Довериться врагу

Толстый ствол дерева причудливо изгибался у самых корней и дальше рос почти горизонтально, нависая не полностью растерявшей листья кроной над рекой. Чангэ обнаружила этот укромный уголок, скрытый от военного лагеря нависающим берегом, выбравшись вечером прогуляться и полюбоваться закатом. С легкостью забравшись на дерево, она удобно уселась на середине ствола, опираясь на упругие голые ветви, и, рассеянно следя за игрой бликов заходящего солнца на воде, ушла в свои мысли. Письмо императора, привезенное накануне Вэй Шуюем, было коротким: «Если твое решение вступить в брак не изменилось, завтра я представлю Яньли-хану свою приемную дочь. Помни, ты принцесса Тан». Последние слова, по всей видимости, служили напоминанием, что ей следует предстать перед Ашилэ в женском платье и вести себя подобающе принцессе. Чангэ быстро пробежалась взглядом по размашисто выведенным рукой Ли Шимина словам и спрятала письмо за пазуху. Ее решение оставалось неизменным. Слушая, как Вэй Шуюй рассказывает о событиях последних дней у реки Вэй, приведших к теперь уже завершающимся переговорам о мире, она подумала, что его описание кажется неполным и поверхностным. Ашилэ устроили ночной набег на лагерь охраны военного моста, но, благодаря появлению Его Величества с конной армией, были отброшены на другую сторону. Потом император предложил Яньли-хану выбор между немедленным сражением и мирными переговорами, и хан выбрал второе. В сочетании с тяжелым взглядом Хао Ду, который он не сводил с Вэй Шуюя на протяжении всего рассказа, Чангэ сделала вывод, что на самом деле все происходило не так просто и гладко, и Шуюй многого недоговаривал, чтобы не тревожить зря впечатлительную Лэянь. Поэтому позже, когда они ехали на лошадях впереди сопровождаемого небольшим отрядом стражи экипажа, который заняли ее служанки и сундук с нарядами принцессы, Чангэ предложила Шуюю поделиться с ней подробностями. Вероломное ночное нападение конных воинов Ашилэ на военный лагерь у грузового моста стоило жизни почти сотне воинов Тан, и еще больше было раненых. Сами нападавшие потеряли всего семь человек, и то благодаря быстроте подоспевшей из основного лагеря конной армии во главе с императором. — Когда Его Величество на своем коне выехал на мост, — содрогнувшись от воспоминаний, сказал Шуюй, — тот парень на другом берегу поднял лук и прицелился в него. И за его спиной с луками наготове стояли еще несколько. Наши лучники не могли стрелять, боясь спровоцировать выстрел, если намерением Ашилэ была только угроза, а не убийство. Жизнь Его Величества висела на волоске, и никто не знал, что делать. Но Его Величество с полным присутствием духа остановился на самом виду на середине моста и обратился к скрывающемуся в темноте Яньли-хану, игнорируя того стрелка. А потом развернул коня и спокойно покинул мост, как будто ему не грозила немедленная смерть… Видно, это сильно впечатлило хана — на следующий день он согласился начать переговоры. — А тот парень?.. — вопросительно произнесла Чангэ, уже зная ответ. — Его Величество сказал, что это был приемный сын хана, Ашилэ Сун, — сказал Шуюй. — Говорят, в степи его называют Богом войны. И никто не стреляет из лука лучше него. В лагерь они прибыли ближе к ночи, император был занят и уделил Чангэ лишь немного времени, и только поздним утром Шуюй пришел сказать, что император призывает ее в шатер переговоров. Шатер был обставлен по-походному скромно, прикрытый свежими циновками деревянный настил, небольшие столики, уставленные едой и кувшинами вина, и низкие кресла составляли все убранство. Середина пустовала, рядом с установленными флагами Тан и Ашилэ за расставленными полукругом столиками сидели с одной стороны император, советник Фан и незнакомый Чангэ генерал, а напротив них — двое мужчин среднего возраста, один из которых, очевидно, был Яньли-ханом, и тегин. Позади каждой группы неподвижно застыли по восемь вооруженных воинов-охранников. Сбоку от входа сидели два ведущих запись переговоров секретаря. Все это Чангэ охватила одним коротким взглядом, входя. Потом, опустив глаза, молча выслушала, как император представляет ее, и подняла взгляд только когда ей представили «гостей», чтобы вежливо их поприветствовать. Налитые кровью глаза Яньли-хана буравили ее неприятным, неприлично оценивающим взглядом, второй мужчина смотрел просто с любопытством, а тегин… его взгляд был таким же пристальным и непроницаемым, как при их первой встрече в его шатре. Ее сердце отчего-то часто забилось, и, внезапно почувствовав себя неловко среди мужчин, будучи одетой в женское платье, она поспешила отвернуться, чтобы испросить позволения императора уйти. Уходя, Чангэ чувствовала, что тегин все еще смотрит ей вслед. Даже с холодным, непроницаемым лицом, тегин все же был красив… А вот хан Чангэ совершенно не понравился. Согласится ли он принять ее как невесту приемного сына? Будет ли все так, как обещал тегин? Она сожалела, что не могла присутствовать на переговорах и вынуждена была запасаться терпением, которого ей всегда не хватало, прежде чем узнает, какова ее дальнейшая судьба. … Ствол дерева под ней неожиданно качнулся под ногами спрыгнувшего на него человека. Чангэ резко повернула голову, мгновенно пожалев об отсутствии оружия, но тут же расслабилась, с некоторым удивлением глядя на опустившегося рядом тегина. — Тегин? Как ты здесь оказался? — спросила она. — Тебя не заметила охрана лагеря? Он усмехнулся: — Принцесса снова беспокоится обо мне?.. Охрана меня не видела, я пришел с другой стороны. В нескольких ли вверх по течению есть мост возле заброшенной деревушки. Ветхий, правда, но моего коня выдержал. — И что тебя привело на этот берег? — Искал принцессу. Хотел дождаться темноты и пробраться в ваш лагерь, а потом увидел тебя прячущейся здесь. — Я не пряталась, — слабо возразила она. — Просто хотела побыть одна. Зачем ты меня искал? — Я… — тегин странно двинул шеей, будто подбирая правильное слово, — скучал. Давно тебя не видел. — Скучал… — медленно повторила Чангэ. Грудь ее сдавило неприятной тяжестью. — У тегина было для этого свободное время? Он наклонился вперед, заглянул ей в лицо и тихо спросил: — Что не так, принцесса? Чангэ отрицательно покачала было головой, но тут же передумала. — Ночное нападение на лагерь Тан восемь дней назад. Это был ты и твои люди? — спросила она. — Мгм. — И ты многих убил? Его взгляд потяжелел, но тегин не отвел его, продолжая прямо смотреть ей в лицо. — Я воин Ашилэ, принцесса. Ясный ответ. Чангэ сглотнула комок в горле, поколебалась несколько мгновений, прежде чем задать следующий вопрос. — Мне сказали, на мосту ты целился в императора. Собирался убить его? — Да, если Великий хан отдаст приказ. — Почему? — она пыталась скрыть эмоции, но за этим одним словом промелькнула боль. Тегин отвернулся, тяжело вздохнул и после недолгого молчания глухо заговорил: — Мой отец достаточно осторожный человек и неплохой правитель. Многие командиры готовы бесконечно продолжать войну ради наживы. Так что, если бы отец был полностью уверен в слабости Тан, мог бы пойти на риск и завладеть Тан в короткий срок, чтобы, в том числе, удержать в узде их алчность. Смерть императора сломила бы сопротивление войск, и с нашим численным преимуществом ключевые пункты управления могли быть быстро взяты под контроль. — Ты думаешь, это было бы так просто? — недоверчиво воскликнула Чангэ. — Не просто. Но так было бы, — уверенно припечатал он. — Без поддержки армии кто осмелится выступать против власти? А простому народу все равно, кто правитель, пока они могут сохранить свою обыденную жизнь. Прикусив губу, Чангэ задумалась, пытаясь уложить в голове то, что он сказал. Тегин тихо сидел рядом, ничего не говоря. Наконец она посмотрела на него и, вздохнув, сказала: — Я даже не могу обвинить тебя во лжи. Император жив, и переговоры состоялись… Если подумать, ты вовсе не обещал, что они обязательно состоятся, и что жизни императора ничего не будет угрожать… Так что теперь? Можешь дать слово, что когда договор будет заключен, ты не позволишь его нарушить, даже своему отцу? Тегин поднял руки в клятвенном жесте: — Я обещаю тебе, что сделаю все возможное, чтобы договор не был нарушен. Этого достаточно? Чангэ медленно кивнула, соглашаясь. Это было лучшее, что она могла получить. Тегин не давал обещаний, в выполнении которых не был уверен. Они помолчали, каждый занятый своими мыслями, потом тегин спросил: — Что с императором? Вы помирились? — Что-то вроде того, — ответила Чангэ. — Скорее, вооруженное перемирие. — Мне казалось, он захочет, чтобы ты осталась в Чанъане, — сказал он задумчиво. — Не был уверен, что ты появишься, пока он не заговорил о приемной дочери. — Он предлагал, — отстраненно подтвердила Чангэ, и тут же подалась к нему, что-то вспомнив: — Почему? Почему ты сказал тогда, что мы видим не всю правду? Ты знал что-то, чего не знала я? Про мою маму? — Просто наблюдения, — покачал головой тегин. — Я видел, как Ли Шимин смотрел на тебя во время игры в цуцзюй. По донесениям соглядатаев из дворца выходило, что вы с ним всегда были близки. Я даже подозревал сначала, что он твой настоящий отец, но потом подумал, что ты напоминаешь ему любимую женщину. Его родной брат только готовился к покушению на его жизнь, но Ли Шимин убил и его, и всех племянников. А тебе после покушения позволил сбежать. Тогда какой смысл был убивать твою маму? Чангэ горько хмыкнула: — Ты был прав. Мама предупредила его о готовящемся покушении. А когда он убил отца, покончила с собой. У него на глазах. Его же оружием. Не он убил ее, но она умерла из-за него. — Мне жаль, — помолчав, сочувственно произнес тегин. Чангэ вздохнула и грустно добавила: — Поэтому я не могу оставаться во дворце, это невыносимо… Но, если честно, я не уверена и в том, что быть твоей женой намного лучше… Просто… Она обхватила себя руками и наклонилась вперед, ёжась от налетевшего с реки порыва ветра. Наверно, не следовало этого говорить. Она приняла решение. А опасения и переживания лучше держать при себе и не выдавать своих слабостей. Тегин придвинулся ближе и, обхватив ее рукой, притянул к себе. — Шшш, не вырывайся, — пресек он ее слабую попытку сопротивления. — Ты же не думаешь, что я займусь чем-то неприличным в таком неподходящем месте? Просто согрею. Чангэ сдалась. В конце концов, они скоро станут мужем и женой. Она откинула голову ему на плечо и благодарно окунулась в исходящее от его тела тепло. — Тегин, как долго, по-твоему, до конца переговоров? — спросила она его. — Недолго, еще день-два. — Он усмехнулся. — Ли Шимин умеет торговаться. Он хорошо подготовился и, даже находясь в таком сложном положении, сумел извлечь выгоду для Тан. Осталось обсудить условия нашего с тобой брачного союза, но, по-моему, проблемы могут быть только с одним положением. — Каким? — Ли Шимин предложил включить в брачный договор условие, что в случае смерти супруга принцесса будет объявлена вдовой по обычаю Тан и должна будет вернуться во дворец. Отец хочет, чтобы в таком случае принцесса стала женой следующего в линии наследования по обычаю Ашилэ. Едва не поперхнувшись, Чангэ судорожно схватила ртом воздух и, вырвавшись из его рук, негодующе выпалила: — Знаешь что, скажи своему отцу, что я скорее убью каждого «следующего в линии наследования», чем стану женой еще одного Ашилэ. Тегин тихо засмеялся. — Ладно. Хотя, уверен, это не понадобится. Ли Шимин так просто не отступит… — Он повернул ее за плечи лицом к себе и серьезно продолжил: — Свадебный конвой принцессы сможет отправиться в дорогу, как только войска Ашилэ покинут Тан, поэтому, надеюсь, мы снова увидимся через две луны. Не думай о плохом. Я постараюсь, чтобы ты никогда не пожалела о своем выборе… Мне пора идти. Возвращайся в лагерь, принцесса. Он помог ей выбраться на тропу, в последний раз оглядел ее лицо, развернулся и, не оглядываясь, двинулся прочь, быстро растворяясь в темноте. Чангэ посмотрела ему вслед и пошла обратно к лагерю, улыбаясь своим мыслям.