Когда вам нужна информация от монстра, особенно когда время на исходе и эта информация может спасти жизни, вашим естественным желанием будет пытать его. Сломать ему пальцы, вырвать клыки, вспороть кожу. Я знаю. Я это проходил. Пытки хороши для того, чтобы в буквальном смысле надавить на тварей, но я уверен, многие из вас по опыту знают, что они не всегда срабатывают так, как задумывалось. Ничто не любит боль, и многие ваши информаторы скажут вам всё, что, по их мнению, вы хотите услышать, лишь бы вы перестали их мучить. Чтобы избежать этого, вам нужна чуть более хитрая тактика, чем подключение сосков вампира к автомобильному аккумулятору.
Я уверен, что все вы слышали выражение «На мед ловится больше мух, чем на уксус». Оно справедливо примерно в миллионе различных ситуаций, и эта — одна из них. Относитесь к своему собеседнику с уважением, кем бы он ни был и что бы он ни сделал. Не бейте их, не связывайте их колючей проволокой. Постарайтесь вытянуть из них нужную вам информацию, вместо того чтобы выбивать ее силой. А если вам предстоит длительный допрос, то накормите монстра, дайте ему возможность привести себя в порядок, дайте ему место для ночлега, если ему нужно поспать. Он по-прежнему ваш пленник, но вы можете относиться к нему с соблюдением элементарных приличий. В девяти случаях из десяти вы добьетесь лучших результатов, чем при применении пыток, я обещаю.
Конечно, время от времени вы будете сталкиваться с чем-то, на что обычная порядочность просто не подействует. Каждый демон, с которым я когда-либо сталкивался, попадал в эту категорию. Когда вы сталкиваетесь с чем-то, что по сути своей является злом, чем-то, что не ценит ни малейшей доброты, тогда пытки — это действительно ваш единственный выбор.
— «Допрос: Статья Первая», опубликовано на веб-сайте Сэма Винчестера.
Сэм со стоном уронил блокнот и карандаш, поднял руки и прижал их тыльные стороны к ноющим глазницам. Его ноги были согнуты, но он медленно выпрямил их, разминая искривленную, частично поврежденную мышцу левой. Он откинулся на подушки своей кровати, скорчив гримасу и выгнув спину, прежде чем уронить руки. Он сонно заморгал, глядя в потолок, когда разноцветные пятна от давления на глаза, исчезли. Он раскинул руки, свесив их с края матраса. Правая болела. Он не был прирожденным художником, поэтому процесс рисования монстров был для него еще более кропотливым, чем если бы он, собственно, умел это делать. Добавьте к этому пару часов яростного выцарапывания заметок и систематизации всех своих идей на бумаге, и у вас тоже разболится запястье. И спина, и всё остальное, потому что он работал, сидя на кровати, а не в своем более привычном рабочем кресле. Его босые ноги коснулись ноутбука, и он заставил себя сесть, закрыть его и аккуратно поставить на пол, прежде чем снова лечь отдохнуть. Несмотря на то, что время едва перевалило за полдень, он уже смертельно устал, но, по крайней мере, он добился реального прогресса в своей книге. Он решил, что это определенно будет книга; брошюра не смогла бы уделить баньши столько внимания, сколько они заслуживают. Сэм закрыл глаза и глубоко вздохнул, чувствуя, как к кончикам пальцев прилила кровь, когда его руки свесились с кровати. Он дал им понабухать несколько минут, сосредоточившись на дыхании и расслаблении мышц, затем подтянул их и сцепил на затылке. Открыл глаза, огляделся и слегка прикусил нижнюю губу. Переутомление не имело никакого отношения к его писательской деятельности. Он реорганизовал свой книжный шкаф. Снял коврики, покрывавшие потертый деревянный пол, и вымыл его дочиста. Протер и разобрал всё оружие в своей комнате, какое только смог. Черт возьми, он даже побрился и (как бы) позанимался своими волосами. И дело было не в том, чтобы переделать всё то, что он откладывал долгое время, а в том, чтобы занять себя, убить время. Уборка, подстригание и писательство вместо того, чтобы заниматься тем, чем он, наверное, должен был заниматься. Сэм повернул голову в сторону и заметил две тарелки, аккуратно сложенные стопкой на прикроватном столике. Завтрак (яичница с кусочком тоста) и обед (очень простой сэндвич с индейкой). Он не так уж много времени провел на кухне, готовя и то, и другое, а на то, чтобы съесть всё, ушло ещё меньше времени. Наверное, ему следует унести посуду обратно. Вымыть и убрать на место. Ему потребовалось около пятнадцати минут, чтобы собраться с силами, а затем и с желанием. Проведя рукой по лицу и волосам, он медленно сел, слегка покачнулся, когда кровь отхлынула от его головы, затем схватил тарелки. Он толкнул дверь и, шаркая ногами, вышел в свою главную комнату. Стоя у раковины, он мыл тарелки, возможно, с излишней силой, прислонившись спиной к письменному столу. За ним находилась камера, в которой содержался Рыцарь Гордона. Глаза впивались в область прямо между его лопатками. Он старался не обращать на них внимания. Ощущение, что на него пристально смотрят, становилось все тяжелее и тяжелее, и Сэм, с трудом выдерживая это, поставил тарелки — часть разбитого и разномастного сервиза — обратно в шкафчик. Его руки сами собой сжались в кулаки, как только в них ничего не осталось, и он положил их на выцветшее дерево своей столешницы и оперся на них. Он склонил голову так, что волосы упали вперед, и ссутулил плечи, как черепаха, пытающаяся спрятаться от пристального, немигающего взгляда хищника. Он крепко зажмурился и сделал глубокий вдох, затем открыл глаза и на выдохе постарался снять всё свое напряжение. Он выпрямился и повернулся, собираясь с духом, чтобы пересечь комнату, болезненно прихрамывая, он и не надеялся скрыть результат того, что он вчера вытворял со своей ногой. Если у Сэма и были какие-то сомнения по поводу того, что на него смотрят, то они исчезли, как только он взглянул на демона и обнаружил устремленные на себя глаза. Они снова были зелеными, и припухлость вокруг одного из них выглядела хуже, чем вчера. — Полагаю, я не могу откладывать это бесконечно, да? — пробормотал он, не обращаясь конкретно к демону, когда подошел к воротам и положил руку на один из прутьев. Ответа он не получил, но и не хотел и не ожидал его услышать. Он сунул руку в карман, вытащил видавшую виды связку ключей и новенький блестящий ключ, чтобы отпереть железную дверь. Когда она распахнулась, он шагнул внутрь и закрыл ее за собой. У него возникло искушение остаться у двери, но он знал, что в этом нет смысла. Сэм неохотно оставил ее, переступая через насыпанную соль и ощущая босыми ногами бороздки от Круга Соломона, пока шел к демону. Цементный пол был таким холодным, что он пожалел, что не надел обувь, прежде чем войти сюда. Он отбрасывал длинную тень на демона и стену позади него, потому что единственный свет в крошечной камере проникал через дверь из главной комнаты; здесь не было ни окон, ни лампочек. Он остановился в паре футов от демона и скрестил руки на груди, глядя на него сверху вниз. Демон слегка приподнял голову, чтобы не отрывать от него взгляда. Выражение его лица по-прежнему оставалось спокойным и бесстрастным, что по шкале Сэма оценивалось примерно в семь баллов по шкале жуткости. — Я Сэм, — представился он. Затем он развел руки в стороны и засунул их в карманы джинсов. О рукопожатии не могло быть и речи, поскольку демон был в наручниках. — Сэм Винчестер. Это… мой дом. Я живу здесь уже пять лет. И за все это время он ни разу не покидал территорию. Демон не ответил, только очень, очень медленно заморгал. — У тебя есть имя? — спросил Сэм, часто заморгав, против собственного желания. Он силой остановил это. — Хочешь, чтобы я тебя как-то называл? Потому что в конце концов мне придется как-то тебя называть, и, возможно, будет лучше, если ты выберешь имя сам. По-прежнему никакого ответа. Сэм постепенно начинал осознавать, что от демона пахнет не очень-то приятно: кровью, серой и чем-то, что, должно быть, было виски или каким-то другим крепким напитком. Последнее он, вероятно, подцепил от Гордона и других мужчин. — Прости за цепи, — попытался Сэм. — И за наручники, и за всё остальное. Они только пока я не буду уверен, что ты не убьешь меня, когда я войду сюда. Ничего. Он, наверное, мог бы провести более продуктивную беседу с одним из своих пистолетов. Сэм покачал головой, чувствуя, как в нем закипает раздражение. — Отказ разговаривать со мной ничего тебе не даст, — прямо сказал он демону. — Что бы ты ни пытался сделать прямо сейчас, у тебя ничего не выйдет. Я могу это гарантировать. Ты ничего не потеряешь, ответив на мои вопросы. На этот раз он отреагировал — возможно, это был намек на гнев в его голосе. Демон склонил голову набок на пару градусов, и этот жест, наряду со соскользнувшим на ключицу ошейником, ещё больше обнажил его израненное горло. Триумф Сэма от его реакции быстро сменился шоком, когда он увидел его, он нервно вытащил руки из карманов. Плоть была черной. Не омертвевшей — нет, Сэм был уверен, что почувствовал бы запах, учитывая, как близко он стоял. Просто рана была настолько сильно повреждена, что уже не была фиолетовой. Она была припухшей в форме больших, сильных пальцев мужчины, там, где кто-то схватил его за горло и сжал изо всех сил. Настолько сильно, что прямая и округлая гортань была смята, от её вида у Сэма скрутило живот. Повреждение было настолько серьезным, что он даже не мог разглядеть очертания адамова яблока демона. Он был покрыт разрывами и порезами от ногтей и просто от давления. Сэм понял, что поднял руку, чтобы осторожно прикоснуться к ужасной ране перед собой, и быстро отдернул ее, прежде чем смог приблизиться на расстояние укуса. Его уже кусали раньше, и это было совсем не весело. Он сглотнул, его собственное горло свело отголосками той боли, которую демон и его сосуд испытывали прямо сейчас, и понял. — Ты не можешь говорить, — тихо сказал он, качая головой. И последовала другая реакция: демон приподнял одну грязно-светлую бровь. — Ах, — он повернулся, глядя на дверь, затем снова посмотрел на Рыцаря. Он уже собирался сказать ему, чтобы тот оставался на месте, но потом понял, что прямо сейчас он никуда не уйдет, и почувствовал, как румянец смущения заливает его щеки. Может, сейчас всё же было слишком темно, чтобы демон смог заметить его слабость? — Я сейчас вернусь, — решил он, прежде чем поспешно выйти из комнаты. Он не потрудился запереть ворота во время своего короткого путешествия. Демон никуда не собирался. Он схватил из-под раковины свою аптечку в ванной. Держа ее в одной руке, а в другой — тряпку, которую он предварительно намочил в теплой воде, Сэм вернулся в камеру. Дверь бесшумно открылась от толчка его бедра, и он вернулся на место, поставив на пол громоздкий белый набор. Тряпку он оставил себе. Осознав, что наконец демон, оценивая, смотрит на него со всем вниманием, он развел руки в универсальном «не желаю зла» жесте. — Я не причиню тебе вреда, — пообещал Сэм, делая еще один шаг вперед и сокращая почти всё расстояние, которое оставалось между ними. — Не так, как… не так, как с тобой поступили те другие парни. Я хочу попробовать помочь тебе. Помочь тебе почувствовать себя лучше, — если его вместилище всё ещё живо, то его раны заживут со временем и при надлежащем уходе. Сэм очень на это надеялся. Рыцарь Ада, который не мог говорить, не представлял для него никакой ценности. Губы демона, такие полные, что казались почти женственными, дрогнули. Но он не стал возражать, ни словесно, ни как-либо еще, и Сэм наклонился к нему и нерешительно положил руку ему на голову, где не было синяков. Кожа под прикосновениями Сэма была теплой, такое тепло может исходить только от пульсирующей крови. Человек, в которого он был одет, несомненно, был ещё жив. Он отложил это осознание на будущее, осторожно запрокинул голову демона назад и начал вытирать кровь и грязь с его горла тряпкой. Демон носил кого-то, и он решил промыть рану, а не просто протереть её антисептической салфеткой из аптечки, и когда он закончил, ткань оказалась грязной. Сэм поморщился, увидев на ткани что-то похожее на кровь, пепел и пыль. — Как ещё не загноилось только? — пробормотал он демону, который с таким же успехом мог его и не слышать. Сэм достал из аптечки марлю, медицинский бинт и несколько различных видов мазей и опустился на колени, чтобы покопаться в них. Его нога адски болела, но он подавил стон, сосредоточившись на поиске необходимых медикаментов. Демон наблюдал за ним с, как ему показалось, проблеском интереса в глазах. Он снова встал и поправил ошейник — свободное металлическое кольцо на шее демона, доходившее ему до ключиц, — чтобы смазать мазью синяки, припухлости и порезы и приложить к ним толстые марлевые салфетки. Он нахмурился, рассматривая ошейник, пока обматывал шею демона марлей и медицинским бинтом, чтобы удержать вату на месте. Ему, по-хорошему, следовало бы снять его. Несмотря на все незнакомые руны, покрывавшие его и кольца, к которым крепились цепи, он не был уверен, для какой цели он предназначен. — Очень скоро тебе должно стать легче, — сказал Сэм. — Если, ну, вдруг, раньше тебе было больно, — он догадался, что демон не мог говорить из-за раненого горла, но как он должен был знать, причиняло ли оно демону какие-либо неудобства или нет. Наверное, нет, раз он и не вздрогнул ни разу, пока Сэм обрабатывал раны. — По-моему, в обеззараживающем креме есть немного обезболивающего. Он закончил с бинтами, пройдясь случайно своими огромными костяшками по щетине, покрывавшей челюсть демона. Наблюдая за жертвами, он узнал, что волосы не растут во время одержимости демоном. Эта щетина на нем с тех пор, как Рыцарь выбрал этого человека в качестве вместилища. Сэму неожиданно стало интересно, схватили ли парня до того, как он успел побриться, или он просто думал, что этот неряшливый вид ему идет. А он шел. Сэм сомневался, что этому парню, кем бы он ни был, что-то было бы не к лицу. Такие долгие размышления о вместилище должны были бы разозлить Сэма на демона, но он просто не мог заставить себя наскрести достаточно злости. Возможно, он уже устал от всего за сегодня. Его нога решила, что с положением, в котором он находился, пора кончать, она болела и слабела, но Сэм продолжал наклоняться. С такого близкого расстояния он мог детально рассмотреть опухшие синяки на лице демона, его сломанные пальцы, распухшее колено. Страх, который не давал ему зайти в камеру большую часть дня, постепенно рассеялся, и он вдруг осознал, что пришло ему на смену: сочувствие. — Прости, — пробормотал Сэм, глядя ему в глаза. — За то, что они с тобой сделали. Губы демона шевельнулись. На секунду Сэму показалось, что он собирается заговорить. Но затем он бросился вперед, так быстро, что Сэм почти не успел среагировать, и его челюсти распахнулись. Сэм отпрянул назад с такой силой, что едва не потерял равновесие, и зубы демона сомкнулись прямо там, где только что была его щека. В них было более чем достаточно силы, чтобы пронзить плоть. Сэм всё ещё был рядом. Достаточно близко, чтобы что-нибудь потерять, если он не спрячет это. Другими словами, слишком близко, и он знал, что упадет на задницу, если попытается сейчас сдвинуться ещё хоть немного. Он был переполнен адреналином, что не понравилось его ноге. Она не продержит его вес долго. Поэтому он среагировал, чтобы сохранить лицо в целости и сохранности, и схватил голову демона обеими руками. Он отодвинул её назад, тыльной стороной ладони нажимая на порезы. Сэм почувствовал, как тот вздрогнул. Не успел он простоять так и секунды, как что-то теплое и мокрое коснулось его лба и забрызгало лицо. Сэм тут же зажмурил глаза, чтобы защитить их. Ему пришлось раскрыть ладони, а когда он выпрямился, то пошатнулся, и, как он и предполагал, нога подогнулась, как мокрая полоска бумаги. Лежа на полу, он вытер глаза и, открыв их, присмотрелся к ладони. Тень закрывала его пальцы, но он всё же был почти уверен, что они были покрыты блестящей алой жижей. Отвращение поползло по его спине, когда он понял, что стекало по его лицу. Проклятая тварь плюнула в меня, говорил Гордон. Сэм задумался, не плюнул ли демон и в него кровью. Он поднял взгляд на демона, чьи глаза потемнели, пока он тихо истерил. Грудь Сэма вздымалась от глубоких вдохов, и он наблюдал, как рот демона медленно изогнулся в улыбке. На губах у него была кровь, из уголка рта скатилась капля и, дрожа, повисла на краю подбородка. Сэм вытер лицо чистой рукой. Затем он вскарабкался на ноги, схватил аптечку, захромал к двери и, уходя, скользкими пальцами запер её на ключ.