Сосед по лестничной клетке (Take Refuge in What You Know)

Той ночью Джим спал плохо. И две следующие ночи тоже. Все выходные он думал, как ответить на этот поток информации, но её было просто слишком много. Стоило ему начать об этом думать, как мозг зацикливался на мелких деталях: представлял себе первую паническую атаку Спока, представлял, как он встречает Стонна и даёт ему в рожу (нет, он знал о соотношении сил и не питал иллюзий по поводу результатов такой драки, но помечтать всё равно приятно). Сначала он пробовал написать письмо — потому что видел что-то красивое в том, чтобы ответить Споку тем же способом, каким они начали свою дружбу, хотя Маккой и назвал бы его самой романтичной девочкой в квартале, если бы узнал. К вечеру субботы его квартира наполнилась смятыми черновиками, и каждый последующий был ещё банальнее и вымученнее предыдущего. Если он уважает письменное слово, это вовсе не значит, что он умеет писать сам. Нет уж, пусть этим писатели занимаются. Потом попытался воспользоваться методом самого Спока и просидел несколько часов над паддом с аудио чипом, прежде чем признать поражение. Обычно он может болтать без остановки, но тут вдруг понял, что выразить себя в куске пластика с микросхемой не может. Он живёт вниманием и общением, и спустя какое-то время монолога под запись понял, что отвлекается на что-то неважное и раздражается. А Спок заслуживает лучшего, особенно после того, что он сделал: прошёлся густым гребнем по личным записям, чтобы выбрать нужные. Скольких эпизодов ему это стоило? Джим старался не думать об этом долго — сердце сжималось от боли. Господи, да всё, чего он хотел, это стиснуть его что есть силы в объятиях, чтобы не смог снова прогнать, и так подержать. Он всегда был человеком дела, а не слова. И он совсем не готов ко всему этому. Он хочет Спока так до жути отчаянно, как никого никогда не хотел. А Спок, ну… Чуточку сломан. И Джим понятия не имеет, как ему помочь. Что тут вообще скажешь? К понедельнику по квартире валялись уже не только смятые черновики, но и стёртые чипы. Возвращение с учёбы вовсе не принесло Джиму привычного облегчения — особенно когда он, вылезая из кадетской формы и натягивая драные джинсы, споткнулся об один из паддов. Он не успел до конца натянуть футболку, когда в дверь постучали. С колотящимся сердцем он кинулся открывать и снова споткнулся. Может, ему больше не нужно сочинять ответ? Может, Спок просто сам пришёл поговорить — огромный шаг вперёд для него, вообще-то. Может, он просто заведёт его к себе и зацелует до бесчувствия, и им больше не нужны будут слова… — О. Привет, Гейла.  — О милый, это те самые прелестные ощущения, о которых вы люди всё время говорите? Это этой тёплой мшистости мне в жизни не хватало? Джим потёр глаза, пытаясь предстать перед ней приличным человеком. Слишком он тут размечтался. — Прости. Я не тебя ждал. — Ну очевидно, — промурлыкала она, стреляя глазками в соседнюю дверь. — Я пришла сказать, что Чехов подарил мне самую большую бутылку водки, какую только смогли произвести в России, а я по дороге купила клюквенный сок. Поможешь мне от всего этого избавиться? — Гейла, мы разве не обсуждали с тобой, что такое мужское бухло, а что — девчачьи коктельчики? Если хотела меня напоить, надо было брать упаковку. Пива, а не чего-то розово-фруктового. Она закатила глаза: — Ну ладно, нальём тебе меньше сока и больше водки. Алкоголь, хотя и девчачий, казался куда как лучшей идеей, чем одинокий вечер в захламлённой квартире. — Идёт. — Он запер дверь на цифровой замок и пошёл за ней. — Иронично, что твой стакан будет более пастельным и розовым, чем мой. — Если не будет свидетелей мужчин, меня не оштрафуют в Клубе Тестостерона, — отозвался он, усаживаясь за барную стойку. — Чёрт возьми, Гейла, что же ты ему сделала, что он тебе такую бутыль подкатил? Она пожала плечами и залила шейкер из нелепо огромной бутылки. — Сказал, что до Сулу трахался только с парой друзей, и хотел, чтобы я его научила… — Всё, хватит. — Думать об этом ребёнке в контексте секса у него всё равно не получалось. — А ты что, в его возрасте был девственником? Чистым и благородным? — Слушай, правила лицемерия не я устанавливаю. Я им просто следую. И я в его возрасте на двенадцать не выглядел. — Поверь мне, милый, он тоже не выглядит. — Я не буду спрашивать, с чего ты так уверена. — И это в твоих же интересах. — Она разлила содержимое шейкера в обычные питьевые стаканы и пододвинула один ему. — Так как здесь некому снимать с тебя очки, наши коктейли будут одинаково розовые. — А где бокал для мартини? Долька лайма? Херовый из тебя бармен. — Я лучший в мире бармен, — возразила она и села на стул рядом. — Твой потрясающий доктор сказал мне, что они самые дешёвые терапевты на планете. Поэтому тебя ждут бесплатные советы по сексуальный и романтической жизни. Он покачал головой и попытался половчее проглотить содержимое стакана. — Должен признаться, Гейла, я не столько поболтать пришёл, сколько бухнуть даром. — И снова эта тёплая мшистость. — Она ущипнула его в плечо. — Ну что? Вулканец, да? Он сделал второй глоток и даже не поперхнулся. Стоит ли отрицать? Он так устал держать всё в себе. — Да. — И не тот красивый и накачанный, к которому я подходила, да? А дёрганый, в очках и с плохой стрижкой? — Нормальная у него стрижка, — возмутился Джим, вспомнив, как ощущались под пальцами шелковистые пряди. — Но да, — добавил он, когда понял, что пауза затянулась. — Он самый. — Жаль. А красавчик куда делся? — Что-то ты сегодня комплиментами так и сыплешь, — обиделся за Спока Джим. — Ты наверное со Стонном разговаривала. Бывший парень. Хотя, наверное лучше сказать бывший жених. Гейла округлила глаза: — Я делала предложение связанному узами вулканцу? — Похоже на то. — Вот это да. Я крута. — Она допила свой стакан, когда Джим ещё даже до половины не дошёл, и встала смешать ещё. — А я думала, у них узы на всю жизнь! — Пыталась она перекричать шейкер. — И что случилось? Джим попытался придумать объяснение, которое не сильно нарушит приватность. — Спок… не такой, как другие вулканцы, и это стало проявляться тут, на Земле. Его телепатия немного разошлась, а Стонн не стал терпеть и улетел. — Должно быть, совсем вразнос ушёл, если партнёр по узам сбежал сломя голову. — Она долила ему в стакан, а остальное вылила себе. — Когда я говорю «На всю жизнь», я серьёзно. И телепатия здесь огромную роль играет. И когда ломаются узы, это очень больно. — А ты с чего вдруг такой эксперт? — поднял брови Джим. — Да вот как отказал мне самый прекрасный в моей жизни вулканец, так и стала экспертом. Я умею находить информацию, Джимми, особенно, когда вижу вызов. И всё это на меня вывалилось, когда я искала техники соблазнения вулканцев. — Она преувеличенно тоскливо вздохнула. — Видимо, мне всегда было суждено его потерять. Джим хмыкнул. — Эта фраза тут не к месту. — А что? Я его увидела, я сделала предложение, он отказался и улетел с этой планеты. Я его потеряла? Потеряла. — Люди так говорят, когда от них уходит кто-то очень значимый. Твоя первая любовь вышла замуж за другого, например. А не когда чужой человек отказался с тобой трахаться. — А, ну видишь? Зачем я хожу на эту человеческую антропологию? Можно же просто поить тебя Космо. Это, наверное, лучшее, что придумала человеческая раса после вибраторов. — Она сделала большой глоток. — Кстати об этом: почему ты сидишь тут со мной и пьёшь розовую водку, а не трахаешься с ним, как кролик? — Ого, вау, — выдохнул Джим. — Сначала ты с чувством рассказываешь мне про священные узы брака, а потом тут же спрашиваешь, почему мы не трахаемся? — Ну ладно, может он пока ещё слишком нежный для такого. Тогда так: почему ты сидишь и болтаешь тут со мной, а не присел на уши ему, чтобы соблазнить и в будущем трахнуть? — Я, эмм… — Он снова уставился в стакан. — Слажал немного. Гейла пододвинула к нему стул, положила головку на плечо и проворковала: — О, милый. Что ты наделал? Джим вздохнул и тоже склонил к ней голову. Хоть какой-то человеческий контакт. — Я пришёл к нему поблагодарить за кое-что и в итоге поцеловал. — Объясни мне, где тут лажа. Он плохо целуется? У него изо рта воняет? — Нет и нет. Поцелуй был офигенный. Я просто… напугал его. Да так, что он меня из квартиры выкинул. А потом прислал длиннющее объяснение, почему у нас не может быть отношений. — Почему? У них с тем красавчиком всё ещё узы? — Нет. Стонн женился недавно, так что ему надо было разорвать старые узы, чтобы создать новые, правильно? Она с досадой щёлкнула пальцами. — Чёрт, снова женился. Ну что ж, может нам во Флот ещё одного красивого завезут. Джим хмыкнул. — Напомни мне, с чего я взял, что с тобой вообще можно разговаривать? — Потому что я симпатичная, у меня бесплатное бухло, и я собираюсь дать тебе лучший в твоей жизни совет по отношениям. — Она встала, положила руки ему на плечи и изобразила лицо посерьёзнее. — Он не связан. Значит, он свободен, — и пусть говорит, что хочет. Он тебя целовал? Джим кивнул.  — Он тебя тоже целовал, значит, заинтересован, — и пусть говорит, что хочет. Он тебе объяснил подробно, почему у него не может быть отношений — значит, он их хочет, просто ему страшно. И пусть что угодно говорит. — Может, с людьми это так и работает, — покачал головой Джим. — Но он вулканец. Может, он правда не хочет. — Сладкий, ты ни одного моего слова не услышал. Ты поцеловал вулканца. Он поцеловал тебя в ответ. Для них это почти предложение руки и сердца. — Тут она, кажется, что-то вспомнила. — Кстати, а за руки ты его трогал? Джим пожал плечами. — Да он вроде не возражает, если я до них дотрагиваюсь. А что? Она дьявольски усмехнулась. — Джимми, Джимми. Поверь мне. Если он позволяет тебе трогать его ладони, он точно заинтересован. Ты его лапал всё это время и даже не знал об этом. Он смотрел на неё тупо. — Точно тебе говорю: это один раз всего было. — Джимми, вулканцы целуются руками. Вот так, два пальчика. — Она сложила пальцы вместе и показала, чтобы и он повторил. — И вот так потирают. Вулканский поцелуй. Всё, что больше этого — держания за ручки, массаж ладоней, — по сути уже прелюдия. Джим порозовел, и она усмехнулась ещё шире. — Да точно лапал, ты только посмотри на него. Он отхлебнул ещё водки, только чтобы взять себя в руки. — И что ты предлагаешь? Пойти и наброситься на него? Он заслуживает ответа как минимум. Я не хочу просто проигнорировать всё, что он мне сказал, только чтобы наброситься на него. — Ну так иди и поговори. У тебя язык ого-го подвешен, когда ты этого хочешь. Говори и говори, пока он не сдастся.  — И что мне говорить? Она пожала плечами. — Да что в голову взбредёт. Раньше же работало, иначе бы вы не подружились. Будем надеяться, что твой сексуально огромный мозг выдаст что-то такое, что он в тебя влюбится. А потом ты поразишь его вулканской техникой поцелуя для закрепления успеха. — Она выбросила кулак в воздух, словно выбила тачдаун. — Ну вот. Разве я не крута? Джим встал, и морщась, одним глотком допил отвратительно сладкую водку. А потом крепко обнял её за талию.  — Да, ты крутая. Спасибо. — Не за что. А теперь вали, пока не пропах моими феромонами. Твой вулканец ещё решит, что мы трахались. Пей, не пей супрессанты, — вулканцы всё равно чуют. — Хорошая мысль. — Джим чмокнул её в щёку и вышел. — Если всё получится — я люблю Джек Дэниэлс! — крикнула она ему из кухни. — Слушаюсь.

***

Замечание о феромонах Джиму показалось здравым, поэтому он сходил в акустический душ и переоделся. Мелькнула мысль помыться водой, ещё раз попробовать написать письмо, сбежать в Айову… Но он заставил себя выйти из квартиры и прийти к Споку. Напоследок успел пожалеть, что не взял с собой ещё один коктейль для храбрости. Он слышал шаги, но дверь открылась не сразу. Наверное, Споку коктейль ещё нужнее. — Джим. — Привет. Можно?.. Могу я войти? Хочу поговорить. — Спок стоял, не двигаясь, за дверью и неуверенно смотрел сквозь очки. — Пожалуйста. На один удар сердца Джим был уверен, что Спок сейчас покачает головой и закроет дверь. Но тот, ещё какое-то время подумав, всё-таки пропустил его внутрь. Джим перво-наперво протянул ему мятый конверт. — Решил вот вернуть. Я не делал копий — можешь проверить логи. И никто кроме меня этого не слышал. Спок взял конверт, разгладил уголки и положил на стол. — Я тебе верю, — тихо сказал он. У Джима от этих простых слов в животе задрожало. Настал момент открыть рот и выдать что-нибудь гениальное. Но во рту пересохло, и язык прилип к нёбу. — Может, эм… Сядем? Спок, кажется, и тут хотел отказаться. Но прошёл к своим матам и сел, скрестив ноги. Джим всё не мог усесться поудобнее, хотя раньше у него это получалось. Он был слишком напряжён, слишком многое зависело от этого разговора, и ничего не получалось. Спок выглядел таким же напряжённым: плечи расправлены, спина как палка. — Мне жаль насчёт Стонна, — выпалил Джим и внутренне поморщился. Он не хотел начинать разговор с упоминания того, что можно считать развалом брака. Ну или не совсем брака. С этими их тонкостями он пока не разобрался. Спок почти незаметно кивнул: — Это в прошлом. — Нет, я так не думаю. — Кажется, его мозг очнулся, и язык снова понёсся впереди паровоза без какого-либо фильтра. — Ты его любил. Сейчас, может, уже и нет, потому что он повёл себя как полный козёл, но влияние он после себя оставил. Нельзя же… Спок, это не преступление — любить кого-то. В смысле, для некоторых вулканцев может и да, но не думаю, что для всех. И для тебя не должно быть. Ты же наполовину человек. — И наполовину вулканец, — добавил Спок, отрепетировано, словно уже повторял это всё кому-то. Возможно, самому себе. — Я связал себя вулканскими брачными узами и не оправдал наложенных нашей культурой ожиданий. — Твоя телепатия слетела с катушек, и это не твоя вина. И ты не должен себя за это винить. Не думай, что тебе нельзя иметь к кому-то чувства, потому что они испугали Стонна. У вулканцев же есть чувства, да? Вы просто их жестоко подавляете. Но иногда вы должны их проявлять, и если не в браке, то где же ещё? Спок смотрел на него молча и, кажется, перебирал в голове десятки вариантов ответа, не зная, с какого начать. — Вулканцы относятся к эмоциям не так, как люди. — Но это не значит, что у вас их нет. Бровь взлетела над оправой очков. — Интересно, что же вселило в тебя такую уверенность. — Твоя мама сказала. — Ты связывался с моей матерью? — округлил глаза Спок. — Что? Нет. Нет, всё было не так. — Джим потёр лицо, понимая, что ступает на тонкий лёд. — Она к тебе приходила. А я с ней на лестнице столкнулся. Она хотела умыться и привести себя в порядок, и я пригласил её к себе. Ну и, мы разговорились. — И она рассказала тебе о вулканском контроле эмоций? — Помимо прочего, да. Она чудесная женщина, твоя мама. Видно, что любит тебя безумно. И она так… так по-человечески это проявляет. Не могу представить, чтобы она вышла за кого-то, кто не чувствовал бы к ней того же, что чувствует она. Значит, твой отец тоже в неё влюблён, хотя, наверное, и не показывает этого в компании других вулканцев. И если для твоего отца, большого важного посла, это приемлемо, значит, в этом нет ничего предосудительного в принципе. Спок снова уставился на него. — Я вижу это так. — Джим уже начал надеяться, что именно сейчас его гениальный мозг самое время придумать что-то, что поможет убедить Спока. Или он скажет Гейле пару ласковых насчёт её фантастического совета. — Это нормально, любить кого-то, даже если ты вулканец. Это нормально, хотеть быть с кем-то. Единственное, что тут не так, это позволить эмоциям сломить твой самоконтроль. И тебе нужна помощь, чтобы его восстановить. Может, тебе нужна помощь, чтобы понять, как контролировать свою телепатию так, чтобы на тебя не влияли чужие эмоции. Но, по сути, я что хочу сказать: если ты хочешь кого-то, тут нет ничего дурного. Спок так и продолжал на него пялиться. Из Джима вдруг разом выдуло всю его храбрость. — Если только… Чёрт, я тут столько всего навоображал себе уже. Я подумал: ты же меня тоже целовал, значит, наверно, ты заинтересован, но может и нет. Вулканцы же вообще не так целуются, да? Гейла показала мне на пальцах, и ты вовсе не хотел лезть ко мне с пальцами, то есть, чёрт. Хочешь, я уйду? Я не хотел просто прийти и броситься тебе на шею, или уламывать тебя в койку прыгнуть. Просто, я думаю, что ты гений — я никого умней тебя не видел, а у меня лучший друг врач, на минуточку, и ещё я думаю, в тебе много глубины, которую ты никому не показываешь, потому что это не по-вулкански или ещё что, но я хочу это увидеть. Я пришёл, потому что разглядел какие-то крохи, а я жадный и хочу больше. И я влюбился в тебя до умопомрачения, давно уже, но это не значит, что я жду, что ты… — Джим. — Два пальца прижались к его губам, и Джим уставился на Спока с немым вопросом в глазах. — Ты очень много говоришь, даже для человека. — Да, — прошептал он в пальцы. Спок вздрогнул и убрал руку. — Ты говорил с моей матерью, — тихо сказал он. — И она рассказала тебе об их отношениях с отцом. Джим мысленно отмотал свой словесный понос до той части, на которой забуксовал Спок. — Эм… да. Снова повисла тишина, и Джим не позволил себе снова начать тараторить. Лицо Спока было таким мягким, словно он хотел улыбнуться. — Ты меня любишь, — повторил он, и да, это определённо намёк на улыбку. — Ты себе даже не представляешь. — Думаю, что представляю, — ответил Спок ещё тише. Он смотрел на Джима не отрываясь, но взгляд бегал между глазами и губами, словно не мог определиться. Джим не позволил ему сомневаться. Он притянул его к себе за затылок и коротко, но крепко поцеловал в губы. И отстранился, чтобы заглянуть в глаза. — Да? Спок часто поморгал и потянулся следом, словно ещё за одним поцелуем. И остановился, покачав головой и глядя в колени. — Я не в себе, — снова повторил он, словно какую-то мантру. — Я не знаю, способен ли… — Если не в себе, значит, можно попробовать вернуться в себя. Спок, я уже и так влюблён по уши. И если ты когда-нибудь снова станешь тем уверенным в себе вулканцем с первых записей, я ещё глубже увязну. Я увидел только намёки на то, каким ты был раньше. И я буду счастлив увидеть тебя таким снова, если у тебя получится. А если нет, — он пожал плечами, — По уши, уже сейчас. Спок сжал в кулак трясущуюся ладонь. И склонился вперёд, прижимаясь к Джиму лбом. — И я тоже, — прошептал он. — Вот и давай попробуем вместе. — Джим чувствовал, как в груди поднимается яростная надежда. Он взял лицо Спока в ладони и погладил по щеке. — Я могу придумать несколько логичных причин, почему нам не стоит этого делать. Но не хочу их озвучивать. — Вот и не надо. — Джим склонился за ещё одним поцелуем, надеясь, что уже научился расшифровывать его язык. — Все хорошо? Спок ответил на поцелуй, но уже заметно дрожал всем телом. — Я… — Он сглотнул. — Опять начинается. Джим кивнул. — Можно, я останусь? Спок сильно вздрогнул, зажмурился и снова прижался к нему лбом. — Если хочешь. И ещё одна дверь, которую Спок оставил для него открытой. Джим улыбнулся такому доверию и встал с матов, протягивая ему руку. — Пойдём. Позволь мне помочь. Он никогда в жизни так не радовался ощущению чужой ладони в его руке.