Демоны выбирают свои вместилища по целому ряду причин. Прежде всего, из удобства. Только выбравшись из преисподней, они могут быть настолько отчаянными, что схватят первого попавшегося человека, независимо от пола, возраста, расы или других факторов. Они могут захотеть себе вместилище с особым талантом, таким как сила или скорость. Если они помнят, как выглядели, когда были людьми (что случается довольно редко, особенно со старыми демонами), они могут захотеть сосуд, похожий на них. К тому же, иногда, они выбирают вместилище, которому мы, охотники, с наименьшей вероятностью навредим. Маленький ребенок, или молодая женщина, или кто-то в инвалидной коляске. Это всего лишь одна из многих уловок, с помощью которых демоны будут пытаться разжалобить вас, и если вы собираетесь охотиться на них — а вам, вероятно, придется столкнуться с ними в какой–то момент своей карьеры, учитывая, что в последнее время демонов появляется всё больше и больше, — то вы не можете позволить себе попасться ни на одну из них.
Если демону удается поддерживать жизнь в своем вместилище, в нем обычно достаточно влаги, чтобы время от времени выдавливать по крайней мере несколько слезинок. Обычно это происходит непосредственно перед началом ритуала экзорцизма или допроса. Они будут умолять, молить о пощаде, рыдать, делать и говорить всё, что, по их мнению, заставит вас колебаться. Однако в ту секунду, когда вы начнете испытывать хоть какое-то сочувствие к демону, попавшему в вашу ловушку, демон победит. И тогда вы и все, кто с вами, всё равно что мертвы.
Демоны — одни из самых умных и опасных существ, с которыми вы когда-либо столкнетесь. Некоторым из них почти столько же лет, сколько и самому человечеству, а это значит, что они являются одними из первых монстров, наряду с драконами и Левиафанами. Никогда нельзя недооценивать или жалеть их. Демон — это концентрированный грех. Чистое зло. Все плохое в человеческой душе превращается в нечто ещё худшее под пытками и долгим пребыванием в аду.
Всегда помните об этом, даже когда демон кричит от боли. Она нереальна, и вы ничего не добьетесь, поддавшись ей, кроме неудачи и, в конечном счете, смерти.
Ваша доброта, ваша человечность — это не что иное, как инструмент, который демоны (и другие монстры, если уж на то пошло) могут использовать, чтобы причинить вам боль. И позвольте мне вдолбить вам в голову следующее: у них нет намерения отплатить вам за то, что вы сохранили им жизнь или позволили им уйти. У этого вида нет понятия благодарности или сострадания; всё было выбито из них пытками.
— Демоны и другие библейские чудовища, Сэм Винчестер
Таблетки были белесыми и горькими на языке Сэма, и отсутствие на них какой-либо подслащенной оболочки невозможно было игнорировать, когда он наполнял пластиковый стаканчик водой и боролся с рвотным рефлексом. Когда стакан наполнился, он, наконец, смог проглотить их, уверенный, что его стошнило бы, продержи он их во рту ещё хотя бы секунду. И всё же привкус остался. Словно пленка, покрыла тыльную сторону его языка. Сэм осушил стакан, пытаясь избавиться от него, но вода, казалось, ничем не могла помочь ему. Итак, сейчас он ничего не мог сделать. Он уже позавтракал и почистил зубы, и был уверен, что не сможет удержать в желудке ничего тяжелее воды. Значит, это просто будет ещё один плохой день (как он и думал). Кряхтя от напряжения, Сэм оттолкнулся от стойки в ванной, на которую опирался, и схватился за рукоять своей трости. На самом деле, она была довольно симпатичной, не принося в жертву функциональности красоту. Её изготовил на заказ охотник, которому он помогал около четырех лет назад, — очень благодарный человек, обладавший немалым талантом к деревообработке. Вырезанная из ясеня, тщательно отполированная и натертая до блеска, она, по-видимому, потрескалась, пока дерево высыхало. Поэтому мастер решил залить щели горячей медью, вместо того чтобы начинать всё сначала, создавая эффект, который Сэму ужасно нравился. Ручка была почти идеальной формы для его ладони и пальцев, она была как раз такой высоты, которая требовалась ему, и была более чем прочной, чтобы выдержать его вес без единого скрипа. У неё не было резинового наконечника — только большой, крепкий набалдашник, который мог бы раздавить человеческий череп. Сэму не требовалось никаких объяснений, чтобы догадаться, что эта трость создавалась, чтобы служить оружием. Он был в восторге, когда получил её. Ладно, не совсем «в восторге», но всё равно он был очень рад возможности выбросить уродливое металлическое «оскорбление» для всего рода тростей, которым пользовался, встав с костылей. Его зависимость от трости постепенно ослабевала по мере того, как исчезали последние признаки инфекции, и он выздоравливал по-настоящему, пока не дошел до момента, когда стал нуждаться в ней только время от времени, когда его нога действительно болела. Как сегодня, например. Сэм вышел из ванной. Очень долгий и очень горячий душ утихомирил то, что терзало его ногу изнутри, но она всё ещё была слишком слабой, чтобы на нее можно было опереться. Уже не в первый раз он пожалел о том, что у него нет ванны, тогда он мог бы хотя бы отмочить ее в горячей воде. Он взял с собой пузырек с обезболивающим, уверенный, что оно ещё понадобится ему (и ему совсем не хотелось возвращаться за ним в ванную). Несколько бутылок воды. Пачку крекеров. Пару яблок. Ему просто нужно было собрать всё это, и тогда он сможет провести остаток дня, отсыпаясь в своей комнате. По крайней мере, до тех пор, пока Вона не нужно будет покормить, но он разберется с этим, когда придет время. Он пересек комнату. Движения были медленными и болезненными. Давно ему не приходилось доставать трость (что, вероятно, было к лучшему, учитывая, что его последнее использование закончилось депрессией, вызванной разочарованием и яростью), так что мышцы его левой руки уже протестовали против непривычного напряжения. Нога будет болеть ещё несколько дней после того, как он снова сможет ходить самостоятельно. Пузырек с таблетками, который он сжимал пальцами правой руки, позвякивал при каждом тяжелом шаге. Он даже не понял, что попал в поле зрения демона, пока тот его не окликнул. — Что ж, доброе утро, доктор Хаус. Сэм остановился и, моргая, заглянул в камеру. Громкое, почти теплое приветствие застало его врасплох, и всё, что он смог сказать, было: — Ты не смотрел его. Демон пожал плечами. — Я уже некоторое время как вернулся на Землю. Может, я и не трачу слишком много времени на просмотр телевизора, но кто сказал, что я не могу следить за поп-культурой? — он поерзал на стуле, к которому был привязан. — Я думал, ты умер прошлой ночью. — Прости, что разочаровал, — ответил Сэм, невесело фыркнув, и повернулся в сторону кухни. Внезапно кое-что пришло ему в голову, и, хотя он знал, что вступать с демоном в разговор было на редкость плохой идеей, он был слишком любопытен, чтобы отказаться от нее. — Разве ты не слышишь, как бьется мое сердце? — За кого, черт возьми, ты меня принимаешь? — ответил демон, выглядя почти возмущенным. — Я не вампир. Может, я и слышу его, когда ты в паре футах от меня, но за пределами этой дыры, в которую ты меня заточил? — он покачал головой. — Ни фига. Но я слышал, как ты проснулся и протащился в свою спальню. Где он провел ночь на полу, слишком слабый от боли и переутомления, чтобы поднять себя на кровать. Он никогда еще не был так благодарен толстым коврам, которыми застелил деревянные половицы, хотя на самом деле проспал не так уж много. Удовлетворив любопытство, Сэм оперся на трость и с трудом шагнул в сторону кухни, но демон остановил его, снова окликнув. — Эй, — Сэм проигнорировал его и продолжил движение. Чего бы он там ни хотел, оно не могло быть чем-то хорошим. — Эй. Конан. Сэм оглянулся через плечо, всё ещё влажные волосы рассыпались по загривку. Он подумал, не сказать ли демону, что у него есть имя, известное ему, но потом решил, что предпочитает слышать прозвища, а не своё настоящее имя, слетающее с губ демона. — Его ты тоже не смотрел, — сказал он, качая головой. — Вообще-то, я видел этот фильм, когда он только появился в кинотеатрах, — ответил демон, а затем продолжил, прежде чем уставший мозг Сэма смог осознать смысл сказанного. — Подойди сюда. Дай-ка мне взглянуть на эту трость. Сэм снова фыркнул и покачал головой: — Черта с два, — каламбур был вполне уместен. — Я больше к тебе и близко не подойду, — кухня. Ему нужно было добраться до кухни, а затем вернуться в свою комнату. — Оставь меня в покое. — Хочу тебе кое-что сказать, — ответил демон, раздражение внезапно укололо грудь Сэма. — Так говори, — огрызнулся он. — Я слушаю. — Я бы хотел сказать тебе это в твоё лицо эпохи Палеолита. Сэм почувствовал, как невольно приподнимаются его брови. Это был не первый раз, когда его называли кроманьонцем (его тяжёлые надбровные дуги и массивная челюсть, по общему признанию, были довольно характерными), но он был немного впечатлен тем, что демону удалось правильно указать период времени. Конечно, это не означало, что он собирался бежать делать то, что тот хотел. — Зачем? Чтобы ты мог снова в меня плюнуть? — спросил он, наконец добравшись до кухни. Крекеры, бутылки с водой, яблоки. Он сунул в карман обезболивающее и начал искать то, что ему было нужно. На несколько секунд в камере демона воцарилась тишина, и он уже начал торжествовать, когда Рыцарь заговорил снова. — Ты оставил здесь свою аптечку, — позвал он. Сэм дернул плечом, изображая, что пожимает плечами. У него было много средств для оказания первой помощи, кроме аптечки. Ладно, может быть, «много» и было преувеличением, но какое-то время с ним всё будет в порядке. — И моя дверь не заперта… и моя лодыжка не пристегнута. Помнишь? Ты хотел вправить мне колено? Сэм замер, еда была уже сложена в небольшую аккуратную кучку на столе перед ним, зажатая в руках. Как бы ему ни было неприятно признаваться в этом самому себе, попытки демона заманить его обратно в камеру начинали приносить плоды. Ему нужно было, по крайней мере, запереть эту дурацкую дверь, хотя бы ради собственного ложного чувства безопасности, и, вероятно, было бы всё же неплохо забрать аптечку. В ней лежал тюбик с кремом для расслабления мышц, который, он был уверен, не помешает его ноге. Похоже, польза от возвращения в ту камеру перевешивала глупость затеи. Тяжело вздохнув через нос, Сэм направился к выходу. По дороге он остановился положить припасы на письменный стол, чтобы забрать их, когда закончит. Толкнув калитку, он, хромая, вошел в камеру и перешагнул через резьбу, образующую Круг Соломона. Он остановился как можно дальше от демона, а именно рядом с аптечкой, и наклонился поднять её правой рукой. Демон заговорил, как только Сэм выпрямился и посмотрел на него. — Я действительно ненавижу тебя, — грубо сказал он, прочистив горло. Сэм снова фыркнул. — Ты серьезно это хотел сказать мне в лицо? — спросил он скептично. — Я уверен, что смог бы догадаться об этом и сам. Я тоже как бы не президент твоего фан-клуба. — Я действительно ненавижу тебя, — повторил демон, — за то, что должен произносить это, — то, как он произнес «должен», прозвучало так, будто у него действительно не было выбора. Сэм, не впечатленный, наблюдал, как он ерзает на стуле. Примерно через тридцать секунд он выплюнул: — Извини. Должно быть, обезболивающее подействовало Сэму прямо в голову и вызвало галлюцинации. Вероятно, он сейчас лежал без сознания, пускал слюни и дергался на полу в ванной. — Повтори? — Я сказал, что мне, черт возьми, жаль, придурок, — демон смерил Сэма убийственным взглядом, выглядя так, словно откусил огромный кусок лимона вместе с кожурой. — Я знаю, что ты не глухой. Прости, что пнул тебя по хромой ноге. Неужели в это так трудно поверить? Я был зол. Конечно, я хотел причинить тебе боль, но… — он замолчал, и взгляд его смягчился, став каким-то другим, когда он уставился на трость, на которую опирался Сэм. — не так сильно. Наверное. Сэм пялился на него. Все исследования и чтение (а этого было много в его жизни), которыми ему приходилось заниматься по работе, позволили ему расширить свой словарный запас не только на английском, но и на многих других языках, но он не мог придумать, что бы сказать прямо сейчас. — И я должен поблагодарить тебя за то, что ты меня так подлатал, — добавил демон, хотя и неохотно. — Я заживаю намного быстрее благодаря твоим повязкам, — он вздернул подбородок, апатично рассматривая Сэма. Его голос звучал язвительно, когда он добавил: — Хотя пытки как бы сводят это на нет. Сэм просто стоял там несколько секунд, затем глубоко, потрясенно выдохнул и обернулся, сжимая в руке аптечку. Он услышал, как демон недоверчиво хмыкнул у него за спиной, когда он толкнул дверь и вышел из камеры, и был уверен, что тот покачал головой. — Что, даже не «извинения не принимаются»? — пожаловался он. — Да ладно, чувак. Ты что, вырос в сарае? — В машине, — не задумываясь, ответил Сэм, ставя аптечку на стол, мимо которого проходил, и направляясь на кухню. В тот момент ему казалось, что его смогла бы обогнать и черепаха, но в конце концов он все-таки добрался до нее, а затем вернулся в камеру демона, прихватив один из своих легких складных кухонных стульев. Он был очень рад, что оставил железные ворота открытыми и что у него так и не нашлось времени купить более прочные стулья. Он бросил его перед демоном, который уставился на него, явно ничего не понимая. Затем до него дошло, что аптечка осталась на столе, и всю дорогу до нее проклинал себя. Когда он, наконец, смог устроиться на стуле в нескольких дюймах от демона, положив аптечку на колени и прислонив трость к бедру, он чуть не застонал от облегчения. Но Сэм сдержался и вместо этого спокойно посмотрел демону в глаза. — Это, наверное, самая глупая вещь, которую я когда-либо совершал, — сказал он ему тихим от дурного предчувствия, которое почти душило его прямо сейчас, голосом. — но я принимаю твои извинения. Демон моргнул, глядя на него, а затем расплылся в широкой, безумной улыбке, которая стала в миллион раз более дикой из-за крови на его зубах. — Да, с этим не поспоришь, — согласился он. — Твой отец выбросил тебя из машины, в которой ты рос, когда ты был маленький. Головой вперед? — Ну, если я настолько глуп, что попался на твою уловку, то почему ты не пинаешь меня или не плюешь в меня прямо сейчас? — с вызовом спросил Сэм, расстегивая застежку на белой пластиковой коробке, в которой лежал набор для оказания первой помощи, и открывая ее. — Я достаточно близко. Демон молчал (и, к счастью, был готов к сотрудничеству), пока Сэм менял повязки на его колене и на колотой ране. Это не заняло много времени, и когда он закончил, он не стал привязывать лодыжку демона к стулу. Вместо этого он схватил его ботинок, поднял ногу прямо вверх, что вызвало у того удивленный вскрик, а затем, вставая, опустил икру на сиденье кухонного стула. Его ступня торчала из проема между спинкой и сидушкой стула, так что вся нога лежала на опоре. — Ну и как ощущения? — спросил Сэм, опираясь на трость и наблюдая, как демон смотрит на своё туго забинтованное и теперь выпрямленное колено. — …Лучше, — хрипло признался он, хотя и не смотрел на Сэма, когда говорил это. — Конечно, оно чертовски болит, но в этом нет ничего нового. Демоны не могут чувствовать боль своего вместилища. Для них она ничего не значит. — На тебя действуют обезболивающие? — спросил Сэм, балансируя на здоровой ноге, чтобы дотянуться левой рукой до кармана. Правой он держал аптечку. Демон покачал головой. — Я не хочу никаких обезболивающих, — заявил он, и Сэм снова взялся за трость. — Думаю, ты сделал для меня всё, что мог, прямо сейчас. Ну, за исключением цепей, — он потряс ими, затем натянуто улыбнулся. — Но, думаю, я не могу винить тебя за них. Сэм ухмыльнулся уголком рта, затем оглядел камеру. На бетоне вокруг стула демона всё ещё валялись грязная вата и бинты, а на миске из нержавеющей стали виднелась мыльная пенка (должно быть, вода, которую он не пролил, испарилась), но он уберет всё это позже. Когда будет не таким уставшим и нога будет чувствовать себя получше. Внезапно он услышал легкий щелчок и, подняв глаза, увидел, что глаза демона впервые за сегодняшний день стали черными. — Всё ещё боишься меня? — спросил он, и в его голосе зазвучали нотки вызова. Сэм посмотрел в блестящие черные глаза демона, так похожие на птичьи, и сглотнул. Однако это был рефлекторный жест. В нем не было страха. Вместо ответа на его вопрос, он тихо сказал: — Я больше не причиню тебе вреда. Больше никакой соли, никакой святой воды, никаких ритуалов изгнания. Больше никаких пыток. Он повернулся и, оставив демона моргать у себя за спиной, запер за собой ворота, предварительно положив аптечку на стол. Сэм ещё пару раз сходил туда-обратно, чтобы отнести её и еду в свою комнату, где с тихим вздохом растянулся на кровати. Ему нужно было дать ноге отдохнуть, он почти всё утро волочил её за собой. Он намажет её кремом, когда проснется. И примет еще пару таблеток. Засыпая, он не мог избавиться от ощущения, что пожалеет о своем обещании демону. О том, что больше не будет его пытать. Но сейчас было уже поздно что-либо предпринимать. Он уже спал.