Сосед по лестничной клетке (Take Refuge in What You Know)

Следующая неделя тянулась мучительно. Первый день Джим почти полностью провёл под Споковой дверью и извёл весь свой блокнот. На первой записке он написал просто: «Спок?». Он слышал шаги, знал, что Спок там, за дверью. На второй написал: «Впусти меня?». И потом еще несколько: Нам надо поговорить. Спок, пожалуйста. Спок? Я соскучился. Потом он просто писал: «Я соскучился», снова и снова, пока листы не закончились. На последнем он написал: «Прости» и признал поражение. (Ну, типа. Он потом каждый день добавлял по ещё одной «Я соскучился»). Кое-кто отметил его несчастное настроение. Чехов перехватил его после лекции по ксенолингвистике и сообщил, что Маккой выиграл дело — а то вдруг Джим, да и не в курсе. Гейла подошла, чтобы предложить… Джим не стал узнавать что, просто развернулся и ушёл. Остальные его друзья только бросали на него встревоженные взгляды, но ничего не говорили. А вот Маккой… Лучший друг вообще не замечал, насколько Джиму хреново. Человек, который заработал репутацию неискоренимого грубияна, с момента оглашения решения суда прошёл серьёзную трансформацию. В два раза реже хмурился. Стал чуть менее язвительным по отношению к пациентам — ключевое слово «чуть», потому что он всё равно прожевал и выплюнул первокурсницу из инженерного за ожоги второй степени, которые та получила, когда меняла проводку в консоли шаттла. Даже походка у него стала пружинистая, честное слово, хотя и проявлялась она только после смены, когда его ждала встреча с Джоанной на час или два, после которой он возвращался в свою новую квартиру в общежитии, отведённом специально для кадетов с семьями. Джиму хотелось его придушить за эту весёлость. Вместо этого он взял в привычку обедать в одиночестве, спрятавшись где-нибудь в уголке, чтобы без помех сверлить взглядом свой тост и апельсиновый сок. И был не очень доволен, когда его нашли и тут и с самодовольной ухмылкой сели напротив. — Привет, Джим. — Привет, — монотонно ответил он. — Джо будет у меня все выходные. Мы собираемся обставить её комнату в общаге, а потом пойти поесть пиццы. Поможешь нам? Предложение было соблазнительное, несмотря на желание придушить Маккоя. Он обожал Джоанну и с радостью провёл бы с ней время, теперь, когда жизнь у неё снова стала устаканиваться. Будет, однако, сложно весь день находится с полным энергии четырёхлетним попрыгунчиком, когда мозг его не может переключиться с того бардака, во что он превратил свои отношения с соседом. — Не. Давай в другой раз. — Ну ты чего, дружок? — Маккой стянул у него кусок тоста. — Всю неделю ходишь с ёлкой в заднице. Всё на что хватило Джима, это укоризненный взгляд. — Да что вы, великий доктор Маккой разглядел симптомы ёлки в заднице? А я думал, тебя такие мелочи не интересуют. — Ну прости, что я тут радуюсь, что не потерял своего ребёнка на ближайшие десять или двадцать лет. Хватит выёбываться и отвечай на вопрос. Джим метнул было в него недовольный взгляд, но тут же сдался. — Я серьёзно налажал. Только не могу понять где, потому что ему это явно нравилось не меньше, чем мне, и… — Стоп, стоп, стоп. Ты разве не к Гейле ходишь за сексуальной терапией? — У Гейлы язык как помело. — Ой Джим, что ж ты так неуважительно-то. — А давай я дам ей твой адрес? И она заявится к тебе, с ног до головы покрытая шоколадом? Маккой закатил глаза, но, видимо, воспринял угрозу всерьёз, потому что махнул, продолжай, мол. — Да просто… Я так боялся его напугать, так старался. А когда мы целовались, и всё зашло чуть дальше поцелуев, и я знаю, что ему это тоже нравилось, потому что чувствовал… — Меньше деталей. — Ладно, ладно. Я знаю, что ему это тоже нравилось, но не могу сказать почему, потому что брезгливый доктор не хочет слышать, что у двух парней может встать… — Да блин, идиот, я же сказал: меньше деталей! Джим не удержался, потому что было очень весело заставлять Маккоя морщиться. — Ну короче, он психанул и выкинул меня из квартиры. И я не могу уговорить его со мной поговорить. — А что ты вообще делал у него в квартире? Он разве не со своей русской нимфеткой водится? Теперь настала очередь Джима удивлённо моргать. — Кто, Сулу?! — А ты о ком сейчас говорил? Только тут Джим понял, что не рассказывал Маккою ничего — вообще ничего о том, что происходит в его жизни. Да, он сам виноват, что за время подготовки к слушанию не посветил лучшего друга ни в какие детали своей жизни. В сердце слегка кольнуло. — Нет, — тихо сказал он, глядя в стакан сока. — Я говорил о своём соседе Споке. Маккой несколько раз открыл и раскрыл рот, прежде чем нашёлся с ответом. — Вулканец?! Вулканец с паническими атаками? — Да, который влюблён в твою дочь по уши и нашёл тебе адвокатку-вулканку, чтобы у неё не отобрали отца, — отозвался Джим слегка обиженно. Или не слегка. Но эффект это возымело. — Любит Джо? У Джима вдруг разом закончились силы спорить и что-то объяснять. Он уронил голову на руки. — Да, он любит Джо. И я думал, он и ко мне хоть чуточку не равнодушен. Он так хорошо справлялся. Я даже уговорил его прийти ко мне в квартиру несколько недель назад. Но где-то в процессе поцелуя он… закрылся на все замки. — Что значит, уговорил зайти к тебе? — поднял бровь Маккой. — Почему это его уговаривать надо? — Он не выходит из квартиры. Вообще. — Это ты упомянуть забыл. — Ну да, ты был немного занят, пытаясь вырвать Джо у Джосс. Маккой уже листал падд, покусывая губу. — Слушай, Джим. Прости, что я не был рядом, когда у тебя такая херня творится. Поищу что-нибудь про твоего эльфийского дружка. Может, и смогу помочь с… Ну, с тем, из-за чего он тебе пинка под зад дал. — Он не медицинский эксперимент, Боунс, — лениво отозвался Джим. Ни на что более серьёзное у него уже не было сил. — Да-да, я знаю, — неубедительно ответил Маккой. — Я не собираюсь ехать к нему и тыкать в него гипо и махать над ним трикодером. Просто почитаю кое-что. И всё. — Он встал и похлопал Джима по плечу. — Веселей, малыш. Всё устроится. — Ага. — Ты подумай насчёт пиццы. Джо будет рада тебя видеть. Джим выдавил из себя улыбку. — Ага, Боунс. Подумаю.

***

После разговора с Маккоем Джим почувствовал себя лучше, хотя создавалось такое ощущение, будто его жизнь движется по кругу: сначала одни отношения развиваются, потом другие. Он поднялся по ступенькам, волоча ноги, бросил тоскливый взгляд на соседнюю дверь. Думал, не подсунуть ли под неё ещё одну записку, просто напомнить, как сильно он скучает. Но он уже оставлял одну утром, и вчерашним утром, и четыре или пять утр до этого, и начал уже чувствовать себя жалким. С тяжёлым вздохом он открыл дверь, желая только упасть на диван и не вставать… И на что-то наступил. Он закрыл за собой дверь и поискал глазами знакомый крупный почерк, но ничего не увидел — только девственно чистый белый конверт с отпечатком Джимова ботинка. Он с любопытством заглянул внутрь, уверенный, что уж там-то будет текст. И снова нет — вместо этого внутри был маленький силиконовый чип, вроде тех, на которые скачивают библиотечные книги или на которых хранят личную информацию. Никакой наклейки с подписью, ничего, что указывало бы на содержимое. Но сомнений, от кого он, не было всё равно: никто другой не знал, что он всё ещё пользуется бумагой для общения, и не стал бы класть чип в бумажный конверт и подсовывать под дверь. Он достал из сумки падд, вставил чип и упал на диван в ожидании, пока содержимое скачается. «Звёздная дата 2254.225 Мы закончили с переездом на день раньше установленного расписания. Стонн отправился в Академию на процедуру зачисления. Я предвижу, что это будет ценным научным опытом для нас обоих, позволит нам лучше понять человечную культуру, которую раньше мы могли изучать только на наблюдениях за моей матерью. Мы выбрали для жилья это здание, поскольку его жители представляют собой всё разнообразие городского населения, состоящего как из землян, так и из гостей с иных планет. Стонн полагает, что преимущественно человеческое население общежитий академии тяжело повлияет на наш контроль. Здесь нам предоставлена большая приватность и мы меньше подвержены беспорядочному потоку человеческих мыслей и открыто проявляемой эмоциональности». Это была голосовая запись, и только спустя несколько предложений Джим узнал в этом голосе Спока — настолько по-другому он звучал. Ровно, сильно, уверенно. Что-то похожее просыпалось в Споке, когда он явно выигрывал у него в шахматы, но даже и тогда его голос не доходил до такого уровня. И так отстранённо он тоже никогда не звучал. Запись закончилась на колкости про «открытую эмоциональность», и Джим ткнул на следующую. «Звёздная дата 2254.236 Предпочесть эту квартиру общежитию было мудрым решением. Гипотеза Стонна подтвердилась: находиться в окружении людей в стенах Академии изматывает. Помимо их неспособности держать эмоции в узде, они владеют весьма малым объёмом знаний относительно вулканцих социальных норм. Мы поняли, что постоянно держать руки за спиной — единственный способ избежать постоянных «рукопожатий». Но даже это не исключает полностью случайных неприятных прикосновений от доброжелательных, но невежественных незнакомцев. Стонн говорит, я не должен был распознать их доброжелательность. Мой контроль ослабевает. Я должен посвятить себя более усиленной медитации перед посещением утренних лекций». Джим снова ткнул в экран. Следующая запись была сделана несколькими неделями позже. «Звёздная дата 2254.317 После совершения полового акта…» Джим быстро ткнул в экран, порозовев и выпучив глаза. Показалось, что ли? А если нет — Спок наверняка не хотел, чтобы он это слушал. Он таких скрытных людей в жизни не встречал. И не важно, что его самого едва не повалили на эти вулканские маты для совершения полового акта — едва ли Спок хотел, чтобы Джим знал о его опыте со Стонном. Джим посмотрел на экран. «Воспроизведение приостановлено. Завершите воспроизведение, чтобы перейти к следующей записи». Он сделал глубокий вдох, взвесил все за и против. Он всего лишь человек, и да, ему любопытно. «Ну как скажешь», — буркнул он и нажал продолжить. «Звёздная дата 2254.317 После совершения полового акта Стонн озвучил то, что я начал подозревать и сам: я теряю контроль над эмоциями. Нельзя сказать, что удовольствие, причиняемое партнёром, запретно. Оно так же логично, как боль от удара. Но нелогично позволять желанию влиять на это удовольствие. Мы не проявляем ярость и гнев, когда чувствуем боль; мы просто чувствуем её либо пытаемся не впустить её в сознание. К удовольствию нужно применять схожий подход. На Вулкане мне этот подход давался гораздо проще. Я должен обсудить это со Стонном. Возможно, вместе мы сможем найти решение». Джим не мог уложить это у себя в голове. Как можно наслаждаться сексом, подавляя все чувства? Ему стало жаль всю вулканскую расу вообще. Даже если нет какой-то особой влюблённости, — хоть что-то должно быть? Нежность хотя бы. Привязанность. Простая приязнь. Он не был влюблён во всех, с кем спал, но большинство ему хотя бы нравилось, и он хотел бы, чтобы они хорошо провели с ним время. «Звёздная дата 2254.338 Сегодня Стонн объяснил мне свою гипотезу. Он считает, что моя телепатия бесконтактна. Это не такая уж большая редкость для вулканца. Вот только на Вулкане её выявить крайне сложно. Вулканцы воспитаны держать эмоции под контролем и не проецировать ничего, кроме спокойствия ума. Поэтому бесконтактная телепатия на Вулкане выявляется крайне редко. Стонн полагает, что именно она является причиной, по которой я теряю контроль, а вовсе не моё смешанное происхождение. Он предположил серию экспериментов, которые позволят эту гипотезу подтвердить или опровергнуть. Чтобы повысить качество этих экспериментов, он не будет мне сообщать, в чём они состоят и когда он их проводит. Я ему доверяю». Несмотря на ровный тон голоса, Джим услышал подспудное беспокойство. Споку не нравилось быть научным проектом в руках своего партнёра. Да, возможно, в долгосрочной перспективе это должно было пойти Споку на пользу, но всё равно внутренне он встал на дыбы. Может для вулканцев это и нормально, но он не представлял, как можно так обращаться с любимым человеком. «Звёздная дата 2254.349 Первый эксперимент начался вчера без моего ведома. Стонн настоял, чтобы мы провели ночь в интенсивной сексуальной и телепатической близости. Мы редко используем мелдинг во время соития, но это всё равно приятно… Нет. Именно это Стонн и называет потерей контроля. Мелдинг даёт нам уровень знания, недоступный пси-нулевым расам. Он показывает нашу совместимость друг с другом. Это должен быть не приятный опыт, а познавательный. В результате ночных активностей я проснулся обновлённым. Меня допустили до занятий в лаборатории Академии, и я ушёл, чтобы провести в ней несколько свободных часов. Меня заверили, что я буду предоставлен сам себе. Однако, в лаборатории уже находились пятеро моих однокурсников ференги. Мы поприветствовали друг друга, сели за рабочие станции и выполняли работу в тишине. Когда я вернулся домой, Стонн шокировал меня вопросом: «Как ты себя чувствуешь?» Я сообщил ему, что ничего не чувствую и желаю написать статью о подпространственных аномалиях, для которой я сегодня собрал приличное количество материала. Стонн сообщил мне о природе своего эксперимента: он желал проверить, повлияет ли на моё хорошее настроение время, проведённое среди представителей расы, не способной ни принимать, ни проецировать телепатические сигналы. Ференги знамениты тем, что являются истинно пси-нулевыми. Мы используем этот термин и в отношении людей, имея в виду, что они не способны улавливать наши мысли. Собственные мысли люди проецируют постоянно и неосознанно. Кажется, по результатам этого эксперимента гипотеза Стонна подтвердилась. Компания ференги не повлияла на меня, как моя не повлияла на них. Интересно». И пока Джим сидел и мысленно возмущался за Спока, сам Спок, кажется, не чувствовал ничего, кроме любопытства к результатам эксперимента. Он как мог напоминал себе, что человеку не понять вулканские обычаи. И снова большой промежуток между записями. «Звёздная дата 2255.023 В рамках дипломатической миссии по улучшению торговых переговоров между андорианцами и теллуритами на Землю на несколько недель прилетели родители. У отца не будет времени заниматься личными делами, но у матери нет таких многочисленных обязанностей в посольстве. Вчера мы ужинали вдвоём, потому что у Стонна начался вечерний курс. Я скучал по ней… Эти чувства означают эмоциональную привязанность с моей стороны. Я… Мы много обсуждали теории Стонна. Она с ним не согласна. Она считает, что то, через что я прохожу, — это не потеря контроля, а внезапное проявление моей человеческой стороны. Что это естественная часть моего генетического кода и я должен принять её, насколько это возможно в рамках вулканской дисциплины. Признаюсь, что не понимаю, как этого можно достичь. Вулканская дисциплина требует эти новые эмоции и чувства успокаивать или подавлять. Не думаю, что возможно одновременно позволять им на меня влиять и в то же время контролировать. В каких ситуациях будет приемлемо их проявить? В каких — держать при себе? Нет. Лучше всегда держать их под контролем». Джим смутно начал понимать, откуда поползли проблемы Спока. Он всегда разрывался между своей вулканской и человеческой половинами. Это было очевидно по тому, как он признавался в чувствах к матери и тут же выговаривал себе за них. «Звёздная дата 2255.048 Сегодня прошёл четвёртый эксперимент на моей телепатии». Джим кивнул сам себе. Спок не просто отправил ему весь дневник целиком. Он прошёлся по всем записям и выбрал относящиеся к делу. «Сегодня прошёл четвёртый эксперимент на моей телепатии, но его Стонн не планировал. Я не решаюсь записывать эти события. Стонн, однако, полагает, что подробные записи помогут мне найти способ восстановить контроль». Тут в записи повисла такая длинная пауза, что Джим решил было, что файл повреждён. Он уже собирался переключить на следующую запись, когда снова услышал голос Спока — голос тихий и неровный. Уже знакомый. Он понял, что ему не нравится эта перемена. «Студентам научного отделения нет необходимости проходить симуляции из командного, тактического и навигационного отделения. Капитан Кристофер Пайк, однако, проявил большой интерес к моим способностям и убедил меня пройти эти симуляции, чтобы у меня была потенциальная возможность в будущем стать капитаном. Сегодня я должен был пройти симуляцию на «Неустрашимом» с подставной командой из шести человек. И, хотя цель симулятора — проверить работу команды в ситуации хаоса, мы не были осведомлены о том, что в компьютерной консоли несколько часов назад сменили проводку. Спустя 2.83 минуты после начала симуляции пересечение проводов под навигационной консолью вызвало взрыв. Команда пыталась сохранять спокойствие, но я почувствовал себя поглощённым их паникой, страхом и чувством безнадёжности. Я должен был лучше контролировать эмоции, давящие на мой самоконтроль. Я не знал, что ощущаю также эмоции программистов, профессоров и других членов персонала, наблюдающих за экзаменом. Стыд — это эмоция, какую не следует проявлять истинному вулканцу. Мне, однако, стыдно признаться, что я поддался общей панике. Хотя я знал, что рядом есть медицинский персонал, а мы на самом деле не заперты на горящем звездолёте, моё тело решило, что нам грозит опасность. Что нам грозит смерть. Мысль нелогичная и иррациональная. Осознание этого не уверило меня в том, что моей жизни ничего не угрожает. Стонн приехал в клинику 1.94 часа спустя, чтобы сопроводить меня домой. Он сообщил, что меня тошнило и я потерял сознание на глазах у людей. Он перечислял симптомы спокойно и логично, как ребёнку рассказывают об ошибках в математической задаче. Когда он со мной говорил, я не ощущал в себе никакого контроля. Мне снова стало стыдно. Теперь Стонн убеждён, что мои проблемы кроются в бесконтактной телепатии, настолько сильной, что человеческие эмоции пересиливают годы вулканских тренировок. Его гипотеза подтвердилась. Решения этой проблемы он не предложил. Для этого потребуются дальнейшие исследования и дополнительные эксперименты». Так вот, как у Спока случилась первая паническая атака, с дрожью осознал Джим. В стенах Академии, среди толпы людей. А потом ему ещё и Стонн всю дорогу выговаривал. Он даже представить не мог, как сильно это повлияло на Спока — для него большой важностью было признать уже то, что он чувствует чужие эмоции на расстоянии. Но признать такое человеческое чувство, как стыд? Ну да, как его винить в том, что он не хочет выходить из дома? Аманда же говорила, как строго они относятся к поведению, которое считают чисто человеческим. Дослушивать запись не хотелось. Снова появилось чувство, что он лезет во что-то крайне личное. Но Спок специально перебрал все записи, чтобы передать Джиму важные. Джим снова ткнул в падд и с удивлением услышал совершенно чужой голос: «Звёздная дата 2255.075 Спок, я оставляю эту запись в качестве объяснения своих действий. Как ты уже понял, наши узы изменились со времени нашего прибытия на Землю. Они изломаны настолько, что не подлежат восстановлению. Твоя неспособность найти функциональное решение для подавление человеческих чувств и эмоций не позволяла мне вступить с тобой в мелдинг на протяжении 58.25 дня. Этот процесс жизненно важен для поддержания физического и психологического здоровья обоих связанных индивидуумов. Твоё разлагающееся ментальное состояние повлияло и на мой разум, несмотря на все мои попытки заблокировать тебя в своём разуме. С сожалением должен сообщить тебе, что я должен оставить тебя и вернуться на Вулкан. Я не ожидаю, что ты последуешь за мной, и не желаю этого. В процессе экспериментов на твоих телепатических способностях я заметил твою неспособность контролировать эмоции не только окружающих, но и свои собственные. Впервые я это заметил, когда тебя навещала мать в период с 2255.017 по 2255.040. Твоя нелогичная привязанность к ней отчётливо ощущалась по узам несмотря на отсутсвие между нами физического контакта. Ты также не способен контролировать низшие человеческие эмоции во время сексуальной близости. Мне некомфортно находиться в связи с партнёром, который настаивает на привнесении человеческих чувств в вулканские узы. Вулканцы связывают себя узами, потому что это взаимовыгодное сотрудничество, обеспечивающее физическую, психическую и телепатическую стабильность обоих партнёров. Разумеется, для партнёров логично получать удовольствие от компании друг друга. Нелогично выворачивать это удовольствие в откровенную романтику, что я наблюдал от тебя в семи разных случаях. Я искренне прошу прощения за то, что собираюсь сделать, поскольку знаю, что это причинит боль нам обоим. По возвращении домой я обращусь в целителю для разрыва уз. Я желаю тебе самого лучшего, Спок. Живи долго и процветай». Крошечная часть Джимова мозга изрядно повеселилась от этого вулканского эквивалента письма «Дорогой Джон». Остальная часть скрючилась на диване и пялилась в падд так, словно это ему это письмо прислали, а не Споку. Отстранённо он мог, в принципе, понять, почему ушёл Стонн. Аманда рассказала ему, как вулканцы относятся к проявлению эмоций — её собственный муж, кажется, редкое исключение из правил. Но обычно вулканцы превыше всего ценят логику и науку, и Стонн такой же. Он, наверное, и не хотел быть жестоким; он просто устал от Споковых проблем и действовал в собственных интересах. Легче от этого не было. Мысли вертелись в голове единым комом, и он не мог вычленить какую-то одну. Это поэтому Спок выкинул его за порог? Потому что он проецировал на него слишком много эмоций сразу? Пытался ли он полностью избавиться от чувств? Обращался ли он вообще к кому-нибудь за помощью после ухода Стонна? Неспособный сосредоточиться, он снова ткнул в падд. И услышал голос Спока, тихий, знакомый, дрожащий, как никогда. «Джим…» Звёздная дата не была озвучена. Видимо, Спок записал это сегодня утром или вчера вечером. «Джим… Я не способен обсуждать свои отношения со Стонном без… без панической атаки. Я прошу прощения за то, что не рассказал тебе обо всём менее отстранённым способом. Но ты должен понять причины… Причины, по которым я среагировал так, как среагировал. Я надеюсь, что мы останемся друзьями. Думаю, ты понимаешь, что я не способен ни на что большее, с тобой или кем-либо ещё. Знай, что твоя дружба значила для меня больше, чем я… чем я… Спасибо». Последние слова он произнёс почти шёпотом. И всё равно, ощущение было такое, словно ударили под дых. Село солнце и наступила ночь, а Джим так и лежал с паддом в обнимку. Про ужин он забыл. Он удержался и не пошёл сразу ломиться к Споку. Наконец он взял себя в руки и доплёлся до спальни, где и упал на кровать как был, в кадетской форме. Несколько часов он смотрел в потолок и думал, как ответить на всю эту новую информацию. Ответ нужен основательный. Очень продуманный и с аргументами. Он понятия не имел, что ему делать.