Довериться врагу

Через заросли кустарника, растущего вдоль холмистого берега реки, не вела тропа. Ночное зрение позволяло тегину сравнительно легко находить путь, но для коня это оказалось сложно, и потому пришлось спешиться и вести его в поводу. Обратная дорога заняла больше времени, чем он предполагал. Стоило подойти к походным палаткам Соколиного войска, навстречу ему от одного из костров поднялся Су Ишэ. На лице его была написана тревога. — Тегин, Великий хан приказал явиться к нему. — Давно? — спросил Сун, не выражая эмоций. — Больше стражи назад. Значит, вскоре после того, как он отправился разыскивать принцессу. Сун не ожидал, что может зачем-то понадобиться отцу раньше утра, как было в предыдущие дни, и думал, что его вылазка на другой берег останется незамеченной. Но что есть, то есть. — Позаботься о моем коне, — попросил он Су Ишэ, передавая тому поводья, а сам направился в центр лагеря к единственному шатру среди множества больших и малых палаток. Великий хан разговаривал с Шисинь Сыли, своим давним другом и верным подданным. Умный и уравновешенный, Шисинь Сыли был главным советником хана и часто выступал послом в отношениях с другими государствами. Входя, Сун услышал последние слова Шисинь Сыли: — … не допустил бы подобной ошибки… Увидев Суна, он замолчал и приветственно наклонил голову. Великий хан повернулся к Суну лицом и уставился на него суровым взглядом. В этом не было ничего необычного, он очень редко проявлял добрые чувства к кому бы то ни было. — Отец, ты хотел меня видеть? — спросил Сун. В ответ хан грубо рявкнул: — На колени. А вот это было уже хуже. Хотя Шисинь Сыли был близким другом отца, его положение было ниже, чем у Суна, приемного сына и наследника. Заставлять его, будто ребенка, встать на колени в присутствии советника было рассчитанным унижением и свидетельством крайнего недовольства отца. Сун тяжело двинул челюстью, смиряя гордость, и молча опустился на колени, выжидающе глядя на хана. Не дождавшись от него ни слова, хан подошел ближе и, глядя сверху вниз, прорычал: — Ты осознаешь, что я мог бы прямо сейчас снести тебе голову? — Если отцу так будет угодно, — бесстрастно отозвался Сун, не отводя взгляда. — Но могу я сначала узнать, чем заслужил твой гнев? Он знал, что его невозмутимость выводила хана из себя, но в то же время, спокойствие и отсутствие у него страха перед угрозой наказания заставляли отца держать себя в руках. — Где ты пропадал так долго? — действительно чуть более спокойно спросил хан. — Я позвал тебя стражу назад. — Ездил на тот берег, — не стал скрывать Сун. Он старался никогда не лгать отцу. — Зачем? Говори правду. Ты встречался с этой приемной дочерью Ли Шимина? — Да, отец. — Сун нахмурился, все еще не понимая, чем его встреча с принцессой могла так рассердить отца. Хан яростно засопел. — Значит, ты в самом деле был с ней уже знаком и, без сомнения, знаешь, что она дочь предыдущего наследного принца. Не смей отрицать! Шисинь Сыли видел ее при дворе Ли Цзянчэна. — Отец прав, я знаком с ней и знаю, кто она. Что в этом плохого? — Признавайся, Сун, ты задумал предать меня, или эта девка настолько заморочила тебе голову, что ты перестал здраво соображать? Мало одной злобной бабы, плетущей интриги за моей спиной, теперь ты хочешь привести вторую?! Сун удрученно хмыкнул. Теперь он понял, в чем причина негодования отца. По его мнению, даже если Ли Шимин сохранил жизнь принцессе, дочь обязательно захочет отомстить за убитого отца. Днем, когда император представил им свою приемную дочь, Сун убеждал отца принять эту принцессу вместо настоящей дочери Ли Шимина, и теперь отец думал, что он сделал это из низменных побуждений, — либо очарованный готовой воспользоваться Соколиным войском для свершения личной мести принцессой, либо собираясь использовать ее желание отомстить для собственного возвышения. Хан буравил его тяжелым взглядом в ожидании ответа, его нетерпение все заметнее. Казалось, каждое мгновение молчания Суна лишь укрепляет его подозрения. Сун вздохнул и устало произнес: — Отец, ты знаешь меня много лет. Я не склонен к безрассудству и не стремлюсь к власти. Мое сердце верно. И, если тебе недостаточно моего слова, я готов перед главами всех кланов принести нерушимую клятву. Краем глаза он заметил, как понимающе кивает головой Шисинь Сыли. Советник всегда был расположен к нему и, в отличие от отца, относился с доверием. — Я поверю тебе, сын, — грозно сведя брови, неохотно пошел на попятную хан. Упоминание нерушимой клятвы произвело на него впечатление. — Ты можешь встать. Но объясни, почему именно эта принцесса? Сун медленно поднялся, задумался на мгновение и убежденно ответил: — У меня была возможность долгое время наблюдать за ней. Эта принцесса решительна и сильна духом, чиста помыслами и верна тем, кто верит в нее. Она отказалась от мести, чтобы не навредить людям Тан. И она не станет вредить людям рода Ашилэ… Я хочу стать ей другом, защитником и отцом ее детей. В моей жизни не будет другой женщины. Прошу тебя, отец, прими ее. После этих слов в шатре надолго воцарилась тишина. Хан размышлял, безостановочно двигая челюстью и не сводя с Суна тяжелого взгляда. Он был подозрителен от природы, но в глубине души знал, что Сун всегда был с ним искренним. Кроме того, это был первый раз за полтора десятка лет, с тех пор как хан назвал его своим сыном, чтобы Сун о чем-то просил. — Хорошо, — наконец сказал он. — Я не стану срывать переговоры из-за ее прошлого. Но в будущем ты будешь отвечать за ее действия своей головой. — Да, Великий хан. — Сун приложил ладонь к сердцу в знак повиновения и склонил голову. Незаметно копившееся в последние месяцы напряжение окончательно покинуло его.