Много-много лет назад
Белая постель с мягкими подушками, зашторенные окна, тарелка с утренней кашей на столе и фиолетовые виноградины с чёрным отливом, свежая одежда и аккуратная прическа. Дети всегда кажутся очень необычными. Они верят в сказки, в небылицы, они мечтательны, доверчивы, отчасти слепы. Но это создаёт в них то самое прекрасное, новое и нетронутое. Ребёнок может разглядеть в очертании лужи слонёнка в то время, как взрослый просто пройдёт мимо, наступит, ещё и обругает ужасную погоду. Растрёпанные огненно-рыжие волосы пушатся, обрамляя завитками милое детское лицо. Ресницы у мальчика длинные, аристократично-светлая кожа смотрится красивой и яркой на фоне выглаженной белой рубашечки с аккуратными накрахмаленными манжетами и блестящими запонками. У Дилюка в руках теннисная ракетка, он неумело подбрасывает воланчик, бьёт и промахивается, бросая тихое и до умиления неловкое «Ой, прости!», быстренько поднимает этот воланчик с добродушной улыбкой поджатых губ и бьёт по нему ещё раз. Снова промахивается, вот напасть какая! — Смотри, куда он летит — точно не промажешь! — приятный девичий голос заставляет его сильнее смутиться. Вот уже третий раз он пытается сделать пас, и трижды у него не получается. Старшая сестра у него всегда была самой настоящей красоткой, хоть её мама — тётя Дилюка — и ругала бедную, за то, что она однажды решила обрезать свои пышные каштановые волосы, всегда на солнце отливавшие рыжиной, кухонными ножницами. Отрастут же снова, это не проблема. А Дилюку вот нравится то, как они колышутся на ветру, он вообще в восторге. Ему всего девять лет, и он в восторге практически от всего, что происходит вокруг него. Он проезжается коленками по стриженному газону, пытаясь удачно отбить подачу кузины и замечает, что на брюках теперь есть зелёные пятна, и вновь виновато смеётся своей треугольной улыбкой. В девять он любит яблочные пироги, уроки рисования с учителем дома и сидеть на проповеди тихо-тихо, сложив ручки вместе, вслушиваться во всепоглощающее обворожительное молитвенное эхо, отлетающее от стен и незаметно гипнотизирующее. Он любит папу с мамой больше жизни, кузина является его самой лучшей подругой, а ходить с ней по ягоды на семейные виноградные посадки — самым счастливым и самым любимым занятием на свете. Можно и покушать, и в прятки поиграть в проходах между стройными рядками длинных перегородок. Или даже меж могущественных толстых елей в узеньком леске недалеко от их небольшой усадьбы, почти самой красивой в этих местах. Да что там! Самой красивой. Они живут вместе, объединенные большой и дружной семьей. В этом доме всегда царит тепло и уют. Кузина, чьи родители - торговцы, постоянно плавающие по морям — оказывается почти родной родителям Дилюка. Мать — мягкая и ласковая женщина. Отец — строгий и требовательный, знатный, как и полагается. Вместе они проводят много времени, делятся радостями и горестями, поддерживают друг друга в трудные моменты. Для них самое главное — это любовь и поддержка, которые они получают друг от друга в этом семейном кругу. Мама зовёт его молодым господин Рагнвиндром, а отец — строго. Сын. В Северных вратах слишком быстро начинает холодать; прислуга топит камин, разносит по комнатам тёплые пижамы. Он выползает на улицу поздно вечером без шапки, смотрит на звёзды, сидя на земле у качелей. Его маленький разум охватывает большой страх перед всем огромным, как бы сильно он не любил читать газеты и книги, узнавать о новых и ценных открытиях, которые пусть и делаются раз в лет пятьдесят-сто. Потом он болеет хронической ангиной два месяца из-за того, что одеваться нужно теплее. Наблюдает за тем, как погибает природа за рамой окна его теплой комнаты, как всё засыпает снегом, как цветы исчезают, как сестра одиноко лепит первого снеговика, поглядывая отстраненно и скучающе в его окно, покрытое ажурными морозными узорами. Какую же глупость он совершил, не надев тогда шапку! В любом случае, рождество приносит ему счастье, звон колоколов, подарки от всех членов семьи и вкусный званый ужин с другими городскими мальчишками его возраста. Он не видит разбитого мира, не видит рабства, не видит охотников на души. Все слуги в доме живут хорошо, никто не пропадает без вести, никто никого не убивает. Всё как в сказке. Зима проходит. Весной Дилюк празднует своё десятилетие, как взрослый и отличный парень. Отец дарит ему мешочек с конфетами и игрушечного щенка из дерева, мастерски выполненного знакомым столяром, живущим недалеко от них и часто посещающем усадьбу по разным делам Крепуса Рагнвиндра — его отца. У дареного щенка забавно шевелятся лапки, хвост, и даже есть сердечко на носике. Их семья чудесная, и живут они лучше всех. В тринадцать он умеет владеть шпагой на высоком уровне. Мама долго протестует, а отец настаивает на том, что это может пригодиться в дальнейшем. Зачем только? В пятнадцать он знает два языка помимо родного. Ещё в пятнадцать Дилюк всё так же ходит в церковь. Смотрит пристально на людей и на то, как они разительно отличаются друг от друга. Смотрит на беженцев из Южного предела, на людей с востока, на послушников из церковного хора — невероятно печальных молодых людей и девушек в черных рясах и с мозолями на ладонях — обращает внимание на голубое платье своей сестры с меховыми вставками и на рваные платья девушек из приходской школы, в которой учат только читать, считать, наизусть рассказывать священное писание и целовать крест на груди святого отца. Пока что эта концепция не поддаётся его пониманию. Уже через год он целуется с одной из таких девчонок в свинарнике за городом за банку имбирного чая и три больших брецеля. Ему не составляет труда раздобыть это у себя дома. Как и сбежать со служения — тем более не составляет труда. Детство заканчивается в тот же короткий миг. Положение обостряется ежедневно: его свободное и радостное детство резко захлестывает похабное юношество. Дилюк, воспитанный в знатной семье и по всем правилам этикета, важный и элегантный, резко и внезапно становится похож на пса, спущенного с цепи. Когда он оказывается способен на все ядовитости и пошлости, лишь бы выпытать у мира всю правду, которую от него прячут за высокими и тёплыми стенами дома. Тогда он врёт родителям, чтобы найти себе новые забавы во внешнем мире. Он связывается с плохими людьми, ломает чужие заборы, он — мечта любой девчонки, пусть даже и лицо у него теперь не такое уж и милое, а в подростковой сыпи и перекошенное, как у гадкого утёнка. Теперь у него играют гормоны, и Рагнвиндр всеми способами ищет, куда бы деть свой адреналин, чтоб успокоиться. Хотя, хочет ли он успокаиваться? Определенно нет. Беспричинные кражи домашнего скота у фермеров, кражи хлеба у лавочников, драки и оскорбления, угрозы в спину городской гвардии — все это куда интереснее, чем домашние занятия с учителями и мирные прогулки по перелеску со старшей сестрой. Отец всегда бережно охранял своего сына, стараясь воспитать его в сильного и умного мужчину. Ведь их семейное имение, которое было передано от поколения к поколению, однажды перейдет в его владение вместе с виноградниками и семейным ремеслом — винокурней. И Крепус знал, что только сильный и мудрый наследник сможет сохранить и приумножить богатство и достояние семьи. Поэтому он не жалел усилий, чтобы воспитать Дилюка в соответствии с высокими требованиями и ожиданиями, не жалел его и тогда, когда стружился, призывая взяться за ум. Он учит сына быть ответственным, честным и трудолюбивым, умеющим принимать важные решения и нести ответственность за свои поступки. И хотя иногда Дилюку кажется, что отец слишком строг с ним, он понимает, что это все для его же блага и будущего. Но берётся ли он за ум? Горд ли отец своим сыном? И считает ли он, что делает все возможное, чтобы передать ему не только богатство, но и ценные качества, которые помогут ему стать настоящим главой рода? За ширмой всего этого запретного, горячего и дерзкого скрываются от Дилюка семейные проблемы, стресс матери из-за потери связи с обоими детьми. Взрослеют же. Скрываются и ободранные кулаки отца, которого пытаются убить на политической основе из-за отвержения нового правительства. Север стремительно меняется, и эти изменения сказываются на всех более, чем судьбоносно. Он не помогает ни в чем, не зная о проблемах других людей. Свои ему гораздо важнее. Он оказывается ещё более слепым ребёнком, чем раньше. Мать Дилюка умирает, когда ему исполняется восемнадцать, и тогда причин ее смерти просто-на-просто не могут найти. Отец уверяет, что его жену отравили. Она сгорает на глазах за считанные месяцы. Вся помрачневшая, усохшая, кожа у нее отливает серым, и смотреть на ее бездыханное тело в гробу страшно, поскольку глазницы у нее впали, нос закостенел, а губы начали утончаться, оголяя белоснежные зубы. Когда-то прекрасная женщина становится похожа на сгнившее полено. Деревянный гроб в течении двух дней стоит в самом центре их опустевшего холла, и каждый раз оказываясь рядом с ним, Дилюк испытывает ненависть. Дичайшую ненависть к себе за то, что он не может осмелиться и без стыда и тошноты посмотреть на уродливый труп собственной матери. Оказывается, что ранние десять лет его жизни затрагивают самую спокойную пору в истории великого "становления" Северных врат. Горит городская церковь, горит ратуша, горят приходская школа и столярня. Горит детский приют, горит весь Север. Несчастная сестра пробует утопиться по осени в ледяном озере, и лишь по чистой случайности Дилюк скручивает сигарету из листа старой книги совсем недалеко, между деревьями, и спасает её. А, может, и не спасет. Мир как-то слишком резко оголяет свою колючесть, тычет в него копьями, начинает ненавидеть. Он не успевает опомниться. — Я не хочу так, — девушка, чьи пышные каштановые волосы будто в пару раз поредели, берёт его за грудки сюртука и трясёт изо всех сил. Ты сделал её несчастной, Дилюк. Ты дал ей возможность жить. Вместо неё умрёт её тайный и нежеланный ребёнок от местного ткача, зачатый насильно. Не успеет даже появиться на свет. Это ты его убил. — Я не хочу так жить! За что мне такое наказание?! По улицам, наконец, громогласно начинают трубить о том, что север захвачен, и старый уклад в каждом его уголке будет изменён на новый. Теперь ему предстоит узнать, кто устанавливает здесь правила. Теперь его под руки тащат вместе с отцом к новому "Королю Севера", чтобы принять его веру, и чтобы стать последователями культа геноцида — нового уровня трактовки католицизма — войти в храм "Северных врат" другими людьми, и чтобы целовать ноги новому правители и его сыну — наследнику. Новая эпоха — новые правила. Лишь огонь очистит бренное тело и вознесет душу. Крепус, стоя на коленях в тронном зале, смотрит Дилюку прямо в глаза своим горьким и нечитаемым взглядом, в котором либо гнев, либо страх — он не знает. Только так может выглядеть человек в считанные пару лет потерявший почти все, что у него было. Самого Рагнвиндра младшего блевать тянет от запаха благовонной подвески, качающейся над его головой. Городские парни мирно повинуются, а он сидит бледный, похожий на смерть и чувствует: "Нет, мы не такие". Не рабы и жили на этой земле не для того, чтобы преклоняться перед королем-тираном, явившимся из неоткуда. Его отец корчит лицо и плюёт на длинное платье нового короля. Толпа кричит, тычет на них двоих пальцами. Это и становится переломным моментом, концом всего, что было ему дорого. Концом существования мира. Инквизиция. Инквизиция — это темное пятно в истории человечества. Так люди называют свою борьбу с "другими", с греходеями, которые одним лишь своим существованием умерщвляют из веру. Так воюют с теми, кто не соответствует установленным нормам и правилам. Но на самом деле, она состоит только из ненависти. Люди, боящиеся за свою жизнь, восстают против тех, кто отличается от большинства и своим существованием вызывает ужас и непонимание. Инквизиция считает, что эти люди угрожают вере и должны быть уничтожены. Борцы не остановятся ни перед чем, чтобы добиться своей цели — подгрести весь мир под себя. Но вместо того, чтобы принести мир и благоденствие, они несут лишь страдания и смерть. Мир запомнит становление Северных врат как символ жестокости и нетерпимости, а его власть, как инструмент подавления и уничтожения всякого инакомыслия. И Дилюк, видимо, становится «другим» именно в тот момент, когда его дом вспыхивает огнём, как и дома каждого недовольного новым строем. А впереди дома, на грязном, тающем снегу, лежит мёртвое тело его отца и гниёт. Лишённое головы, обездвиженное и неестественно согнувшееся, тело его родителя валяется прямо перед пылающим домом. На девятнадцатом году своей жизни Дилюк оказывается выброшенным, бездомным псом, которого сожрут другие, если он не сбежит из стаи. В доме горят его книги, в доме горит его кузина, в доме прах матери в расписанном вручную горшке, теннисные ракетки, щенок деревянный, там горит его жизнь. У него на лице нет ни одной эмоции, он не проливает ни одной слезинки, ненавидя в себе каждую клетку, каждый атом за то, что целые девять лет подряд игнорировал проблемы, витающие у него перед носом, отравлял свою жизнь. Отравлять он не перестаёт, продолжая курить, забывая про приёмы пищи и личную гигиену от слова совсем. Год, второй, пока тело не пропитывается одиночеством, пока язык не отнимается от молчания, пока жажда мести не накопится в сосудах, вставая в них тромбами. Никто не смеет отбирать у него то, что он любил.Настоящее время
Сквозь доски, прибитые к окнам, просачивается тусклый свет полупрозрачными линиями, падает на щеки жреца, совсем не согревая. Все вокруг поглощает этот мрак, эта монотонная тоска и пустое ожидание. Стены, пол, мебель — все словно пропитано грустью и унынием. Нет никаких знаков жизни, только тусклый свет, который не может пробиться сквозь толстые слои пыли и плесени. Кэйя чувствует, будто теперь он несет на себе бремя прошлого, но несмотря на все трудности, сдаваться он не хочет. Ведь его вера и преданность не зависят от внешних обстоятельств. Никогда не зависели. Альберих чувствует, что он в клетке, и что стены вокруг него сужаются. Теперь невыносимо сложно жить с осознанием, что вокруг него мир кишит лжецами, что он — единственный, кто знает правду в стенах старого монастыря Святого Шепота. Пастор Себастьян врал ему, каждый врал ему, каждый сыпал пыль в глаза. Каждый здесь кровожаден и жесток. К нему приходят чужие глаза во сне, пылающие пламенем возмездия, как в первый день из встречи. У него появляется привычка — прижиматься к подушке, надеясь, что вот, он проснется, и рядом с ним будет живой, умиротворённый и надёжный Дилюк Рагнвиндр, который спасёт из любого плена, научит различать цветы, созвездия, научит запекать рыбу с морковью, посадит на лошадь и разольёт по бокалам терпкое вино. Но дни идут один за другим: первый, пятый, восьмой. Никто не вламывается, никто не увозит его на лошади в очередную убитую гостиницу, никто не смешит его своей картинной серьёзностью. Он даже готовит вещи и прячет в укромное место под своей кроватью, чтобы взять их с собой чуть-что, когда двери в его тёмную комнату распахнутся, и когда настанет время снять с себя ритуальное белое одеяние, порвать и выбросить. Видеть будущее больше не получается. Вместо этого он видит, как летает между огромных звёзд, плавает в цветах. Люди хвалят Бога за то, что они вернули незаменимого Жреца на его пост жалкой марионетки, чтобы снова сделать каждого прихожанина правильными и чистыми душой. Они с охотой верят в каждое его "Все будет хорошо, мир станет лучше". Говорить правду не получается просто потому, что он понимает — эти люди такие же бедные и обманутые, как и он, их нужно жалеть, а не продолжать обманывать. К тому же, вот заберёт его господин Рагнвиндр, и они точно сделают мир лучше. Он ждёт.