Капитан Грей

14-15 июня 1943 год, линкор "Адмирал Нельсон", где-то на середине пролива Ла-Манш, на полпути в г.Гавр, 107-й пехотный полк, Англия-Франция В Брайтоне мы надолго не задержались. Командование желало поскорее отправить нас во Францию, поскольку союзникам требовалась серьезная помощь, так что мы даже не ночевали в городе - сразу после марша нас отправили в порт. Пока полковник Батлер договаривался с капитаном судна, я сумела улучить момент, чтобы выполнить задание от СНР и передать портфель с ценным содержимым нашему связному, после чего спешно вернулась в доки - и вовремя. Началась наша погрузка на борт линкора "Адмирал Нельсон". Парни поднимались на трап организованно и споро, так что очень скоро мы отплывали от туманных берегов Альбиона. Джеймс стоял рядом со мной на корме, держась за борт, и молча провожал глазами постепенно отдаляющийся берег. Англия стала для нас обоих определенной вехой, долгим пройденным путем - с хорошими и плохими моментами, и сейчас, вдыхая соленый морской воздух и слушая крики чаек, сердце отчего-то тоскливо тянуло. Я буду скучать по этим берегам. Небо едва заметно розовело на западе, окрашивая облака в фантастические оттенки - через несколько часов наступят сумерки. По плану полковника, мы будем плыть не менее пяти часов, после чего будет организована ночная высадка на берег - и даже не в сам Гавр, а у берега южнее от него. Все потому, что еще с весны 1940 года, город был оккупирован немецкими войсками и рассматривался как база для подготовки вторжения в Англию. Многие жители покинули Гавр или ушли в недавно основанное движение Сопротивления, так что там сейчас весьма опасно. Поэтому высадка в городе невозможна и линкор зайдет южнее, но из-за отсутствия порта не сможет нормально пристать к берегу. Судно остановится на максимально близкой для корабля глубине, едва не царапая осадкой дно, после чего мы будем грузиться в лодки на двадцать человек и переправляться на берег. Легкую технику, пулеметы и машины перевезут с помощью плотов-паромов. Учитывая нашу общую численность, это может занять всю ночь - но только так мы сможем добраться до берегов Франции относительно безопасно. В любых других вариантах, нас либо заметят со стороны Гавра, и попытаются обстрелять с берега, либо немецкие бомбардировщики подорвут судно сверху. Поэтому ожидаем ночной высадки, ну а пока есть время, местный кок организовал нам ужин, после которого можно будет подремать пару часов. Так что мы с сержантом развернулись и поспешили в сторону камбуза, расположенного в носовой части корабля. Все правильно: война войной, а ужин - по расписанию. *** Прихлебывая весьма неплохой рыбный суп, я скосила глаза влево. Так и есть. Какой-то рыжий матрос пялится на меня вот уже минут двадцать, прижимая к груди газету. И что же ему от меня нужно? Поворачиваюсь к парню, приподнимая левую бровь, показывая, что заметила чужое внимание. Тот наконец набирается решимости и подходит к нашему столу. Ребята отрываются от своих тарелок, поняв, что сейчас начнет происходить чо-то интересное. - З-здравствуйте, капитан Грей. Для меня такая честь, быть с вами на одной палубе... то есть перевозить ваш полк, к месту боевой высадки на нашем судне... то есть не на нашем, а... - бедный парнишка совсем заговаривается, бледнея до цвета свежевыпавшего снега, отчего веснушки на его лице проступают еще ярче. Того и гляди, в обморок упадет, как чересчур нервная барышня. - Добрый день, матрос... - я прерываю это невразумительное блеяние, выжидательно смотря на него. - Младший матрос Рональд О’Лири, мэм. - Капитан Астория Грей. Чем обязана? - у меня мелькнула было догадка при виде газеты, но не может ведь он... - Можно ваш автограф? - выпаливает О’Лири, наконец поворачивая бумажное издание ко мне, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поменяться в лице. На развороте свежего выпуска "Таймс" красуются фотографии, где генерал Маршалл пожимает мне руку, на второй - я же, но отдельно, по пояс и с новенькими медалями, внизу - общий снимок в строю, сделанный в Лондоне. Заголовком "Есть такая профессия - Родину защищать" венчается хвалебная статья, в которой описаны мои подвиги на ниве борьбы с фашизмом в Британии, героическая личность в целом и детали биографии в частности. Впрочем про 107-й тоже много написано, но уже на второй и далее страницах, так что можно немного выдохнуть - обделенные вниманием прессы офицеры меня все-таки не четвертуют, и не удавят подушкой во сне. Вопрос "Почему они начали писать обо мне?" даже не стоит. Это-то как раз вполне ожидаемо. Единственная женщина в офицерском составе, редкая специальность, две медали сразу, да еще и Джордж Маршалл удостоил своим вниманием на церемонии награждения. Вопрос в другом, как к этому отнесется мое начальство? Я, конечно, не шпион, но чрезмерная известность может навредить и снайперу, покойный Вассер тому пример. И второй вопрос: сколько дадут за мою голову немцы? В том, что теперь меня каждая берлинская собака в лицо узнает, я даже не сомневаюсь. - Пожалуйста, - умоляюще шепчет матрос, и я на автомате достаю перьевую ручку из нагрудного кармана, ставя элегантный росчерк на газете. Лицо парня проясняется, и, пользуясь моей задумчивостью, он подсаживается к нам. - Капитан Грей, скажите, когда вы поняли, что хотите стать диверсантом? - едва дыша и с замиранием глядя на меня, спросил смешной лопоухий Рональд, едва ли восемнадцати лет отроду. Раз интересуются, да еще так вежливо, почему бы не ответить. - С самого детства моя зловредная натура не давала мне спокойно жить, - иронизирую я с непроницаемым лицом, сложив пальцы рук домиком. - В школе я натирала классную доску мылом, подкладывала жаб в портфели особо противных девчонок, лазала по деревьям и стреляла из рогатки вишневыми косточками... в общем развлекалась, как могла. Со временем я научилась направлять эту энергию в мирное русло, так что диверсии стали масштабнее, и страдают от них теперь только враги. Джей тихо смеется в кулак, и парни ему вторят, а мистер О’Лири, чуть нахмурившись, смотрит в газету. - Но в статье написано, что вы закончили домашнее обучение, - чуть недоуменно тянет парнишка. - Все верно. После того, как меня выгнали из пятой школы подряд, я стала обучаться на дому, - согласно киваю я головой, а Барнс давится галетой. Заботливо хлопаю его по спине. - Выгнали? Но у вас есть диплом Вест-Пойнта с отличием, а ведь туда такой строгий набор, лишь единицы выдерживают вступительный экзамен! - с волнением взмахивает руками матрос. Наши парни вовсю греют уши, изредка похмыкивая на мои реплики. Джеймс едва не вибрирует от распирающих его вопросов. - Так меня не за оценки выгоняли, а за поведение "неподобающее приличной мисс", - насмешливо кривя губы, цитирую я своих учительниц-мучительниц. - Что же касается экзамена в академии - да, он непростой, но я никогда не позволяла школе вмешиваться в мое образование, поэтому сдала его с отличием, как и выпускные тесты. Вторая часть - нормативы и общая физподготовка, также были пройдены мной без особого труда. - Все равно, это удивительно! - восторженно выдыхает Рональд и несколько медлит, прежде чем задать очередной вопрос. - Скажите а правда, что у каждого выпускника Вест-Пойна внутри перстня есть гравировка с напутствием от главы академии? Я иронично улыбаюсь - и откуда они только эти сплетни берут?.. - Неправда, там всего лишь инициалы и фамилия владельца, а также годы обучения. После чего стягиваю и впрямь тяжелый и массивный для девичьих пальцев, золотой перстень с безымянного пальца правой руки* и демонстрирую внутреннюю сторону парнишке. - "А.М. Грей, 1935-1939г." - вслух читает О’Лири, после чего я возвращаю статусную вещицу на место. - Ну вот, а парни были свято уверены в добром пожелании... Тот же генерал Маршалл с вами беседовал и даже руку пожал... А вам точно ничего не говорили при выпуске? - пытливо спрашивает О’Лири и я уже не могу сдержать громкий смех. - Боюсь, что когда я выпустилась, суперинтендант Коннор и майор Уилби напились вусмерть и танцевали канкан, высоко задирая ноги. Альма-матер еще долго меня не забудет, - плотоядно ухмыляюсь я, и матрос, удовлетворив свое любопытство, не решается и дальше дергать тигра за усы. Он шустро прощается, а мы наконец заканчиваем с ужином. Теперь можно подремать пару часов до высадки, без нас-то точно не начнут. *** 15 июня 1943 год, лагерь полковника Раймонда Батлера в юго-восточных местностях близ г.Гавр, 107-й пехотный полк, Франция Наша переправа с корабля на сушу произошла быстро, но все равно заняла приличную чать ночи. В лодках мы находились в весьма уязвимом положении, вздумай немцы появиться на горизонте. К счастью, наш полк смог добраться до берега без каких-либо потерь, после чего "Адмирал Нельсон" спешно отчалил обратно, а мы поспешили убраться с открытой местности. Занимался ало-золотой рассвет. Скорым маршем мы шли водь берега Сены, извивающейся как змея, и лишь к полудню разбили лагерь. После столь активного ночного променада, солдатам требовался отдых, да и я тоже несколько утомилась. Вдалеке темнела зеленая громада леса Буа-де-ла-Эз, но сегодня мы вряд ли успеем туда добраться. Связисты уже наладили технику, для сообщения с другими американскими частями и нашими союзниками, так что вводные у нас были. Как сообщил полковник Батлер на послеобеденном собрании, в сам Гавр мы заходить не будем. Сейчас этот город слишком хорошо укреплен немецкими захватчиками, поэтому снятием блокады совместно займутся британский и американский флот. Нашей же задачей является продвинуться дальше, вглубь оккупированных территорий вплоть до Руана, попутно зачищая отряды фашистов и оказывая помощь мирному населению. Сейчас положение французов очень... непростое. Франция пала еще в самом начале войны, Париж был взят в 1940 году. Северная Франция и атлантическое побережье были оккупированы нацисткой Германией с согласия Вишистского правительства. Фактически вся южная Франция поддерживает коллаборационистский режим, помогая Германии и сотрудничая с немцами, которые позволяют им сохранять видимость свободы. По факту же, страну просто раздирают на части, а для гражданского населения творится сущий ад. Часть французов продолжают бороться, несмотря на отсутствие какой-либо поддержки даже со стороны соотечественников - в июне 1940 года они создали Движение Сопротивления. Они организуют забастовки, саботаж, диверсии; ведут партизанскую борьбу и антифашистскую пропаганду, помогают беглым евреям, устраивают демонстрации и вооруженные восстания... В общем, сопротивляются, как могут. Эти люди станут нашими союзниками по антигитлеровской коалиции. Южная Франция во главе с Филиппом Петеном наоборот - будет сражаться против нас и всячески препятствовать свержению немецкого правительства на севере - ведь если мы это сделаем, их уничтожим либо мы, либо угнетаемые ими, вот уже три года как, свои же соотечественники. И, наконец, третья часть населения - самая большая и самая же пострадавшая. Гражданские. Обычные мирные люди, которые попали между молотом и наковальней - между Германией, захватившей их земли, и южной Францией, попросту откупившийся ими от немцев. Да, есть те, кто сотрудничает с врагом добровольно, но большинство делает это под давлением - угрозы своей жизни, а также жизням твоих родных - родителей, женщин, детей - очень стимулируют. Многие из них тайно помогают движению Сопротивления, отчего фашисты регулярно подвергают всех мирных жителей всевозможным проверкам и допросам, тем самым закручивая гайки еще сильнее. Однажды все это должно рвануть, но пока что страна бурлит, а спокойная жизнь местным жителям только снится. *** Наш палаточный лагерь расположился на правом берегу Сены, и после совещания у нас появилась возможность немного поспать. Мы с Джеймсом расположились в одной двухместной палатке, которую я разделила пополам своим многофункциональным отрезом брезента. Обследовав местность, запоминая рельеф, и вымывшись в теплой речной воде, я поспешила вернуться в палатку - хоть подремлю немного. Чутье отчего-то едва слышно позвякивало, словно опасность есть, но далеко вне зоны моей видимости и слышимости. Фыркнув, я покачала головой - конечно опасность есть, мы же на оккупированной территории, здесь нужно ждать удара отовсюду. Но зайдя в наши хоромы, я на всякий случай предупредила Барнса, также успевшего искупаться: - Джей, особо не раскладывай вещи. Сержант тотчас насторожился: - Думаешь, на нас должны напасть? - Возможно. Точных сведений у меня нет, но предчувствие нехорошее. Пока вроде тихо, но в любой момент все может измениться. - Так может не ложиться вовсе? - Барнс чуть морщит высокий лоб. - Только вымотаемся перед атакой, тогда нас точно возьмут тепленькими, - качаю головой и Джеймс признает мою правоту. - Хорошо, как скажешь. Твоему чутью я доверяю. Мы кладем оружие поближе, а форму даже не снимаем толком - только ослабляем ремни перевязи, да сбрасываем ботинки. В жарком июньском воздухе чудится напряжение, словно перед грозой. От сытости и легкой духоты меня совсем разморило, так что в сон я проваливаюсь мгновенно. *** Резкий звук переносной сирены заставляет нас с Джеймсом подскочить на спальниках. Мы переглядываемся и шустро затягиваем ремни, попутно обуваясь. Подхватив оружие, стремительно выходим из палатки, наблюдая за хорошо организованными сборами. Весь лагерь кишит людьми, как человеческий муравейник, солдаты весьма оперативно собирают вещи и сворачивают палатки. Врага на горизонте не видно, а небо только-только начинают золотить вечерние облака. Мы проспали не более четырех часов. Сержант хватает за рукав пробегающего мимо Харви Льюиса. - Что случилось? Взволнованный Льюис отвечает, чуть проглатывая окончания слов. - Немцы узнали о нашем местоположении и скоро будут здесь! Полковник Батлер сказал всем офицерам собраться в его палатке! Джей отпускает сержанта и мы втроем направляемся к полковнику. Большинство ребят уже здесь и Батлер начинает говорить, не дожидаясь отстающих. - Господа, положение весьма серьезное. Немецкие разведчики обнаружили наш лагерь. Часовые успели подстрелить двоих, но третий сбежал и подал сигнал своей части в Гавр, который мы сумели перехватить. Они пришлют не менее пяти "Юнкерсов-88", которые сбросят бомбы на лагерь. - Сколько у нас времени, сэр? - взволнованно говорит капитан Холт. - Бомбардировщики будут здесь через два часа. Чтобы добраться до леса нам нужно не менее трех, - ровно ответил Батлер с мрачным лицом. - А если оставить технику? - Все равно не менее трех часов. На мгновение в палатке воцарилось гнетущее молчание, и я полностью его разделяю. Если бы фрицы послали за нами войска, мы могли бы попытаться одолеть их в бою, но против бомб, сыпящихся с неба, наши шансы совсем невелики. ...Но все же есть, если кто-то останется. - Мы все равно попытаемся добраться до леса. Всем собрать свои вещи и оружие, мы выдвигаемся немедленно, - отрывисто командует полковник Батлер и палатка стремительно пустеет. Я по-прежнему стою на месте, и Барнс за моей спиной тоже не двигается. - Капитан Грей? - Сэр, позвольте мне остаться, чтобы задержать противника, - ровно произношу я, и выдерживаю тяжелый взгляд стальных глаз. - Грей, они просто подорвут вас, вот и все. Если у вас нет экстренного плана... - У меня есть план. Я могу занять пустующую башню и подстрелить самолеты с земли, с помощью пулемета. Так я смогу выиграть немного времени для наших частей, - не самый лучший план, но в условиях ограниченного времени и такой сойдет. Рядом с лагерем, прямо на берегу реки, действительно стоит древняя и осыпающаяся каменная башня, века двенадцатого. Судя по всему, раньше она принадлежала какому-то миссионеру-пилигриму, но уже давно была заброшена и никем не использовалась. - А когда они начнут сбрасывать на башню бомбы? - Тогда я прыгну в реку с верхней площадки. Здесь Сена довольно узкая, но глубокая, так что шанс выбраться есть. Батлер долго смотрит на меня, плотно сжав губы и что-то прикидывая в уме. После чего, наконец, решается. - Хорошо. Пожалуй, если кто-то и сможет выполнить этот самоубийственный трюк, то это вы. Он протягивает мне руку, которую я пожимаю и продолжает: - Берите пулемет у Тернера и отправляйтесь на вершину башни. Возьмите солдата, чтобы помог вам его донести - перекрытия наверняка сгнили. - Есть, сэр. Я уже хочу развернуться и отправиться на поиски коменданта, но из-за моей спины раздается голос позабытого было сержанта Барнса. - Сэр, позвольте мне тоже остаться. Я помогу капитану затащить пулемет и прикрою спину, - уверенным тоном спрашивает чуть побледневший Джеймс, прямо смотря на полковника. Я словно лишаюсь дара речи. - Вы уверены в своем решении, сержант? - Как никогда, сэр. - Оставайтесь. Удачи вам, Барнс, - Батлер пожимает руку и ему, после чего мы выходим из палатки и я наконец выпаливаю, хватая Джеймса за китель. - Джей, ты не должен оставаться! - как ему это вообще в голову пришло, или мой дурной пример заразителен? - Отправляйся со всеми в лес! - Нет, я все решил. Я помогу тебе и прикрою спину. Если ты будешь стрелять из винтовки, а я из пулемета, наши шансы значительно повышаются, - Барнс упрямо задирает подбородок, смотря на меня потемневшими серыми глазами. Вся его напряженная фигура выражает, что он и с места не сдвинется - по крайней мере в сторону чащи. - Джеймс, ты можешь погибнуть, - тихо, но проникновенно говорю я, приблизившись к нему. - Я, пожалуй, одна из немногих, кто действительно сумеет пережить этот налет, а вот ты - серьезно рискуешь жизнью. Сержант делает шаг вперед, подходя ко мне вплотную и не менее проникновенно отвечает, практически шепча. - Я останусь с тобой, и это не обсуждается. Я твой друг, и я останусь с тобой до самого конца. В его глазах - сущий шторм, он так выразительно смотрит на меня, что я мгновенно понимаю - все уговоры бессмысленны, этот невероятно храбрый упрямец не покинет меня ни за что на свете. Мое сердце глухо и часто стучит. - Хорошо. Но будешь слушаться меня во всем. Только тогда у нас появится шанс, - обреченно капитулирую я, и Барнс сияет как солнце. Можно подумать, что я ему прогулку предлагаю, а не разделить смертельную опасность. - Так точно, мэм. Слушаться во всем, - и этот наглец козыряет мне, шутливо отдавая честь. Невозможный человек. *** Оставшиеся часы, для уходящего в сторону леса 107-го пехотного бегут, как песок сквозь пальцы. Для нас с Джеймсом это время тянется, как смола. Я успеваю все - переодеться в тактический костюм вместо формы (он все-таки прочнее и бронежилет лишним не будет), взять оружие и отдать своей вещмешок на хранение сержанту Льюису - тот пообещал беречь его как зеницу ока, и не лазить по карманам, дабы сохранить свои пальцы в целости и сохранности. Джеймс берет пулемет у Тернера и мы вдвоем затаскиваем его на верх башни. Перекрытия действительно существенно прогнили, так что забираться приходиться осторожно, и то, пару раз сержант едва не провалился. Вид отсюда открывается отличный и позиций для пристрелки более, чем достаточно, так что мы устанавливаем технику и садимся на нагревшийся за день от солнца камень, дожидаясь своей цели. - Может, все-таки столило взять снайперку? Ты уверена, что стрелы пробьют лобовое стекло? - осторожно спрашивает Барнс, в который уже раз осматривая местность. Я методично проверяю стрелы и натяжение тетивы на своем луке - ничто не должно помешать выстрелу. - Я не собираюсь стрелять в пилотов, эти стрелы, - показываю я Барнсу на алое оперение, - со взрывчаткой. Достаточно одного выстрела в удачное место, чтобы подорвать самолет. Поэтому я и взяла лук - поражающая сила будет больше. - Ого! Я и не знал, что у тебя такие есть, - обрадованно говорит Джеймс, несколько воспрянув духом. Нет, он и без того отлично держался, но сейчас ему явно стало спокойнее, узнав, что наши шансы на победу увеличиваются. - Чего у меня только нет, - фыркаю я, и это правда - СНР отлично меня снабжает. - Знаешь, Джей, я хотела сказать, что ты поступил очень храбро - решил остаться со мной, чтобы задержать немцев. Осознанно рискуешь собой, чтобы выжили другие. Ты понимаешь, что это - подвиг? - я смотрю за сержанта, склонившего голову, чьи скулы тронул румянец. - Многие парни рискуют в бою, - тихо возражает он, усердно рассматривая свои руки. - Я не умаляю их поступки, но одно дело - встать против врага, повинуясь минутному порыву души, а другое дело - медленно выжидать подходящий момент, варясь в котле своих мыслей. На самом деле это очень трудно: идти против сильнейшего нашего инстинкта - инстинкта выживания. Тяжело перебороть свою природу. Но ты смог, и я очень уважаю тебя за это решение. И благодарю. Чуть склоняю голову, и впрямь тронутая этим поступком, а Джеймс поднимает глаза, неотрывно глядя на меня. - Ты слишком хорошо обо мне думаешь. Я делаю это не только из чувства долга и патриотизма, - его глаза стремительно темнеют, губы твердо сжаты, а скулы затвердели. Между нами разливается тягучее напряжение, и теперь я прекрасно осознаю его природу. Он ведь остался только из-за меня. Поставил свою жизнь на кон, чтобы защитить меня. Мой храбрый рыцарь. Что-то подталкивает задать вопрос: - А из-за чего еще? - "из-за кого" звучало бы вернее, но этого я ни за что не скажу вслух. Джей смотрит на меня долгим взглядом и решительно говорит: - Если мы выживем - расскажу. - Обещаешь? - Обещаю. Его слова звучат как клятва, и в глазах отражается целый океан невысказанных чувств - подозреваю, что в моих их не меньше. Если переживем налет, я тоже все ему скажу. В такие времена нельзя упускать ни минуты - ведь любой миг может стать последним, а наши слова так и останутся невысказанными. С запада раздается гул приближающихся бомбардировщиков. Джеймс смотрит на меня в последний раз, и встает за пулемет, тотчас беря себя в руки и настраиваясь на бой. Сейчас нам понадобятся все наши силы. *** "Юнкерсы" тихо гудят, разрезая воздушные потоки. В свете закатного солнца их темно-серые силуэты выглядят хищными птицами. Солнце сейчас играет против нас - светит прямо в глаза, но я лишь прищуриваюсь сильнее, концентрируясь на уязвимых местах. Крылья, пропеллер, турбины - выстрел в лобовое стекло тоже подойдет. Натягиваю тетиву и выдыхаю, наводя стрелу на цель. Мне везет: два самолет летят впереди от остальных, бок о бок - явно сработанная двойка. Три бомбардировщика позади них выстроились клином, и следуют на значительном удалении. Очень хорошо. Фашисты явно не ожидают нападения ни с воздуха, ни с земли - иначе бы рассредоточились сильнее. Что же, за недальновидность тоже надо платить. Выпускаю стрелу, целясь в правое крыло самолета. Взрыв расцветает огненной вспышкой, и завалившийся направо бомбардировщик врезается во второй "Юнкерс" летящий параллельно с ним. Идеально! - Отличный выстрел! - вторит моим мыслям Барнс, и я смотрю, как подбитые самолеты падают на землю, после чего раздается громкий взрыв, отдавшийся в ушах громким звоном. Это сдетонировали снаряды, которые они несли на борту. Туда и дорога. Три "Юнкерса", летящие за ними, мешкают на мгновение, не ожидая атаки с башни, но, быстро спохватившись, перестраиваются, разлетаясь в разные стороны. - Джей, твой крайний слева! - кричу Барнсу, беря на прицел второй, облетающий башню самолет, сейчас обстреливающий каменную площадку. Осколки щебня и деревянная труха летят во все стороны, поэтому быстро падаю за перекрытия башни. Пытаюсь выглянуть в проем, чтобы навести стрелу на цель, но огонь слишком частый. Нужно ждать, пока у него не закончится обойма. Вряд ли они захотят тратить на нас бомбу, пока есть возможность уничтожить с помощью сплошного огня. Сзади меня строчит пулемет, сержант пытается пробить лобовое стекло, бросаю взгляд мельком - часть корпуса уже дымится, видимо попал в цистерны с горючим. Так держать, Джей! Наконец, мой самолет делает краткий перерыв в обстреле, и я мгновенно высовываюсь в проем, натягивая тетиву. Выстрел!.. Сдвоенный взрыв оглушает. Прячусь за стенкой, зажмуриваясь от яркой вспышки и гулкого звона в ушах. Не только я подорвала еще один самолет, Барнс тоже сумел подстрелить свой. Вдруг пол под нами мощно вздрагивает, а строение начинает коситься в сторону. Черт!.. Похоже это взорвались бомбы в упавших слишком близко к подножию башни самолетах. Минус четыре противника. А где же пятый? Перепрыгиваю через повисшего на пулемете Джеймса, который что-то мне говорит, но я еще слишком плохо слышу. Впрочем, рука, указывающая на восток, не оставляет сомнений - пятый бомбардировщик оставил башню и полетел на восток, нагоняя остатки нашего полка. Нужно остановить его, пока не поздно. Привычным движением вытаскиваю стрелу из колчана и навожу на удаляющуюся цель. Медлить нельзя, и так уже далековато. Выстрел!.. В последнее мгновение алое оперение мелькает у хвостовой части. Взрыв расцветает золотисто-бордовой вспышкой. Лишившись управления, "Юнкерс" закрутило и он упал прямо в овраг, откуда тут же последовал очередной грохот, а огонь осветил землю, демонстрируя, что враг побежден. Мы справились! Джеймс хватает меня за руку и улыбается так отчаянно, как может только человек, совершивший невозможное. Я улыбаюсь ему в ответ, но тут под нами начинает проседать пол. В образовавшемся проеме вижу, что каменные блоки смещаются и основание башни горит. Взрывы зацепили ее сильнее, чем я думала. Перекрытия внизу полыхают, и я понимаю, что там нам уже не выбраться. - Нужно прыгать! - крикнула Барнсу, длинным прыжком перебираясь через дыру в полу, к южному проему, выходящему в сторону реки. Сержант медлит и я поворачиваюсь, протягивая руку. - Прыгай, я подхвачу! Джей быстро облизывает губы, глядя на разделяющий нас огонь. Наконец он решается и перемахивает через разлом в полу, едва пошатнувшись при приземлении, но я хватаю его за китель, и парень утыкается мне в плечо. - Спасибо. Лезь первой, я за тобой! - хрипит он, кивая мне на проем и виднеющуюся внизу темную воду. Я киваю. - Хорошо, я первая, ты - следом. Не задерживайся. И как только я встаю коленом на каменную кладку, огонь делает свое черное дело и пол под нами проваливается. *** - Кх-кха, Барнс, ты там живой? - закашлявшись от пепла, витающей в воздухе трухи и каменной крошки, хрипло спрашиваю я, вися на уровне третьего этажа. Когда площадка под нами рухнула вниз, а перекрытия с крыши едва не прихлопнули сверху, погребая меня и Джея под собой, я с трудом успела вонзить нож в каменную кладку стены. К счастью, дамасская сталь выдержала наш общий вес - Барнс успел ухватиться за меня обеими руками, и сейчас дышал мне в поясницу. Будь ситуация другой, такую позу можно было бы счесть весьма компрометирующей. - Да, - сипит он, откашливаясь от запаха гари, слегка приподнимая голову. - Тогда цепляйся за меня и перебирайся вверх, у меня руки начинают неметь, - скомандовала я, с трудом сглатывая пересохшим горлом. - Потом вытащишь меня и прыгнем в воду. - Так может лучше вниз? - Проем на третьем этаже завалило, не выйдет. Давай! Очень медленно и осторожно сержант начал подтягиваться, хватаясь за мое туловище, как за опору. - Прости, - сказал он, когда оперся ботинком о мое плечо, затаскивая себя наверх. Лишившись дополнительного груза, я наконец смогла дотянуться до второго ножа и вонзить его в щель между камнем, чтобы равномерно распределить вес. Становилось все жарче - внизу вовсю полыхало пожарище, дерево потрескивало и мелкие искорки поднимались вверх. - Хватайся, - найдя опору, сержант протягивал мне руки, свешиваясь вниз. Вытаскиваю ножи и хватаюсь за него. Джеймс споро вытягивает меня, и я с облегчением приземляюсь на каменный проем. Вдвоем здесь тесно, так что я принимаю решение прыгнуть первой, иначе, более крупный Барнс просто не повернется. - Встретимся на берегу, - усмехаюсь я, и Джей отвечает мне зеркальной усмешкой на чумазом закопченном лице. Подозреваю, что мое выглядит не лучше. Качнувшись назад, я выталкиваю тело из проема и камнем падаю вниз, входя в воду, как нож в масло. Вынырнув на поверхность, тотчас отплываю с того места, чтобы не мешать Джеймсу и усердно гребу к берегу. Вода довольно теплая, но снаряжение тянет меня на дно, так что лучше ускориться. Громкий всплеск позади показывает, что и сержант надолго не задержался в горящей башне. Добравшись до берега, я ложусь спиной на песок, обессиленно выдыхая. Уже порядком стемнело, так что местность словно тонет в лиловых сумерках и легком тумане, идущем от воды. Барнс валится рядом со мной и загнанно дышит, постепенно выравнивая дыхание. Мы молчим и смотрим на едва виднеющиеся звезды. В ближайшей к нам заводи, хор лягушек исполняет свою арию, а от воды едва заметно пахнет тиной. Хорошо. Перекатываюсь на бок, лицом к Джеймсу, и, подперев голову рукой, иронично интересуюсь: - Ну и как тебе первая совместная операция, напарник? Сержант поворачивает голову в мою сторону, и с трудно определяемой интонацией тянет в ответ: - Незабываемо. Я ухмыляюсь: - Ты точно так же говорил про нашу первую охоту. - С тобой у меня многое происходит впервые, - подначивает тот в ответ, тепло улыбаясь мне. Белые зубы блестят на черном от сажи лице. - Это уж точно, - подытоживаю я, наконец садясь прямо. Надо привести себя в порядок и убираться отсюда - на берегу мы как на ладони. *** Кое-как отжав вещи и вылив воду из ботинок, мы поспешили в сторону леса, нагоняя своих. Несмотря на наши старания, сажа больше размазывалась, чем оттиралась с наших лиц, так вид у нас был, как у потомственных трубочистов. Но это ерунда. Доберемся до лагеря - приведем себя в порядок, особенно это касается одежды. Марш-бросок в сырых вещах и хлюпающей от влаги обуви - удовольствие ниже среднего. Мы прошли больше половины пути, и уже видели верхушки высоких сосен, как услышали низкий гул у себя за спиной. Мгновенно обернувшись я увидела летящий в нашу сторону "Фокке-Вульф". Ночной истребитель, самолет-разведчик! Видимо поняв, что отправленные по следам американских войск самолеты не выходят на связь, немцы решили послать разведку, чтобы выяснить в чем дело. Местность по которой мы шли - пустошь, здесь мы как на ладони, если истребитель заметит нас и обстреляет... - Падай на землю! - говорю Барнсу, и тот, умница, тотчас распластался на траве лицом кверху. Ночные сумерки неплохо скрывают нас, но лучше не рисковать. Быстро залезаю поверх сержанта, распластавшись на нем. Мой темный костюм и куртка прикроют зеленую форму, и, если не будем шевелиться, "Фокке" пролетит мимо. Так и получилось. Истребитель долетел до самого леса, но из-за густо растущих высоких деревьев - преимущественно сосен и елей, вряд ли смог разглядеть лагерь наших парней. Затем вернулся обратно, покрутился у места падения "Юнкера", которого я зацепила за хвост, и долго кружил у подножия башни - возможно вел фотосъемку. Башня все еще горела, так что видимость там была не в пример лучше, да и нужно же им как-то отчитаться за пять погубленных самолетов. Все это время я лежала на глубоко дышащем Джеймсе, внимательно наблюдая за самолетом. Садиться он не стал, и, круто развернувшись, отправился обратно. Только после этого я облегченно вздохнула и повернула голову на подозрительно тихого сержанта. Тот смотрел на меня чернущими глазами, а правая рука, как я только сейчас заметила, покоилась на моей пояснице, надежно прижимая меня к крепкому телу молодого мужчины. Я замерла, на мгновение остановившись взглядом на его губах, тотчас изогнувшихся в обаятельной улыбке. Подловил, хитрец! - Подъем, сержант, - чуть хрипловато говорю ему. - А может еще немного полежим? Мне понравилось, - тягучим голосом, с отчетливо заметным бруклинским акцентом, спросил этот нахал. - Хорошенького понемножку, - фыркаю я, поднимаясь и, словно невзначай, оглаживая его тело. Судя по судорожному выдоху, моя маленькая провокация удалась. То-то же. Минут через сорок мы наконец вступаем под сень древнего леса Буа-де-ла-Эз. Добрались. Мы добрались. *** Часовые встретили нас, едва мы зашли в лес, и подсказали, где разбили наш временный лагерь. Мы направились на северо-запад и скоро вышли к скоплению палаток. Поначалу нас встретили ошарашенным молчанием, а затем громким гулом. Оказалось, что замыкающие полка видели эту битву, как и ее окончание (через бинокли), но надеялись, что мы могли спастись. Благодаря тому, что мы с Джеймсом задержали немцев, все наши успели благополучно добраться. Полковник Батлер вновь пожал нам руки и прилюдно поблагодарил от имени всего полка. Насколько я поняла, нам грозит официальная благодарность от начальства с занесением в личное дело, а также премия, но это все будет уже чуть позднее. Сейчас же, мы получили горячий ужин, за которым в неформальном виде доложили о ходе миссии, а сослуживцы ловили каждое наше слово, отчего в многолюдном лагере стояла непривычная тишина. Батлер видел, что мы устали, так что подробный разбор миссии отложил до завтра. В этом лесу мы проведем следующие пару дней, раз уж люди не смогли толком отдохнуть после высадки на берег Франции и спешного марш-броска от самолетов противника. Наскоро отмывшись в ближайшем ручье, мы с сержантом ушли спать в нашу общую палатку, и нам даже слова никто не сказал. Сейчас весь полк чествовал своих героев-снайперов, которые вдвоем сумели подстрелить пять немецких самолетов с земли, ну а сами герои мечтали лишь выспаться. Уже засыпая, я услышала голос Джеймса: - Астер... - М-м-м? - Перед атакой самолетов, я обещал серьезно поговорить с тобой... - Слушаю? - осторожно произнесла я, мгновенно сбросив с себя дрему. - Но вынужден сообщить, что нарушу свое обещание. Я поговорю с тобой завтра, сегодня - слишком вымотался, - честно сказал мне Джей. Прелесть, а не мужчина - ни отговорок, ни увиливаний! Что же, завтра, так завтра. Подозреваю, что разговор простым не будет, а о чувствах лучше говорить на свежую голову. - Хорошо, я буду ждать, - так же честно отзываюсь я. - Я тоже, - говорит сержант, и чего в его голосе больше, обещания или настойчивости, трудно определить. Уже засыпая, мы смотрим друг на друга, и серебряные глаза этого удивительного человека снятся мне всю ночь. Почему-то вспомнилась русская поговорка, что на новом месте непременно должен присниться суженый. Но это ведь просто поговорка, верно?..