***
Была уже глубокая ночь, когда Джим добежал до дома. Он бежал всю дорогу, желая хоть как-то выплеснуть всю эту энергию и эмоции. Он не мог ни о чём думать и навернул пару кругов вокруг квартала, чтобы выбиться из сил и не вывалить всё это на кого-нибудь ещё. Он чувствовал себя сжатой пружиной, хотя лёгкие и ноги уже горели от внезапной нагрузки без разогрева. Боль ощущалась где-то на заднем плане, когда он, перепрыгивая через ступеньку, взбежал на крышу, чтобы подышать холодным ночным воздухом и хоть немного успокоиться. Он вломился в квартиру, запустив сумку с формой через всю комнату, заскочил в душ, но даже не позволил акустике закончить шестидесятисекундный цикл, — выскочил из него и полез в шкаф за чистой футболкой и штанами. Он серьёзно раздумывал натянуть кроссовки и ещё побегать вокруг дома, пока мозг просто не заткнётся. А ещё, не добежать ли до заправки и не купить ли бутылку самого дешёвого и крепкого бухла, какое у них наверняка есть. Думал завалиться к Скотти и потребовать себе какое-нибудь дело, но мозг его был далеко не в том состоянии, чтобы работать со Скотти было безопасно для жизни. А ещё думал пойти к Гейле, но уже спустя десять секунд понял, насколько это плохая идея. Он ходил по квартире, брал в руки вещи и тут же отбрасывал, брал книгу и спустя два слова тоже отбрасывал, мучил репликатор, но от того тоже ничего не добился. Ему нужно было выпустить пар. Бег до изнеможения не помог, и ничего у него в квартире не поможет тоже. Джим оценил варианты и понял, что остался только один. Он даже не стал блокнот брать — просто заколотил в дверь, и та крохотная часть мозга, что была ещё способна думать, отчаянно надеялась, что они уже прошли ту стадию, когда записочки нужны перед каждым приходом. Как только дверь прикрылась, его тут же понесло: — Спок, привет, можно я зайду? Я без записки, и уже поздно, но мне очень надо с кем-то поговорить, а кроме тебя не с кем. Где-то на середине его болтовни дверь открылась, и он так спешил попасть внутрь, что чуть не сбил Спока с ног. — Ой, прости, я не могу сидеть на месте, вокруг квартала пробежал четыре или пять раз, не помню уже даже, и на крышу пару раз бегал, и всё равно не помогает, и я решил, дай думаю зайду, узнаю, как у тебя дела. Как у тебя дела? Ты сегодня гораздо лучше выглядишь, собраннее что ли, может это медитация твоя вулканская работает… — Джим? — перебил его Спок, подняв бровь. Он так и не отошёл от двери, а смотрел на него встревоженно. — У тебя всё хорошо? — Я… Нет, я… Думаю… Джим замолчал и, подавшись порыву, изо всех сил обнял Спока за талию. Он наполовину ожидал, что им запустят через всю комнату. К Споку всё ещё надо приближаться с осторожностью и не трогать без предупреждения. Поцелуи в щёку и дружеские полу-объятия ему, может, и сойдут с рук, но дальше он заходить не смел. Но сейчас ему очень нужно за него подержаться. Спок оставался напряжённым почти полминуты, а потом чуть оттаял и осторожно положил руки ему на бёдра. От него исходило чувство неловкости, и Джим чувствовал, что спина и плечи у него напряжены. Спок старался говорить ровным голосом. — Джим? — Спасибо, — выдохнул Джим в неподвижное плечо, судорожно дыша. — Я… не понимаю, — пробормотал Спок, но не отстранился, а медленно попытался обнять его в ответ. — Он победил, Спок. — Джим оторвался от его плеча, чтобы посмотреть наконец в глаза. — Я так старался проявлять оптимизм, но хандра Боунса заразная, и в конце я уже сам перестал верить, но… Он победил, Спок. Он победил. — А, — выдал Спок после короткого раздумья. — Т’Пров выиграла дело. — Флотский юрист ни за что бы не справился. Правда. Т’Пров нарыла на них какой-то мутный параграф про семьи контрактников. Сказала, что, когда Боунс получит лицензию, он должен будет либо остаться преподавать в академии, либо, если его припишут на корабль, то летать он сможет не дальше, чем на двадцать световых лет от Земли. Так что если с Джо что-то случится, он относительно быстро сможет прилететь. — Джим положил ладони ему на щёки. — Он выиграл, Спок. Он получил развод и частичную опеку, напополам со старой коровой. И он ни за что бы этого не добился, если бы не ты. Спок уронил взгляд, смущённо позеленев. — Во Флоте работают прекрасные юристы, я уверен… — Нет. Тот, другой, он бы проиграл. Это всё… Спок, ты не обязан… У него закончились аргументы. Он больше не мог придумать, как выразить свою благодарность. Сжимая лицо Спока в ладонях, он подался вперёд и поцеловал его. И вдруг вся его нервная энергия, что бурлила и бурлила, куда-то исчезла. Обычно на поцелуи он реагирует не так. Обычно эта энергия доходит до предела, когда ему кажется, что он сейчас сломается. Сейчас же он вдруг ощутил спокойствие и покой, как никогда раньше. Он просто прикасался к губам Спока, бережно и целомудренно. Спок сначала замер напряжённо, но, когда Джим не отстранился сразу же, не обратил всё в шутку, всё напряжение словно бы вытекло из него, и он растаял. Джим почувствовал, как он позволил себе насладиться поцелуем, как опустились плечи, а глаза за стёклами очков дрогнули ресницами и закрылись, и Спок подался вперёд, навстречу прикосновению, поцелую, просто… к нему. Желая большего. И Джим хотел дать ему больше, дать ему что угодно, хоть луну на блюдечке с голубой каёмочкой, — только бы это не прекращалось. Он отстранился, только чтобы сделать вдох, и в животе у него разлилось тепло, когда Спок тут же потянулся за ещё одним поцелуем — всё таким же целомудренным, весьма скромным по чьим-то другим меркам, но Джим начал крошечными, пьянящими намёками ощущать вкус его кожи. Такой металлический и незнакомый, а под этим что-то глубокое и мускусное, вызывающее желание и жажду. Руки сами собой скользнули выше, погладить челюсть, вспыхнувшую зелёным щёку. Он провёл пальцами по ушной раковине, до кончика и обратно, и звук, который извлёк при этом Спок, направился прямиком к члену. Джим проглотил придушенный стон и запустил пальцы в лохматую копну, прижимая его ещё ближе и крепче. Спок слегка отстранился, и Джим потратил эту секунду, чтобы всосать его нижнюю губу, упиваясь этим необычным металлическим привкусом. Спок застонал и рванулся в нему, цепляясь за футболку и снова склеивая их губы, проводя по ним языком, так что Джиму оставалось только отдаться его любопытству. Горячий мокрый язык проник к нему в рот, нерешительно скользнул по нёбу и сплёлся с Джимовым. Он застонал уже в голос. Все его чувства заменились базовыми «да», «хорошо» и «ещё». Разум затуманило страстью, дрожащей перед этой вулканской силой и жаром. Они снова отстранились; руки Джима то сжимались в кулаки, то гладили его успокаивающе по голове. Он лез носом в острое ухо и влажно дышал в плечо. — Боже, Спок… Иди сюда. — И он снова притянул к себе его голову. Спок склонился навстречу — всю его неуверенность как рукой сняло. Осталось только отчаянное желание, которое не давало им обоим дышать. Губы снова соединились, Спок притягивал его к себе за футболку, и Джим испустил долгий грязный стон, когда его член прижался к такой же ответной твёрдости. Он не удержался и снова потёрся бёдрами, потому что Спок был так же поглощён ощущениями, как и он. … И вдруг его с силой припечатало о стену. — Бля. — Джим попытался уцепиться хоть за что-то, потеряв всякую опору без тёплого тела в руках. — Спок?.. В любой другой ситуации Джим бы с катушек слетел от такого вида Спока. Очки съехали на кончик носа, глаза от расширенных зрачков почти чёрные. Зелень с щёк добралась до самых ушей. Брюки спереди заметно топорщились, а мокрая футболка липла к худому торсу. Но дрожь, сильная, во всё тело, не давала Джиму окунуться в свои фантазии. Глаза у Спока остеклении, но не от удовольствия, а от ужаса. — Спок? — Он как-то обрёл равновесие и сделал неуверенный шаг вперёд. — Всё нормально? — Уйди, — прозвучал тихий шелест. Спок стоял не двигаясь, только губы шевелились, да руки сжимались и разжимались в кулаки. — Спок, прости, я… Я просто… — Уйди. Боль в плече прервала его сбивчивые извинения. Спок развернул его и вытолкал за порог в мгновение ока. Джим и очнуться не успел, как за ним захлопнулась дверь. — Спок? — выдохнул он. Слишком тихо — не услышит. Он подошёл к двери и тихо стукнул. — Спок, пожалуйста, впусти меня обратно. Тишина. — Спок! Снова тишина. Значит, либо Спок просто не хочет его впускать, либо уже убежал в ванную справляться с очередной панической атакой. — Блять. — Он ударил кулаком в дверной проём, но и этим ничего не добился. И развернулся, чтобы уйти к себе, но медленно, вдруг Спок всё-таки передумает. Спок не передумал. Джим закрыл за собой дверь с тяжёлым вздохом, упал на кровать, поколотил немного подушку и наконец заснул усталым, полным неприятных сновидений сном.Глава 13
11 мая 2024 г. в 22:32
Маккой ждал его в коридоре у входа в один из малых залов, отведённых специально для слушаний по незначительным нарушениям устава, мелкому воровству и прогулам. А ещё для разрешения юридических вопросов между кадетами и их родственниками, включая разводы и опеки. В общем для всего, что можно разрешить между судьёй и адвокатами, не привлекая присяжных.
Маккой шагал по коридору, то и дело тянулся за фляжкой, которой при нём не было. При виде Джима он только посмотрел на него растерянно и рухнул на стул, спрятав лицо в ладонях.
Джим сел рядом и обнял его за плечи.
— Всё плохо?
— Понятия не имею. Перерыв. Судья принимает решение.
— Ну какое-то понятие у тебя всё-таки есть, — настаивал Джим. — Ты снова южный акцент включил. Обычно это значит, что дело дрянь.
Маккой покачал головой и потёр лицо, глядя на него невидящим взглядом.
— Не знаю. Т’Пров просто ходячий архив. Словно за тебя робот выступает.
— Хороший робот или плохой?
Маккой смотрел на него непонимающе.
— Плохие обычно пытаются убить тебя во сне. Она пыталась тебя убить?
— Вообще, блять, нихера не смешно, — огрызнулся Маккой, но отстраняться не стал. Скорее наоборот. — Она добилась того, чтобы это было закрытое слушание. Никого, кроме нас, Джосс с её адвокатом и судьи. Ни присяжных, ни свидетелей, ни многочисленных родственников Джосс, что сидели бы там и мысленно метали в меня ножи.
— А Джо где?
— А чего ты думаешь, я про родню вспомнил? С бабушкой. Они в отеле тут в паре кварталов.
— А меня почему не попросил? — обиделся Джим. — Я бы с радостью.
Маккой безрадостно улыбнулся.
— А я не уверен, что ты её не похитишь, если всё плохо закончится.
Ну да, мысль привлекательная. Спрячет бы малышку где-нибудь, пока папа не приедет, и они вместе уедут в закат. Однако:
— Я думал, ты позволяешь мне быть нянечкой, потому что я не похититель и не извращенец.
— Ну не похититель точно.
— А. — Он попытался вернуться к теме: — Ты вроде говорил, Т’Пров лучше, чем тот предыдущий идиот?
Маккой пожал плечами, но аккуратно, чтобы не сбросить руку Джима.
— В законах она лучше, да. Но когда они стали рассказывать, какой я паршивый отец, от неё пользы не было.
— Это ты паршивый? — раскрыл рот Джим. — Да ты ж в ней души не чаешь.
— Это-то да. А Джосс начала распространяться про алкоголь и ночные смены в клинике, и что я столько всего упускаю…
— И что, Т’Пров не придумала, что на это сказать?
Ещё одно пожатие плечами.
— Сказала, что ночные смены нужны для лицензии по ксенобиологии. Потом пустилась в подробности про мой контракт и перспективы, и Джим? У меня уже вот тут сидит эта их хитровывернутая вулканская семантика. Что за версию стандарта они на своей каменюке учат?
— Ту, что позволит им обсуждать математику, философию и науку как на родном, — предположил Джим. Судя по тому, что он узнал от Спока, интеллект вулканцы ценят не меньше эмоционального контроля. Он не мог представить, чтобы они изучали язык, который не позволит им развивать свои научные теории.
— Я забыл, что говорю с президентом вулканского фан-клуба, — пробормотал Маккой, потирая лицо.
— А ты присоединяйся. У нас есть резиновые уши и подарки на знакомство. А потом мы учимся стрелять из лука и петь гимны деревьям. А иногда отправляемся в большие походы, чтобы спасти мир от гигантского глазного яблока.
Маккой не засмеялся, но, кажется, немного расслабился, и лицо у него смягчилось.
— Никогда не нравились джексоновские эльфы. Слишком изнеженные и высокомерные.
— Но девчонки у них самые клёвые.
— Ну нахер. Эовин — прекрасная принцесса, в свободное время рубит монстров. Вот дама моего сердца.
— Тут не поспоришь.
Над ними раздалось деликатное покашливание, и оба подняли взгляд. Адвокат Маккоя выглядела невыразимо древней и невыразимо могущественной. Она была раза в три старше любого, кого Джим видел в своей жизни, но мозги у неё явно работали ничуть не хуже, чем в молодости.
— Судья закончил размышления и готов вынести решение.
Джим с ужасом осознал, что у неё в голосе совсем нет эмоций. К языковым конструкциям он привык, но Спок произносил их так, что казался более… доступным что ли. Понятным. Близким. Он не мог поверить, что они оба вулканцы.
— Подождать тебя тут?
Маккой поколебался, видимо, пытаясь убедить себя, что справится сам. Потом сделал вдох и коротко кивнул.
— Да. Я скоро выйду.
— Удачи. — Джим обнял его и получил медвежье объятие в ответ.
— Спасибо.