Довериться врагу

Признание Ли Шимина потрясло Чангэ. Она была не готова принять его. Даже если Ли Шимин говорил правду, разве возможно было просто сбросить, подобно грязным одеждам, копившиеся месяцами гнев и ненависть, и как ни в чем не бывало кинуться в объятия некогда любимого дяди? К безоблачной прошлой жизни не было возврата, как не вернуть было ни жизни мамы, ни доверия к человеку, когда-то бывшему ей ближе родного отца. Чангэ могла только отодвинуть мысли об этом в дальний уголок сознания, чтобы не торопясь вернуться к ним позже, когда останется одна. Все же, после его рассказа находиться с Ли Шимином в одном помещении стало немного проще. Приняв приглашение выпить за разговором чая, она устроилась на подушке возле низкого чайного столика и, пока император собственноручно заваривал чай, коротко рассказала об осаде Шочжоу, жертве Гунсун Хэна, сдаче города и своем пленении. А потом постаралась вспомнить и повторить каждое сказанное тегином слово, имеющее отношение к Тан и военным планам Ашилэ. Император слушал не перебивая, внимательно и задумчиво глядя на нее. — Что ты думаешь обо всем этом? — спросил он, когда она закончила. С самого детства она слышала этот вопрос тысячи раз. Дядя учил ее ничего не принимать на веру, до полного понимания разбираться в деталях, делать логические выводы и озвучивать собственное мнение, которое выслушивал с полной серьезностью, после разъясняя допущенные ошибки. — Тегин хорошо осведомлен о проблемах с нашими войсками, — сглотнув вдруг вставший в горле ком, ответила Чангэ. — Он говорил о них с небрежной уверенностью, исключающей сомнения. И еще, упомянул, что Соколиное войско имеет в Чанъане развитую сеть соглядатаев. Если хан Яньли так же уверен в нашей слабости, он скорее должен проигнорировать угрозу от жужаней, рассчитывая одержать полную победу и захватить Тан до того, как они смогут подойти к границам. Однако, по словам тегина, хан осознает, что мир может быть выгоднее продолжения войны. Это может означать, что тегин придержал сведения о войсках Тан, или что он солгал о готовности Ашилэ заключить мир. — Ты веришь в первое, — предположил Ли Шимин. — Если Ашилэ хотят воевать до победы, все остальное просто не имеет смысла. — Чангэ нахмурилась. — Тегин отчасти может влиять на решения хана. Но, как я поняла, состоятся ли переговоры и будет ли заключен мирный договор, в первую очередь зависит от Тан. Тан должен сделать первый шаг, предложив переговоры, и, скорее всего, придется пойти на большие уступки. И Ашилэ обязательно потребуют заключения брака с принцессой. Император закрыл глаза и снова начал растирать точку между бровями. — Чангэ, ты обещала вернуться… из-за Лэянь? — спросил он, не открывая глаз. — Поэтому Ашилэ Сун отпустил ее? — Нет… и да. — Чангэ помолчала, подбирая слова. — По какой-то причине тегин предпочел бы заключить брачный союз ради мира именно со мной. Но он согласен взять и ее. Лэянь не вызвала у него интереса, но, поскольку она оказалась в его стане, он намеревался оставить ее там до заключения брака или до получения выкупа. О том, кто она, кроме тегина и спасшего ее воина никто больше не знал. Я… лишь высказала сомнение, что Лэянь сможет быстро вернуться домой, когда хан узнает. Неожиданно он позволил ей поехать со мной… — Она вздохнула, вдруг вспомнив, как тегин ласково гладил ее по щеке. Если бы я не знал лучше, подумал бы, что ты переживаешь за меня, принцесса… — Он многое делал неожиданно для меня… А вернуться я должна, чтобы вдова губернатора Гунсун Хэна с дочкой могли покинуть лагерь Соколиного войска. Хотя с ними хорошо обращаются, для госпожи находиться среди тех, из-за кого погиб ее муж, должно быть мучительно. — И все же, тебе не обязательно жертвовать собой, — сказал Ли Шимин. — Можно найти другое решение… — Какое же? — едко возразила Чангэ. — Забыть о мире и сражаться до последней капли крови? Ты знаешь, чем это закончится. Попытаться договориться? Тегин сказал, что хан согласится на мир только с заключением брачного союза. Что тогда? Отправишь свою дочь обратно в степь?.. К тому же, все это никак не поможет госпоже Гунсун… — То есть, дело вовсе не в ней, не так ли? — понимающе кивнул император. — Подумай и скажи честно, Чангэ, нет ли другой причины, почему тебе нужно вернуться? Если на самом деле не хочешь туда возвращаться, я найду способ заключить мир и освободить вдову Гунсун, не вовлекая в это тебя или Лэянь. Чангэ подняла на него вопросительный взгляд. — Что ты имеешь в виду? Ли Шимин покачал головой. — Не стану ничего говорить. Возможно я ошибаюсь. Не торопись, просто подумай. Чего, на самом деле, ты хочешь больше — остаться здесь или вернуться в степь? Завтра утром я отправляюсь в армейский лагерь у реки Вэй, чтобы достойно встретить войска Ашилэ. Если нам удастся остановить их и начать переговоры, я пришлю кого-нибудь за твоим ответом. Просто скажи свое решение, я позабочусь об остальном. — Разве не слишком опасно ехать к месту сражения? — встревоженно спросила Чангэ. — Для Тан все будет кончено, если император будет убит, или его схватят враги. Ли Шимин улыбнулся. — Не волнуйся, Чангэ, все будет хорошо, я обычно удачлив… Мы должны показать Ашилэ нашу непоколебимость и уверенность в победе, только тогда у нас будет шанс добиться мира и сохранить Тан. Поэтому я должен быть там и поддержать боевой дух наших воинов. Он поднялся. — Уже поздно. Я приказал приготовить для тебя покои и направить туда служанок. Вэй Шуюй проводит тебя. Отдохни как следует. — Постой! — воскликнула Чангэ, вскакивая. — А что будет с моими друзьями? — Друзьями? — он нахмурил брови. — Хао Ду доложил, что в дороге ты общалась только с одним из них, и что они могут оказаться убийцами Ашилэ. Насколько хорошо ты знакома с ними? — Хао Ду нахватался подозрительности у своего приемного отца, — презрительно фыркнула Чангэ. — Да, я хорошо знаю только Сюй Фэна, он семь лет был личным стражем Гунсун Хэна, мы работали вместе над обороной Шочжоу и подружились. Сюй Фэн знает остальных, их лично выбирал господин Цинь, который двадцать лет был доверенным лицом губернатора и теперь заботится о его жене и дочери. Среди них нет убийц. Если они останутся в тюрьме, я останусь там с ними! — Успокойся, Чангэ, — с нажимом произнес император. — Сейчас не время быть беспечной. Я ни в чем не обвиняю твоих друзей, но мы не можем полностью исключить подозрений. Господин Цинь мог ошибиться; эти люди могли быть завербованы или подкуплены Ашилэ; их могли заставить, в конце концов. Поэтому они будут допрошены и останутся в тюрьме, по крайней мере, до заключения мира. Ради безопасности, в том числе их собственной. Я распорядился, чтобы с ними хорошо обращались и при допросе не применяли пыток. Но ты остаться с ними не можешь. Чангэ прикусила губу, не давая вырваться опрометчивым гневным словам. В чем-то Ли Шимин был прав, она действительно могла бы поручиться только за Сюй Фэна, а остальных впервые увидела в стане Соколиного войска. Хотя ей не приходило в голову ни единой причины, зачем бы Ашилэ Суну посылать с ней убийц, оспорить такую возможность она не могла. Подумав немного, Чангэ кивнула: — Ладно, но тогда я хочу иметь возможность посещать их. По крайней мере, я должна объяснить, что происходит. — Хорошо, — согласился император, усмехнувшись, — только тебе придется мириться с присутствием при этом Хао Ду. Не хочу заставлять министра Ду излишне переживать, его здоровье и без того сильно пошатнулось в последние дни. Он снова посмотрел на нее долгим внимательным взглядом, глубоко вздохнул и позвал: — Вэй Шуюй! — Здесь, Ваше Величество! — появился тот в немедленно открывшихся дверях. — Проводи принцессу в ее покои.