«Пока ты меня держишь за руки,
У меня ничего не болит…»
Как её протащили через весь двор за руку и втолкнули мягко в дом, Ирина не заметила, но, безусловно, почувствовала, ведь Влад был несколько взбудоражен её ночной прогулкой, которая была изначально тайной, но сейчас уже приходилась явной. Он глядел на неё так, словно был ей старшим братом, недовольным её очередным побегом и вот-вот готовившимся вывернуть ей карманы. Она снова не сдержала своё обещание, снова объявила себя бессмертной и способной в случае чего противостоять полуночникам, снова отправилась воровать артефакты, к которым не стали прикасаться белые маги, думая, что эти предметы не имеют никакой ценности, если их хозяин мёртв. Ира же старалась выглядеть беспечно, чтобы у Череватого не возникало лишних вопросов, например, почему она до сих пор не вытащила ромашку из волос или почему на её вишнёвых устах играет благая улыбка. — Мне перед выходом соль что ли нужно сыпать, чтоб ты дома сидела, нечисть окаянная? — своим характерным говором Влад хоть и ругал названую сестру, но, по большей части, переживал за неё, как за родную. Она часто давала ему слово, что будет держаться подальше от всякого проявления опасности, но её как будто к ней тянуло. Она подпитывалась адреналином. Жила, расхаживая по краю обрыва. — Да чего сразу нечисть-то? — ответила девушка ему шёпотом, вешая пальто и снимая с ног ботинки на невысоком каблуке, — вернулась же, не убилась. — А что это за чертила тебя привёз? И откуда? Позволь мне узнать. — он рассматривал её пальто, подозревая, что в нём находится множество различных амулетов и колец, которое она, по всей видимости, стащила с трупов, но Ира, приметив такое внимание, лишь махнула рукой. — Сегодня без добычи. Мне помешали, честно сказать, но я дома, всё хорошо, я же сказала... — ведьма, сохраняя невозмутимость в голосе и, по возможности, в разуме, поспешила к лестнице, чтобы пройти вверх, к своей спальне, но Череватый, всё ещё взвинченный поведением родственницы, за которую поручился перед супругой, от неё не отставал с расспросами. — Кто тебя привёз? Я всё равно узнаю правду. У бесов спрошу, у кого угодно. Но хотелось бы услышать от тебя, моя ты драгоценная. — Что ты пристал ко мне? Спать иди. Лену разбудишь, она тебе даст! — шикнула на него Певчая, тихонько усмехнувшись, — машина мимо проехала, а ты мне уже допрос с пристрастием устроил. Откуда мне знать, кто это там ехал. Я в этом как-то не заинтересована. — Это с какого такого перепугу у нас от семьи секреты появились, Ириночка? Перед Ленкой ладно ещё, ври, сколько влезет, а передо мной — уже грех, получается. — Влад покачал головой, будто Ира была маленькой девочкой и пыталась от него спрятать краденую конфету. Она даже обиделась. — А если я скажу, что это был мой жених? — убила ответом — выстрелила прямо в лоб. Только вот у Влада на такой случай нашлась броня — он ей особо не верил, потому что Певчая была из тех, кто предпочитал острить и отбиваться сарказмом, если её пытались в чём-нибудь уличить или задавали такие вопросы, на которые она совершенно не хотела отвечать. Однако что-то в ней действительно изменилось. Нет, обручального кольца на пальце чернокнижник не обнаружил, слава Аскольду, но взгляд зацепился за расчесанную шею, ссадинки на которой поблёскивали под тусклым светом зажжённой в холле лампочки. — У тебя аллергия? Или сглазил кто? — Где? — она намотала шарф вокруг шее плотнее, чтобы тот полностью закрывал её кожу, — ты не выспался просто. Иди уже, поздно. — Я сейчас сам Ленку разбужу. Посмотрим, что она скажет. Или это засосы у тебя? — он насильно сдёрнул с неё шарф, подвёл поближе к лампе и принялся рассматривать отметины, как самый настоящий врач, — что с тобой успело приключиться? Я не буду ругаться. — Я не будю лугаться... — недовольно передразнила его Певчая, — ничего не приключилось. Просто на свидание ездила. Что не так? Не могу в свои годы влюбляться? — Что ты опять начинаешь? Заладила. Не верю я тебе. Какие у тебя могут быть женихи? Мы как бывшего твоего от тебя отвадили, так больше за тобой никто не ухаживал. Ты либо правду говори, либо не выдумывай. Сейчас коленями на горох в угол поставлю. Ира подкатила глаза. — Почему ты мне не веришь как всегда? У меня отношения с человеком из Министерства. Съел? — она горделиво вздёрнула носик. Влад опешил. — Ну-ка, дыхни, — он нахмурился, подходя к ведьме поближе, — дыхни, я тебе говорю. На трезвую голову ты такое ляпнуть не могла. Не дура же. — Да, не дура, поэтому встречаюсь с тем, кто может нам помочь. А не говорила сразу, потому что боялась вашей реакции. И, видно, не зря! — она театрально ахнула, так, будто его слова нанесли ей страшную рану, — не беспокой меня до утра. — телефон в кармане завибрировал. Это пришло уведомление в Заклинатель, социальную сеть для российских колдунов, где Певчая была особенно активна, однако все пользователи, что были на неё подписаны, были глубоко убеждены, что она является представительницей белых магов, отчего выводили её в фавориты. Проверить, кто ей написал, она пока не могла, но это любопытство вынудило её глянуть на Влада со всей злостью и отправиться наверх вопреки его нравоучениям. — Ты сумасшедшая! — чернокнижник тяжело вздохнул и вернулся в комнату к супруге, которая на тот момент лежала с открытыми глазами и не понимала, почему было в доме столь шумно. Прокручивая в голове возможные варианты, они пришла к выводу, что сестра уже не в первый раз их подвела. Это не умаляло её привязанности к ней, но подводило к осознанию того, что утром их ждёт серьёзный разговор. Их в семье никто не любил. Приходилось сразу становиться грозными, ответственными, словом, взрослыми. А они предпочитали подольше оставаться детьми и воспринимать всё с лёгкостью, следуя примеру Лёвушки. Но дверь хлопнула. И Ирина сползла по её деревянному рельефу спиной. Сев на пол и поджав ноги к груди, она опустила голову на колени и зажмурилась. Ей так хотелось выбить из мыслей, из воспоминаний, из сердца эту ночь, но она теперь занимала всё пространство, выходя за его пределы. Забираясь пальцами в волосы, вороша их, накручивая отдельные прядки, она пыталась расслабиться, но её била заметная дрожь. Этот человек... Этот мужчина... Он не выглядел как кто-то, кто мог бы ей подойти. Он был правильным и целеустремлённым, он боролся с белыми магами изнутри, не боясь ни мора, ни казни. Более того, он и сам приносил смерть себе подобным. Ирина была другой — нет, она могла убить, но только в том случае, если ей хорошо заплатят, но в остальном же была доброй. Она не причиняла вреда кому-то ещё, кроме себя, и перенимала любой удар, что шёл в сторону её семьи. Но когда по ней ударила изо всех сил судьба-злодейка, поселив в лёгких ромашки, она растерялась. Конечно, как можно быть готовым к тому, что в тебе начнут распускаться цветы, мешать тебе дышать, калечить, пробиваться сквозь кожу, тиранить всё тело и угнетать душу?.. Это невозможно. Собрав волю в кулак, Ирина встала наконец с пола и пересела на кровать. Лениво затем стащила с себя одежду, решив заменить её мягкой пижамой, чтобы вернуть себе ощущение тепла и уюта и успокоиться. Потом вспомнилось и об уведомлениях, что продолжали приходить ей в Заклинатель. Разблокировав телефон, она увидела заявку в друзья, оставленную Саковым. В груди вновь сердце сделало кувырок, соприкоснувшись с ромашками, после чего последовала краткая череда сообщений от него. Александр изъяснялся, почему принялся искать её в этом мессенджере. И Ирина едва не влепила себе по лбу — никаких других контактов она ведь не оставила. — Ты не против, если мы будем держать связь через Заклинатель? — содержало в себе сообщение от колдуна первого ранга, и это улыбнуло. — Конечно! Я глупая, не дала свой номер телефона. — отправила следом Певчая, укладываясь головой на подушку. Внутри всё ещё творился ураган, что обещал вскоре кончиться. Моментального ответа не случилось. Наверное, занят. Или тоже отправился отдыхать. Последние часы выдались сложными, напряжёнными, дикими. Он мог уснуть, так как между их сообщениями насчитывалось около пятнадцати минут. Да и дел у него могло быть больше, чем у неё. Куда уж ей — ведьме третьего ранга. Когда-то в её окружении был один ведьмак, что даже рассчитывал завязать с ней отношения, но Ира, распознав в его намерениях обыкновенную интрижку, воспротивилась его знакам внимания, на что он, естественно, обозлился и публично объявил её никудышным практиком и посоветовал переселиться в мир людей — варить там борщи и заниматься домашними делами. С того момента девушка зареклась ни с кем не сближаться — окружающим дороже заглядывать в удостоверение, чем в душу, что была гораздо богаче, чем то, что рисовало их самомнение и желание преуспеть за чужой счёт. — Это обоюдное упущение. Но хорошо, что мы живём в век технологий. Иначе бы я в любом случае приехал за тобой завтра в девять утра. — от вибрации на телефоне Ира вздрогнула. Она поймала себя на мысли о том, что ей приятно получать от Саши сообщения. Она хотела противостоять чарам ханахаки, но они брали её за жабры. Отвечать тотчас же не стала — пусть думает, что и у неё есть какие-то дела. А вот какие именно — это она ему потом сама расскажет, на ушко пошепчет. Опять себя одёрнула — вот же дурацкие сорняки! — Мне нужно чуть больше времени. Я хочу всё разъяснить семье. Боюсь, что они потребуют знакомства с тобой... — закусив нижнюю пухлую губу, Певчая ухмыльнулась. Пусть выкручивается! Не ей же одной страдать. — Я не против, но почему они могут это сделать? Ты можешь сказать им, что едешь погостить у друга. Она вскинула бровями в ответ на его слова. Дотошный! Ну, ничего-ничего. Сейчас она затащит в свой капкан. — Я бы с удовольствием могла так сказать, если бы не сказала только что своему зятю, что ты мой жених. Прости. — стыдливый смайлик должен был сгладить все острые углы. Зачесав волосы назад, она закинула ногу на ногу, уже фантазируя, как алеют щёки Сакова от такой внезапной новости. Вогнать его в краску было задачей простейшей, потому что их связь была настолько сильна, что тот буквально умирал от чувств в то время, как Певчая только судорожно кашляла. Он долго не писал ей, отчего она даже начала проваливаться в сон. Усталость брала своё, убаюкивала её в своей ночной колыбели. Шум в голове исчез. Наступило спокойствие. Затишье. Перед бурей ли?.. Не дай Аскольд. — Ладно, у любой игры есть правила, поэтому я хочу тебе о них поведать: как только мы съедемся, я прошу тебя, чувствуй себя как дома, не бойся ничего, не стесняйся, проси всё, чего только тебе захочется. Я сделаю всё возможное, чтобы тебе было хорошо. Мне не по себе от мысли, что я отнимаю у тебя жизнь, но, если мы оба хотим выжить, нам следует с этим смириться и приспособиться к новым обстоятельствам. — Я шокирована, но не сломлена, ты не думай. Я всё ещё предполагаю, что это какая-то шутка, но я рада, что познакомилась с тобой. Пусть ты... — она хотела написать про его пыточные машины, но вовремя остановилась, — пусть ты и посчитал меня воровкой, я всё ещё верю в то, что у нас на самом деле много общего. — Не переживай. Будет достаточно времени, чтобы в этом убедиться. — Саша начал отвечать почти моментально, и внутри Иры ныне разгорался пожар вместо едва успокоившегося смерча. — Тебе стоит запомнить несколько пунктов, чтобы мои родственнички поверили в то, что ты мой жених. Я их перечислю, хорошо? — Для меня это честь. — Извини, ты о чём? — Быть твоим женихом. Это — честь для меня. Даже если это всё не по-настоящему... — девушка отбросила телефон. Нет, такого с ней ещё точно не случалось. Так круто у неё фляга давно не свистела. От такого переполняющего чувства она вновь закашляла. К счастью, ромашкам нравился их скромный флирт, и они не считали нужным лишний раз покидать её лёгкие, чтобы впоследствии запутаться в каштановых волосах прелестной колдуньи. — Так вот... Восемнадцатого августа у меня день рождения... — так начиналось длинное сообщение, которое Ирина набирала несколько минут, полностью излагая пред Александром всю свою биографию, добавляя подробности из детства вплоть до тех, в которых она говорила о том, как наступила однажды на заговорённый гвоздь и её спасали несколько недель, не забыла рассказать о сестре и родителях, и в конце подписала, что Влад и Лена — только первая инстанция, которую им придётся преодолеть вместе. После них следуют родители, особенно мама, которая ко всем ухажёрам дочерей относится скептически. Это лишь Череватовому повезло — он сам по себе человек-удача. — Значит, у тебя есть черепаха? Какая красота. Я люблю всякую живность. — они обменивались сообщениями, не отстраняясь от телефонов ни на мгновение. Что-то спрашивали, что-то уточняли, стремились познать друг друга, чтобы спастись от гнева Ириной семьи. — Да моя Фроська — не просто какая-то там живность! Это самый лучший фамильяр на свете. Я считаю, если бы не было Дарины, все бы поклонялись Фроське. Она этого явно заслуживает больше. — Ира слишком уж гордилась своим домашним питомцем. Не пожадничала и фотографией небольшой черепашки, что переваливалась с бочка на бочок, разгуливая в аквариуме, пока её хозяйка продолжала бодрствовать. Увлёкшись бурной беседой, они не заметили, как подкрались приятные предрассветные часы, когда всё внутри замирает и ждёт какого-то чуда. Все обиды, разочарования и тревоги сошли на нет — Ирине определённо нравилось общаться с Саковым, и её это всё пугало — нельзя так быстро начать доверять абсолютно незнакомому мужчине? Или уже знакомому? Вот она уже знает, что у него аллергия на клубнику и холод, что фантики он называет потретиками и что родом он из российской глубинки, куда частенько ездит, чтобы насладиться живописными просторами и помочь живущим там людям. Как же быть ей, если внутри неё растут его любимые ромашки, а её лилии изрезали ему тело? Разве может она назвать его чужим, если их души, их естества, связаны столь крепко, столь незабвенно, что ей плохо. Плохо, потому что он сейчас не рядом, что не смотрит в эту секунду на неё, что не спрашивает осторожным нежным голосом, как она себя чувствует. Ей не верится, что это всё существует. Ей кажется сказкой то, что с ней уже произошло. И ей просто хочется быть уверенной в том, что она правда умеет любить, а не в том, что всему виной ханахаки, проклятие, что навлекли на себя Аскольд и Дарина, возлюбив друг друга. — Поспи хотя бы пару часов. Завтра нас ждёте ещё более тяжёлый день. — попросил её Саков бережно, и она только сонно заулыбалась. Неужели ему за неё тревожно? Или это всё цветы?.. — Вот бы ты мог со мной посидеть чуть больше, чем следующие две минуты. — задремала уже и Фроська, но Певчая боялась засыпать — скоро поднимется Лена, проснётся следом Влад. Вот же устроят они ей! Опять будут учить, словно маленькую. — Я смогу сидеть с тобой, сколько хочешь, но для начала нам нужно решить вопрос с переездом. Обещаю, у нас всё обязательно получится. Что бы ни произошло дальше, я буду рядом. Я же это уже говорил тебе, помнится. — Что будет, если в архиве ты найдёшь сведения о... О «противоядии»? Это всё пройдёт, да? Не будет чувств, не будет ничего? — Если тебя это напрягает... — Я пока не понимаю, напрягает это меня или нет. То есть... Я вроде хочу испытать всё, что нам предложит наш бог, но и переживаю насчёт ответственности пред ним. Испить из чаши и всё такое. — Удали, пожалуйста, это сообщение. — Прости? — Давай обсуждать всё, что касается нашего дела, тет-а-тет, при личной встрече. Заклинатель иногда просматривается. А теперь побудь паинькой. Отправляйся спать. И она отправилась. И даже уснула. Потому что отныне его желание есть закон. Негласное правило. Она будет исполнять всё, что он скажет, потому что ей интересно, куда это её заведёт.