Капитан Грей

03 марта 1943 год, лагерь полковника Раймонда Батлера, г. Кидуэлл, Англия - Я мгновенно просыпаюсь по сигналу будильника, с закрытыми глазами выключая его. Несмотря на то, что проспала я не более пяти часов, в теле ощущается приятная истома. После введенной вакцины, мой организм претерпел существенные изменения и стал гораздо более вынослив, чем прежде, хотя я и до этого не жаловалась, будучи счастливым обладателем железного здоровья. Поднимаюсь с постели, по-армейски быстро одевая взятую у коменданта форму. Такая же, как и у прочих пехотинцев - темно-оливковая ткань кителя и шерстяных брюк, темная рубашка, ремень, галстук цвета хаки, высокие ботинки из дубленой кожи и гетры под них. Заправляю под фуражку чуть растрепавшиеся со сна волосы - все равно сейчас купаться пойду - беру банные принадлежности и комплект белья, завернутые в полотенце, а также небольшую ловушку-растяжку с краской. Хотелось бы надеяться на приличное поведение солдат, но я реалист и циник, поэтому предпочту перестраховаться. Выбираясь из своего угла, скольжу взглядом по Барнсу, обнявшему подушку и спящему Данбару, свесившему руку с кровати, тихо пробираюсь мимо них. Все правильно, солдаты (кроме поваров, часовых и ранних пташек, навроде меня) встают несколько позже. Дохожу до помывочной, практически не встречая служивых, но обостренное чутье позволяет заметить увязавшийся за мной хвост. Видимо, солдата как раз сменили с караула и он решил искупаться, как и я, пока не набежал народ. Ну вот чего людям спрашивается не хватает? Спермотоксикоз замучал?.. Настроение начало портиться. Делая вид, что ничего не замечаю, вначале отправляюсь по малой нужде, затем спокойно чищу зубы и лишь потом иду к женской душевой. Она состоит из небольшого предбанника, где оставляют одежду и, собственно, душевой, запирающейся на чисто символическую щеколду. Я, как человек опытный, прошедший все дурацкие приколы и розыгрыши от мужланов-однокурсничков из академии Вест-Пойнт, забираю одежду с собой в помывочную. Да, она может чуть отсыреть, но зато ее не украдут, заставляя меня дефилировать голой через весь лагерь, не испачкают краской, не разрежут на интересных местах, не стащат трусики, чтобы потом хвастаться своим одноклеточным друзьям, и еще много разных "не". Пристроив сверток с бельем, устанавливаю почти безобидную растяжку с краской на двери, подхватываю свои вещи и иду в самую дальнюю кабинку, отгороженную от точно таких же открытыми перегородками. Привычно осматриваю помещение - от двери меня не будет видно, затем быстро раздеваюсь и начинаю мыться бодрящей холодной водой. За себя я не боюсь - если ловушка сработает, чрезмерно любопытному солдатику будет совсем не до меня. Уже смывая пену с волос, слышу громкий хлопок и рев раненого в задницу бегемота, переходящий в практически девчачий визг. Не удержавшись, слегка высовываю голову, чтобы полюбоваться делом рук своих и надо сказать, посмотреть есть на что. Давешний солдат, шлепнувшись на задницу, пятится назад и пытается протереть глаза от безопасной, но ярко-зеленой краски, взорвавшейся ему прямо в лицо и окрасившей не только милое личико, но и волосы, и ладони, а она еще и смывается плохо и щиплется до слез... Красота, да и только! Вот что вуайеризм проклятый с людьми делает! Поняв, что зрителей у меня больше нет, спешно домываюсь и тщательно вытершись, заправляю влажные локоны под фуражку - не то, чтобы меня могло продуть, но тем не менее. Вот только не успевая выйти, застаю картину маслом - все того же зеленого глазастика, едва протершего очи, отчитывает майор Винчестер, по всей видимости услышавший дикие крики с утра пораньше и решивший проверить, что произошло. -...абсолютно безответственно и недостойно чести мундира, который вы носите, лейтенант Харрис! - тут майор замечает меня и понимает, что откуда взялось. В карих глазах мелькают смешинки и он кивает мне, мол "не задерживайся", после чего я дарю ему признательную улыбку и рыбкой проскальзываю мимо композиции "Майор и тупиковая ветвь эволюции". Удаляясь с места происшествия, до меня доносятся распекающие речи Винчестера и невнятные оправдания лейтенанта Харриса. Да, трудно объяснить, что ты забыл в женской душевой, да еще и не у входной двери, а при входе в помывочную - краска там и на стенах отпечаталась, если что. Кроме того, есть нюанс, о котором мистер Харрис точно не знает. Если не смыть краску в первые двадцать минут, то после ее можно отодрать только с кожей. Ну или особым химическим составом. Глаза-то он промыть успел, а все остальное - нет, его поймал майор за этим неугодным делом. Ну что же, с почином, как говорится у русских!.. *** Сидя на заправленной кровати с отдернутым брезентом, я расчесывала сохнущие кудри и иронично размышляла о произошедшем в душевой. Ну как тебе, Астер, получилось подружиться с коллективом и вписаться в местную компанию офицеров? О да, не нужно быть гением и провидцем, чтобы понять, что на завтраке начнется вторая часть марлезонского балета. У этого лейтенантика наверняка есть друзья, которые вступятся за его поруганную честь, товарищи, желающие указать вредной нахалке - то есть мне - на ее истинное место, и так далее, и тому подобное. Вот только я знаю, что в таких случаях (особенно в мужском коллективе!) прогибаться нельзя - иначе навсегда останешься в их глазах либо добычей, либо безответной жертвой, которую попинать, проходя мимо - святой долг каждого. Да и вариантов моего ответа в такой ситуации было не слишком-то много. Когда к тебе вламываются в душ, можно: а) молча стерпеть это, б) дать отпор, в) нажаловаться начальству, выставив себя истеричкой. Майор наверняка это понял, поэтому и негласно меня поддержал, за что большое ему спасибо. Я всегда обладала спокойным нравом, но и в обиду себя не давала - внутренний стержень (или проклятая гордость) не давали сгибать спину перед каждым, кто носил брюки. По иронии судьбы я тоже их теперь ношу. Да, я - женщина, хранительница очага, будущая мать и рано или поздно должна буду подчиниться мужу, смирив свой характер и обуздав желание показать, что я могу быть ничуть не хуже парней. Но кто сказал, что мой супруг должен смотреть на меня исключительно сверху вниз, снисходительно комментируя женский ум и бабские причуды? Передергиваю плечами от такой жуткой картины. Я знаю, что это звучит почти утопически, но должен же где-то быть нормальный мужчина, который примет меня такую, какая я есть? И, что особенно важно, не станет исправлять меня на свой вкус, ведь я себя полностью устраиваю, со всеми моими чертами, привычками и пороками. Прервав мои размышления о произошедшем, после звука побудки на кровати сел полусонный Барнс и я дала себе мысленную оплеуху. Размечталась, дурочка романтичная! Принц ее ждет, который поймет и поверит, как же!.. Оборвав контрпродуктивные мысли, начала заплетать высохшие волосы в красивую, но тугую "улитку" на голове. Удобно, симпатично, за косы не ухватить - идеальная прическа. - Доброе утро! - здороваюсь с сержантом, стараясь не пялиться на широкие плечи, обтянутые тонкой ночной рубашкой и светлые ключицы, виднеющиеся в свободно расстегнутом вороте. Мне явно нужен мужчина, последний раз я занималась любовью еще с Виктором, больше года назад, когда он был жив... Мой первый и единственный мужчина, такой храбрый и сильный! Если бы не ошибка командования и дезинформация, сейчас я могла бы быть с ним, любить его, такого красивого и статного, умного и властного, прекрасного командира... Усилием мысли запретив себе ностальгировать, я заперла горько-сладкие воспоминания на замок. Некогда расклеиваться, нас еще ждет очередное столкновение с местным коллективным разумом, бессмысленным и беспощадным. Закончив с прической и пожелав доброго утра Финну, я откинулась на спинку кровати, начав писать письмо брату пока светло, заодно не желая смущать одевающихся мужчин своими взглядами. Глаза в лист бумаги и начинаем, нужно же рассказать, что я благополучно добралась и устроилась. Перьевая ручка в левой руке заскользила по белой поверхности: "Здравствуй, мой дорогой Эдвард! Спешу сообщить тебе, что я прибыла к берегам Туманного Альбиона..." *** Ступая на завтрак вместе с Джеймсом и Финном, я с внутренним довольством наблюдала за утренней суетой военного лагеря. Большинство солдат спешат на завтрак, самые ранние пташки уже получили свой паек и торопятся по делам, кто-то идет со стороны душевых с полотенцем на плечах, а кто-то общается с товарищами. Тут и там, со всех сторон, сыпались реплики мужчин, создавая общий гомон и давая иррациональное чувство спокойствия - все заняты своим делом, все в порядке. - Дэнни, дай прикурить, я точно знаю, что у тебя еще осталось полблока "Лаки Страйка"!.. - Симмонс, зайди после завтрака к Тернеру, он тебя спрашивал... - Корнер, это правда, что твои сестры - первые красавицы Джерси? Покажи фотокарточки, не будь жмотом!.. Из-за утренних облаков выглянули робкие лучи солнца, освещая весь лагерь, а север-восточный ветер нес запахи пробуждающейся весны и трепал аккуратно уложенные бриолином волосы сержанта. Мы добираемся до столовой и встаем в очередь к полевой кухне, довольно быстро получая свою норму гарнизонного рациона - самого питательного из всех. Будь мы в поле, пришлось бы довольствоваться консервами, галетами и полуфабрикатами, но сейчас есть возможность питаться три раза в день, да еще и горячим. На выбор есть каша, бекон, омлет, булочки, посыпанные сахаром, сок, чай и свежие фрукты. 107-й полк недурно снабжают, а вот еда у солдат, находящихся в центре оккупированных территорий гораздо хуже, если вообще есть. Солдаты и офицеры питаются в одной столовой, с одинаковым для всех меню, но командование позволяет себе сидеть отдельными, "привилегированными" группами. Полковника Батлера и майора Винчестера не видно - вероятно они едят не уходя из кабинета, а вот группы офицеров и солдат сейчас находятся здесь, ведь таскать порции к себе и кусочничать запрещено по уставу. В том числе и стремящийся сжаться в комок лейтенант Харрис, со все еще ярко-зеленым цветом лица и волос, который старается побыстрее прожевать свою порцию, под бесконечный запас шуток окружающих. Подходя к столам офицеров, мы с Барнсом успели услышать и про нашествие зеленых человечков, и про наследие самца богомола (про самку богомола парни благоразумно молчали), и про то, что Харрис теперь может здорово экономить на камуфляже, становясь неотличимым от местности в лесу... ну или в болоте, где жабы примут его как родного. На этом моменте незадачливый лейтенант с зеленым лицом и багровой от смущения шеей спешит ретироваться подальше от сослуживцев-зубоскалов, а мы садимся и принимаемся за завтрак. Я быстро, но аккуратно пережевываю свою порцию, избирательно оглохнув, когда офицеры громким шепотом пересказывают сержанту и всем, кто еще не в курсе, свежую сплетню о новом коленкоре их товарища и майоре, выловившем его у женской душевой. Чую, прозвище "Лягушонок" приклеится к нему намертво. Со всех сторон я ощущаю любопытные взгляды собравшихся: тех, кто еще меня не видел, и тех, кто вчера был в кабинете Батлера, но не чувствую пока угрозы - кажется большинство сочло мои действия вполне правомерными. Так что атмосфера за столом скорее дружелюбно-насмешливая и довольно теплая. Сержанта Барнса распирает от гомерического хохота, судя по дергающимся уголкам губ и мелких морщинках у глаз, но он мужественно давит этот порыв и невозмутимо интересуется у меня: - Слышал, сегодня можно отлично искупаться? - Да, с утра вода очень бодрящая, - так же спокойно отзываюсь я. - Хотя крики раненой выпи не слишком характерны для этой местности. Греющие уши офицеры посмеиваются в кружки с горячим чаем, то и дело посматривая на нас. Неугомонный Джеймс предпринимает вторую попытку. - Вы не знаете, что случилось с лейтенантом Харрисом, капитан? - я отмечаю, что и солдаты с соседних столиков прислушиваются к нашему диалогу. Ну что же, не будем расстраивать общественность. - Насколько мне известно, он перепутал право и лево, - я позволяю удовлетворенной усмешке расползтись на моих губах. - Теперь не перепутает. Солдаты тихо хихикают, а Барнс позволяет себе широкую улыбку, которая делает его привлекательное лицо еще краше. Взгляд ярких серых глаз скользит по моим изогнутым губам, спускается по тонкой светлой шее и ненадолго задерживается на груди, после чего возвращается наверх и сталкивается с моим ироничным прищуром. Бабник и ценитель красоты, вот даже и не сомневалась! Да, матушка-природа не поскупилась, одаривая меня броской, "солнечной" внешностью, что вкупе с красивой фигурой заставляла многих парней терять голову. Но это не значит, что я позволю себе размениваться на любого, кто пожелает себе развлечения на ночь. Мне двадцать шесть лет и в моей жизни был всего один мужчина, зато какой!.. Я оказалась весьма переборчивой в выборе партнера и не думаю, что любвеобильному сержанту выпадет шанс. Поэтому никаких двусмысленностей, Джеймс Барнс! *** Мы заканчиваем трапезу, выходим на улицу и я уж было мысленно выдыхаю, что утреннее происшествие обошлось без последствий, как нам в спину прилетает громкая оскорбительная реплика и глумливый смех: - Квир и баба, походу мы обречены!.. Тотчас обернувшись, я вижу двоих не слишком опрятно одетых солдат и гориллообразного сержанта, смолящего табак рядом со входом. Этот тип одаривает меня сальной ухмылкой и я буквально ощущаю, как каменеет мое лицо, превращаясь в бесстрастную маску. - Неужели наши дела настолько плохи, что командование армии решило, будто мы нуждаемся в женщине среди офицерского состава? - этот недалекий человек продолжает копать себе могилу опрометчивыми словами и я ощущаю сильный порыв поставить мужлана на место. - По всей видимости руководство сочло, что ваших сил, сержант, определенно недостаточно, - язвительно-насмешливо и так же громко отзываюсь я, - а голос у меня поставленный, - демонстративно окидывая фигуру этого "чемпиона" изучающе-издевательским взглядом. - Кто-то же должен помочь союзникам, пока они не сочли, что вот это, - выделяю я голосом последнее слово, - и есть наши лучшие силы. Иначе, боюсь, позора не оберемся. Завершающим штрихом становится взгляд, как на внезапно обнаруженную под носом кучу отборного навоза и презрительная гримаса, что удается мне в совершенстве. Не зря на званых вечерах папеньки тренировалась на предложенных мне женишках. Обезьяноподобный офицер немедленно багровеет, его лицо перекашивает яростная гримаса, делая его и вовсе уж отвратительным. - Ах ты, сука!.. - он делает ко мне два широких шага, замахиваясь рукой, но прежде чем кто-либо успел отреагировать, я делаю свой ход. Шаг вплотную, перехватить занесенную конечность правой рукой и резко вывернуть ее назад, давя на запястье. Оказавшись за спиной я пинаю бугая под колени, и пока он падает на землю, заламываю его руку, не забывая давить большим пальцем на болевую точку на кисти. Ощущения непередаваемые, да и вырваться из такого захвата можно лишь с вывихом плечевого сустава, что и подтверждает новый болезненный вопль и слезы, навернувшиеся на глазах этого мудака. - Пусти-и-и-и!.. - покрасневшее от натуги лицо поворачивается назад, но я еще не закончила воспитательную работу, поэтому выкручиваю конечность сильнее. - Пустите, мэм! - невозмутимо поправляю этого хама. Вконец распустились! Этот уже совершенно не грозный тип, буквально выдыхает просьбу отпустить, после чего я брезгливо отхожу от мужчины, глядя на его неуклюжие попытки подняться. Он поворачивается ко мне лицом и я наконец замечаю толпу, собравшуюся у дверей столовой, но игнорирую их и сержанта Барнса, дернувшегося мне на помощь. - Нападение на старшего по званию, - многообещающе тяну я, глядя на этого представителя вида питекантропов. - На первый раз обойдемся без дисциплинарного взыскания, а второго уже не будет, - чуть угрожающе заканчиваю я, рассматривая этого мужика как букашку, которую можно и нужно прихлопнуть. Рука у меня не дрогнет. Судя по всему, сержант легко считывает это намерение в моем холодном взгляде. Он невнятно бормочет что-то извиняющееся, после чего спешно покидает "поле боя" под взглядами собравшейся толпы. Что же, шоу окончено, господа! Я разворачиваюсь на каблуках ботинок и киваю все еще напряженному, как струна, сержанту Барнсу, что наконец отмер и последовал за мной. Даже спиной я ощущаю его негодование этой сценой. - Этот Пол, мать его, Фаррелл! - эмоционально выдыхает Барнс. - Задира и грубиян, спасу нет, а еще офицер! Джеймс хмурится, видимо жалея, что не успел защитить меня от хама или что сам не успел ему вломить за прозвучавшее оскорбление. - Не обращайте внимания, сержант Барнс. Когда я училась в Вест-Пойнте, каждый второй преподаватель был таким Полом Фарреллом, а среди однокурсников - каждый первый. Я знала на что иду, когда собиралась связать свою судьбу с армией, - флегматично отзываюсь я, слегка пожимая плечами. Ничего нового в этом для меня нет, зато "школьные годы чудесные" отлично закалили мой характер. Воистину, все, что нас не убивает - делает сильнее. Посмурневший Барнс видимо так не считает. Похоже этот парень настоящий рыцарь по отношению к дамам, что и доказывают его следующие слова: - Простите, что не успел его окоротить, мэм. Подобного больше не повторится. И то, что он сказал... - сержант мнется, но твердо продолжает, - я не квир. Надо отметить, что я вполне понимаю причины волнения Джеймса. Стоит кому-нибудь только заподозрить тебя в гомосексуализме (что уж говорить о вышестоящем начальстве!) - голубой билет и вылет из армии тебе обеспечен. А после этих несчастных начинают лечить химиотерапией и током, будто это и впрямь может помочь! Несмотря на царящие в нашем обществе нравы, я никогда не считала мужеложцев больными людьми. Просто они по-другому устроены, вот и все. Да и вообще - то, что двое взрослых людей добровольно делают за закрытыми дверьми своей спальни - это их личное дело, лезть в которое - верх бескультурия и чудовищная бестактность. Поэтому я поспешила заверить сержанта, который из-за своей смазливости и опрятности - а он и впрямь был на удивление чистоплотен и аккуратен для мужчины на войне - наверняка не раз получал насмешки и издевки от, менее симпатичных и удачливых с дамочками, товарищей. - Выдохните, сержант. Судя по тому, как вы глазели на мою грудь в столовой, ориентация у вас исключительно традиционная, - иронично хмыкаю я. У Джеймса алеют скулы, но он все же продолжает говорить, глядя на меня сквозь длиннющие, на зависть любой девчонке, пушистые ресницы: - Простите, капитан. Ничего не мог с собой поделать. Вы все же очень красивая женщина. Я лишь киваю головой, это просто констатация факта. В армии от красоты больше проблем, чем пользы. - Прощаю, - главное, чтобы все оставалось на уровне взглядов, молчаливо намекаю я, и кажется, Барнс улавливает мою мысль. - Итак, у нас есть время до обеда, поэтому не покажете ли вы мне все объекты, что мы не успели осмотреть вчера? Знакомство с личным составом также не будет лишним. - Так точно, мэм. И мы отправляемся исследовать территорию.