***
Сидя в гостиной и смотря телевизор, Кроули слышал раздражённые вздохи, доносящиеся из спальни Азирафеля. По тону его бормотания и обрывкам слов Кроули понимал, что поиск работы проходит не так хорошо, как хотелось бы. Наверное, Азирафель уже начал рвать на себе волосы от полной безнадёги. Если бы на его месте сейчас Кроули бормотал себе под нос проклятия, Азирафель бы предложил ему чаю. А он никогда не был против. Это всегда помогало Кроули успокоиться и расслабиться. Он не знал, почему заваренный Азирафелем Эрл Грей был во много крат вкуснее; он просто принял это как данность. Но сейчас Кроули подумал, что им не помешало бы что-нибудь покрепче. Они провели в карантине уже почти три недели. И теперь, когда Азирафель не пытался улизнуть, они коротали время за просмотром Нетфликса, работой и беседами. Их квартира еще никогда не ощущалась такой тесной. Сейчас им нужен был алкоголь. Причём в совершенно неприличном количестве. Кроули добыл водку в домашнем баре, достал из холодильника имбирное пиво и лайм и принялся делать коктейли, которые помогли бы им вырваться из реальности, подальше от стресса, чтобы, пускай и ненадолго, забыть неопределённость ситуации. Когда всё было готово, Кроули поставил медные кружки и графин на кофейный столик и побрёл к комнате Азирафеля. — Эй, — начал Кроули, постучав для привлечения внимания. — У тебя всё нормально? Азирафель стянул наушники и откинулся на кресле. — А, Кроули. Да, всё в порядке. Просто меня бесит, что я не могу найти вообще никакую работу. Как будто все вакансии уже заняты. — Подожди немного. Что-нибудь появится. Он смотрел, как Азирафель встал из-за рабочего стола, опуская рукава своей нежно-голубой рубашки. Она неплохо сидела на нём. — Ну же, ты заслужил перерыв. Кроули махнул рукой, поманив Азирафеля за собой. — Что ты придумал? — спросил Азирафель, проходя в гостиную и усаживаясь на диван. — Мы перестали развлекаться. Не ходим в пабы, не выбираемся куда-то по вечерам. Я считаю, нам нужно как следует нажраться. Хотя бы сегодня. Азирафель задумчиво промычал. — А тебе не надо на работу завтра? — Не-а, выходной. Он сел рядом с Азирафелем, подобрав под себя согнутую в колене ногу, и разлил Московский мул по кружкам, подвинув одну ближе к Азирафелю. — Ну, что скажешь? Азирафель взял кружку в руки. — Если честно, звучит превосходно. Но есть одно условие. — Какое? — Давай поиграем. Мы давно не играли на выпивание. — Ха, а в тебе проснулся азарт, ангел? Ладно. У меня всё равно есть шанс на победу. Азирафель хитро ухмыльнулся. — Я переношу спиртное гораздо лучше тебя, и ты это знаешь, мой дорогой. — Да, ну и что? — Кроули прочистил горло; по шее мурашками пробежало странное чувство. — Всё меняется. Азирафель рассмеялся, что было откровенно грубо. — Ладно. Я начну, — сказал он. — Я никогда не… — Эй! Я никогда не? Серьёзно? Мы всегда с позором проигрываем друг другу. — Да ладно тебе, Кроули. Разве проиграть не истинная цель? — Вот же ж… Ладно. Давай, опозорь меня, — сказал Кроули потирая переносицу. — Вот что ты за друг. — Итак, — сказал Азирафель, расплывшись в улыбке с озорным огоньком, который Кроули казался невероятно притягательным. — Я никогда не снимал с себя футболку в пабе, потому что мне было слишком жарко… — Я — да! — И меня никогда не принимали за стриптизёра. Кроули сделал глоток из своей кружки; напиток легко растёкся по горлу. — Было реально жарко, и я не виноват, что кто-то пихнул мне банкноту за пояс, — сказал он. — Я не знаю, как ты вообще выжил в этой многослойности. — Ну, я не скакал конём по всему клубу. И будем честны, если бы я не остановил тебя, ты бы остался в одних трусах, — сказал Азирафель с той самодовольной улыбочкой, что была в одинаковой мере привлекательной и раздражающей. Она вызывала в Кроули различные противоречивые чувства. Он до сих пор помнил ту ночь: то, как Азирафель аккуратно отвёл его в туалет, одел его мягкими нежными руками, что-то приговаривая, а потом сопроводил его домой и уложил в постель. От воспоминания у Кроули между рёбер проснулось какое-то бурлящее чувство. — Твоя очередь, мой дорогой. Щёки Кроули слегка горели: наверное, от крепкого алкоголя. Его губы сложились в ехидную ухмылку. — Что ж, ангел. Я никогда не рыдал навзрыд из-за того, что уронил чёртову книжку и погнул обложку. — Это был Уайльд, Кроули! Сколько раз можно повторять? — Пей давай, ангел, — сказал Кроули, наблюдая, как Азирафель опрокинул кружку с недовольным вздохом. — Это не значит, что нужно было извиняться перед книгой. — Я извинялся перед Оскаром. — Уверен, твой дружок Оскар тебя услышал. — Ты порой невыносим. Ладно. Я никогда не врезался в женщину на машине, — выпалил Азирафель. — Она врезалась в меня! — Я думаю, Анафема с тобой не согласится. Кроули потягивал свой напиток; туман приятно расползался под кожей, стучал в висках. — Анафема по умолчанию не соглашается со мной ни в чём, это не новость. К тому же, никто не пострадал — разве не это главное? Азирафель промычал, потянувшись за графином, чтобы подлить Кроули коктейль. Он обернул руку вокруг кружки, которую держал Кроули, чтобы та не тряслась. Их пальцы слегка соприкоснулись, и от этого тепла внутри Кроули что-то затрепетало. За долю секунды он вспомнил все случаи на протяжении этих лет, когда Азирафель касался его. Каждый раз, когда это происходило, его охватывал лёгкий таинственный трепет. Обрывки многочисленных воспоминаний быстро проносились в голове Кроули как напоминание, что Азирафель действительно был рядом, когда он нуждался в нём. Всё, что было до их знакомства, превратилось в размытые декорации — время, которое Кроули уже даже не помнил. — Кроули? — Азирафель смотрел на него, слегка нахмурив брови. — Твоя очередь. Он облизал губы. — А… да. Да, конечно. Они продолжили перекидываться вопросами, за которыми следовало ещё множество напитков, пока вечер не перешёл в тихую ночь и дымчатые уличные фонари не начали вторгаться в янтарное марево их квартиры. В конечном счёте, когда у Кроули уже начал заплетаться язык и стало очевидно, что из них двоих Азирафель по-прежнему лучше переносит алкоголь, Кроули поставил кружку на стол, заявив, что ему пора спать. Мир закружился вокруг него. Широкая ладонь быстро обняла за тонкую талию, и Азирафель подхватил его под мышки, чтобы помочь дойти до спальни. Как и много раз до этого. Кроули ощущал приятную слабость в конечностях, когда его с лёгкостью подняли с дивана. Азирафель был крепким и тёплым; он прижимался к нему, и Кроули отчётливо чувствовал его неизменный запах, его тепло. Вскоре они оказались в его комнате. Азирафель аккуратно усадил его на кровать, укутал ноги в одеяло, уложил голову на подушки. — Пускай тебе приснится самый чудесный сон, дорогой, — услышал его слова Кроули. Он почувствовал, как с его лица убрали прядку волос, а затем услышал, как щёлкнула закрывающаяся дверь. Как и много раз до этого.***
Кроули не знал, был ли он сексуально озабоченным от природы или он натренировал озабоченность, много занимаясь сексом. Так или иначе, три недели локдауна успели ввести его в отчаяние, а теперь — слава кому-либо — у него появилось решение. Его тело будто не хотело просто сидеть и ждать, и вскоре это не дающее ему покоя навязчивое чувство, обычно побуждающее его написать своей последней пассии, дало о себе знать. Он бы сделал перерыв от работы и передёрнул, но решил, что стоит подождать. Потому что было кое-что получше. В тот вечер после работы Кроули уселся на диван с ноутбуком и попытался сделать вид как ни в чём не бывало. Азирафель однажды сказал ему, что у него вид человека, вечно что-то замышляющего, и Кроули не знал, как это исправить. Так что он попытался сменить положение, как бы ненароком закинув ноги на кофейный столик — что угодно, лишь бы не казалось, что он плетёт интриги. Ну, или, по крайней мере, не очень большие и значительные интриги. По всей видимости, все его искусные ухищрения оказались бесполезны, потому что стоило Азирафелю войти в комнату, как он смерил его долгим взглядом, тяжело выдохнул и спросил: — Чего ты хочешь? Кроули раскинул руки по спинке дивана — якобы он сама беспечность, невозмутимый до мозга костей. Тактично: — Помнишь наш разговор о порнографии? Невозможно было упустить мгновение, как Азирафель сразу же начал краснеть. — Ну, я… то есть… да, я… — Не кипишуй, — сказал Кроули, опустив ноги на пол, а потом закинув одну на колено. — Просто я сегодня в настроении, и я подумал, что мы как раз могли бы продолжить. — Продолжить? — пискнул Азирафель, залившись густой краской и уставившись на Кроули, как баран на новые ворота. — Только если ты хочешь, — Кроули слегка выпрямился и нахмурил брови, стараясь придать значимости своим словам. Что бы ни случилось, Азирафель должен знать, что Кроули никогда не станет делать что-то против его воли. Азирафель должен знать, что может уйти в любой момент. — Я не буду тебя заставлять. Но если у тебя ещё остались вопросы, я подумал, что мог бы показать тебе порно, которое нравится мне, и мы бы это обсудили. Снова подрочили вместе. Ну и всё такое. — И всё такое… — отрешённо сказал Азирафель с лёгким придыханием, тем не менее уже подтягиваясь к дивану. — Ты говорил ещё с Агнессой? — спросил Кроули, чувствуя себя рыбаком с уловом на крючке. Он начал печатать на ноутбуке, лишний раз не поднимая взгляд на Азирафеля, дабы не спугнуть его ненароком. — Немного, — признался Азирафель. — Она сказала ещё кое-что, как мне кажется, с лёгким… сексуальным подтекстом. — Так держать, Агнесса! — сказал Кроули, одобрительно щёлкнув языком. Он поставил видео на прогрузку. — Ничего такого! — начал заверять Азирафель, опустившись на диван рядом с Кроули. — Просто кое-что заставило меня задуматься, что мне хотелось бы узнать больше. — Так ты хочешь попробовать? — спросил Кроули, поставив ноутбук на кофейный столик, а затем поднял глаза на лучшего друга. — Кажется, это лучший вариант. Я доверяю тебе, — Азирафель повернулся к экрану и взвыл, увидев название видео, которое открыл Кроули. — «Жёсткий анальный кремпай?» Серьёзно, Кроули? Это же была шутка. Кроули усмехнулся и закрыл вкладку с видео. — Нет, нет. Как бы я ни хотел показать тебе удивительный мир анального секса, я думаю, тебе больше понравится вот это. Выбранный ролик отнюдь не был его любимым, но он больше походил на то, что Азирафель показывал ему в первый раз. Много поцелуев, касаний, рук, скользящих по обнажённой коже. Он удостоверился, что длина видео была в разумных пределах, чтобы у них было достаточно времени на вопросы. — Ты говорил, что тебе нравится романтика, — сказал Кроули, когда Азирафель не произнёс ни слова. Он показал на экран, где двое актёров целовались с чрезмерным, по мнению Кроули, использованием языка. — Есть что-то конкретное, что тебе нравится в этом? В поцелуях взасос. Азирафель кашлянул и заёрзал на месте. — Ну, в этом у меня тоже не так много опыта. Но выглядит чудесно. Что нравится тебе? Нервные окончания на кончиках пальцев Кроули пробудились; его сердце странным образом сжалось в груди при мысли, что Азирафель ни с кем не целовался взасос. Он искоса посмотрел в сторону, где сидел Азирафель: окинул взглядом его мягкий профиль, взмах ресниц, изгиб рта. Он не понимал, почему люди не выстраивались в очередь, чтобы до умопомрачения засосать Азирафеля. Он же был идеальным. — Я могу многому тебя научить, — сказал Кроули, пытаясь придать голосу некоторую лёгкость. — Ты ведь в курсе, что это не только про рты? Можно целовать шею. Ключицы. Уши. — Уши? — Азирафель поморщил нос. По сравнению с предыдущим видео, в этом к делу перешли гораздо быстрее. Мужчина уже зарылся между ног женщины и жадно отлизывал ей, а её стоны эхом проносились по комнате. — О да, — сказал Кроули. Его брюки начали жать. — Это отвал всего. Ты не против, если я… Он жестом указал на топорщащуюся ткань джинсов. — Ой, разумеется, — сказал Азирафель; его голос стал пронзительнее, а дыхание — громче. Кроули расстегнул молнию на брюках и начал трогать себя через трусы. — Я мог бы показать тебе, — предложил он сквозь сгущающийся туман похоти. — Что, прости? — Поцелуи в уши, — повторил он. — Я мог бы показать тебе. — Ох, я… ну, можно… С одной рукой в штанах, чтобы продолжать ласкать себя, Кроули наклонился к Азирафелю, провёл свободной ладонью по его животу и обхватил талию, впиваясь пальцами в податливое тело. Оно было тёплым, мягким и крепким; через рубашку Кроули чувствовал разгорячённую кожу, когда преодолел расстояние и прижался к его боку, чтобы носом зарыться под его подбородок. Он слышал, как Азирафель резко втянул воздух, когда он провёл языком от изгиба челюсти до ушной раковины. Он наслаждался его тихими глубокими стонами и улыбнулся, когда Азирафель вздрогнул. Грудь Азирафеля вздымалась, он юрко облизнул нижнюю губу. Было несколько странно видеть быстро сменяющие друг друга выражения на лице Азирафеля — целый набор эмоций, которые так сильно отличались от обычных. При виде этого у Кроули слегка сбилось дыхание. Вот и ещё одна грань Азирафеля, которую он познал. Он толкнулся изнывающим членом в руку, вскинул бёдра и прихватил мочку уха Азирафеля зубами, слегка потянув за неё. Ощущения были такими же, как с любой девушкой — и Азирафель отвечал ему с таким же, если не с ещё большим запалом. Он вздыхал, и постанывал, и хватался за его руки. Кроули отстранился и усмехнулся. — Видишь? — Ох, Боже, это было изумительно, — сказал Азирафель, распахнув глаза. — Поцелуи в шею тоже неплохи, — сказал Кроули и умолк. Азирафель взглянул на него широкими голубыми, словно обременёнными бурей, глазами. — Покажешь мне? Кроули накрыл ладонью головку члена и склонил голову, прижавшись ртом к челюсти Азирафеля, рассыпая по коже мягкие влажные поцелуи. Было странно ощущать губами щетину и чувствовать резкий запах одеколона с цитрусовыми и табачными нотками. Тем не менее его тело отзывалось: бёдра тёрлись об собственную руку и о пышное бедро Азирафеля. Кроули не ожидал, что Азирафель оживится, когда он припал губами к его пульсу, или что он запустит руку в волосы Кроули, удерживая его на месте в почти что отчаянной хватке. Его член задрожал от этих ощущений. Высокий ворот рубашки Азирафеля не давал ему целовать его везде, где хотелось бы. Его губы скользили по хлопковой ткани, и когда Кроули отстранился, чтобы попросить Азирафеля расстегнуть пуговицы, тот внезапно спросил: — Можно теперь я попробую на тебе? Глаза Азирафеля потемнели, его рот был чуть приоткрыт. Кроули видел испещрённые румянцем щёки и блестящую дорожку слюны, которую он оставил на его коже. — Да, давай, — это должно было прозвучать как беззаботная уступка, но Кроули не мог контролировать свой подрагивающий голос, искры и горячие всплески в животе, услышав это предложение. Ему всегда нравилось, когда его целуют в шею. Кроули ожидал, что Азирафель наклонится, нежно проведёт губами вдоль горла, пока он будет сидеть, облокотившись о спинку дивана; но прежде, чем он мог отстраниться, большая широкая ладонь схватила его за бедро и притянула ближе за поясницу. Кроули резко и шумно выдохнул, когда понял, что сидит на коленях Азирафеля и теперь тот с лёгкостью поправляет его положение, чтобы ноги Кроули были по обе стороны от широко расставленных ляжек. — Что за на-а-а-х-гх… — ругательство быстро превратилось в совершенно новый звук, когда Азирафель прижался ртом к открытым сильно выступающим ключицам. Дыхание Азирафеля было жарким отрезвляющим порывом на его длинной вытянутой шее. Кроули почувствовал момент, когда он двинулся бёдрами, изменив угол между ними, и сквозь брюки ощутил очертания его толстого твёрдого члена, упирающегося ему в зад. И твою же мать… Ведомый через этот сладостный момент, Кроули изумлённо замер. Его тело переполняли разнообразные восхитительно приятные ощущения. Лучшей мастурбации не придумаешь. Азирафель протиснул руку между их телами; звук молнии прорезался на фоне их тяжёлого дыхания, и Кроули почувствовал тёплое касание руки, когда тот вытащил член. Он жадно, почти грубо притянул Азирафеля ближе, постанывая, когда он тёплыми губами робко и осторожно целовал изгиб его длинной шеи. Кроули не мог остановить прерывистые вздохи, срывающиеся с губ, не мог притормозить бёдра, толкающиеся в кулак, плотно стиснутый вокруг его сочащегося члена. — Так… так хорошо? — спросил Азирафель, проводя языком по коже, по её изгибам и неровностям, в то время как его рука сталкивалась с кулаком Кроули, пока они медленно и лениво дрочили себе. — Блять, да. Да. Только… продолжай… Азирафеля не нужно было долго уговаривать. Он схватился за заднюю часть рубашки Кроули, пальцы прошлись по лопаткам, по очертанию перекатывающихся мышц; его рука скользнула вниз и остановилась тёплым тяжёлым грузом прямо на пояснице. С тихими довольными стонами Азирафель начал целовать и посасывать кожу на шее Кроули, царапать её зубами между мазками языка. Кроули старался не сильно задумываться о маловероятном стечении обстоятельств, которые привели их к этому, потому что то, чем они занимались, было классно, по-настоящему и главное — сейчас. На фоне всё ещё шло видео. Кроули было видно его краем глаза, когда он поворачивал голову набок, чтобы дать Азирафелю больше места, где тот мог бы оставлять свои разгорячённые поцелуи. На экране были неприличные формы, раздавались шлепки кожи об кожу, но это было далеко — словно на заднем плане, заглушённом его собственным сбитым дыханием и надломленными стонами. Азирафель толкался бёдрами под таким углом, что головки их членов тёрлись друг об друга, с губ обоих срывались жаркие сдавленные стоны, и Кроули тоже начал двигаться вперёд. Комната наполнилась их глубокими стонами, влажным теплом, липнущим к их телам, вкусом Азирафеля, оставшемся на языке Кроули, его запахом, потом и резким одеколоном. Костяшки пальцев Азирафеля бились об кулак Кроули, и тот почти инстинктивно впивался в мягкий прогиб талии, замедляя его. — Позволь мне… — Кроули шумно сглотнул. — Позволь мне попробовать кое-что. Когда Азирафель посмотрел на Кроули, в его взгляде читалась похоть, его губы блестели от слюны. В бёдрах, животе и трясущихся ляжках Кроули начал разматываться вибрирующий клубок возбуждения. Азирафель лишь кивнул, и тогда Кроули обернул руку вокруг двух твёрдых сочащихся стволов. Он наблюдал, как Азирафель застонал, склонив голову, чтобы посмотреть на узкое и горячее пространство между их телами. На то, как плавно скользили вместе их члены. Азирафель также пальцами обхватил их стояки, и вскоре они нашли темп, от которого их резкие вздохи и стоны стали громче. Они толкались раскрасневшимися членами в сцепленные ладони. Азирафель опустил голову на нежное место на плече Кроули; свободной рукой он обнимал его за спину, горячая ладонь с широко растопыренными пальцами покоилась на копчике. Его горячее дыхание обдавало челюсть Кроули, растекаясь ниже по шее и груди. Внутри всё горело от этой новой близости и касаний. В прошлый раз на них было больше одежды — сейчас были по-прежнему надеты рубашки и брюки, но от этого нового неожиданного манёвра момент стал казаться более интимным. По телу Кроули степенно разливалось резко нарастающее напряжение. Ноги были широко расставлены по бокам Азирафеля, и в задней части бёдер Кроули начало пульсировать возбуждение. С движением их рук давление перед разрядкой всё нарастало. Он не хотел, чтобы это кончалось, затерявшись в изумительно приятных ощущениях, в жадном бессилии и желании большего, в напряжённых пальцах, растянутых вокруг их налившихся членов, в плюшевых ляжках Азирафеля, прижимающихся к его ягодицам. Кроули украдкой взглянул на их эрекции, на бисер смазки, собравшейся на кончиках, — и вдруг желание потрогать, почувствовать это стала непреодолимой. Кроули провёл пальцем по щёлкам, размазывая капающий предэякулят во влажное неряшливое нечто. Этого было достаточно, чтобы Азирафель излился, крякнув глубоко в шею Кроули; его горячий толстый ствол, прижатый к члену друга, начал пульсировать, и Кроули наконец достиг пика. Мгновение они сидели, тяжело дыша, с перепачканными руками, а затем Кроули с удовлетворённым вздохом плюхнулся набок. Азирафель, не изменяя своей натуре, начал беспокоиться. — Ох, Кроули, прости, я слишком увлёкся. Мне не следовало так хватать тебя. Я знаю, ты… — Просто помолчи пять секунд, — сказал Кроули с закрытыми глазами. — Дай мне насладиться. Азирафель тихонько пискнул, за что Кроули стал бы его дразнить, если бы мог вспомнить об этом. Голова была слегка ватной. Наконец он сел и взял несколько салфеток себе, а потом кинул коробку Азирафелю, чтобы тот тоже вытерся. — Боже, как хорошо. Азирафель посмотрел на него, явно переживая. — Тебе, хм, не было неприятно, когда я, э… Кроули скомкал салфетки в руке и застегнул ширинку, а затем поднялся на ноги. — Не. Это типа как… не знаю… дрочить чужой рукой. Меня это не беспокоит. В целом довольно неплохо. А ты как думаешь? Выражение лица Азирафеля стало несколько отрешённым, а затем он, очевидно, сглотнул. — Да, я… я согласен. Кроули потянулся, наслаждаясь хрустом в спине. — Как насчёт того, чтобы заказать пиццу на ужин и посмотреть следующую серию «Ведьмака»? Из-за тебя я всё откладывал его в долгий ящик. — Ну, просто он такой жестокий, — сказал Азирафель, нахмурившись. — Можешь закрыть глаза и держать меня за руку. Я скажу, когда закончат рубить головы, — поддразнил его Кроули, забрав салфетки у Азирафеля и направившись в ванную. Когда он мыл руки, то улыбнулся про себя. Торчать всё время дома было не очень классно, но можно было честно признаться, что из всех людей он был рад оказаться здесь с Азирафелем. Теперь, когда проблема секса была решена, Кроули чувствовал себя гораздо более расслабленно, и ему не на что было жаловаться. Удивительно, как всё удачно сложилось, и как хорошо Кроули было от их нового сотрудничества. На сердце было легко; от нового опыта покалывало кожу. Кроули вприпрыжку пошёл в спальню за телефоном, чтобы заказать еду. Вечер обещал быть прекрасным.