Сосед по лестничной клетке (Take Refuge in What You Know)

Когда Джим наконец вывел Спока из квартиры, на панику у того уже не осталось сил. Он почти никак не отреагировал на то, что Джим завёл его в квартиру, потом в спальню и усадил на кровать, а сам полез за Маккоевой аптечкой. — Ты разговаривал с доктором, — заметил Спок тихим монотонным голосом. — Ага. Это он надоумил меня насчёт мелдинга. — В аптечке лежали гипо четырёх степеней активности — Джим выбрал третий и поморщился, воткнув его себе в шею. — Он кстати хочет с тобой познакомиться. Поблагодарить за адвоката. И нарычать на тебя за то, что ты плохо о себе заботишься. Не принимай на свой счёт — просто он такой. Спок ничего не говорил и просто следил за ним взглядом. Джим положил аптечку в прикроватную тумбочку и сел рядом на кровать. — Ну что ты. — Он взял холодные ладони в свои. — Скажи что-нибудь. — Что ты хочешь чтобы я сказал? Джим надеялся, что Спок настолько обессилен, что можно попробовать обсудить с ним происшедшее и не завести его слишком сильно. — Насколько всё плохо было в самом конце, когда Стонн ушёл? Он хотел спросить: «Насколько большим ублюдком был твой бывший?», но со Споком обычно срабатывает дипломатичный подход. Спок смотрел на их руки. — Последние несколько недель мы не вступали в мелдинг. Он… Джим, ты не сможешь понять, насколько важно вулканцу контролировать свои эмоции. Неспособность к самоконтролю не просто недостаток характера — это отбрасывает нас назад, к досураковским временам, когда мы были жестокими и кровожадными. Он стал видеть во мне варвара, и у него были на это все основания. Джим сжал его ладони. — Он что, вообще не принимал во внимание твои человеческие черты характера? — Когда мы связывались узами на Вулкане, у меня их не было. И когда они внезапно проявились на Земле, это было нелогично. Джим грустно улыбнулся и поцеловал его в висок. — А я думаю, тут вы оба ошибаетесь. — Он не отстранился, а провёл носом по щеке Спока. — Я думаю, где-то глубоко под твоим вулканским лоском из спокойствия и самоконтроля ты чувствуешь любовь так же, как люди. Ты к ним привязываешься. Тебе важно, что о тебе думают. Хочешь показывать им свою лучшую сторону. А когда у тебя не получается оправдывать предписанные тебе ожидания, тебе плохо. Спок закрыл глаза и подался к нему — начал расслабляться. — Интересно. Джим уже понял, что у него это слово не означает ни согласия, ни возражения, — просто по-человечески вежливое участие в разговоре. Понимая, что заходит на опасную территорию, Джим спросил: — Почему он не попытался тебе помочь, а просто сбежал? У вас же были узы. Я думал, для вулканцев это охренеть как серьёзно. — Серьёзно. — Спок сжал его пальцы. — Думаю, наши узы перестали приносить ему комфорт, и он стал считать, что мы несовместимы. Разорвать эти узы для него было менее болезненно, чем поддерживать их и постоянно блокировать. — Он чуть отстранился, словно чтобы посмотреть в глаза, но смотрел вниз. — Когда один партнёр страдает, другой через связь тоже чувствует эти страдания. Когда эксперименты Стонна не изменили моего ментального состояния, он решил, что традиционными вулканскими техниками и упражнениями это не исправить. А попробовать человеческие никому и в голову не пришло, ну ясно. — Просто не могу понять, как можно было пообещать провести с тобой жизнь, а потом взять и уйти. Лицо Спока дрогнуло. — Я тоже, — прошептал он и снова закрыл глаза. Джим понял, что в отсутсвие разумного объяснения Спок взял всю вину на себя. Что только усилило проблемы с тревогой, пышным цветом расцветшие в близости от людей. И то, что на начальных стадиях было простыми проблемами с самоконтролем, развилось в панику и затворничество. А время вовсе не лечило, а усугубляло ситуацию. Споку всего лишь нужна была поддержка, кто-то, к кому можно обратиться в тяжёлой ситуации, а этот кто-то оставил его из чувства самосохранения. — Спок. — Джим вздохнул и обнял его обеими руками, прижал к себе, желая защитить ото всей той боли, что он вынес за последние два года. — Он просто идиот. Иногда другого объяснения и нет. Спок не сопротивлялся, но и не поддавался. Его руки лежали у Джима на коленях, а голова на плече. — Я не понимаю. Я нестабилен ментально и эмоционально. Я не могу выйти из дома и не могу оставаться в нём. Я чужд тебе биологически и культурно. — Он помолчал и собрался с силами. — Почему он ушёл, а ты нет? Вопрос казался важным и значительным, словно к земле придавливал. Джим подумал. Чесать языком, как обычно, казалось неправильным. Он уткнулся носом в спутанную массу волос и вдохнул их запах, собираясь с мыслями. — Не так уж ты мне и чужд, как ты думаешь. Часть тебя происходит из этой планеты, из моего народа. Ты всю свою жизнь культивировал свою вулканскую половину и не обращал внимания, что нужно человеческой. Может, меня к тебе так тянет, не потому что ты так не похож на меня, а потому что наоборот, похож. — Да в чём же мы похожи? — Ты меня любишь? — не подумав, ляпнул Джим. Он мысленно себя пнул и неловко добавил: — Можешь не отвечать. Спок отстранился и посмотрел на него открытым, обнажённым взглядом. — Да. — И хотя голос у него чуть дрогнул, взгляд не изменился. Джим расплылся в счастливой улыбке — ничего не смог поделать. Он, конечно, знал о чувствах Спока, не то чтобы они это друг от друга скрывали, но всё равно — услышать их это совершенно другое. — Ну вот, а говоришь ничего общего. Он наклонился, чтобы поцеловать его. Спок его веселья не разделял. — Любви не всегда достаточно, чтобы обеспечить долговременную связь. — Это так. Джим подумал о Маккое и Джоселин и о своём разговоре с Джоанной, когда он в последний раз за ней присматривал. — Но иногда её достаточно, чтобы удержать людей вместе, когда весь остальной мир хочет их разделить. Но у нас и кроме этого есть кое-что общее. — Что? Джим взял его лицо в ладони, чтобы он снова не отвернулся. — Я видел тебя тогда на крыше. Я тебя видел. Ты обожаешь небо так же, как и я, ты тоже мечтаешь залезть на каждую звёздочку и посмотреть кто на ней живёт. Той ночью ты был совсем другим, Спок. Словно из-под паники, вины и всего остального вылез настоящий Спок. И ты был… боже, Спок, ты был таким потрясающим. Он знал, что Спок чувствует его искренность кожей, чувствует в его ладонях, прижимающихся к его лицу. Он видел, как его слова откладываются у Спока в голове, и как Спок решает в них поверить. — Иди ко мне. — Джим потянул его за собой на разобранную кровать, улыбнулся, глядя на него сверху вниз. — Никуда не уходи. — Он приоткрыл жалюзи, впуская в комнату вечернее солнце, и смотрел, как оно разливается по подтянутой фигуре Спока. — Я расскажу тебе всё, что я вижу, когда смотрю на тебя, всё, что я чувствую, когда нахожусь рядом с тобой. Но я хочу, чтобы сюда хоть немного проникал окружающий мир. — Он приоткрыл окно, и в комнату задул прохладный ветерок. — Потому что там ты намного спокойнее. — Да. — Спок посмотрел в окно на ничем не загораживаемые облака и заходящее солнце, потом на Джима. И протянул руку. — Сейчас. — Джим стянул футболку и джинсы и отбросил в сторону. Трусы он решил пока оставить. Лицо Спока выражало ошеломительную комбинацию из неуверенности и желания; кончики ушей позеленели, а глаза бегали от лица Джима на его грудь, пах и снова виновато на лицо. — Смотреть можно. — Джим залез к нему на кровать, взял протянутую руку и поцеловал костяшки. — Смотри сколько хочешь. Но… я тоже хочу посмотреть. Тут неуверенность одержала победу над желанием; глаза нервно метнулись к лицу. — Джим… — Спок, я видел тебя во время панической атаки. Видел, как ты блевал на простыни. И видел, как ты кончаешь. И ничего из этого я не испугался — что я такого могу увидеть, что ты боишься? — Он хмыкнул. — Разве не нелепо, что я видел, как ты кончаешь, но не видел всего твоего тела? Спок подумал. На лице у него оставалась тревога, но в нём не было этого привычного уже выражения бей или беги, что Джим засчитал за победу и улыбнулся. Спок сел и дрожащими пальцами стал расстёгивать рубашку. Джиму не терпелось заняться этим самому, явно быстрее получится, но он сдержался. Для Спока это был огромный шаг вперёд — раздеваться в присутствии Джима, и ни за что на свете он не лишил бы его этой возможности. Он просто не отрывал взгляда от обнажающей кожи шеи, ключиц и, наконец, груди, когда Спок наконец снял рубашку. —Вау, — выдохнул Джим и вот уже тут не удержался от прикосновений. Он провёл пальцами по руке, ключице и волосам на груди. Он прижал к груди ладонь, желая услышать стук сердца, но ничего не почувствовал и нахмурился. Спок понял его желание. Он взял его ладонь, стыдливо поцеловал и прижал к боку, где гулко стучало сердце. — Так, — пробормотал Джим ему в губы. — Самое потрясающее, что я в тебе вижу: твоя способность любить и чувствовать. Мне больно, что ты всегда выглядишь таким виноватым, когда проявляешь это, словно боишься получить нагоняй. — Он сократил между ними расстояние, не столько целуя, сколько пробуя губу на вкус. — Я знаю, что ты хочешь восстановить самоконтроль. Я тоже хочу этого для тебя. Но я надеюсь, что, как бы далеко ты в этом не зашёл, эта часть тебя, часть, которую я вижу сейчас, никуда не денется. Даже если ты сможешь проявлять её только наедине. С каждым его словом глаза Спока становились всё больше. Ему такого явно никто никогда не говорил, и он не знал, как реагировать — и он просто не отрывал от него взгляда и придвигался поближе. — Вулканская мораль не запрещает получать удовольствие от партнёра. — Вот и чудненько. — Джим толкнул его на спину и, бросив ещё один жадный взгляд, прижался поцелуем к шее, задрожавшей от низкого стона. — Вот что ещё я в тебе обожаю: твой голос. Я далеко не сразу это заметил, потому что ты говоришь очень тихо. Но когда ты начинаешь им пользоваться… Боже, Спок, да ты можешь мне словарь зачитывать, и я всё равно буду считать это сексуальным. Спок сглотнул. — Джим. — Он вцепился пальцами в его бёдра, как за спасательный круг. — Джим, это… это слишком. — Какая жалость. — Джим спускался поцелуями по груди. — Ты слишком долго сидел в своей спальне с одним только дерьмом, оставшимся от Стонна, и собственными тараканами. Боунс сказал, мне нужно тебя подталкивать. Вот лежи и дай мне тебя подталкивать. Меня задолбало, что ты считаешь себя недовулканцем каким-то или ещё кем. В подтверждение своих слов он провёл зубами по зелёному соску. Спок дёрнулся, вцепился ему в волосы и тихо зашипел. — Джим, — произнёс он уже с предупреждением. — Слишком грубо? — Джим не стал дожидаться ответа и успокаивающе поцеловал, надеясь так получить более благоприятный ответ. — Да. Нет, я… — Спок поморщился. — Ещё, — выдавил он и зажмурился, стыдясь собственной просьбы. — О нет. — Джим прекратил изучение груди Спока и забросил на него ногу, усаживаясь сверху. И покрыл поцелуями его лицо и напряжённые морщинки в уголках глаз. — Открой глаза. Посмотри на меня. Спок снова задрожал, до синяков сжимая его бёдра. — Я… — Он помотал головой и медленно открыл глаза, в которых вместо тревоги был уже страх. Джим, целуя его в лоб и переносицу, терпеть не собирался. — Никогда, никогда не стыдись попросить у меня что-либо. Никогда. Спок, я и так не в своей тарелке, я понятия не имею, как сделать хорошо вулканцу, как сделать хорошо тебе и не заставить трястись от паники. Поэтому если ты чего-то хочешь, говори мне сразу. Спок открыл и закрыл рот. Страх из глаз понемногу уходил. Пальцы на затылке расслабились, и он притянул Джима для поцелуя. Поцелуй был сначала осторожный, но становился всё жарче, когда Спок открыл рот и провёл языком по нёбу Джима. И только Джим вошёл во вкус, он отстранился и посмотрел на него. — Только если ты пообещаешь мне то же. — Эээ… — О чём они говорили? У него всегда поджилки плавятся, когда Спок его целует. Трусы уже начали неприятно давить. — Да, — выдавил он, когда наконец сообразил, о чём речь. — Хотя сейчас я не особенно разборчив. Просто хочу больше тебя. — Да. — Не глядя в глаза, Спок чуть спустил ладони по спине Джима и оставил их на заднице — на большее он, видимо, не осмелился. Но Джим вздрогнул так, словно Спок его грязно облапал — хотя для Спока это, наверное, и считается грязно облапать. — Можно…— Он кашлянул и, уткнувшись носом Споку под ухо, попробовал снова: — Можно я сниму? — Он поддел пальцем застёжку Споковых брюк. Спок замялся. — А ты… Ты знаешь об анатомических различиях между людьми и вулканцами? Джим почувствовал, что краснеет. — Эм… ну, вообще-то нет. Всё, что у меня есть, это наш с тобой опыт на крыше. — Он прижался губами к обнажённому плечу. — Я никаких отличий не заметил, насколько там можно было судить. Повисла тишина. Спок снова выглядел так, словно собирался отправиться в бой, заведомо зная, что он окончится поражением. Целую вечность спустя он положил руку Джима на пряжку. — Возможно, ты удивишься. — Возможно. — Джим спустился губами по шее вниз до самого паха. Расстёгивая пуговицу, он покрывал поцелуями каждый новый кусочек кожи, всё ниже, и ниже… — Чёрт, Спок. Все вулканцы ходят коммандос или только ты? — Я не… — Спок запнулся, когда Джим стянул с него штаны и оставил лежать перед ним абсолютно обнажённым. — Я не понял этой фразы. — Без трусов, — пояснил Джим, не отрывая взгляда. Ну… явно зеленее, чем он ожидал, но с каждой секундой это казалось ему всё менее странным. А ещё он был очень скользким: смазка сочилась как из головки, так и из самого ствола, — он так и не понял, откуда именно. Вокруг основания была складка кожи глубокого оливкового цвета — опять же, непонятно. И яичек вроде как нет — или они внутри? — Да. Джим понял, что вцепился Споку в бёдра и изучает его гениталии, и покраснел ещё гуще. Но раз уж Спок готов отвечать на вопросы… — Тут? — Он провёл пальцем по складке у основания. Спок вздрогнул; бёдра дёрнулись вперёд, пока он силой воли не лёг обратно. — Нет. Но оболочка… чувствительная. — Очевидно. — Он провёл по ней языком — оказалась горькой. — А где тогда? Спок молча открывал и закрывал рот, словно вспоминая, как говорить. — Расп-положение примерно то же, что и у тебя, — ответил он голосом таким низким, какого Джим у него никогда не слышал. Джим взял его в руку, и бёдра Спока беспомощно дёрнулись. Другой рукой он провёл по основанию и ниже, ниже… И чуть не слетел с кровати, когда Спок снова дёрнулся. Джим со смехом уложил его обратно. — Я так понимаю, тоже чувствительная. — Он провёл языком по складке бёдра. — Джим, — умоляющим тоном выдавил Спок. — Джим, я хочу… Я хочу… — Закончить фразу он оказался не способен — просто раздвинул ноги и притянул Джима к себе. — Я тоже, — прошептал Джим ему в кожу, проводя зубами по рёбрам. — Блять, я тоже хочу. Спок притянул его в ещё один поцелуй, мокрый, неловкий и идеальный. — Ты… — начал Джим и отвлёкся на кончик уха, который нужно было пососать. — Можно?.. — Да, — прошептал Спок, дрожа, стягивая с него трусы. Джим ему помог и полез в тумбочку за лубрикантом. Но не успел он щёлкнуть крышкой, как его член обхватила скользкая ладонь. Он ахнул и выронил флакон, толкаясь в кулак Спока, который сжимал оба их члена. — Твою мать, ты предупреждай о таком. — В смазке нет необходимости. — Спок поднял голову, чтобы прошептать ему на ухо: — Вулканцы обладают высоким мышечным контролем. Я достаточно расслаблен. Джим был, по большей части, готов ухватиться за это предложение, но тряхнул головой и покрыл поцелуями лицо Спока. — А ещё у вулканцев с естественной смазкой всё замечательно. — Он застонал, когда Спок провёл рукой по обоим членам. — Я не… У людей… — Он забыл, что хотел сказать и в итоге выдал просто: — Не хочу сделать тебе больно. — Не сделаешь. — После привычного недоверия эта тихая уверенность в голосе Спока заводила просто невероятно. — Нет. Никогда, — прошептал Джим, возможно, вкладывая в эти слова больше смысла, чем изначально. Он подтвердил свои слова поцелуями в шею, под челюстью и в острое ухо. Высвободившись из хватки Спока, он на чистой силе воли удержался, чтобы не толкнуться вперёд, и приставил головку ко входу. — Готов? На лице Спока мелькнул отзвук беспокойства, но он только закинул ногу Джиму на бедро в очевидном приглашении. — Да. Джим толкнулся вперёд, намереваясь дать Споку время после года целибата привыкнуть к ощущению, но Спок, видимо, несколько преуменьшил свои способности, потому что он не просто был достаточно расслаблен, — он вцепился в Джима пальцами и потянул его на себя. Джим, в мгновение оказавшись по самые яйца в скользком жаре, вскрикнул Споку в плечо, надеясь, что не кончит тут же, что было бы весьма унизительно. Пока он собирал в кучу остатки самоконтроля, он услышал доносящийся откуда-то низкий урчащий звук. Он посмотрел на Спока: глаза зажмурены, губы приоткрыты, и эти тихие вибрации… — Ты что, мурчишь? Спок приоткрыл глаза и изобразил на лице возмущение. — Ничего подобного. — Ты мурчишь! — Джим расплылся в улыбке. — Как кошак. Все вулканцы так умеют или это нгаааахх… — Спок, пользуясь своим превосходящим человеческий мышечным контролем, сжался вокруг него, и Джим инстинктивно подался вперёд, упираясь лбом в лоб Спока. — Так нечестно. — Джим. — Спок обнял его лицо своими длинными пальцами и прижался к его губам. Джим проглотил это урчание, врываясь языком ему в рот в попытке ухватить этот уникальный вкус, и стал двигать бёдрами в глубоком, ровном ритме. Он отпустил себя на несколько долгих минут, наслаждаясь движением их тел, отчаянными поцелуями, откровенным желанием Спока и глухими вибрациями, исходящими из его груди. Джим быстро приближался к оргазму. Он отстранился было, чтобы удостовериться, что и Спок не отстаёт, однако… — Ты… не… Но Спок тоже не мог связать слов. — Я… — Он покачал головой и беспомощно на него посмотрел. По крайней мере, у него стоял — Джим чувствовал скользкий ствол, зажатый между их телами. Вот только кончать он не собирался. — Что тебе нужно? — выдохнул Джим ему в губы, чуть сбавив темп. Спок закрыл глаза; Джиму больно было видеть, что ему так трудно просить о чем-либо. Но вот его ладонь нашла рука, влажная от смазки, и переплела их пальцы. Джим неуверенно сжал их. Спок выгнулся под ним дугой, — снова напомнив кота. — Ну нифига себе, — прошептал Джим, вспоминая, что и Гейла, и Ухура говорили ему про руки у вулканцев. Он двигал бёдрами, сжимая его ладонь, и с восторгом смотрел, как на лице Спока разливается экстаз. — Да, вот так. Сможешь так кончить? Хочу, чтобы ты кончил, Спок, чтобы ты снова отпустил себя. — В предверии оргазма у него снова развязался язык. — Джим, — выдохнул Спок как мантру — единственное, что он мог произнести. Свободная рука метнулась было в воздух, почти достала, но Спок пригвоздил её к подушке и посмотрел на Джима, молча умоляя понять его без слов. Джим понял не сразу, но понял. — Да, — прошептал он, прижимаясь к нему лбом. — Давай. Пожалуйста. Хочу, чтобы ты это увидел, увидел, что ты заставляешь меня чувствовать, как сильно я… Как сильно… Ищущие пальцы прижались к его челюсти, щеке и виску, Спок произнёс что-то непонятное — на вулканском, что ли?.. Его затопило ураганом любви желания страсти желания Джим да пожалуйста Джим ещё да Джим Джим, и эти слова смешались с его собственными да Спок пожалуйста люблю будь моим отпусти хочу посмотреть… Он не видел лица Спока: голова запрокинута, спина выгнута, ноги крепко сжимают бёдра. Густые нити спермы были такими горячими, что Джим мельком подумал об ожогах, которые они оставят. Физические ощущения остались где-то в стороне, а разум взлетал всё выше и выше в психические сферы, куда землянам путь заказан. Он знал, что кончает вместе со Споком, чувствовал, как его пронзает оргазмом, пока он толкался в Спока и наконец не затих, но физические ощущения были вторичны по отношению к тёплому единству мыслей. Тело задрожало и рухнуло на Спока, а разум был полон тепла, нежности, безопасности и принадлежности. Но и эти ощущения стали расплываться. Он попытался их удержать, остаться в этом уютном, комфортном пространстве, но понял, что засыпает, укутанный присутствием Спока — друга, брата и любовника. Последней мыслью мелькнуло какое-то незнакомое слово, а потом его поглотила пустота.