*****
Три года назад В квартире раздался дверной звонок, оторвав Азирафеля от книги. Он взглянул на часы и понял, что потерял счёт времени. Азирафель ожидал очередного потенциального сожителя на собеседование. До этого была уйма ужасных кандидатов, так что нельзя сказать, что он с нетерпением предвкушал встречу с ещё одним. Перечень возможных вариантов был бесконечен. Что, если он окажется невоспитанным и громким типом, загибающим страницы в книгах или включающим музыку на зубодробительную мощность? Азирафель поёжился, поправляя галстук-бабочку и приводя в порядок рубашку. Когда Азирафель наконец спустился вниз, на его пороге стоял аккуратно одетый парень — опрятный и чистый; в воздухе повеяло резким запахом одеколона. Азирафель вскинул брови, осматривая узкие иссиня-чёрные джинсы и видневшуюся из-под низкого пучка рыжих волос, прямо под ухом, татуировку со змеёй. Всё это было чересчур. Уж слишком это отличалось от того, что было в гардеробе самого Азирафеля. Но, по крайней мере, парню было знакомо понятие душа и на собеседование он пришёл вовремя. — Привет, — поздоровался парень, закрепляя солнечные очки на голове. — Я так понимаю, ты Азирафель? — Да, а Вы, полагаю, мистер Кроули? Парень усмехнулся: — Зови меня просто Кроули. Все эти «мистеры» заставляют меня чувствовать себя невъебенно старым. — Ещё и матерщинник, — подметил Азирафель. Однако слишком строго судить Кроули он не мог: большинство молодых людей общались подобным образом, и Азирафель понимал, что это он аномалия. — Осмелюсь предположить, что ты прочёл условия в объявлении. Кроули пожал плечами: — Ну да, нормальные условия. Вполне приемлемые. Быть может, из-за какого-то странного ощущения правильности, а может быть, просто из-за желания давать людям надежду в неоднозначности — Азирафель точно не знал, — но он кивнул Кроули, приглашая его пройти в квартиру, и начал бурчать про то, где всё находится. Когда Кроули не выразил никаких возражений к перечню того, что Азирафель просил его делать и не делать (например, обязательно использовать подставки под холодные напитки), они завершили собеседование крепким рукопожатием и решением, что Кроули въедет в течение дня. Азирафель тогда ещё не знал, что выбрать Кроули было лучшим решением в его жизни.*****
Два года назад Жить с Кроули было на удивление легко. Несмотря на его одноразовые связи и периодически забытые грязные кружки, Азирафелю он нравился. Чаще всего они проводили вечера вместе, занимаясь учебой или встречаясь с друзьями. Из Азирафеля и Кроули — соседей по квартире — они превратились в Азирафеля-и-Кроули — лучших друзей. Они стали своего рода брендом, как когда-то выразился Кроули. За всё это время они узнали друг о друге всё. Поэтому, когда в пятницу вечером в середине выпускного года Кроули распахнул дверь, ругаясь напропалую, Азирафель тут же забеспокоился. — Блять. Сука, сука, сука! Кроули так сильно хлопнул дверью, что Азирафель вскочил со своего места, уже зная, что произошло что-то плохое. — Ох, дорогой мой, что стряслось? Скинув свою излюбленную чёрную куртку, Кроули рухнул лицом вниз на диван. — Срамнябрсла, — сказал он; мягкость подушек заглушала звуки. — Прости, что ты сказал? Кроули поднял голову, и рыжие волосы из ленивого пучка рассыпались во все стороны. — Сара меня бросила. — Ох, дорогуша, — Азирафель уместился на диване рядом с тонкой фигурой Кроули и обнял его за плечи. — Но разве ты сам не говорил на днях, что тебе всё надоело и что, возможно, стоит поискать кого-то ещё? — Это была всего лишь мысль! Я не имел в виду, что хочу, чтобы меня бросили к чёртовой матери как одинокий носок, — Кроули повернулся набок, и Азирафель наконец увидел его нахмурившееся лицо. Азирафель нежно сжал его плечо, сминая ткань белой футболки своими пальцами. — Ты хоть понимаешь, как трудно быть совсем одному? — Ох, Кроули, не драматизируй. Всё будет хорошо, — сказал Азирафель с улыбкой. Он заправил выбившуюся рыжую прядь Кроули за ухо. — Ты не один, ни коем образом. У тебя есть я, разве не так? — Так, наверное, — сказал Кроули и пожал плечами. — Тогда не беспокойся, ты никогда не будешь один. Если тебе кто-то понадобится, я всегда буду здесь. Кроули накрыл руку Азирафеля своей костлявой кистью. — Да, ты прав. Ты чертовски прав. Зачем нужна Сара, когда у меня есть лучший друг, м-м? — Так держать, — Азирафель улыбнулся. — Не время переживать по этому поводу. Сейчас сессия, тебе нужно учиться. В этот момент засвистел чайник, и Азирафель резко поднялся. — Чаю? — Спасибо, ангел. За всё, — наконец сказал Кроули. Его взгляд был нежным, но в хриплом голосе слышалось какое-то напряжения.*****
Один год назад После выпуска из университета вопрос о жилье даже не вставал. Они нашли доступную квартиру с двумя спальнями и въехали туда. Ничто не могло разделить Азирафеля-и-Кроули. Когда начался изнурительный процесс поиска работы, для Кроули он оказался проще, чем для Азирафеля, которого разрывало в разные стороны от ожиданий его семьи и ноши собственных тревог. Каждый его телефонный разговор с братом не отличался от другого: точно такая же нервотрёпка, с точно таким же неприятным осадком. «Мы не за тем оплачивали твоё элитное образование, чтобы ты потом работал в сраном книжном, Азирафель». «Моя специальность — Библиотечное дело. И это не просто какой-нибудь книжный: у них хранятся первые издания, которых не найти нигде! Несколько моих одногруппников…» «Да мне плевать. Найди что-то другое!» После этого линия оборвалась. — Всё в порядке, ангел? Азирафель поднял голову и увидел Кроули, стоящего со скрещенными на груди руками и подпирающего дверной косяк. Он мягко улыбался, и Азирафель почувствовал, как эта тёплая улыбка успокаивает его бушующую ярость. Было так просто говорить без слов. Пожалуй, это могло быть свидетельством того, насколько они друг к другу привыкли и как хорошо спелись за три года. Азирафель, вероятно, оттолкнул бы любого в такой момент. Но не Кроули. В конце концов, они были лучшими друзьями. — Да так, мой брат, — слабым голосом сказал Азирафель. — Этот гандон, — Кроули покачиваясь зашёл в комнату и сел на стол напротив Азирафеля, стукнув ногой об ногу. — Что на этот раз? — Он не хочет, чтобы я работал в книжном. — И? — Он сказал, чтобы я нашёл другую работу. — Почему? Азирафель цокнул языком. — Ну Кроули, ты не слышал? — Ангел, послушай меня. Нет вообще никакой причины не поступить так, как ты хочешь и как изначально планировал. — Но Гавриил сказал… — Пусть говорит сколько влезет. Это твоя жизнь. Ты ничего ему не должен. Ты отучился и можешь сам за себя решать. И если это — то, чего ты хочешь, дерзай. Поступай, как тебе кажется правильным. Азирафель нашёл торчащую из свитера нитку и скрутил ее между пальцами, пытаясь задавить волнение, которое всегда начиналось, стоило ему подумать о том, чтобы пойти против желания Гавриила. Нитка выскользнула между пальцев, и ногти почти до боли впились в кожу, оставляя на ней следы. Кроули остановил руки Азирафеля своими, скользнув благословенно теплыми пальцами по коже. — Ты сможешь, ангел, — сказал он, улыбаясь. Это было не настойчивое предложение, а очень обнадеживающее; то, что он неизменно и легко — так легко — предлагал из года в год. — И, если это хоть сколько-нибудь важно, ты знаешь, что всегда можешь положиться на меня. Я всегда тебя поддержу. Через час Азирафель позвонил в книжный Сандальфона, чтобы принять приглашение.*****
Настоящее время Прошло едва ли два дня карантина, а Азирафель уже начал сходить с ума. Не работать не подходило ему от слова совсем. Азирафель был жаворонком и каждый день просыпался с первыми лучами солнца. За многие годы это стало своего рода рутиной, на которую он мог положиться, точкой стабильности, как его одежда. Размеренный ритм задавал темп его жизни. Оказалось, что, просыпаясь каждый день, когда тебе некуда идти и нечего делать, проводя сутки напролёт, пялясь на пустые стены, пока время на часах лениво текло вперёд, он очень быстро может скатиться в депрессию. С другой стороны, Кроули и так уже работал из дома. В свободной комнате он оборудовал себе место под компьютер и занимался вводом данных и бог весть чем ещё — чем-то, что в конечном итоге включало в себя кричание на других людей и в крайне редких случаях — на таблицы. — Знаешь, ты бы чувствовал себя лучше, если бы надел нормальные штаны, — плюхнувшись на диван после работы, сказал ему Кроули. Шёл седьмой день официальной всеобщей изоляции. Азирафель оторвался от книги. Он сидел в комплекте клетчатой пижамы, из которой так и не переоделся после сна. — Кто сказал, что мне плохо? — У тебя измученный вид, — сказал Кроули, не поднимая глаз от телефона. Азирафель мог лишь предположить, что он играл в одну из этих дурацких игр, что ему так нравились. — Смена одежды совершенно всё меняет. Это был такой же совет, как и несчётное множество советов, которые дал ему Кроули за всё время их знакомства. И Азирафель знал, что скорее всего Кроули был прав. Так что он начал переодеваться из пижамы после утреннего душа, и, как бы ни было неприятно это признавать, это определённо помогло. Ещё он снова начал готовить, чему Кроули был очень рад. А однажды днём, вооружившись чашечкой какао, он наконец-то раскрыл свежую хрустящую обложку книги, которая лежала сверху в стопке, к которой он всё обещал приступить, но до которой никогда не доходили руки. В свободное время он продолжал переписываться с Агнессой. Она действительно была волшебной: умной и очаровательной. Азирафель обнаружил, что может быть с ней самим собой, чего раньше ему не удавалось достичь ни с одной девушкой. Возможно, дистанция в виде экрана придавала ему уверенности; возможно, он не чувствовал такого давления, когда ему не нужно было соответствовать ничьим ожиданиям, когда он мог просто притормозить, если всё стало бы развиваться слишком быстро. Тем не менее, ему нравилось общаться с ней, узнавать о ней больше, раскрывать интересные нюансы, которые его привлекали. Агнесса: «Вот бы поскорее встретиться». Азирафель: «Боюсь, я могу оказаться не таким харизматичным в жизни». Агнесса: «Уверена, ты хорошо целуешься». Азирафель откинул телефон на кровать и тяжело вздохнул. До этого Агнесса не упоминала ничего подобного, но они уже переписывались два месяца, и их разговоры становились всё более откровенными. Возможно, это было естественно для такого рода отношений. У Азирафеля не было какой-то инструкции, с которой он мог бы сверяться, и он молча сетовал на это. Да, в какой-то момент у него начали появляться мысли. Когда он был в кровати наедине с собой, он представлял, как в теории ощущается теплое и влажное прикосновение чьего-то рта. Но это всегда было на уровне гипотезы. Как бы он ни старался, ему не удавалось заставить мозг представить больше, чем изгиб красных губ и лёгкое дуновение чьего-то дыхания на лице. Он перевернулся на живот и ещё раз простонал в подушку. Возможно, Кроули мог бы что-то посоветовать. Он наверняка постоянно этим занимался.*****
На третьем курсе в два часа ночи за бутылкой вина Азирафель рассказал Энтони Кроули, что он девственник. Это было после скучнейшей вечеринки, с которой Кроули на удивление ушёл вместе с Азирафелем домой, бросив свою пару. Оба уже были в хлам после дешёвой водки, когда они завалились на диван и начали распивать вино, передавая друг другу бутылку. Азирафель до сих пор помнил то, как Кроули долго, не мигая, смотрел на него, а затем рассмеялся, пролив вино на свои чёрные брюки. — А что в этом такого, ангел? — спросил он, вытирая пятно салфеткой. — Просто разные штучки суют в разные дырочки. Азирафель долго ещё жаловался на то, как грубо это описал Кроули, потому что — чёрт побери Джорджетт Хейер* — он был уверен, что в этом есть нечто большее, чем ключики и замочки. И когда Азирафель начал с сожалением причитать и почти бессвязно бормотать, что никогда никого не найдет, Кроули налил ему ещё один бокал вина, и после грустной стадии опьянения он блаженно отключился. Проблема девственности преследовала его на протяжении всего института, да и после него тоже. Он просто так и не встретил подходящую девушку. Никто никогда не заставлял его сердце учащённо биться, бабочки не порхали у него в животе, и кожа не покрывалась мурашками, о чём он читал в многочисленных книгах. Так долго Азирафель ждал, когда появится правильный человек; кто-то, с кем он сможет спать без ощущения мучительной пытки. Когда он-таки отдавался фантазиям, это всегда была нежная близость. Тёплое давление безликого тела, его руки, скользящие по мягкой коже, пальцы, цепляющиеся за выпирающую тазовую косточку. В голове Азирафеля обрывками возникала размытая, затуманенная картинка, но в ней всегда — всегда — чего-то не хватало. Теперь, когда он стал старше, он ловил себя на мысли, что хочет просто расстаться с девственностью: оторвать и выбросить её, как болячку, старую и бесполезную вещь. Азирафелю хотелось секса, ему хотелось близости, хотелось ощутить тепло чужого тела на своей коже, но ему было страшно. На онлайн-знакомства его сподвиг Кроули, когда в сотый раз выслушивал его стенания. «Так ты можешь познакомиться с гораздо большим количеством людей», — сказал он, бездумно пролистывая свои мэтчи, прежде чем создать страничку Азирафелю. Однако, Азирафель медлил. Как, впрочем, и во всём. Не самое удивительное открытие. Он понял, что для него говорить с незнакомцами было не так просто, как рисовал это Кроули. Слишком много «если» и всего прочего, слишком много несформулированных сомнений заселяло его голову и засоряло мозг. Поэтому, несмотря на то, что у Азирафеля было достаточно много мэтчей, ему требовалось несколько месяцев, прежде чем решиться написать кому-то из них. Так было до Агнессы. А теперь, когда казалось, что всё наконец идёт по нужному руслу, помимо барьера в виде экрана, помимо его девственности, появилось еще большее препятствие — буквальный карантин.*****
— Вот молодец! — сказал Кроули, похлопав его по спине и передав ему обратно телефон с сообщением Агнессы. — Наконец-то ты куда-то двинулся. — Я никуда не пытался двигаться, — упрямился Азирафель. — Я просто… Я не… — Спокойно, ангел, — сказал Кроули, растянувшись на диване так, как умел только он: будто бы у него вовсе не было никакого позвоночника и он всем хотел это продемонстрировать. — Всего лишь немного флирта. — Но я не умею, — сказал Азирафель, пытаясь не начать рвать на себе волосы. — Она такая милая и добрая и наверняка ожидает, что я буду опытным, а не старомодным девственником. — Так, стоп, — сказал Кроули. Его тон буквально за секунду стал гораздо серьёзнее. — Это ни к чему. Ей повезёт с тобой, и ты это знаешь. Ты наверняка будешь одним из этих до одури чутких любовников или типа того. Азирафель вздохнул и опустил голову в руки. — У меня из опыта только порнография, а мы оба знаем, как там всё реалистично. Она выставит меня за дверь раньше, чем мы дойдём до этого. — Я мог бы тебе показать, — сказал Кроули и тут же скривился. — Нет, я в том смысле, что ты мог бы показать мне порно, которое смотришь, а я могу… объяснить тебе. — Объяснить мне, — повторил Азирафель с очевидным сомнением в голосе. — Ты сам сказал: там всё не очень реалистично, но я могу тебе рассказать. Ты можешь задавать вопросы, а я не буду тебя осуждать. Азирафель выразительно посмотрел на него, едва ли не закатывая глаза, и Кроули заулыбался, добавив: — Слишком сильно. Я не буду осуждать тебя слишком сильно. — Ладно, — согласился Азирафель. — Наверное, ты прав. Да и что нам ещё делать? — В сотый раз пересматривать «Золотой глаз», — пробурчал Кроули. — Да уж, пожалуй, не стоит, спасибо. Наступила вязкая неловкая тишина, сочащаяся из всех углов гостиной, пока Азирафель её не нарушил: — В смысле… сейчас? — А чего ждать? — спросил Кроули несколько натянуто. Азирафель прокашлялся и облизнул нижнюю губу. — Я выбираю материал для просмотра или ты? — Покажешь мне, что тебе нравится? Просьба языком пламени прошлась по позвоночнику Азирафеля. Сердце бешено заколотилось, когда он взял ноутбук с журнального столика. Дрожащими руками, с мокрыми от пота ладонями, он зашёл на привычный порносайт и нажал ссылку на одно из своих любимых видео. Никакой вычурной постановки, никаких выразительных сцен с женскими лицами и искусно сложенными телами, никаких доведённых до идеала и оттого едва ли правдоподобных фантазий. Азирафелю нравилось порно, где мужчинам уделялось столько же экранного времени, сколько и женщинам. Иначе это казалось эксплуатацией. — Вот это да, — сказал сидевший рядом с ним Кроули, щёлкнув языком, показавшимся между губами, будто издевался над ним. Азирафель оторвал от него взгляд, устанавливая ноутбук на стол. — Просто потому, что кому-то не нравится «жёсткий анальный кремпай бесплатно и без регистрации», не значит, что надо ёрничать, — язвительно отозвался Азирафель и нажал «плей». — Ты лазил в мою историю браузера? — продолжил глумиться Кроули, когда началась музыка, и на экране появился романтический шрифт. Азирафель заёрзал на диване. Кожаная обивка словно поглощала его. У него уже наполовину встал, и теперь член подрагивал, упираясь в бедро. Наверное, стоило выбрать другое видео. На это у него уже выработался условный рефлекс, как у собаки Павлова. — Так, — сказал Кроули, — что тебе тут нравится? Азирафель кашлянул в руку и снова сменил положение. Видео длилось пятнадцать минут. Ну почему он выбрал его? На экране парень с девушкой целовались и раздевались в приглушённом свете. — Мне, э… нравится романтика. Наверное, — признался Азирафель. Во рту пересохло, словно он проглотил древесные опилки. — Что в этом романтичного? — Поцелуи. Касания. Кажется, что они действительно хотят друг друга, — сказал Азирафель. Слова сами вырывались изо рта, дыхание стало частым и жарким. Он взглянул на Кроули и увидел, что тот смотрел на него с приоткрытыми губами. — Им правда так нравится, когда трогают грудь? — спросил Азирафель, пытаясь сконцентрироваться на видео, чтобы процесс казался образовательным. Он напоминал себе, что это просто дружеская услуга. У Азирафеля не было большого опыта, но он доверял Кроули. Он бы сказал, если бы что-то было не так, если бы это как-то переступало границы их дружбы. Хотя Азирафель не думал, что это возможно, иначе бы Кроули, как опытный натурал, уже сказал бы что-нибудь. Они оба были гетеросексуалами. Всё нормально. — Некоторым — да, — сказал Кроули, и было в его голосе что-то глубокое, дымящееся, царапающее кожу Азирафеля. Наверняка ему просто чудилось, потому что он зациклился на своём возбуждении и старался его подавить. — Ну, то есть, у многих людей чувствительные соски. Мне нравится, когда с моими играют и посасывают. Тебе нравится, когда трогают твои? Азирафель облизал губы. В голове промелькнула картина, как он прижимается влажным языком к маленькому твёрдому соску. — Я не знаю. — Никогда не пробовал во время мастурбации? Он покачал головой. — Попробуй, — сказал Кроули, вздернув подбородок. Он положил руку на свою грудь, поглаживая большим пальцем сосок сквозь тонкую футболку. На секунду у него перехватило дыхание. — Вот так, — сказал он; его дыхание слегка сбилось, он потирал грудь пальцем. — Скажи, если что-то почувствуешь. Азирафель повторил положение руки Кроули и неуверенно через ткань провёл большим пальцем по своему соску. Что-то едва ощутимое кольнуло его, и он покачал головой, опустив руку обратно на колени. Он коснулся бугорка в штанах — и бёдра вскинулись сами собой. Азирафель со вздохом зажмурился. Теперь Кроули не мог не заметить, как непристойно топорщилась ткань его брюк. Он осторожно открыл глаза и увидел, что Кроули смотрел на экран, терзая нижнюю губу зубами, а рука… Азирафель почувствовал тепло, разливающееся в животе. Его собственный член вздрогнул, упираясь в ткань искусно подогнанных брюк. Кроули прижимал руку к испорченной натянутой молнии и гладил себя через джинсы. Другая рука всё так же была на груди: он лениво игрался с соском, который Азирафель уже мог разглядеть через ткань. Из комнаты словно выкачали весь воздух, вокруг было жарко до изнеможения. Где-то должна была быть граница, рубеж. Где-то. Это нормально? Просто очередное странное занятие в списке того, чем они уже занимались вместе? И тем не менее, каким-то образом, это казалось уместным. Состояние и момент подталкивали Азирафеля вперёд, к чему-то новому, что они неожиданно для себя теперь могли делать вместе. Он попробовал осознанно потрогать себя рукой — бедра напряглись, и с губ слетел стон. — Да? — тихо спросил Кроули, не отрывая глаз от экрана. Он оттягивал ткань джинс, перебирал пуговицу пальцами так обыденно, будто эти движения давались ему легко. За исключением слабого румянца на щеках — единственного знака, что на него это тоже действовало. Они вот-вот начнут дрочить прямо тут, посреди гостиной. Просто очередное совместное времяпрепровождение. У Азирафеля в висках стучала кровь, пальцы подрагивали от мысли, что он собирался обнажиться. Он закусил щёку и расстегнул ширинку на брюках. — Неплохо, — сказал Кроули, по-прежнему смотря видео. Звук расстёгивающейся молнии перекрыл тихий шелест, исходящий от ноутбука. — Что тебе нравится? — В… — В этом всём. Азирафель вынул член со стоном облегчения, провёл пальцем по смазке, собравшейся на раскрасневшейся и опухшей головке. Ему было некомфортно под одеждой, под собственной кожей. Он чувствовал, как из расслабленного рта вырвался сдавленный стон. На экране мужчина мягко подтолкнул девушку к огромной кровати. Азирафель обернул вокруг себя руку, и член приятной тёплой тяжестью непроизвольно дёрнулся в раскрытую ладонь. Пальцы другой руки впились в мягкое бедро. Он подумал, как это неприлично: сидеть вот так, не прикрывшись, медленно и с нажимом ласкать себя и слышать влажное сбитое дыхание в комнате. Его сердце забилось сильнее, он перевёл взгляд на Кроули и увидел, что тот также приспустил джинсы и боксеры, как Азирафель. Влажный и раскрасневшийся кончик его члена виднелся над сжатым кулаком. Его рука двигалась размеренно, а рябь мышц на плоском животе быстро вздымалась и опускалась вместе с его прерывистым дыханием. — Блять, как давно я этого не делал, — вздохнул Кроули. — Правда? — спросил Азирафель. Его ляжки дрожали, бедра жадно толкались наверх; шелестящий голос Кроули скользил по его коже, словно лаская. Он пытался сконцентрироваться на видео, но не мог оторвать глаз от руки Кроули, от того, как крайняя плоть накрывала блестящую головку, как выступала жидкость, как он буквально выдавливал её себя. Азирафель, вздрагивая, прикрыл глаза. — Попробуй теперь потрогать свои соски, — на выдохе произнёс Кроули. Азирафель подавил стон, закусив губу. Он не мог. Это было бы… это… — Просто попробуй, — добрый совет друга. — Тебе понравится. Он потянулся к груди, провёл большим пальцем по соску, как показывал ему Кроули, но этого всё равно было недостаточно. Он закусил губу и покачал головой. — Мне кажется, я не… — Расстегни рубашку, — сказал Кроули; слова небрежно рассыпались поверх прерывистого дыхания, под стать его движениям. — Так ощущения лучше. Сожми их. Расстегнув две верхние пуговицы рубашки, Азирафель скользнул рукой по изгибу груди. Каждый участок его горячей и влажной от пота кожи был перевозбуждён. Опускаясь вниз по груди, чтобы коснуться соска, он чувствовал, как под подушечками пальцев гнутся мягкие волоски. Он сделал, как велел Кроули, и ахнул. — Я же говорил, — заулыбался Кроули, откинув голову на спинку дивана. Азирафель простонал и плотнее обхватил свой член рукой. — Это так странно, — признался он. В животе что-то вздрогнуло; было горячо, невероятно тесно, но ничего особенного он не почувствовал. — Странно в хорошем или плохом смысле? — спросил Кроули. — Не знаю. Затем одним плавным движением Кроули приблизился к нему. В глазах помутнело от шока: пальцы Кроули проходились по всем пуговицам рубашки Азирафеля, пока ткань не распахнулась, шелестящим шуршанием упав по обе стороны от его груди. Длинные тонкие пальцы Кроули прижались к его мягкому торсу, при этом другой рукой он по-прежнему дрочил себе, почти ленивыми движениями поддерживая член в стоячем состоянии. Так, Азирафель мог вблизи разглядеть влажный рот и закусанные до красноты губы Кроули. Он ощущал пылкое тепло его тела на своём. Внезапно легким движением Кроули провёл пальцем по его соску, и тепло от этого касания прямиком направилось Азирафелю между ног. Его член дёрнулся, но скорее не от места касания, а от тепла чужой руки. Азирафель покачал головой. — Я не думаю, что… Кроули фыркнул и отстранился. Одним движением он стянул с себя футболку. — Я клянусь тебе, это работает, ангел. Потрогай мои. Азирафель замер. Его сердце подскочило к горлу и бешено заколотилось. Кроули сидел рядом, топлес, со стоящим членом в руке, медленно ласкал себя и просил потрогать его соски. Это странно? Время перестало казаться реальным, оно тянулось, медленно текло под тихие неприличные звуки ладоней, скользящих по членам. Азирафель не мог думать. Вздохи и сдавленные стоны пары на экране опьяняли. Он был возбуждён, его яички подтягивались, он был готов излиться, и может быть, если он сделает, как просит Кроули, может быть, это поможет. Азирафель провёл языком по зубам, скользя большим пальцем по головке собственного члена, и с опаской протянул руку вперёд. Нежными пальцами он коснулся тёплой обнажённой груди Кроули. Она не была особенно волосистой: россыпь тонких красных волосков в центре грудины исчезала ближе к плоским упругим соскам. Азирафель был готов к какой-то реакции, но не настолько яркой, громкой и бесстыдной. Было видно, как стон прокатился по горлу Кроули; он взвыл и толкнулся бёдрами в руку. — Да, вот так. Сильнее. — Ох, — по позвоночнику дрожью пробежалось что-то резкое, что-то глухое и еле уловимое. — Вот так? Азирафель перекатывал шарики его сосков между пальцами. Он наблюдал за тем, как бока Кроули напрягались и изгибались; слышал сорвавшийся гортанный стон, когда он, чуть осмелев, слегка зажал соски, ущипнул их, потянул на себя и покрутил, от чего они раскраснелись. — Блять, да, ангел. Продол… продолжай, — у Кроули перехватило дыхание; слова звучали прерывисто, как будто у него помутилось сознание. — Ах, боже! Ах! Блять! Плечи Кроули нетерпеливо задрожали, скользкие звуки его руки на члене участились. Азирафель перешёл к другому соску, потягивая и покручивая его пальцами. Его собственный член был таким твёрдым в трясущейся руке, что он чувствовал, как выделяется и растекается по ладони смазка. Кроули проглатывал глухие стоны, а отчаянные вздохи Азирафеля застревали и обжигали тому рот. — Пососи их, ангел, — вдруг выпалил Кроули между вздохами. — Можешь, ах, можешь пососать их, если хочешь. Азирафель размышлял не более секунды, прежде чем приблизиться и опустить голову. Окружённый запахом кожи Кроули, его пота, сладкого дымчатого одеколона, он взял сосок в рот. Кроули податливо растёкся под ним, выкрикнув и пав под весом Азирафеля. Свободной рукой тот нашёл опору, обвив дрожащими пальцами подтянутую талию Кроули. Его член ныл на грани оргазма. Азирафель присосался к коже Кроули, к упругому бугорку его соска, втягивая его сильнее, и быстро переметнулся ко второму. Он лизнул, пробуя кожу Кроули на вкус, прижимаясь плоским языком и лаская влажными широкими мазками. — Ангел… Это был не более чем вздох, но он сломил Азирафеля. Его член забился под давлением и излился. Вся рука стала мокрой и липкой, несколько брызг оказалось на животе Кроули. Через какое-то мгновение Кроули задрожал в экстазе и со всхлипом кончил между ними. Его сперма смешалась с азирафелевой на его обнажённой коже. Кроули ахнул и простонал, а Азирафель ещё содрогался на его груди. — Я же говорил, что у меня чувствительные соски, — сказал Кроули с такой легкостью, будто вот-вот рассмеётся. Азирафель не мог вынести этой мысли. Не удосужившись застегнуть брюки, он вскочил на ноги и скрылся у себя в комнате, хлопнув дверью. Впервые с начала карантина Азирафель был рад, что ему утром не надо на работу.