невинность. — Что ты здесь делаешь? — Прекрати, — очень твердо ответил Сэм, закрывая за собой дверь, — возиться на кухне. Там всё равно нет ничего интересного для тебя. — Откуда ты знаешь? — Вон с вызовом приподнял светлую бровь. — Может быть, потому, что это моя чертова кухня, — Сэм подошел к кровати. — Незапертая дверь — это привилегия, а не право. И она у тебя только для того, чтобы ты мог позвать меня, если я тебе понадоблюсь, — а также для того, чтобы он мог добраться до туалета, если ему снова станет плохо, вместо того, чтобы блевать в углу своей камеры, как в прошлый раз. Много лет Сэм сталкивался с разными телесными жидкостями гораздо худшими, чем рвота, но, будь у него выбор, он всё же предпочел бы не иметь с ней дело. — А не для того, чтобы ты шарился по холодильнику. — В твоем холодильнике сущий кошмар, — запротестовал Вон. — Конечно, — согласился Сэм. — И-и чья же это вина? — он широко раскрыл глаза, глядя на Вона. — Нет, не моя, я так не думаю. Я навожу в нем лоск словно в картотеке. Вон скорчил гримасу. Определенно, не худший вариант, который он мог бы, учитывая, как он выглядел в зеркале. Сэм в ответ только закатил глаза. — Вот, — сказал он, протягивая стопку комиксов, на вершине которой гордо лежал журнал в виниловом переплете. — Может быть, это задержит тебя в твоей комнате на некоторое время. — Но… — Вон принял предложенное со смесью смущения и нетерпения. — Ещё не время. — Ну, — начал Сэм, пожимая плечами, — последние несколько дней были довольно тяжелыми для нас обоих. Особенно для тебя. Как я уже говорил, ты не привык к таким вещам, не то что я. — он опустился в изножье кровати Вона. То, что его нога чувствовала себя лучше, еще не означало, что она была достаточно сильной. — Поэтому я подумал, что тебе не помешала бы помощь. — Хорошо, — Вон взял дневник и скептически посмотрел на Сэма. — А это для чего? Сэм снова пожал плечами. — Сколько я тебя знаю, ты всегда увлекался комиксами. Я подумал, что, возможно, тебе пора начать писать и рисовать что-то своё. В этом дневнике нет строчек, так что это скорее альбом для рисования. Вон покосился на него, затем покачал головой. — Я не умею рисовать, Сэм. — Я тоже не умею, — ответил Сэм, с усилием поднимаясь на ноги. — И я зарабатываю этим на жизнь, — он направился к двери. — В моем столе есть ручки и карандаши. Я уверен, ты знаешь, где их найти, раз ты уже порылся почти всех моих вещах. — Извини, — смущенно произнес Вон, и Сэм позволил себе улыбнуться, закрывая дверь. Возможно, его и беспокоило немного то, что Вон бегает по хижине, но только потому, что он никогда раньше не позволял монстру столько свободы. Месяцы, проведенные взаперти в одной маленькой комнате, должны были пробудить в нем хотя бы немного любопытства, поэтому он принялся рыться во всем, что мог найти. Все хрупкие и ценные вещи были в спальне Сэма, где они, вероятно, были в безопасности, поскольку тот ещё не решался туда заходить. Вероятно, никогда не решится. Рейфы уважают чужую территорию, и такой подросток, как Вон, даже не подумал бы оспаривать у Сэма право на нее. — Почему ты даешь ему что-то почитать? Грубый голос демона, небрежный и откровенно любопытный, ворвался в мысли Сэма. Он отошел от двери Вона и направился туда, откуда смог увидеть сквозь железные ворота содержимое специальной камеры. Глаза демона были зелеными, такими же, какими они были позавчера, когда Сэм пообещал больше не пытать его. — А вообще, забудь об этом вопросе, мне всё равно, — отступил демон. — Почему ты позволяешь ему бродить по своей хижине? Ты никогда не позволял джинну этого делать. Думаю, мне гораздо больше понравилось бы наблюдать за тем, как она расхаживает по кухне. Он ухмыльнулся. Движение произвело не слишком много эффекта на фоне бинтов, которыми было обмотано его туловище, и того факта, что одна из его ног всё ещё лежала на стуле, поддерживающем поврежденное колено. Так что Сэм никак не отреагировал. — Надеюсь, ты с ним не разговаривал, — ответил он, делая несколько шагов к воротам. Демон покачал головой. — Нет, конечно, нет, — заверил он. — Я разговариваю только с тобой. Ведь, знаешь, мы теперь друзья, — последняя часть почти звенела от сарказма, но тот полностью исчез, когда после паузы демон продолжил: — Он действительно потрясен. Тем, что произошло. Тем, что он увидел. — Да, — ответил Сэм, не видя ничего плохого в том, чтобы согласиться с утверждением. — Но почему, черт возьми, что-то подобное должно было выбить его из колеи? — демон поморщился. — Парень — рейф, разве нет? Даже такой малыш, как он, должен уже есть мозги. Проделывая дыры в головах людей и высасывая их, — он издал громкий, влажный, чавкающий звук, граничащий с непристойностью, и Сэму пришлось подавить желание уставиться на свою промежность в шоке от предательства за то, как она отреагировала. Вместо этого он наблюдал, как демон думает, прежде чем заговорить снова. — Может это… потому что он знал её? Или потому что это сделал ты? Сэм был удивлен не столько вопросом, сколько отсутствием в нем жестокости. Ладно, конечно, в нем было что-то жестокое, но совсем не столько, сколько он ожидал. Возможно, демон просто не способен задавать вопросы, в которых не было бы хотя бы капельки злобы. Потому что он был демоном и всё такое. Но это не означало, что он собирался ему отвечать. — Зачем тебе это знать? — спросил он, делая ещё один шаг вперед и облокачиваясь на железные прутья. Они были приятно прохладными. — Потому что мне правда любопытно, — ответил демон. — Ты хоть представляешь, как скучно быть мной прямо сейчас? Я сижу на этом стуле и смотрю в стену — он кивнул, предположительно, на стену напротив своей камеры. — Я не могу пошевелиться. Я не могу использовать свои супер-пупер демонические способности, чтобы поиграться с вещами на твоем столе. Черт, я даже не могу уснуть, чтобы нарушить это однообразие, — он покачал головой, на секунду выглядя искренне расстроенным. — Ты, приходящий сменить мне бинты, — главное событие всего моего проклятого дня, — он взглянул на своё колено. — Кстати, об этом. Самое время для них, не так ли? Сэм поймал себя на том, что улыбается, но подавил улыбку, оттолкнулся от ворот и, прихрамывая, направился в ванную за аптечкой. Очевидно, ему было нелегко помнить, что это существо не было его другом и что ему нельзя доверять. Обычные демоны были образцами жестокой психопатии, которые без колебаний забили бы его до смерти одной из его же отрубленных конечностей, если бы у них была хоть малейшая возможность, а Рыцарь Ада, как один из их лидеров, должен был быть в миллион раз хуже. — Сегодня без трости, — заметил этот Рыцарь, когда Сэм отпер дверь и вошел в камеру, держа аптечку в одной руке. — Твоя нога, должно быть, чувствует себя лучше. — Да, так и есть, — согласился Сэм. Демон, возможно, и не был его другом, но вряд ли непринужденный разговор помог бы тому вырваться и убить его. — Она, как правило, быстро возвращается в норму. Вероятно, потому, что планка и так не слишком высока, — подойдя к демону, он саркастически приподнял брови. — Как себя чувствует твоя нога? — Зажила, — ответил демон и потряс ногой, лежащей на кухонном стуле. — Не может быть, — Сэм покачал головой. — Эй, не верь мне на слово, — согласился демон. — Опусти мою ногу, присядь на корточки и пощупай сам. Сэм скептически отодвинул стул и осторожно опустил пятку демона на бетонный пол. Сейчас его колено было в гораздо лучшей форме, чем раньше, хотя только вчера некоторые его части были смещены и сломаны. Только ангелы исцеляются так быстро, несмотря на ловкий трюк, который демон проделал со своими пальцами некоторое время назад. Сэм опустился в кресло, наклонился вперед и начал осторожно надавливать на колено кончиками пальцев, щупая его сквозь свежую повязку, что он наложил на него вчера. — …Хм, — он не мог в это поверить. Сухожилие, которое еще сутки назад свободно болталось, крепко стояло на месте, а те несколько фрагментов кости, которые ему удалось найти, либо исчезли, либо вернулись на свои места. Не осталось даже отеков или синяков. Он начал разматывать бинты, стараясь не показать демону, насколько он удивлен — или впечатлен. — Я же говорил тебе? — спросил демон, улыбаясь ему сверху вниз. — Конечно, говорил, — Сэм отбросил бинты в сторону, не потрудившись их заменить. — А как поживает твоя рана? — он снял с нее пластырь и марлевый тампон, когда ухмылка демона исчезла. — Да… она может занять немного больше времени, — признал он. — Ну, кровотечения больше нет. И гноя тоже, — Сэм все равно потянулся за тюбиком антисептического крема. — Это хорошо. Демон облизал свои полные розовые губы, наблюдая, как Сэм осторожно втирает в рану крем. Внезапно он попросил: — Расскажи мне о малыше-рейфе. Сэм взглянул на него. — Его зовут Вон. — Тогда о Воне. Давай, расскажи мне о Воне, — демон подождал, а затем продолжил, когда Сэм не ответил. — Если о нем нельзя, тогда расскажи мне о джинне. Или о банши. Просто расскажи мне о ком-нибудь. Поговори со мной. Сэм глубоко, почти раздраженно выдохнул, разрывая бумажную обертку на марлевом тампоне. Он прижал его к колотой ране демона и плотно заклеил пластырем. По его мнению, её всё ещё следовало бы прикрывать. — Вон никогда не охотился, — сказал он после нескольких секунд молчания. — Он никогда никого не убивал. Практически все монстры, с которыми я здесь сталкивался, спокойно относились к крови и внутренностям, но он с этим не знаком. — Чрезмерно заботливые родители? — догадался демон. Теперь, когда Сэм заговорил, тот выглядел очень гордым собой. — Хм… нет. Не совсем, — Сэм прочистил горло и поерзал на стуле, закидывая ногу на ногу. Его больная нога запротестовала. Он проигнорировал её. — Есть несколько типов людей, знающих обо всем этом, — он указал на нахмурившегося демона. — Есть охотники. Они — барьер между людьми и монстрами, они вмешиваются, когда кто-то ест, пытает или насилует людей. Есть такие люди, как я, — он приложил руку к груди. — Исследователи. Есть люди, которые просто притворяются, что монстров не существует. И ещё есть коллекционеры, — он сглотнул. — от одного ко мне и пришел Вон. Демон наклонился вперед, насколько позволяли ему тугие ремни кресла, заинтригованный. — Коллекционер. Он действительно был частью коллекции какого-то фрика? Сэм неохотно кивнул. Возможно, ему следовало спросить разрешения у Вона, прежде чем рассказывать демону историю его жизни. Но эти двое никогда не заговорят друг с другом, если мнение Сэма учитывалось, и не то чтобы происхождение Вона было секретом. Всё охотничье сообщество (или, по крайней мере, те, кто читал книги Сэма или его веб-сайт) знало, откуда он взялся и что с ним случилось. — Мужик питал слабость к оборотням, — сказал он Рыцарю, который кивнул, полностью сосредоточившись на нем. Что было неудивительно, учитывая, что эта, должно быть, была самая интересная новость, что он слышал за последние недели. — У него была… большая старая семейная ферма. Амбары, погреба, фермерский дом с огромным подвалом. Он держал там по горстке представителей всех видов, каких только мог найти. Он хотел… — Сэм вздохнул. — выяснить, как они это делали. Как они оборачивались. Вообще, он хотел знать о них всё — поэтому он их разводил. Против их воли, в неподходящее время года и в неподходящих условиях. — Значит, есть много таких, как Вон, — перебил демон. — Детей-оборотней, выращенных в неволе. Оборотней, перевертышей… — он замолчал, когда Сэм начал качать головой. — Нет, — сказал тот. — Вон был его лучшим результатом. Возможно, именно поэтому он относился к нему лучше, чем ко всем остальным: он научил его читать, кормил человеческими мозгами, не сажал на цепь в маленькую клетку. Его нашли в одном из сараев. Два стойла были переоборудованы в довольно уютную камеру. Он был здоров. Любопытен. На нем не было ни царапины. Парень хорошо о нем заботился. — Сэм почувствовал, как его верхняя губа дернулась в отвращении от воспоминаний, — У него были планы на него. Понятия не имею, какие именно. — Так кто же вывел этого парня из бизнеса? — спросил демон. — Охотники, кто еще, — ответил Сэм. — Один из его оборотней сбежал и устроил в ближайшем городке настоящую кровавую баню. Знакомая мне группа обезвредила его, а затем отследила его путь обратно к коллекционеру. Я до сих пор толком не знаю, что они с ним сделали, и уверен, что не хочу этого знать, — никто не испытывал жалости к коллекционерам, но Сэм все равно поморщился. — Большинство пойманных им в дикой природе монстров к тому времени были мертвы от экспериментов, голода, стресса и тому подобного. Остальные и их потомство были… больны. Одичавшие, искалеченные. Охотники убили большинство из них и сожгли ферму, — он откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди и чувствуя, как его лицо превращается в бесстрастную маску, когда воспоминания восьмимесячной давности нахлынули на него. — Потом они приехали и отдали мне Вона, потому что он был почти одомашнен, вместе с почти десятью коробками записей. — Господи-блять-Иисусе, — впечатленно прокомментировал демон. И это было прекрасным доказательством того, что он был Рыцарем Ада, поскольку Сэм был уверен, что никогда раньше не встречал демона, который мог бы произнести это имя. И даже осквернить его. — Целых десять коробок? — Он был скрупулезен, — мрачно ответил Сэм. — Он записывал всё, что делал со своими оборотнями. И ничего из того, что он хотел сделать. Вот откуда… я знаю, что случилось с мамой Вона. Демон выжидающе расширил глаза, и Сэм тут же покачал головой. — Э-э, нет, — сказал он. — Не думаю. Это не то, о чем тебе нужно знать. В основном потому, что Вону об этом знать совсем не обязательно. Я почти уверен, что он даже не помнит её, и всё же. — И он знает, что она мертва? — Он не дурак, — таков был ответ Сэма, когда он начал собирать вещи и готовиться покинуть камеру. — Ну вот. Теперь ты знаешь, откуда он взялся. Я тебя развлек? — Ну, это намного интереснее моей истории, — признался демон. — И твоей, наверное, тоже, — он небрежно кивнул на ногу Сэма, но не спросил, что с ней случилось, как будто ожидал от Сэма продолжения. — Может быть, — согласился Сэм и поднялся на ноги. — Я проверю её ещё раз завтра, хорошо? — он указал на марлевую повязку, прикрывавшую глубокую рану, что нанес Гордон, прежде чем повернуться к двери и, прихрамывая, направиться к ней. Голос демона остановил его, прежде чем он смог покинуть камеру. — Эй, подожди минутку, — Сэм оглянулся через плечо, затем покачал головой. — Я больше ничего тебе не скажу, — сказал он ему. Он толкнул калитку. — Да, я понял, Сэм. Эй, — Сэм остановился. В основном потому, что был уверен, что это был первый раз, когда демон назвал его по имени. Он повернулся, чтобы посмотреть на демона, и тот преувеличенно закатил глаза. — Боже. Я просто пытаюсь с тобой поговорить — у тебя проблемы с умением слушать, понимаешь? — Мне так говорили, — ответил Сэм. — Ты же не хочешь извиниться ещё раз, правда? — Нет, — фыркнул демон. — Я просто хотел сказать тебе… — он выпрямился на стуле. — что ты отлично справляешься с этим ребенком. Я, конечно, не эксперт по рейфам, но он выглядит вполне здоровым. А я, — он посмотрел Сэму в глаза, — эмпат. Все демоны эмпаты. Так что я могу с уверенностью сказать, что он счастлив и любит тебя, — он кашлянул. — Ты хорошо о нем заботишься. Намного лучше, чем тот придурок, о котором ты мне только что рассказал, — ухмылка промелькнула в уголках его полных розовых губ. — Ты совсем не такой, каким я тебя сначала себе представлял. Сэм был удивлен. Может быть, не так сильно, как тогда, когда демон попросил прощения за то, что пнул его в искалеченную ногу, но всё равно очень удивлен. Он не получал особых похвал (и, определенно, никто никогда не хвалил его за нежное обращение с монстрами, которых он содержал), и, вероятно, демон был последним, от кого он ожидал их услышать. — Спасибо, — сказал он через некоторое время, стараясь принять комплимент как должное. — Это правда много для меня значит, — взяв аптечку, он повернулся к открытым воротам и небрежно добавил: — Даже сказанное демоном. — Меня зовут Дин. Сэм снова остановился. Такими темпами ему ни за что не выбраться из этой камеры. Он поставил аптечку на деревянный пол за воротами, затем повернулся ещё раз и пошел обратно к сидевшему на стуле демону. К Дину. — Что ты сказал? — спросил он, просто желая убедиться, что правильно расслышал. — Я Дин, — ответил Дин, сделав ударение на своем имени. — Ты назвал мне своё имя, а потом попросил назвать моё, когда я ещё не мог говорить. И ты сказал, что назовешь меня сам, если я не скажу тебе его, но я не уверен, что ты когда-либо называл меня чем-то, кроме «ты». Понятия не имею, как ты там называл меня в своей огромной голове, но вряд ли моим настоящим именем, так что. Я Дин, — он широко раскрыл глаза. — Не за что. — «Дин» — не совсем традиционное имя для Рыцаря Ада, — заметил Сэм. — Аббадон, Вельзевул, Ваал… — Да, но я самый младший в семье, так что я особенный, — ответил Дин, перебивая его. — Вообще, мне дали новое имя, но, поверь мне, ты не захочешь его слышать. Слишком по-библейски, с цветочками в волосах и прочим дерьмом. Мне гораздо больше нравится «Дин» — это имя, с которым я родился, и я его сохраняю. Сэм облизнул губы, мгновенно осознав, что это значит. — Это имя, которое ты носил, когда был человеком, — сказал он. — Не поранься, Эйнштейн, — ответил Дин. — Ага. Почти уверен, что не должен его помнить, но… — он похлопал темно-золотистыми ресницами, глядя на Сэма. — Ты ведь никому не расскажешь, правда? Сэм почувствовал, как из него вырвался легкий, хриплый, недоверчивый звук, похожий на смешок. Он подошел ближе к Дину и начал возиться с пряжкой кожаного ремня, пересекавшего его грудь. Тот пошевелился под его руками. — Эй, эй, эй, — его цепи загремели. — Что ты там делаешь? — А что, по-твоему, я делаю? — ответил Сэм, распуская ремень и переходя к следующему. Он взглянул на Дина, приподняв бровь. — Знаешь, для умника ты на самом деле не такой уж и умный, не правда? Дин свирепо посмотрел на него сверху вниз. — Осторожнее, — вторая лямка расстегнулась. — Я просто не понимаю, какого черта ты меня отпускаешь. — Я тебя не отпускаю, — теперь единственными ремнями, удерживающими Дина на твердой деревянной поверхности стула, были ремни на его ногах. Вернее, на ноге, поскольку Сэм уже успел освободить правую, хотя она и зажила. — Я просто собираюсь вытащить тебя из этого дурацкого стула. Он сам по себе орудие пыток, — Сэму пришлось присесть, чтобы расстегнуть последний ремень на левой лодыжке Дина. — И… вот так. Он боялся, что демон встанет на ноги, полностью свободный теперь. Или попытайтесь выбраться из камеры, или просто забьет беспомощно сидящего на полу Сэма до смерти. Но Дин не двинулся с места, поэтому Сэм схватился за подлокотники стула и подтянулся, затем взял его за бицепс и помог подняться на ноги. Поначалу ноги вместилища не могли выдержать вес демона, и Сэм оказался тем, кто держал почти все сто девяносто фунтов мышц. Ему пришлось отшатнуться назад, чтобы не упасть. Слабость была объяснима, поскольку Дин сидел, не вставая, уже больше двух недель, но он не мог отделаться от мысли, что тот, кем правит демон, не должен быть подвержен таким человеческим слабостям. Дин, в конце концов, собрался с силами и выпрямился самостоятельно и ободряюще кивнул, когда Сэм нерешительно отпустил его. Он не мог махнуть Сэму, так как его запястья всё ещё были в наручниках, а руки прикованы к верхней части туловища цепью. — Я в порядке, я в порядке, — пообещал он. — Всё нормально, — внезапно он потянулся, насколько мог, с громким стоном, зеленые глаза закрылись, и Сэм крупно вздрогнул, когда по позвоночнику демона прошлась какофония хлопков и хруста. — О, боже, это так приятно. — Смотри, не порви швы, — предупредил Сэм, отодвигая тяжелый стул в сторону. Дин, всё ещё стоявший в центре Круга Соломона, повернулся, чтобы посмотреть на него. — Даже если бы порвал, это не имело бы большого значения, — заметил он с полуулыбкой. Сэм, прихрамывая, развернулся и схватил кухонный стульчик, радуясь, что ему больше нечего было здесь делать. Его нога действительно начинала болеть, и он молча ругал себя за нежелательную физическую активность. — Кстати, я всё ещё не понимаю, зачем ты это делаешь. — Потому что, — ответил Сэм, ставя стульчик на то место, где раньше стояло кресло Гордона, — ты совсем не такой, каким я тебя сначала себе представлял. Дин несколько секунд смотрел на него с позабавленным видом, затем склонил голову набок. Его глаза стали черными и пустыми, и он улыбнулся. — Ты уверен в этом на сто процентов, Сэмми? Сэм просто засунул руки в карманы джинсов и вышел из камеры. Он запер ворота, прежде чем отнести аптечку обратно в ванную. — Увидимся завтра, Дин, — из камеры донеслось шарканье ботинок по бетону — демон сделал свой первый шаг. — И не беспокой Вона. — Ничего не обещаю, — ответил Дин.