Капитан Грей

16 июня 1943 год, лагерь полковника Раймонда Батлера в лесу Буа-де-ла-Эз, 107-й пехотный полк, Франция Солнечный луч скользнул по моему лицу, заставляя открыть глаза. Ткань у входа чуть подергивалась от легкого ветерка, и пропускала свет во внутрь, отчего я поняла, что раннее утро давно минуло. Дотянувшись до часов, проверила циферблат - 8.06, ну надо же! Я уж и забыла, когда последний раз позволяла себе так разоспаться. Обычно я предпочитала вставать с первыми петухами, но, по всей видимости, вчерашние приключения порядком меня утомили. Приятная истома в теле даровала хорошее настроение прямо с утра, а мирные звуки большого лагеря, доносящиеся со всех сторон, иррационально успокаивали. Джеймса в палатке уже не было, так что и я начала собираться. Одеться, расчесаться, взять сверток с полотенцем и мыльными принадлежностями. Утренний туалет у ручья, расположенного на склоне чуть выше лагеря, заставил меня взбодриться, так что оставив вещи в палатке на обратном пути, к походной столовой я шла чуть пружинящей походкой, дружелюбно кивая здоровающимся со мной солдатам. Парни занимались своими делами - кто-то таскал валежник для костров, кто-то чистил оружие и травил байки, а кто-то, как и я, направлялся кушать. Несколько двоек разведчиков отсутствовали, из чего я сделала вывод, что первая смена уже ушла прочесывать лес и окрестности - в таком случае мы с Барнсом отправимся после обеда. Получив свою порцию каши с тушенкой и горячий кофе, я пристроилась за наспех сколоченным столом. Часть наших ребят уже заканчивала завтрак, как и сержант Барнс, бросающий на меня весьма выразительные взгляды. Поймав его в первый раз, я едва не поперхнулась - таким многообещающим он был, а скулы отчего-то слегка порозовели. Я помню, что сегодня мы хотели поговорить... о нас, но Джей мог бы быть более скрытным - вон, лейтенант Моретти уже что-то заподозрил, и весело поглядывал на нас, пряча широкую улыбку в своей кружке. Какие все проницательные до чужих отношений!.. Мы только поздоровались друг с другом, но более не произнесли ни слова, словно опасались, что если начнем говорить, остановиться будет уже невозможно. Напряжение, возросшее между нами, я ощущала всей кожей, оно струилось по всему телу, как электричество - особенно обжигали глаза Джеймса. Думаю, будет лучше поговорить, когда мы останемся наедине, без сотен любопытных глаз и чужих ушей, то и дело останавливающихся на нас - ну да, разговоров о произошедшем вчера, определенно хватит надолго. Позавтракав, мы не сговариваясь, плечом к плечу, направились к палатке полковника. Подробный отчет об уничтожении вражеских самолетов - как письменный, так и устный, занял не менее двух с половиной часов. После этого, довольный Батлер отпустил нас, принявшись за оформление бумаг для руководства - как он и обещал, нам дадут премию и официальную запись в личном деле, возможно даже наградят, но это уже будет на усмотрение Генштаба и много позднее. До обеда оставалось еще пара часов, а после мы действительно отправимся на разведку и изучение выделенного нам квадрата. Не зная чем еще можно себя занять, я решила занять руки. Почистила оружие и обувь, перебрала и переупаковала оружие, отложила тактический костюм и парочку вещей для стирки... Долго думала, глядя на небольшую косметичку, но все-таки взяла и ее, мысленно отвесив себе оплеуху. Чисто женское желание выглядеть на все сто, пускай даже у нас сегодня ничего не будет, похоже не вытравить ничем. Покончив с вещами, отправилась много выше ручья, который вытекал из небольшого водопада, и стоял чуть в стороне от нашего лагеря. Парни предпочитали не ходить так далеко и мылись где поближе, мне же сейчас нужно было уединение. Быстро перестирав все вещи, я наконец принялась за себя. Тщательно вымыла волосы - после вчерашнего они слегка пахли гарью, удалила все лишние волоски с помощью бритвы, надела свежую рубашку и белье (причем выбрала комплект покрасивее), вычистила короткие ногти и аккуратно подпилила их крохотной пилкой... Закончив наводить марафет, я поколебалась, но все же проглотила пару контрацептивных таблеток, после чего прихватила сырые вещи и размеренным шагом вернулась в лагерь, глубоко втягивая вкусный хвойный аромат в легкие. Волнение совершенно не утихало, а от предвкушения того, что может произойти сегодня, сладко поджималось нутро. Джеймс мне очень нравился, если не более, я определенно хочу этого мужчину - иначе бы не флиртовала, да и его реакция на меня довольно красноречива. Гадая о том, что сержант скажет мне сегодня, в каком формате захочет видеть наши отношения (а у нас ведь отношения?), я пыталась подготовить себя к любому варианту. Навязываться я не посмею, но хотелось бы не только спать вместе, но и встречаться, насколько это вообще возможно в нашем положении. *** Обед и первая часть дежурства в квадрате Д-16 прошли как в тумане. Мы привычно прочесывали местность, отмечая особенности рельефа на маленькой карте, перебирались через деревья и овраги, оставляя незаметные чужому глазу метки, и, как и прежде, закончили дежурство за три часа вместо положенных шести. Мое чутье молчало, вокруг все было тихо и спокойно - в этих глухих чащобах мы были совершенно одни. По моей спине пробежали мурашки, когда Джеймс решительно остановился на необычайно красивой поляне, устланной мягкой даже на вид травой. Ее темно-зеленое покрывало разбавляло множество белых и фиолетовых цветов с приятным изысканным ароматом, растущих тут и там*. Сержант Барнс обернулся ко мне, и я нерешительно замерла, даже несмотря на то, что понимала, что же будет происходить сейчас. Просто серебряные глаза, с расширенными до предела зрачками, держали меня крепче любых цепей, а от урагана эмоций в них можно было и задохнуться. - Астория, - я быстро облизнула пересохшие губы и Джеймс на мгновение замолчал, скользнув по ним взглядом. После чего продолжил, но уже гораздо более низким голосом: - Астер, я обещал тебе рассказать, почему я тогда остался с тобой, перед атакой самолетов. Я сделал это из-за тебя. Потому что ты мне очень нравишься, потому что я влюблен в тебя как мальчишка, - его грозовые глаза пристально вглядывались в мои, пока сержант переводил дыхание, от чего его его грудь высоко вздымалась. Он удивительно робко тронул мою правую ладонь и я переплела его пальцы со своими, шагнув ближе и чуть смущенно улыбаясь. Правильно расценив мое молчаливое согласие, Джей мягко улыбнулся в ответ и уже гораздо более спокойным, но вместе с тем тягучим глубоким голосом произнес: - Ты самая необыкновенная девушка, из всех, что я знаю. Я несказанно рад, что судьба свела нас вместе, позволив не только познакомиться, но и подружиться, хотя с каждым днем я все сильнее начал осознавать, что мне этого мало. Мало твоего серебряного смеха, твоей редкой, но такой красивой улыбки, твоих тонких замечаний и глубокого ума, ненавязчивого чувства юмора и удивительной искренности, столь редкой в других людях. Ты настолько сильная и цельная личность, что рядом с тобой я ощущаю то потребность стать лучше, стать достойным тебя, то потребность заботиться, оберегать... любить. Если, конечно, тебе это нужно. Джеймс замолчал, напряженно глядя на меня, а его пальцы чуть подрагивали, выдавая, насколько же сильно он ждет моего решения. - Нужно. Ты мне нужен, - прямо и честно сказала я то, что уже несколько недель лежало на сердце. Я подошла еще ближе, так, что между нами совсем не осталось расстояния, а грудь Джеймса, затянутая в китель, с каждым вдохом касалась моей груди, и сказала, буквально выдыхая слова в его губы: - Ты мне тоже очень нравишься, Джеймс, и не только как друг, но и как мужчина. Мне так хорошо с тобой, что удивительно, как никто еще не заметил, насколько я жажду именно твоего общества. Ты делаешь меня счастливой. Барнс на мгновение закрыл глаза и тяжело сглотнул, вновь вглядываясь в мое лицо, после чего его вторая рука бережно заправила мой выбившийся из прически локон за ушко. Его ладонь продолжила невесомо касаться моей щеки, нежно поглаживая заалевшую скулу и уголок губ. Он смотрел на меня, как на сокровище, словно я - величайшая драгоценность в его жизни, которую даже из рук выпускать не хочется. Это было так чувственно и ново для меня, что сердце сладко сжималось с каждой минутой, проведенной деля воздух на двоих. - Тогда позволь мне быть рядом с тобой. Всегда, - твердо, словно клятву давал, сказал Джеймс. - Всегда? - чуть лукаво улыбаюсь я. - Уверен, что сможешь терпеть мой милый характер и опасную работу? - несмотря на улыбку, абсолютно серьезно спрашиваю я сержанта. Девяносто девять парней из ста, засыпались бы на этом пункте, не в силах выносить женщину, работающую в военной сфере. Тяжелые условия труда, постоянный риск, регулярные и порой весьма длительные командировки, множество мужчин-сослуживцев... Продолжать можно бесконечно, но факт в том, что обычно парни предпочитают кого-то более простого, милого и домашнего, чем меня, вечно находящуюся на острие атаки. - Уверен. Ты нравишься мне такой, какая ты есть, - искренне выдохнул сержант, и я часто заморгала, пытаясь сдержать слезы, тронутая этим признанием до глубины души. Никто и никогда не говорил мне такого. Даже Виктор, мой первый мужчина, несмотря на то, что был влюблен в меня, привязан ко мне, сам был военным и работал вместе со мной - все равно пытался меня исправить, переделать на свой манер. Это было почти незаметно, едва уловимо, но я всегда очень чутко реагировала за замечания и намеки подобного рода. И вот, когда я уже и не надеялась встретить понимание хоть в ком-то, меня принимают такой, какой есть. Немыслимо. Я крепко обняла своего - теперь уже точно своего! - мужчину, и уткнулась виском в его ключицу, судорожно вдыхая воздух, потому что мне его явно не хватало. Джей молча поглаживал меня по спине, тонко улавливая, что сейчас лучше не задавать лишних вопросов. Просто поддерживал меня и верил, как самому себе. Я его не заслуживаю. Но и не отпущу. Теперь - точно нет. Придя в себя, я слегка отстранилась, глядя на Джеймса снизу вверх и задерживаясь взглядом на полных губах, имеющих форму скифского лука. Что же он медлит?.. - Знаешь, если бы мы встретились в Нью-Йорке, я бы долго ухаживал за тобой, задаривал цветами и твоими любимыми сладостями. Мы бы ходили гулять в Центральный парк, и я непременно сводил бы тебя в парк аттракционов на Кони-Айленд - уверен, что ты была бы в восторге от "Циклона", а в тире - выиграла бы всех плюшевых медведей. Быть может, мы посетили бы кино или я отвел бы тебя на выставку, а провожая вечером домой, крепко держал за руку. Стоя на твоем крыльце, я бы рискнул... сорвать поцелуй с твоих губ, - Джей выразительно смотрит на мои губы, и его потемневший взгляд подсказывает мне, что мысли его далеко не так невинны. - Так что же мешает тебе сделать это сейчас? - подначиваю я сержанта. - Ведь ты уже ухаживал за мной пару месяцев. Барнс слегка выгибает бровь, но я, поймав какую-то дурашливую волну, продолжаю: - Ты уже приносил мне букеты... - Из мяты и земляничного листа? - Одаривал сладостями... - Шоколадками из пайка "D", честно выменянными у других солдат на сигареты? - насмешливо тянет Джеймс, выдыхая в мои губы. - Мы гуляли в парке и даже кормили в озере уток... - Я могу лишь догадываться, зачем ты возвращалась обратно за тем ученым... - Только вчера мы прыгали с высоты четвертого этажа, ну а тир у нас здесь регулярный... - Даже и не поспоришь, - хмыкает мужчина. - В цирке мы были, ну а в кино ты меня еще сводишь... - Заявка принята, милая леди... - Ты держишь меня за руку... Джеймс недоуменно посмотрел на свою левую ладонь, которую я обхватила пальцами три секунды назад, после чего широко улыбнулся и перевел на меня искрящиеся смехом глаза. - Поэтому ты можешь поцеловать меня прямо сейчас, - завершила я свой монолог, запрокинув голову и чуть кокетливо улыбаясь одними уголками губ. - Это приказ, мэм? - с очаровательным бруклинским акцентом тянет Джеймс. - Это просьба, Джей, - шепчу я, после чего меня крепко сжимают в объятиях, а губ уверенно, но бережно касаются чужие губы. Джеймс целует меня нежно, неторопливо, словно стараясь распробовать как следует. Его теплые мягкие губы пытливо изучают мои: облизывают верхнюю губу, чуть прикусывают нижнюю, юркий язык ведет борьбу с моим языком - и это не тот случай, когда я хочу выиграть. Воздуха отчаянно не хватает, но нам так сладко, что оторваться просто невозможно. Зарывшись пальцами правой руки в его густые волосы и прикусив нижнюю губу, я слышу тихий рык, зарождающийся в груди Джеймса. Вжимаюсь в него своей грудью, пробегаясь пальцами по напряженной спине и очень быстро понимаю, что напряженной стала не только эта часть тела. Джей пытается чуть отодвинуть от меня свои бедра, дабы его возбуждение не была так отчетливо заметно, но я уже успела почувствовать, как сильно завел сержанта наш не слишком-то невинный поцелуй. Поэтому я лишь прижимаюсь ближе, и, оторвавшись от этих прекрасных мужских губ, перехожу на крепкую шею с бешено бьющейся жилкой. Пробежавшись вниз дорожкой легких поцелуев, слушая все сильнее учащающееся дыхание Барнса, я рискую совершить диверсию - прикусываю тонкую светлую кожу, после чего быстро зализываю слегка пострадавшее место. Джеймса тряхнуло так, словно его ударила молния, после чего вечер резко перестал быть томным. Зарычав как тигр, он стремительно утянул меня вниз, после чего я оказалась сидящей на бедрах сержанта в весьма нескромной позе. Он сильно и резко врывался языком в мой рот, вытворяя такое, что французский поцелуй начал казаться подходящим вариантом для монашек, но если бы я сдалась вот так сразу - это была бы не я. Поэтому я вела эту мучительно-сладкую борьбу, не менее пылко отвечая мужчине, подставляла шею под поцелуи-укусы, позволяла ласкать свою грудь в одной только тонкой рубашке - от кителя сержант избавился очень ловко, а также все крепче сжимать мои ягодицы, каждый толчком прижимая меня к своей весьма внушительной эрекции, отчетливо заметной под плотной тканью форменных брюк. Пока Джей увлеченно вылизывал мою шею и ставил впечатляющие засосы на декольте, я не менее ловко избавила сержанта от кителя и рубашки, на секунду замерев, наслаждаясь открывшимся видом - а посмотреть было на что. Широкий разворот плеч, крепкие бицепсы и сильные предплечья, с выступающими венками на них. Крупные ладони и длинные чуткие пальцы, привычные к обращению с оружием - но себя я считала тоже в какой-то мере оружием, поэтому незамедлительно реализовала пришедшую в голову фантазию. Нежно целую мужскую ладонь, после чего прикусываю запястье, ощущая бьющийся пульс под моими губами, и, наконец, вбираю его указательный и средний пальцы в рот, позволяя им погрузиться до самых костяшек. Джеймс неожиданно затих и, переведя на него взгляд, я понимаю почему. Хриплое дыхание, лихорадочный румянец, часто вздымающаяся рельефная грудь с плоскими коричневыми сосками и совершенно черные дикие глаза, неотрывно следящие за тем, как я ласкаю языком его пальцы. Посасываю, прикусываю, облизываю языком, как леденец, после чего снова погружаю их в рот. Очень, очень глубоко - рвотного рефлекса у меня нет совершенно. Эта информация довольно быстро доходит до затуманенного страстью сознания Джеймса, а наглядный пример того, что я еще могла бы взять в свой рот, так и мелькает перед глазами, ведь останавливаться я не собираюсь - слишком хорошо. Барнс тихо стонет, после чего вновь поднимает на меня совершенно безумные глаза и подрагивающим голосом говорит: - Астер, если ты продолжишь, я уже не смогу остановиться. Он возбужден до неприличия, мышцы живота подрагивают от напряжения, член наверняка ужасно сдавило брюками, но при этом Джеймс готов остановиться, если я сейчас - внезапно - передумаю. Настоящий джентльмен - эта мысль горячей патокой растекается в сознании, когда я с пошлым звуком вынимаю его пальцы изо рта - судя по взгляду, Джей мог бы кончить от одной только этой картинки, и уверенно отвечаю чуть хрипловатым голосом: - Так не останавливайся. Потому что я хочу дойти до самого конца. После чего облизываю припухшие от поцелуев губы и гибким движением снимаю с себя полурасстегнутую рубашку, оставаясь лишь в брюках и бюстгальтере. Судя по остановившемуся на моей груди взгляду Джеймса, я не зря выбрала самый красивый свой комплект. Его руки ласкают мои возбужденно вставшие соски, прекрасно видимые под тонкой тканью, а нос утыкается в ложбинку между грудей. Джей шумно дышит, втягивая мой запах и почти бессвязно бормочет: -...Такая сладкая, как земляника... Съел бы тебя всю... Оставил себе... Моя Астер... Ловкие пальцы легко находят застежку на спине, после чего я лишаюсь очередного предмета гардероба и, лежа на практически шелковой траве, запрокинув голову наблюдаю, как Барнс буквально поклоняется моей груди. Отвлечь его от этого занятия практически невозможно, да и не слишком-то хочется - больно уж горячее зрелище предстает передо мной. Соблазнительный молодой мужчина, прекрасный как статуя Давида, буквально рук не может оторвать от высоких упругих полушарий. Он сжимает их руками, ласкает пальцами, теребит уже ярко-розовые, от прилившей крови, соски, прикусывает их зубами, целует, лижет, оставляет на моей груди множество засосов и да - сержант определенно любит кусаться. После, все укусы тщательно вылизываются, но алеющие по всему телу отметки позволяют проследить весь путь моего любовника. Определенно любовника. После всего, чем мы тут занимались, мы ими точно стали. А ведь мы еще до самого главного не дошли!.. Пока я отвлекалась на сторонние мысли, с меня успели стащить брюки с ремнем, оставив лишь в промокших насквозь трусиках, да и сам Джеймс уверенно снял с себя последние предметы гардероба, явив миру свое обнаженное тело. Прикипев к нему взглядом я поняла, что являюсь самой удачливой женщиной на свете. Потому что сажать надо за такое мужское великолепие. Косые мышцы поджарого живота переходили в чуть выступающие тазовые косточки - которые я непременно прикушу, как только выдастся возможность, а они, в свою очередь, плавно перетекали в бесконечно длинные ноги, которым можно было бы слагать оды - умеренно мускулистые бедра без лишней волосатости, колени красивой округлой формы, невероятно изящные для мужчины лодыжки и аккуратные ступни, размера эдак сорок пятого. Венчал все эту красоту длинный, дюймов восемь, не меньше, весьма крупный и толстый член, с обрезанной крайней плотью и бордовой от прилившей крови головкой, на аккуратно подстриженном треугольником лобке. Так-так, похоже не я одна готовилась к, вполне возможно, романтическому вечеру. Но это и прекрасно - люблю чистоплотных мужчин, ухаживающих за собой. Я вновь облизнула губы, сглатывая тягучую слюну, и в позе Джеймса появилось еще большее напряжение, а член упруго покачнулся, прижимаясь к плоскому животу. На его головке блеснула капля смазки. Улыбнувшись при виде такой явной демонстрации желания, я как можно сексуальнее потянулась в положении лежа, после чего завела руки за голову, сцепив их в замок. В таком положении грудь смотрится еще шикарнее, а чуть разведенные бедра наглядно демонстрируют мужчине, как я его хочу. Вербального приглашения не понадобилось - я и глазом моргнуть не успела, как Джей оказался между моих бедер, разводя их еще шире коленом, и по-звериному втягивая запах смазки, пропитавшей мое белье. - Ты прекрасна, как богиня, - с этими словами мои губы обожгли еще одним страстным поцелуем, спустившись к груди, удостоили ее очередного засоса-укуса, после чего горячие твердые ладони лишили меня последнего клочка ткани, откинув его куда-то в сторону. От столь сильного желания нас обоих уже неслабо потряхивало, поэтому когда Джеймс потянулся к карману своих брюк, чтобы достать блестящий квадратик кондома, я только покачала головой. - Не нужно, я заранее выпила таблетки. Хочу почувствовать тебя полностью. Не знаю от чего Барнс завелся еще сильнее - от того, что я надеялась на близость с ним, и подготовилась к такому исходу, или от того, что хотела быть заполненной его семенем безо всяких резинок. Но в следующий момент к моей груди прижалась твердая мужская грудь, а по пульсирующим половым губам, влажным от неутоленного желания, скользнула крупная горячая головка, липкая от предсемени. Серебряные глаза не открываясь смотрели в зеленые, когда Джеймс одним тягучим движением начал погружаться внутрь, с каким-то хищным видом отмечая расширившиеся зрачки напротив, мои распахнувшиеся от грудного стона губы и прогнувшееся в пояснице тело, стремящееся не то насадиться сильнее, не то избежать возможности быть распятой и возмутительно раскрытой подобным образом. Дюйм за дюймом, сержант неумолимо входил все глубже, даруя мне возможность как следует прочувствовать, каково это - заниматься любовью с кем-то, настолько одаренным природой. Когда его член полностью заполнил матку, я ощутила себя нанизанной на булавку бабочкой (или скорее, натянутой на дуло танка... так, отставить солдатский юмор). Джей нежно вылизал мои губы, после чего, словно в противовес, резко вышел и вновь насадил меня до самого конца. Сильные уверенные толчки размеренно следовали один за другим, выбивая из меня воздух и заставляя оглушительно стонать на всю поляну. Джеймс перестал терзать шею и вновь захватил мой рот, отчего грудные стоны лились в его губы, а сам мужчина выглядел неприлично довольным. Его бедра размеренно подавались к моим, тяжелые упругие яйца шлепали по розовеющей коже, а пульсирующий твердый член заставлял дрожать низ моего живота, ощущая, как внутри нарастает горячая волна. Сладкий запах лесных цветов смешивался с запахом двух разгоряченных тел, щебет дроздов в кронах сосен перебивался стонами женщины и хриплым шепотом мужчины, присваивающего ее себе, а рассеянные солнечные лучи лениво скользили по двум телам, поблескивающими бисеринками пота. Каждый толчок Джеймса словно заявлял на меня свои права, каждый укус показывал, кому теперь я принадлежу, а каждый его взгляд словно вплавлял в меня его суть. Его властные действия бескомпромиссно поясняли, что теперь я - его женщина, и никуда меня уже не отпустят. Чем дольше продолжалось это любовное безумие, тем сильнее я теряла разум. Крупные ладони, скользящие по моему телу, то ласкали упругую грудь, то дразнили клитор. Зубы оставляли все новые метки или дерзко прикусывали мои соски, подпрыгивающие от каждого нового толчка. Широко разведенные бедра горели от бесконечных ударов двух тел, а жгуче-сладкая боль припухшего влагалища, заставляли уже не стонать - вскрикивать, подобно раненой птице. Удовольствие нарастало неумолимой волной, я извивалась под Джейми как змея, пытаясь получить долгожданную разрядку, но всякий раз, когда я была близка к краю, он замедлял движения и переключался на те участки моего тела, что еще не получили ласки. После третьей попытки кончить под ним, я попыталась приласкать себя сама, но мою руку тотчас перехватили и завели наверх. Вторая рука последовала за ней, и от этой невозможности освободиться, какой-то чисто женской беспомощности перед сильным мужчиной, продолжающим эту сладкую пытку, несмотря на мои желания, я испытала какое-то новое, неведомое доселе чувство. Это и мучительно-острое удовольствие, и желание сдаться на чужую милость, и умолять о продолжении, и хотеть, чтобы этот миг никогда не заканчивался. Чувство принадлежности своему мужчине. Вот что это было. И Джеймс точно знал, что делал, когда доводил меня до такого состояния. Теперь я позволю ему все, что угодно, лишь бы повторял подобное снова и снова. Барнс чутко прочитал ответ в моих глазах, распахнувшихся в осознании этой мысли, слизал маленькую слезинку с уголка моего глаза, и его лицо приняло совершенно порочное, ликующее выражение. Этот демон-искуситель довольно улыбнулся, а его движения стали гораздо сильнее и жестче. Сейчас мы не занимались любовью или, например, сексом. О, нет. Сейчас мы именно что трахались, сношались, как животные в случке, во всяком случае я не ощущала в себе ни человеческого разума, ни достоинства. Все, что я сейчас могла делать - протяжно стонать на одной ноте, пока Джеймс уверенно вел нас обоих к кульминации. От меня уже ничего не зависело, я могла лишь принимать все то, что мой мужчина пожелал бы мне дать. Глубокие хаотичные толчки, наш слившийся крик, мои судорожно сжимающиеся внутренние мышцы и густой поток горячей спермы, стремительно заполняющей мое нутро. Оргазм ослепил и осушил нас обоих, заставил мир выцвести до первозданной белизны и взорваться мириадом ярких звезд под плотно зажмуренными веками. Больше не было меня или его. Теперь были только мы. Эта мысль стала последней, перед тем, как я потеряла сознание, успев ощутить, как сверху меня придавливает горячее мужское тело. *** Я распахнула глаза, чуть сощурившись от льющегося сверху солнечного света. В расслабленном теле ощущалась полнейшая нега и довольство. Грудь и шея горели следами укусов, мышцы бедер чуть покалывало от чрезмерной растяжки, а из все еще пульсирующего влагалища медленно вытекала сперма. Как бы грубо это не звучало, но я ощущала себя хорошенько оттраханной и абсолютно удовлетворенной. Повернув голову набок, я увидела такого же расслабленно-безмятежного Джеймса, лежащего рядом со мной, что покусывал сорванную травинку и довольным, чисто мужским взглядом, оглядывал мое истерзанное тело. Любуемся делом рук своих, а, сержант?.. - Это было потрясающе, - чуть хрипловатым от долгих криков горлом произнесла я, благодарно поцеловав его в шею. Мускулистые руки мгновенно обвили меня и притянули поближе к себе. - Как ты себя чувствуешь? - меня тут же огладили, задержавшись руками на ягодицах и внимательно осмотрели. - Замечательно, - честно призналась я, скользнув пальцами по его исцарапанной груди. Кое-где проступали следы укусов - не один Джей сходил с ума, я тоже неплохо так поучаствовала. - Хорошо. Есть силы еще на пару раундов, или я тебя укатал? - насмешливо интересуется мой любовник, чуть приподнимая бровь. Я машинально бросаю взгляд вниз и вижу вновь эрегированный пенис, чья блестящая от смазки головка подрагивает, готовая к новым подвигам на любовном фронте. - Есть. Сколько я была в отключке? - не может быть, что я долго лежала. - Минуты две, - отвечает Джей, начиная ласкать свой член. Рука привычно движется вверх и вниз, сжимает основание, теребит мошонку. Я непроизвольно облизываю губы, и в легком удивлении смотрю на сержанта. - Я быстро восстанавливаюсь, - правильно он угадывает мой невысказанный вопрос. - И это прекрасно, - грудным, чуть мурлычущим тоном отзываюсь я, переплетая пальцы с Джеймсом, и чуть потираю уздечку. - Астер-р-р, - рычит сержант и расплата следует мгновенно. Я вновь оказываюсь спиной на траве, прогретой за день теплом солнца, а мои задранные ноги покоятся на его широких плечах. Согнув меня едва ли не пополам, мужчине открывается отличный вид на мою припухшую дырочку, истекающую смазкой и спермой. Два пальца Джейми вновь оказываются в моем рту, а затем - тщательно вылизанные и блестящие от слюны, направляются в мою киску. Он трахает меня пальцами навылет, любуясь дивным зрелищем погружающихся по самые костяшки пальцев и слушает мои хриплые стоны, но забывает, что в эту игру можно играть вдвоем. Когда Джей засовывает в меня уже четыре пальца, я сильно сжимаю внутренние мышцы, словно запирая его руку в себе. Барнс приглушенно ругается и смотрит на меня совершенно диким черным взглядом. - Представляешь, что я еще могла бы так же сжать в себе? - невинно спрашиваю я, порочно облизывая свой указательный палец и выкручиваю сосок на правой груди. - Доиграешься ведь, испорченная девчонка, - возбужденно тянет Барнс, с влажным пошлым хлюпаньем вытаскивая свою руку из меня. Его побагровевший член упруго покачивается между крепких бедер. - В такие игры нужно играть в компании, одной не так интересно, - насмехаюсь я, и распаленный этим развратным видом мужчина сдается. Мою щиколотку чувствительно прикусывают, задирая ноги еще выше, после чего без каких-либо нежностей пронзают крупным членом, но после прошлого раза я не испытываю какого-либо дискомфорта - все же постарался Джеймс тогда на славу. Мою дырочку долбят совершенно безжалостно, но в этот раз разгоряченный любовник не желает меня мучить больше необходимого, поэтому все заканчивается быстрее, но с тем же потрясающим оргазмом. Джей падает на меня, и, не отрывая глаз, смотрит на сокращающееся влагалище, выдаивающее из него все до последней капли. Ему определенно нравиться смотреть - что же, буду иметь это в виду на будущее. Уверена, что эти маленькие подсказки еще не раз мне пригодятся. Джеймс лежит рядом, переводя дыхание, и сейчас я могу воочию наблюдать, как крупный член, спокойно лежащий на бедре, буквально за считанные минуты вновь поднимается. - Стойкий оловянный солдатик снова в строю? - насмешливо изгибаю уголки губ, слегка щелкая по сливовидной чувствительной головке, на глазах наливающейся кровью. - Астер, ты ведь понимаешь, что с каждой твоей провокацией, терпения у меня становится меньше, а желания нагнуть тебя и вытрахать все насмешки - все больше? - как-то даже спокойно интересуется Барнс, но напряженный пенис и бьющаяся жилка на шее выдают его с головой. - К слову - отличная идея. Давай сменим позу, я за разнообразие в постели! - с этими словами я встаю на колени, спиной к сержанту, и прогибаясь в пояснице, оборачиваюсь через плечо. - Возьмешь меня сзади? Джеймс вновь тихо ругается, кажется на ирландском, и неотрывно смотрит на мою аппетитную задницу, с отлично различимыми синеватыми отпечатками мужской пятерни с обоих сторон. Ну да, те два раза оставили свои следы. Но не сказала бы, что я была против. Стоит поторопить замершего в созерцании любовника - время-то уже подходит, скоро нам нужно возвращаться. Поэтому я прогибаюсь в пояснице сильнее, раздвигая ягодицы руками, выставляя на обозрение мужчины туго сжатую звездочку ануса и покрасневшие, изрядно распухшие половые губы. Смотри дорогой, это дело твоих рук.. и не только рук. Играю внутренними мышцами, слегка тужась, и ощущаю как по бедрам течет целый поток спермы - все, что Джей слил в меня за предыдущие разы. Должно быть зрелище достаточно горячее, потому что из-за спины раздается громкий рык, а меня мгновенно ставят в коленно-локтевую позу, чувствительно прикусывая загривок. - Пощады не жди, - честно предупреждает меня Барнс, после чего безо всяких предварительных ласк, длинный горячий ствол врывается в мою вагину. Этого я и добивалась, отличного бездумного секса. Джеймс грубо толкается сзади, периодически прикусывая мне плечо, сжимает пальцы на бедрах, пока его член врывается все сильнее, шепчет мне совершенные непристойности на ухо - впрочем я не возражаю против грязных словечек в постели, и абсолютно счастлив сейчас. - Нравится когда я трахаю тебя, как послушную сучку? Когда мои яйца шлепают по твоей заднице? - Да... Сильнее... - я прогибаю спину до хруста, ощущая прилетевший сзади смачный шлепок. - Еще раз! Шлепок, еще один, меня долбят абсолютно безжалостно, член выходит почти до конца и вновь пронзает меня снова и снова... Тяжелые яички шлепают по алеющим ягодицам, от амплитуды движений я начинаю скользить по траве, но мужчина крепко держит меня за бедра, словно не давая и шанса сбежать. - Я выдолблю из тебя всю дурь, заставлю хотеть только себя, будешь раздвигать ноги, когда я пожелаю... - почти одержимо шепчет Барнс, после чего кладет правую руку на мой живот и давит на него. Ощутив свой собственный член, достающий в такой позе едва ли не до желудка, он совершенно сатанеет. Надавливает на лопатки, вынуждая меня почти лечь на землю, вздергивает задницу повыше и трахает так, что мне не то, что говорить - дышать трудно. - Теперь ты моя, сама согласилась, ластилась как кошка... - Пожалуйста, Джей... - подмахивать, практически уткнувшись в траву непросто, но я и так справляюсь. Лишь утробное рычание служит мне ответом, после чего меня поднимают на колени, одной рукой держа за бедра, а второй - хватая за горло. Амплитуда толчков меняется, теперь Барнс двигается также часто, но мелко, совершенно не выходя из матки. Он берет меня по собственной сперме, отчего та взбивается в пену и бесстыжие хлюпающие звуки оглашают поляну в глухом лесу. Сейчас наш секс действительно напоминает случку - грудь мужчины почти прилипла к моей спине, откинувшись на него, я могу лишь принимать все, что он захочет мне дать - выбраться из этой хватки нереально, все эрогенные точки стимулируются под таким углом проникновения, а прижатое горло пропускает лишь часть воздуха, отчего голова немного кружится, а конечности слабеют. Яркий оргазм заставляет нас бессильно опуститься на примятую траву, густая сперма вновь наполняет мою натруженную дырочку, а последний залп сержант спускает на покрасневшую от его шлепков задницу, украшая ее белыми потеками. Джеймс почти придавливает меня к земле, но теперь мне настолько хорошо, что уже ничто не имеет значения. Теперь мне просто замечательно. *** Придя в себя, я наконец наблюдаю полуопавший орган Джеймса, да и мое тело едва ли не звенит от приятной опустошенности. Молодой мужчина смотрит на меня совершенно ошалелыми глазами, заново осмысляя все то, что произошло за последние часы в этом лесу. Признание, поцелуй, наша близость (трижды!). Да, события начали развиваться весьма стремительно, это нужно уложить в голове. Он благодарно целует меня в губы за все, что произошло между нами и, наконец, встает, чтобы собраться. У нас есть чуть более получаса, на приведение себя в порядок и возвращение в лагерь. Я вытаскиваю из небольшой котомки два полотенца - свое и Джеймса, а также флягу воды. - Заранее запаслась? - фыркает Барнс, оттирая себя влажной тканью. - Скажем так, я предпочитаю продумывать все заранее, - отвечаю я, усердно вытирая подсыхающую сперму со своей попки. Быстро, как солдаты, мы натягиваем на себя одежду, разбросанную по всей поляне. Пока Джей шнурует ботинки, я подкалываю выпавшие из прически пряди запасными шпильками. В такие моменты я особенно рада фуражке - пока ее не снимешь, ни за что не поймешь, что меня буквально втрахивали в траву на поляне. Уже через пять минут ничто, кроме примятых цветов и нашего лихорадочного румянца, не напоминает о том, что произошло здесь между нами. Но мы-то знаем. И уже никогда не забудем. Переглянувшись, как два заговорщика, мы быстрым скользящим шагом направляемся к своей части. Натруженное местечко у меня между ног немного болит, но постепенно отголоски становятся все слабее. К счастью, моя повышенная регенерация позволяет восстановиться гораздо быстрее обычных людей. А вот царапины на груди Джеймса будут заживать много дольше. - Астер, прости за то, что я наговорил в последний раз, - Барнс немного смущается, и я не сразу вспоминаю, что именно из всего того, что мы творили, может вызвать такую реакцию. Стоп, последний раз?.. - Джей, я не против пошлостей в постели... ну или на поляне, но только там. Это даже пикантно. В другое же время я такого не потерплю, - честно предупреждаю я сержанта. - Как скажешь, - немного порочно улыбается он, или мне это просто кажется? - К слову о постели... Раз уж мы все равно живем в одной палатке, ты не против сдвигать на ночь спальники вместе? - И всю ночь мы будем просто спать? - иронично фыркаю я, вспоминая три незабываемых раза под Барнсом, едва не укатавших меня. - Ты весьма пылкий и темпераментный, неужели сможешь сдерживаться по ночам, когда я буду прижата к тебе всем телом? Сержант гулко сглатывает и смотрит на меня потемневшим взглядом. - А нам обязательно... сдерживаться? - Кто-то, не буду показывать пальцем, любит порычать, когда кончает, да и я не слишком-то тиха, когда ты берешь меня, как пожелаешь. Если от нашей палатки раздастся хоть один звук... - Боишься, что все узнают? Не хочешь афишировать наши отношения? - Не то, чтобы не хочу. Но это может вызвать серьезные проблемы, - прямо отвечаю я. Джеймс ведь сам сказал, что искренность ему по душе? - Если наши сослуживцы узнают, что мы теперь вместе, нас, во-первых, расселят. Во-вторых, ни о каких совместных патрулях/разведке/дежурстве не может быть и речи. Мы не сможем никого убедить, что перед тем, как заняться любовью, мы вполне честно отрабатываем всю программу и тщательно прочесываем лес. Ну и в третьих, начальство может поступить довольно радикально... - Перевод? - Перевод. Например, меня переведут во второй батальон, а ты останешься в первом. Несмотря на то, что мы служим в одном полку, пересекаемся с этими ребятами мы редко. Поэтому предлагаю не испытывать судьбу. Я соблазнительно улыбаюсь и чуть повожу плечом. - Тем более, что сейчас лето и удобных полянок пруд-пруди. Можем примять траву на каждой. Джеймс обжег меня горячим взглядом, но сдержался от того, чтобы не впечатать меня в ближайшее дерево. Неплохо. Может, что и выйдет из этой затеи. *** Сдав карты с нашими пометками, и доложив, что в нашем квадрате все было тихо (на этом моменте я едва не хмыкнула), мы все также вместе отправились на ужин. Меня и сержанта уже давно привыкли видеть вместе, так что никто на нас не пялился и пальцем не показывал. Я внимательно наблюдала за окружающими, но кажется никто ни о чем не догадывался. Вид у нас был вполне приличный, ну а следы страсти были совершенно не видны под форменной одеждой и высоким воротом кителя. Если Барнс ближайшие пару дней будет купаться отдельно от парней, никто ни о чем и не догадается. Мы с Джеем вели себя ровно, по-приятельски, не позволяя даже долгих взглядов, так что здесь нас вроде бы пронесло. Моретти пару раз покосился на нас, но перепалка с лейтенантом Харрисом надежно отвлекла его. Время до отбоя пролетает незаметно - завтра мы, к слову, отправляемся на разведку с утра, так что лучше лечь пораньше. Задержавшись у ручья, потому что вымыться после всего, чем мы сегодня занимались, хотелось нестерпимо, я тихо подошла к нашей палатке, обнаружив в ней уже сдвинутые вместе спальники и лежащего поверх них Джеймса, в одном белье. В темноте я видела неплохо, да и лунный свет, проникающий сквозь ткань палатки, давал достаточно простора воображению. Так что при виде этого красавца, явно поджидающего меня в таком виде, я почувствовала как мой принцип "никакой близости в лагере", изрядно поколебался. Ах, вот значит как? Ну, посмотрим на вашу выдержку, сержант. Не говоря ни слова, я тщательно задернула ткань у входа и закрепила ее, чтобы случайный порыв ветра не выдал наш секрет. После чего подобралась к спальнику со своей стороны, и начала медленно раздеваться. Учитывая мою гибкость, этот процесс можно сделать весьма захватывающим. Одежда постепенно исчезала, обнажая все больше белеющего в темноте тела, и мне даже смотреть не нужно было, чтобы знать - мой возлюбленный изрядно возбужден, особенно если вспомнить все, что мы делали сегодня. Какой же он однако чувственный мужчина! Натянув тонкую сорочку поверх одних только трусиков, я распустила волосы и скользнула к Джейми под бок. Покрутилась, устраиваясь поудобнее, положила ладошку на вздрогнувший пресс и устроилась головой на его плече. Ах, да! Контрольный в голову. - Спокойной ночи, милый, - и невинный поцелуй в щеку. Он поворачивает ко мне голову и хрипло шепчет: - Ты действительно думаешь, что после такого я смогу спокойно заснуть? - А придется! - строгим тоном отрезаю я, под конец не выдерживая и тихо фыркаю ему в плечо. - Искусительница, - шипит Джеймс, подминая меня под себя и прижимаясь весьма впечатляющей эрекцией, но помнит наш уговор и больше ничего не делает, только обнимает меня крепко-крепко. Что-то подсказывает мне, что завтрашнее пробуждение будет весьма занимательным. Я закрываю глаза и падаю в уютную темноту. Засыпать вдвоем очень приятно. А если рядом небезразличный тебе человек - вообще чудесно.