(малыш), возможно, это имеет большее значение

— Я не думаю, что это хорошая идея, — сказал Стайлз. Он постукивал пальцами по коленям, глядя в окно машины, и не остановился, даже когда Питер положил теплую руку ему на бедро. Очень высоко на бедро. Вместо того чтобы остановиться, Стайлз начал отбивать правым коленом нечеткий ритм и совершенно не обратил внимания, когда Питер фыркнул. Конечно, рука, находящаяся в опасной близости от его паха, отвлекала, но не настолько, чтобы унять его возбуждение. В душе он был вне себя от ярости, потому что, хотя Питер и был его партнером, он, вероятно, не хотел разбираться со всей этой историей со Стайлзом. Он понимал, что разобраться придется со многим, а спугнуть Питера еще до того, как они пойдут на свидание, было бы просто ужасно. — Стайлз, милый, все будет хорошо, — успокоил его Питер. Но на самом деле это было не очень убедительно, потому что все могло пойти не так, и Питер не мог гарантировать, что все пойдет как надо. Именно это он и сказал. Громко. Стайлз поморщился в ответ на вздрагивание Питера и постарался успокоиться, объясняя: — Я люблю своего отца. Серьезно, он самый лучший. Но… мы просто… это… — Питер сжал его бедро. — У нас не самая лучшая репутация в таких вопросах. — Раскрывать сверхъестественное? — легкомысленно спросил Питер. Но в этом не было ничего смешного, поэтому Стайлз пробормотал: — Он верит мне, когда я нуждаюсь в этом, — и наступила внезапная тишина. Питер больше ничего не сказал, и Стайлз был рад этому. На самом деле Питер не мог сказать ничего, что могло бы улучшить ситуацию. Вместо этого он продолжил везти их по Бикон-Хиллз в своем маленьком спортивном автомобиле, а Стайлз смотрел в окно, наблюдая, как мир проносится мимо них. Через несколько минут он накрыл пальцы мужчины своими и соединил их руки вместе. Его правая рука не перестала постукивать, но сердце стало биться чуть медленнее. Проклятье, партнерская связь действительно была чем-то полезным. — Я не позволю тебе сделать это одному, — тихо произнес Питер. Когда Стайлз обернулся к нему, тот смотрел на дорогу, но его челюсть была стиснута. — Ты мой, дорогой, и я буду с тобой на всех этапах, когда ты расскажешь об этом своему отцу. Если что-то пойдет не так… ну, мы уже знаем, что тебе нравится моя постель. Мягкая улыбка коснулась его губ, и он наклонился, чтобы поцеловать Питера в щеку. — Спасибо, — прошептал Стайлз, касаясь губами его кожи. Затем, с сердцем, бьющимся совсем по другой причине, он добавил: — Детка. Питер прорычал нечто до смешного довольное и свернул на другую улицу, а Стайлз устроился поудобнее на своем сиденье. Он знал, что больше не может откладывать этот разговор, но это не означало, что вести его будет легче. У его отца была привычка не верить Стайлзу, когда ему это было действительно нужно, а это… это было важно. Очень важно. Одно дело, когда Стайлз был частью сверхъестественного мира косвенно, но он все больше и больше думал о том, что сказал Питер, и когда он действительно сосредоточился, то почувствовал что-то глубоко внутри своей души. Что-то, что заставляло его думать о том, что он действительно не человек. К тому же, когда они выходили из квартиры Питера, он точно почувствовал защиту. А то, что он не человек, — это определенно то, о чем он должен поговорить с отцом. Даже если он очень, очень не хотел бы этого делать. Как только они припарковались у дома Стайлза и машина была заглушена, он приблизился и прижался к Питеру. Он мягко поцеловал его в челюсть, а затем поднял свободную руку, чтобы повернуть лицо мужчины к себе. После утра, проведенного в постели и флирта во время одевания, Стайлз чувствовал себя более комфортно в пространстве Питера. Конечно, им еще не все удалось обсудить, но они — партнеры, а это значит, что Стайлз может целовать его сколько угодно. Питер даже говорил об этом! Их губы мягко соединились, и Стайлз отстраненно подумал, что понимает теперь, почему люди в школе так много времени уделяют поцелуям. Рот Питера теплый и манящий, и Стайлз погрузился в ощущение легкого прикосновения их губ. Питер негромко зарычал, прикусывая нижнюю губу Стайлза, и тот застонал, даже несколько неуклюже ответив ему. После еще одного долгого, влажного поцелуя Питер отстранился и прикусил его челюсть. — Дорогой, мы должны помнить о том, где мы находимся, — сказал Питер, тяжело дыша. Когда Стайлз откинулся на спинку сиденья, он увидел, что губы старшего мужчины покраснели и стали блестящими, а в животе Стайлза зародилась слабая волна возбуждения. — Ты не хочешь устроить соседям шоу? — спросил Стайлз, так же тяжело дыша, как и Питер. — Не думаю, что твоему отцу понравится, если он узнает об этом таким образом, — мягко сказал Питер. Конечно. Откинув голову на спинку сиденья, он посмотрел на Питера и прохрипел: — Нам обязательно это делать? Питер не стал шутить. Вместо этого он серьезно посмотрел на Стайлза и ответил: — Мы можем поступить так, как ты считаешь нужным, дорогой. Если ты не хочешь сталкиваться с этим сейчас, я могу отвезти нас обратно в свою квартиру. В таком случае я с радостью проведу тебя внутрь. А если ты захочешь сделать это в одиночку, знай, что я буду на расстоянии одного звонка. Взгляд Питера был тяжелым и обеспокоенным. Стайлз понял, что это часть того, о чем им еще предстояло поговорить. Разговор, который они вели ранее, конечно, был началом, но Стайлз даже не знал, кем их назвать. Да, партнеры, но… хотя в груди появилось тепло, с которым он начал лучше справляться, оно казалось слишком тяжелым, а с тех пор, как они нашли друг друга, прошел всего один день. Но когда Питер так смотрел на него… трудно было вспомнить, что они еще не совсем знают друг друга. — Ладно, поддерживающий волк, — пробормотал Стайлз. — Мы сделаем это. — Мы сделаем это, дорогой, — спокойно и очень уверенно повторил Питер. Стайлз черпал силы в его спокойном тоне и еще больше — в руке, которую он переплел с его рукой, когда они выходили из машины. Путь до входной двери показался ему более долгим, чем это было возможно, и он использовал несколько старых терапевтических дыхательных техник, чтобы сохранить спокойствие. Свободной рукой Стайлз достал ключи и сам открыл дверь, прежде чем он успел струсить. Он еще раз глубоко вздохнул. Вот и все. Переступая порог, Стайлз чувствовал себя не так, как раньше, и это было неправильно. Он чувствовал себя совершенно иначе, чем двадцать четыре часа назад. Черт, не прошло и двадцати четырех часов, как вся его жизнь изменилась, и теперь, когда он был дома, разница казалась почти неожиданной. Питер запер за собой дверь. Когда Стайлз оглянулся на него, он показал головой в сторону кухни, что, по мнению Стайлза, означало, что его отец был близко. Он резко вздохнул, сжал руку Питера и, кажется, показал глазами, чего хочет, потому что мужчина кивнул и сделал полшага назад. Сделав еще один глубокий вдох, потому что он полностью отдался дыхательной технике, Стайлз расправил плечи и сказал себе, что все будет хорошо. Отец любил его — он никогда не сомневался в этом, даже в самые тяжелые моменты, — и у него есть Питер. Питер, который за столь короткое время занял такое значительное место в его сердце. Питер, которому, по сути, суждено было стать его. Он стал всем тем, чего Стайлз уже не надеялся дождаться от самого себя. Он сможет. Он сможет! Он сделал шаг и… Он не сможет этого сделать. Он быстро отступил, крепко поцеловал Питера в губы, а затем направился на кухню, не позволяя себе слишком много думать о происходящем. Его отец небрежно сидел за столом. Его руки болтались по бокам, ладони, вероятно, были сложены на коленях, а голова наклонена вперед. Он выглядел усталым, чего Стайлз не видел уже много лет, и ему вдруг захотелось развернуться и спрятаться в квартире Питера до скончания веков. Но он знал, что не может этого сделать. Он знал, что должен быть честным, даже если на самом деле не хотел этого. Если Стайлз был кем-то большим, чем человек, его отец должен был знать об этом. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но отец опередил его, даже не подняв глаз. — Тебя не было со Скоттом, — устало пробормотал отец. В его голосе прозвучала покорность, от которой у Стайлза защемило в груди, но потом слова дошли до него. — Ты проверил Скотта? — требовательно спросил Стайлз, внезапно иррационально разозлившись. — Конечно, я проверил Скотта! — крикнул отец, хлопнув руками по кухонному столу. Стайлз отшатнулся так резко, что ударился плечом о стену, но отец не стал церемониться. — Ты приходишь домой весь в синяках, со сломанными пальцами на ногах, отказываешься отпустить меня после того, как парни, по твоим словам, избили тебя, и уходишь уже через час, ожидая, что я не проверю, где ты на самом деле, когда ты снова не придешь домой? — Прости, я… — Не смей мне врать, Мечислав Стилински! — потребовал отец, и что-то в выражении его лица изменилось, заставив Стайлза вздрогнуть. — Я не могу… не могу больше терпеть ложь. Стайлз прислонился спиной к стене, чтобы не упасть. Его отец не кричал на него так уже… очень давно. Его лицо раскраснелось, а морщины вокруг глаз и рта стали как никогда глубокими. Он выглядел старым, понял Стайлз, вздрогнув так, что сердце едва не выскочило из груди. Его отец выглядел старым, усталым и чертовски измотанным, и Стайлз был в этом виноват. — Я расскажу тебе правду, — прошептал Стайлз, его голос дрожал от страха. — Я… я обещаю, но ты должен пообещать, что поверишь мне, папа, потому что… — Стайлз, конечно, я тебе поверю, — сказал отец, как будто иначе и быть не могло. Он тяжело сел и пристально посмотрел на Стайлза. — Почему… — Все не так, — прошептал Стайлз, его сердце, казалось, разрывалось в груди. — Ты не поверил мне, когда это имело значение..... Отец издал резкий звук, и его голова опустилась. Они продолжали отталкивать друг друга, но, возможно, так и должно было быть. — Это из-за твоей матери? — прошептал отец слабым голосом. Стайлз понял, что отец имел в виду, но это воспоминание было еще более болезненным, чем то, о чем он думал сейчас. Стайлз покачал головой, а затем, поскольку отец не смотрел, заговорил: — Ты сказал мне, что я не могу быть геем. Он все еще не поднял глаз. Он не поднял глаза, когда услышал, как отец ругается, когда услышал, как кухонный стул заскрежетал по полу. Он не поднял глаза, когда ноги отца в носках зашлепали по полу, и он не… Руки отца теплые и знакомые, они обхватили Стайлза за плечи и притянули к своей груди. Погрузиться в объятия — это самое приятное, что он когда-либо делал. Кажется, что прошло несколько недель с тех пор, как они с отцом могли оставаться вдвоем. Стайлз обхватил отца за талию и крепко прижался к нему, чувствуя, как жесткий материал форменной рубашки мнется под его руками. Отец обнимал его, когда Стайлз впервые явился домой весь в синяках и кровоподтеках, но в этот раз что-то изменилось. Может быть, это потому, что он наконец сдался и согласился рассказать ему правду, но в том, как отец обнял его, было что-то прощающее, чего Стайлз не мог объяснить. Что бы это ни было, он счастлив от этого. — Мне так жаль, что меня не было рядом, когда я был тебе нужен, малыш, — хрипло сказал отец. Стайлз отступил назад, чтобы заверить его, что все в порядке, но отец бросил на него строгий взгляд и сказал: — Не давай мне поблажек, малыш. То, что я сделал, было нехорошо. — Ладно, — вздохнул Стайлз, вдыхая знакомый запах отца, его старого шампуня для тела и дерьмового кофе с участка. — Я… эээ… я бисексуал, для протокола. — По-моему, звучит неплохо, — ровным голосом сказал ему отец, похлопав Стайлза по плечу. Его глаза немного покраснели, но Стайлз не обратил на это внимания, так как его глаза тоже были красными. — Так это часть того, что ты от меня скрывал? Ты же не скрываешь, что у тебя есть взрослый преступник-парень? «Вот дерьмо. Святое дерьмо», — быстро подумал Стайлз, пытаясь придумать, что сказать. Пока повисло молчание, он видел, как лицо отца меняется от шутливого до очень, очень убийственного, но прежде чем кто-то из них успел что-то сказать, из коридора вышел Питер и прочистил горло. В считанные секунды отец наставил на Питера пистолет. — О, Боже, папа! — Не надо, ради Бога, Стайлз, на кухне мертвец! — крикнул отец, пытаясь потянуть Стайлза за собой, но тот безуспешно шлепал его по свободной руке. — Раньше был мертвым. Быть мертвым — не для меня, шериф, — весело сказал Питер. Стайлз бросил на него мрачный взгляд. — Хейл, — зловеще прорычал отец. — Что за враждебность? — быстро спросил Стайлз, сделав полшага в сторону, чтобы не оказаться прямо на пути пистолета. — Мы с твоим отцом… знакомые, — прошептал Питер таким тоном, что Стайлз был абсолютно уверен, что он лжет. — Ты не подумал сказать мне об этом? — прошипел Стайлз, делая еще полшага назад от Питера. Лжецы, которые лгут, не заслуживают защиты от пуль! — Забавно, потому что я считаю тебя не более чем провинившимся ребенком, которого мне приходилось сажать в тюрьму больше количество раз, чем я могу сосчитать, — мрачно пробормотал его отец. Он не опустил пистолет, что беспокоило Стайлза все больше и больше. — Он оборотень! — крикнул Стайлз. Плавно. Очень плавно. Возможно, все было не так уж плавно, потому что отец медленно повернул голову и посмотрел на Стайлза так, словно тот сошел с ума. — Хочешь попробовать еще раз, малыш? — Он оборотень, — повторил Стайлз гораздо более спокойным тоном. — Ты не можешь выстрелить в него, потому что он оборотень и просто исцелится. А если ты его застрелишь, тебе придется подавать документы о смерти, а ты ненавидишь подавать документы о смерти. А значит, это придется делать мне, что, кстати, является полным злоупотреблением властью. Тебе стоит задуматься об этом. А я не хочу заполнять документы о смерти, особенно потому, что больше не могу флиртовать с Пэрришем, чтобы он сделал это за меня! Стайлз очень глубоко и тяжело вздохнул и едва расслышал, как оба мужчины одновременно спросили: «Что ты делал с моим заместителем?» и «С кем, черт возьми, ты флиртовал?» Стайлз закатил глаза. — Как насчет того, чтобы опустить оружие, сесть в гостиной и поговорить о том, что монстры, бродящие по ночам, на самом деле реальны и не такие уж чудовищные, хорошо? — коротко спросил Стайлз. Прошла еще минута, прежде чем отец медленно кивнул и опустил пистолет. Он положил его обратно в набедренную кобуру, но не застегнул ее, и Стайлз настороженно наблюдал за тем, как отец медленно проходит мимо них в гостиную. В ответ отец настороженно посмотрел на них, резко переведя взгляд с одного на другого, отчего лицо Стайлза засветилось, став виноватым. Проклятье, отцы-шерифы — худшие из всех. Как только отец скрылся из виду в гостиной, Стайлз повернулся к Питеру. — Что это было, черт возьми, Питер? — прошипел Стайлз, подходя ближе. — Ты не сказал мне, что знаешь моего отца! — Я не думал, что ты оценишь это, — ровно ответил Питер, словно сдерживаясь от чего-то большего. Уф! — Почему, черт возьми, нет? — Ну, я знаю твоего отца только потому, что пытался с ним флиртовать. Должен сказать, он всегда был невосприимчив к моим чарам, — надулся Питер. Надулся! Сейчас не время дуться! — Не отвечал на твои… о, Боже! Питер пожал плечами. — От него пахло тобой, — легкомысленно заметил он. Это ничуть не прояснило ситуацию, поэтому Стайлз спросил: — О чем, черт возьми, ты говоришь? Последовало короткое молчание, во время которого Стайлз увидел, что Питер полон решимости довериться. И хотя это немного раздражало, на душе у него стало тепло и приятно. Глупая партнерская связь. — Несколько лет назад я мог поклясться, что уловил запах своего партнера, но это было… неправильно. Не совсем то. Но запах привязался к твоему отцу, и это не имело смысла, пока я не наткнулся на тебя и Маккола в лесу много месяцев назад, — мягко объяснил Питер. Кожа вокруг его глаз была напряжена, и он казался таким напряженным, что Стайлз провел рукой по его лицу. — Много месяцев, почти десять лет назад, я… устроил неприятности, когда узнал, что твой отец будет патрулировать этот район. — То есть ты приставал к моему отцу, когда он арестовывал тебя, потому что ты почувствовал от него запах ребенка? — Когда ты так говоришь, это звучит неловко, дорогой. — Как неловко! — воскликнул Стайлз, разразившись безумным смехом и уронив голову на плечо Питера. — Боже мой, в какой жизни я оказался? Питер промолчал, но его теплая рука обхватила шею Стайлза сзади. Стайлз оценил это успокаивающее прикосновение и дал себе время, прежде чем глубоко вздохнуть и выпрямиться. — Давай сделаем это, — сказал он с гораздо большей уверенностью, чем чувствовал, и повел Питера в гостиную. Его отец сидел в своем обычном кресле, наклонившись вперед и опустив руки между коленями. Стайлз сел на диван напротив и придвинулся ближе к Питеру, когда тот сел рядом с ним. В комнате воцарилась напряженная тишина, пока отец не вздохнул, переместился в своем кресле и махнул рукой в знак того, что нужно продолжать. — Я оборотень, — просто сказал Питер и слегка пошевелился. Его отец, надо признать, не выказал никаких эмоций, кроме потрясения. У Стайлза было не так много времени, чтобы лично пообщаться с бетой Питера, поэтому он постарался заметить как можно больше деталей. Оно явно не походило на чудовищную альфа-форму мужчины, которая, как теперь понял Стайлз, была искажена, вероятно, потому, что Питер был не в себе. У Питера не было бровей, что было, конечно, обычным делом, но не особенно привлекательным. Его глаза цвета электричества, казалось, искрились и светились еще ярче, когда он двигался, чем когда он просто моргал ими. У него был очень выпуклый лоб, длинные бакенбарды и очень острые зубы. Это было… поразительное зрелище. — Ладно, — сказал папа, отвлекая Стайлза от мыслей о том, что Питер так изменился. — Ладно, это… вау. — Род Хейлов поселился на этой земле задолго до основания Калифорнии. Я происхожу из очень древнего рода прирожденных оборотней, и когда-то мы были одной из сильнейших стай в Соединенных Штатах, — сказал Питер, его голос стал горьким при последних словах. Стайлз прижался к Питеру, пытаясь утешить его. Отец, похоже, понял это, потому что не стал задавать тревожных вопросов, которые, как видел Стайлз, читались в его глазах. Вместо этого он спросил: — Понятно. А ты, Стайлз, ты тоже оборотень? — Нет. Нет, я… что-то другое? Наверное, маг, но мы еще не выяснили, что я такое, — застенчиво признался Стайлз. В конце концов, именно поэтому он и завел этот разговор с отцом. — Боже, малыш, — выдохнул отец, откидываясь на спинку кресла. — Я всегда знал, что ты особенный ребенок. — Все так думают о своих детях, — попытался пошутить Стайлз, но его слова сорвались, когда отец посмотрел на него. — Полагаю, это объясняет его зеленый палец и близость к диким животным в годы взросления, да? — спросил отец, повернувшись к Питеру. Как грубо! Стайлз тоже много чего знал! Питер кивнул. Отцу этого показалось достаточно, потому что он быстро спросил: — Ну что, тебя вчера украли? — Я… — начал Стайлз, но внезапно замолчал, как будто слова застряли у него в горле. Он беспомощно посмотрел на Питера, пытаясь найти поддержку или хоть какой-то намек на то, что делать дальше. — Может, начнем с самого начала? — тихо предложил Питер. Их взгляды встретились, и Питер казался невероятно спокойным и серьезным. После небольшой паузы, во время которой Питер, казалось, ждал заверений от Стайлза, тот кивнул. — Ну, я думаю, все началось шесть лет назад… Стайлз наблюдал за лицом отца, пока Питер медленно рассказывал историю. Похоже, он лучше всего подходил на эту роль — во-первых, потому что Стайлз сам плохо разбирался в сверхъестественном, а во-вторых, потому что Питер прямо или косвенно участвовал во многих событиях. Когда Питер упомянул Дерека, оплакивающего свою первую любовь, на лице отца появилось выражение ужаса — для Стайлза это было новостью, но выглядело логичным, учитывая все ошибки Дерека. Отец Стайлза начал улавливать намеки еще до того, как Питер назвал Кейт Арджент. Слушать о пожаре было больно, хотя это была не его личная боль. Что бы ни подумал отец, Стайлз взял Питера за руку, их пальцы переплелись, и он положил их соединенные руки себе на колени, крепко сжав теплые пальцы Питера в своих ладонях. Слушать, как Питер описывает свою кому, было страшно. Стайлз опустил голову и посмотрел на их переплетенные пальцы, пытаясь успокоить бьющееся от волнения сердце. Он опустил голову на плечо Питера, когда тот начал рассказывать о Лоре, не обращая внимания на взгляд отца, прикованный к месту их контакта. Питер нуждался в поддержке, и Стайлз был полон решимости не позволить чему-либо помешать ему оказать ее. За последние несколько месяцев они вместе прошли через многое. Стайлз помогал, когда Питеру не хватало информации, или просто объяснял ситуацию с его точки зрения. Были моменты, о которых Питер не знал, потому что был мертв, и он молчал, пока Стайлз, изредка прерываясь, объяснял, как его похитили с поля для лакросса чуть менее двадцати четырех часов назад. Это было сложно. И все усложнялось, когда они вдвоем пытались объяснить шерифу, что им известно о планах Скотта и Дерека. Стайлз вздрогнул, когда Питер рассказал, как Скотт заставил Дерека укусить Джерарда, и мысленно отметил, что ему придется поговорить с этим парнем позже. Потому что это… это было далеко не так. — То есть ты хочешь сказать, что дедушка Эллисон — глава клана охотников на оборотней, и он похитил тебя, потому что Эллисон встречалась со Скоттом, который, как оказалось, был твоим лучшим другом. Но Скотт даже не заметил, как ты пострадал, несмотря на все свои сверхъестественные способности? — спросил папа. — Хм… примерно так, да, — подтвердил Стайлз. — Господи, парень, я знал, что он не наблюдателен, но это новый уровень, — пробормотал отец, и Стайлз сдавленно хихикнул. — Да, это отстой, — признал он, почувствовав облегчение, когда Питер сжал его руку. Несколько мгновений он молчал. Он видел, как отец переваривает все, что они ему только что рассказали, и дело было не только в том, что отец устало потирал лицо. Стайлз встретился взглядом с Питером, и волк одарил его спокойной, мягкой улыбкой, от которой, как ни странно, у Стайлза заныло сердце. Питер ухмыльнулся в ответ, как бы говоря: «Потому что это отстой». — Черт возьми, Стайлз, тебе действительно нужно было вмешиваться? — мрачно спросил его отец, привлекая внимание Стайлза к себе, который слишком пристально наблюдал за ними. — Я не мог просто оставить Скотта в беде! — воскликнул Стайлз. — Для твоего же блага, — пробормотал отец. — Где он, черт возьми, находится, а? Не думай, что я не заметил, его нет здесь, чтобы сообщить новости. Стайлз опустил глаза в пол, и этого, пожалуй, было достаточно. Его отец знал Скотта так же хорошо, как и Стайлз, и понимал, что отсутствие Скотта здесь что-то значит. Честно говоря, Стайлз почти не думал о Скотте с тех пор, как оставил его. Он знал, что его лучший друг сделал с Дереком, и… это его не устраивало. Черт, он бы этого не одобрил, и, вероятно, именно поэтому Скотт не рассказал ему об этом. Об этом он не хотел сейчас думать. — Мы снова увеличим расстояние, — устало заметил отец, и Стайлз тут же согласился. — Хорошая идея! Надо поговорить с Крисом Арджентом… — Стайлз подтолкнул Питера локтем, когда тот зарычал, — и достать волчьи пули. Тебе не помешает быть хорошо вооруженным. — Нам это не нужно, — пробормотал Питер, но Стайлз снова толкнул его локтем. Это не прошло мимо внимания его отца. — Не думай, что я не заметил, как ты умудрился справиться со взрослым парнем, склонным к преступлениям, — пробормотал отец. — Эм… он не совсем мой парень, — неловко ответил Стайлз. Да. Ничего хорошего не выйдет. Его отец многозначительно посмотрел на их все еще соединенные руки и спросил: — Хочешь попробовать еще раз, малыш? — Стайлз не говорит, что он гораздо больше, чем просто мой парень, — объяснил Питер, прежде чем Стайлз успел что-то сказать. — Уверен, ты можешь себе представить, что такие понятия, как судьба, гораздо более осязаемы, чем многие думают. Для меня Стайлз — это то, что многие волки называют парой. Отец молчал целых десять секунд, а потом сказал: — Если ты магическим образом завладеешь моим сыном, я закопаю тебя так глубоко в землю, что никакая магия не позволит тебе пробраться обратно в мир живых, Хейл. Питер вздрогнул. Стайлз его не винил, потому что пугать и угрожать шериф Стилински умел весьма впечатляюще. Затем он осознал, что только что посчитал своего отца впечатляющим, и сам задрожал. Только это было от отвращения. — Молодец, папочка, — сказал он. — Серьезно, десять из десяти. — Как бы очаровательно это ни звучало, шериф, угрозы насилия излишни, — ровным голосом сказал Питер. — Никакого обмена клятвами не было, по крайней мере в том смысле, о котором ты говоришь. — Значит, был какой-то обмен клятвами? — настаивал отец. — Нет! — воскликнул Стайлз. Только Питер не поддержал его, и он спросил: — Правда, Питер? Мы ведь не обменивались никакими клятвами? Питер вздрогнул. — Питер! — Мы не вмешаемся в ход твоих мыслей, — ответил Питер. Он уже собирался отдернуть руку, но Стайлз крепче сжал ее. Может, Стайлз и не понимал, что происходит, но он был уверен, что ему не удастся вырваться. — Мы признали связь между нами. Это был важный шаг в нашем процессе. Если бы мы были нормальной парой, это было бы похоже на человеческое свидание, но, боюсь, я не отнесся к этому должным образом. — В твою защиту скажу, что ты только что вернулся к жизни, — легкомысленно заметил Стайлз. Это было несколько натянуто, но оно того стоило, учитывая, как расслабился Питер. — Так что же это на самом деле значит? — И что такое, черт возьми, значит эта «пара»? — ворчал его отец. — Шериф, такие партнерские узы, как те, что связывают меня с твоим сыном, встречаются крайне редко. Это… Стайлз был предназначен мне судьбой; нет никого, кто мог бы значить для меня так много, как твой сын, и никто до него даже близко не стоял. Если бы он был не моим партнером, а просто тем, за кем я ухаживаю, это было бы официальным решением нашего суда. Такое признание со стороны суда — или, в нашем случае, признание нашего обещания — можно считать аналогом предложения руки и сердца. Обычно оно следует за периодом помолвки, предшествующим брачной или свадебной церемонии. — Так ты собираешься подарить мне кольцо? — нахально спросил Стайлз, заметив, как лицо Питера озарилось улыбкой. Однако момент затишья был недолгим. Отец Стайлза громко вздохнул и встал с кресла. — Папа? — с опаской и неохотой спросил Стайлз, его голос звучал так неравно. Отец не посмотрел на него. Он просто повернулся и вышел из комнаты, и Стайлзу было неприятно слышать, как его голос срывается, когда он снова закричал: — П-папа? Отец остановился и опустил голову. Его голос был глубоким, когда он сказал: — Это слишком для меня, малыш. Оборотни, магия и… И чертовы зятья, которые официально мертвы. — Он натянуто рассмеялся, и Стайлз был благодарен, когда Питер притянул его ближе. — Мне просто нужно немного времени, хорошо? — О… хорошо, — едва слышно прошептал Стайлз. — Я полагаю, ты провел прошлую ночь у Питера, верно? — Питер подтвердил это, и это было хорошо, потому что Стайлз чувствовал себя слишком истощенным, чтобы говорить. Плечи его отца напряглись, но затем он внезапно расслабился. — Верно. Я не хочу этого сегодня. Я ожидаю, что вы оба будете соблюдать закон под моей крышей, поэтому Питер может остаться на ночь, пока все в порядке. Я… меня не будет некоторое время. Возможно, загляну на ужин и принесу что-нибудь для Мэл, учитывая, что она сегодня на смене. Я… мы еще поговорим утром, хорошо, малыш? — Хорошо. — Я люблю тебя. Стайлз почувствовал, что ему стало легче дышать. — Я тоже тебя люблю, папа, — это было самое легкое, что он сказал с тех пор, как вернулся Питер. Отец кивнул, не оглядываясь, и вышел из комнаты. Стайлз прислушался к тому, как отец идет к входной двери. Знакомый звук надеваемой обуви и звяканье ключей. Небольшое напряжение спало с его плеч, когда завелся двигатель полицейского автомобиля, но Стайлз полностью расслабился только после того, как перестал слышать шум машины. Прошло еще тридцать секунд, прежде чем Питер последовал его примеру и тоже расслабился. Это было не то, чего ожидал Стайлз. Крики и неверие — это одно, но он не думал, что его отец уйдет только потому, что Стайлз сказал правду. Он… он не знал, что это значит. — Ну, я действительно потрясен, что он не застрелил меня, — протянул Питер в тишине, и Стайлз разразился смехом, который быстро перешел в рыдания. Питер притянул его и прижал к себе. Ни один из них не отпускал друг друга довольно долго.