Допредставлялась

Согласился. Он согласился! Хочется вскочить и начать плясать джигу: на душе становится легко-легко, и тревожные мысли начинают отходить на второй план. Том согласился! У меня снова будет семья. — Спасибо! Я порывисто обнимаю Тома. Он слегка дергается от неожиданности и неловко застывает в моих объятиях. На глазах выступают слезы. Это было самое радостное событие за все мое пребывание тут, и внутри зрела уверенность в счастливом будущем. Так, надо переходить к клятве, пока Том в прострации, а то отойдет и передумает. Я отстраняюсь от Риддла, выдыхаю и настраиваюсь на серьезный лад. Начинать свою речь стоит все-таки смотря в глаза собеседника, а не утыкаясь ему куда-то в область шеи. Как бы ни хотелось пообниматься подольше, стоит вернуться к главной теме разговора. — Итак, клятва. Я надеюсь, ты понимаешь, что клятву на магии нарушить нельзя? — Том подтверждающе кивает, и я продолжаю. — Я накидала примерный смысл, но мы можем его обсудить. Говори, если что-то не понравится, до момента непосредственного произнесения можно что-то изменить. Во-вторых, суть заключается в намерении. Исходя из моих знаний, чем искреннее ты чего-то желаешь, тем проще и легче оно исполняется. То есть, было бы неплохо, если бы ты хотя бы не противился мысли о родстве со мной. — Я не.. Я не противлюсь этому, — Том говорит через силу, выдавливает из себя слова. — Мне… Мне тоже хотелось бы иметь семью. Тем более, если ты тоже можешь как я. На лице Риддла смущение, и не видно ни капли лжи. Ему явно некомфортно от разговора о своих чувствах и желаниях. Внутренняя борьба столь явно отражается на его лице, что становится больно: у него явно мало опыта в открытом проявлении недостойных, по его мнению, эмоций. Сострадание яркой вспышкой подпитывает пожарище в груди. — Хорошо, тогда смотри, что надо сказать. Текст клятвы был простым на самом деле, я не хотела придумывать ничего замудренного, потому что это было как-то нечестно что ли. Начинать отношения с недоверия, загоняя другого человека в клетку собственных опасений? Увольте! Братьям и сестрам положено временами вредить друг другу и мелко мстить, но это же не делает их смертельными врагами. Не смотря на все пакости, в нужный момент тебе помогут и поддержат. Я достаю из карману записку и протягиваю её Тому. Такие вещи не стоит произносить вслух даже в качестве тренировки: вляпаешься случайно по самые уши. Поэтому лучше лишний раз перестраховаться и расписать, а не говорить. В записке было простое и незамысловатое: “Клянусь кровью и магией, что с этого момента считаю Тома Риддла/Эмили Миллер своим братом/сестрой. Клянусь не предавать его/её, и всегда быть на одной стороне“. Простенько и со вкусом, как говорится. Том прищурился и слегка наклонился, подставляя записку под лунный свет. При плохом освещении тени на его лице создавали гнетущие впечатление: острые скулы казались впалыми, нахмуренные брови и сжатые губы становились жуткой гримасой, но даже при всем этом, Том был красив. Красив той самой дьявольской, смертоносной красотой. Риддл был как заточенный клинок — смотрится хорошо, да трогать страшно… — Меня все устраивает. Я вздрогнула. Голос Тома резко выдернул меня из размышлений. — Помни про намерение, это важно. Риддл раздраженно посмотрел на меня, но тем не менее ответил спокойно: — Да, я помню. — Тогда сейчас укалываем палец иголкой, смешиваем кровь и произносим. — Кровь смешиваем чтобы?.. — Клятвы на крови сильнее, — я пожимаю плечами и задумчиво хмурюсь. — По крайней мере, мне так кажется. Риддл кивнул и ожидающе посмотрел на меня. Припрятанная вещица была мирно приколота под воротником. Иголку я стащила у одной из наших нянечек: та обронила ее, когда проходила мимо, и я не упустила шанса прихватизировать необходимую в хозяйстве вещь. “Что упало, то пропало”, слышали о таком? Я укалываю подушечку пальца и морщусь — не хочет прокалываться. Крепко сжимаю зубы и давлю сильнее. Кожа наконец поддается, и из-под иглы виднеется алая капля, которая в темноте кажется почти черной. Том протягивает руку, и я передаю иголку ему. Риддл справляется с задачей легче меня, одним молниеносным движением делая маленький прокол. Мы дотрагиваемся кровоточащими пальцами друг до друга, и я говорю: — Начинаем на счет три. Том кивает, и я прикрываю глаза, моментально разгоняя всю кучу эмоций до предела. В голове рождается уверенность. — Один. В венах течет доверие. — Два. В сердце бьется сочувствие. — Три. Я распахиваю глаза и смотрю прямо на Тома, всем сердцем желая стать ему настоящей сестрой: такой, чтоб можно было положиться, такой, чтоб всегда была рядом. Пламя в груди жжется, но я не обращаю на это внимания и начинаю проговаривать слова. Том говорит со мной в унисон, его глаза также слезятся как и мои, а руки дрожат. Магия давит, магия пытается сбить с ног, магия…испытывает. Проверяет серьезность наших намерений, словно предупреждает — “Не делайте необдуманных поступков”. Я с обидой думаю о том, что какого хрена. Меня зашвырнули в этот мир, оторвав от близких людей, а теперь ещё и мешают создать новые связи. Я зло оскалилась. Не дождетесь. Том — мой брат, я решила. Значит так и будет. Последние слова срываются с губ, и жжение в груди становится нестерпимым. Яркий свет разом бьет по глазам, ослепляет. Свечение медленно сходит на нет, пока и вовсе не пропадает. Я промаргиваюсь. Вокруг все осталось как было: тихо, темно и на своих местах. Казалось, будто творящаясяя пару секунд назад магия была просто сном, иллюзией уставшего сознания. — Ты чувствуешь какие-то изменения в себе? Том прикрыл глаза, на секунду задумавшись над ответом. — Нет, пожалуй нет, никаких изменений. А ты, чувствуешь что-нибудь странное? — Тоже нет, разве что глаза немного болят, но это от яркого света, наверное. Том внимательно оглядел меня с ног до головы и внимательно вгляделся в лицо. — Мне кажется, у тебя черты лица немного изменились. И цвет волос слегка потемнел. Я удивленно хлопнула глазами. — Уверен, что в темноте не кажется? — Не уверен, поэтому лучше утром проверить. — Тогда встретимся в столовой. — Хорошо. Стало неловко. Кажется, столько за эту ночь случилось, а заняло все меньше часа. Я подошла к двери, приоткрыла ее и на секунду замешкалась. Обернувшись, я сказала: — Доброй ночи, — я собралась с силами и все-таки произнесла, — братишка. Быстро выскальзываю за дверь и уже собираюсь ее захлопнуть, как за спиной раздается тихое и смущенное: — И тебе доброй ночи, сестренка. На душе теплеет, и до своей комнаты я буквально долетаю. Что ж, а жизнь-то налаживается!