Довериться врагу

Чангэ проснулась будто от толчка, в одно мгновение всплыв из беззвучной тьмы сна к пробивающемуся сквозь опущенные веки свету и негромкому разговору. Кроме Му Цзиня, голос которого она знала, в разговоре участвовал незнакомый ей мужчина с низким хрипловатым голосом, и говорили они на своем гортанном наречии, довольно красивом, но совершенно для нее непонятном. Она села на кровати и, поморщившись, крепко прижала ладонь к виску, в котором билась тупая пульсирующая боль — наказание за выпитый кумыс, разбавленный, по словам тегина, тяжелым вином. За перегородкой, отгораживающей ее кровать, вдруг наступило молчание, а спустя несколько мгновений в поле ее зрения появился тегин. — Выпей, это поможет от головной боли, — он протянул ей большую деревянную чашку. — Тегин, я… — заговорила Чангэ, но он поднял руку, останавливая ее, и заставил взять чашку, в которой плескалась какая-то зеленоватая жидкость. — Выпей, — повторил он с нажимом. — И подожди. Тегин вернулся к своим собеседникам. А Чангэ послушно выпила горьковато-кислый напиток и снова легла, пережидая, пока боль в висках не утихнет. Она помнила все, что произошло ночью. «Мне не нравится оставлять тебя среди других мужчин», — сказал тегин. Поэтому он пришел сам, чтобы забрать ее из рабского барака. Она помнила, как он с очевидной легкостью подхватил ее на руки. Как веяло теплом от его тела, вопреки холодной погоде облаченного в легкий кафтан. Как он снимал с нее сапоги и укрывал теплым меховым покрывалом. Как слушал ее жалкие, бессильные жалобы, от стыда за которые сейчас хотелось провалиться сквозь землю, и не смеялся над ней. И теперь он просто прервал какое-то наверняка важное обсуждение, чтобы напоить ее заранее приготовленным зельем от похмельной головной боли… Сколько бы Чангэ ни напоминала себе, что перед ней враг, хладнокровно использующий ее для своих целей, сопротивляться тегину, его вниманию, заботе, его, как ни странно звучит, пониманию и принятию ее, было очень сложно. Ей хотелось довериться ему, и все сильнее хотелось поверить, что они с тегином могут стать друзьями. Болезненные ощущения в висках стали стихать, и Чангэ вздохнула с облегчением. Выпитое снадобье подействовало быстро. Она решила, что не станет возвращаться к своей ночной болтовне, если тегин не заговорит об этом первым. От идеи попробовать убедить его хотя бы освободить охранников из Шочжоу она отказалась после недолгого размышления. Парни обнажили оружие против воинов Ашилэ, за одно это их могли убить на месте. То, что тегин сохранил им жизнь, уже было милостью. Настаивая на их освобождении, она могла только ухудшить положение. Довольно долгое время спустя тегин наконец закончил разговор со своими людьми. Как только в шатре стало тихо, Чангэ вышла из-за перегородки. Тегин стоял, склонившись над разложенным на столе свитком, и что-то помечал в нем красными чернилами. Быстро закончив, он отложил кисть, скатал свиток и повернулся к ней. — Полегчало? — Он вгляделся в ее лицо, и когда она кивнула, спросил еще: — Как раны? Нужно перевязать? — С ними все в порядке, — покачала головой Чангэ и замолчала, судорожно соображая, с чего лучше начать разговор. Она успела подумать о множестве вещей, пока ждала окончания его разговора, но как-то упустила из виду этот момент. Тегин, видимо, поняв ее затруднение, серьезно спросил: — Что будешь делать? — и добавил он в ответ на ее вопросительный взгляд: — Раз принцессе не по нраву играть по моим правилам. И она еще надеялась, что он не станет упоминать об этом? На миг смутившись, Чангэ отвела взгляд, но тут же снова посмотрела ему в глаза и ровным тоном ответила: — Ты знаешь, что у меня нет других предложений, кроме «убить себя» и «отпустить всех». Ощущение беспомощности утомляет, но мне следовало удержаться от необдуманных слов. Прошу тегина не принимать их к сердцу. — Необдуманных… — повторил он. — Вряд ли это так… Так что ты решила? — Я сделаю то, что ты предложил. — Поверишь мне? — не сводя внимательного взгляда с ее лица, спокойно спросил он. — Я ведь обманул тебя в Шочжоу. Чангэ непроизвольно сглотнула. Это был самый сложный вопрос. — Я… верю тебе, тегин, — медленно произнесла она. — Это мое личное чувство. Но ответственность за окончательное решение будет лежать не на мне. Если ты прав, и Ли Шимин вообще станет со мной разговаривать, он узнает все, что здесь произошло и было сказано. Я могу только обещать, что честно постараюсь убедить его. Тебе тоже придется поверить мне на слово. Тегин согласно кивнул и, подумав, спросил: — Если ты мне веришь, почему у тебя нет уверенности, что твоя се… наследная принцесса вернется домой? Размышляя над ответом, Чангэ несколько раз прикусила нижнюю губу, потом задала встречный вопрос: — А почему ты не доложил хану, что наследная принцесса Тан у тебя?.. Говорят, Яньли-хан коварен. Что, если шад из зависти к тебе изъявит желание жениться на ней, а хан решит, что две танские принцессы в невестах Ашилэ лучше, чем одна, тем более, что она уже здесь, и ее можно просто присвоить? Или хан оставит ее в заложницах, и будет снова и снова предъявлять Тан какие-то требования, угрожая ее жизни? Я верю тебе, тегин. Но ты можешь поклясться, что ничего подобного не произойдет? Или что в подобном случае ты сможешь изменить решение хана? Тегин долго молчал, что-то обдумывая. Сердце Чангэ учащенно забилось в тревоге: его молчание говорило о том, что ее опасения в отношении Лэянь не были безосновательными. — Сколько тебе лет, принцесса? — неожиданно спросил он. — Семнадцать, — вскинув на него удивленный взгляд, прибавила она себе полгода. — А наследной принцессе? — Еще нет пятнадцати. Он усмехнулся и, ничего не объясняя, снова напомнил ей о ее ночных словах: — Тебя все же не радует, что Ли Шимин может лишиться дочери. — В этом нет ничего веселого, — огрызнулась Чангэ. — Нет, конечно. — Он снова был серьезен. — Ты хочешь, чтобы она вернулась к отцу. Это не было вопросом. Тегин изучающе посмотрел ей в глаза и, что-то там прочитав, удовлетворенно кивнул. — Попрошу кого-нибудь принести жаровню и еды для тебя, — резко сменил он тему. — Тебе лучше оставаться в шатре, но если решишь выйти, не уходи далеко. Когда я вернусь, обсудим подробности нашего плана. — Ты уходишь надолго? — спросила Чангэ. — Не больше, чем на одну стражу. Он взял свиток, в котором до этого делал пометки, и вышел из шатра. Чангэ смотрела ему вслед невидящим взглядом, поглощенная внезапным осознанием, что вскоре сможет покинуть это место и вернуться, пусть и ненадолго, в Тан. То, что казалось совершенно невозможным еще два дня назад, готово было стать реальностью. Может быть, если ей удастся спасти Лэянь, и война будет остановлена, если семья Гунсун Хэна получит свободу, то груз вины, тянущий ее вниз, станет немного легче, и ее собственная жизнь снова обретет смысл. Погруженная в себя, она едва обращала внимание на воина, который сначала принес и поставил на столик между двумя низкими креслами жаровню с пылающими углями, а вскоре затем — поднос с ломтями жареного мяса, круглым печеньем и кувшином ягодного взвара. И только когда он обратился к ней, поняла, что это был тот же добродушный паренек, что приносил лечебный настой в шатер Нуэра. — Поешь, пока мясо теплое, — сказал он, показывая на поднос. — Ладно, — Чангэ едва заметно улыбнулась и спросила: — Как тебя зовут, добрый воин? — Уйгун, господин, — гордо произнес он. — Почему ты назвал меня господином? — удивилась она. — Разве не видишь рабских одежд? — Ты друг тегина Суна, — пожал тот плечами, очевидно, считая это исчерпывающим объяснением, и еще раз повторил: — Поешь, пока теплое. — Спасибо, Уйгун, — искренне поблагодарила она, и паренек убежал, сияя. Неторопливо поев, Чангэ принялась ждать возвращения тегина. Ожидание давалось нелегко, несколько раз она выходила наружу, по широкому кругу обходила шатер, возвращалась обратно, чтобы согреться и снова выходила, провожаемая взглядами стражей. Внутри нее постепенно росло нетерпеливое предвкушение. Наконец она услышала приближающиеся голоса, и через несколько мгновений в шатер друг за другом вошли тегин и Му Цзинь. — Да, я отправил за ними Яло, чтобы зря не пугались, — входя, произнес Му Цзинь, очевидно, отвечая на предыдущий вопрос. — Хорошо, подождем. Тегин прошел мимо поднявшейся со своего места Чангэ, бросив на нее лишь короткий взгляд, и опустился в кресло за своим столом. Му Цзинь встал рядом с ним. Воцарилось недолгое молчание. Вскоре снаружи доложили: — Тегин, его привели. — Введите, — разрешил тегин. Двое стражников втолкнули внутрь Сюй Фэна, который безуспешно пытался вырваться из их хватки. Однако стоило ему увидеть Чангэ, он перестал сопротивляться и дал им довести себя до середины шатра, где, следуя жесту тегина, стражники отпустили его и покинули шатер. Чангэ шагнула навстречу Сюй Фэну, быстро оглядела и, не заметив никаких новых повреждений, повернулась за разъяснением к тегину, который наблюдал за ними с нечитаемым выражением лица. — Что тебе еще нужно? — одновременно срывающимся голосом воскликнул Сюй Фэн, прожигая тегина ненавидящим взглядом, который был тем проигнорирован, так же, как и вопрос. Зато на лице Му Цзиня появилось весьма неприязненное выражение. — Заткни свой рот, тебе слова никто не давал, — грубо произнес он. — А ты кто такой?.. — продолжал лезть на рожон Сюй Фэн. Чангэ резко ткнула его кулаком в плечо, взглядом приказывая замолчать. Неизвестно, подействовало бы это или нет, но в этот момент снаружи донеслось: — Тегин… — Заходите, Яло, — громко сказал Му Цзинь. Тот, кого назвали Яло, отвел в сторону входной полог, пропуская в шатер госпожу Гунсун с дочкой на руках и господина Циня. Сердце Чангэ затрепетало. Неужели… может ли быть, что тегин решил отпустить их? Но нет, тогда почему здесь только Сюй Фэн… Слабый всплеск надежды сменился тревогой. Госпожа Гунсун шла, опустив глаза и крепко прижимая к себе притихшую Юань. Ей было заметно не по себе. Управляющий Цинь придерживал ее под локоть, единственным глазом внимательно и настороженно разглядывая присутствующих. Дойдя до Чангэ и Сюй Фэна, они остановились, и в тот же момент тегин заговорил. — Госпожа, — вежливо произнес он, — я должен был раньше встретиться с вами и объясниться, но меня задержали другие обязанности. Примите мои извинения. Пожалуйста, садитесь. Управляющий, вы тоже садитесь. Господин Цинь взглянул на бледное лицо госпожи Гунсун, которая продолжала молчать и не поднимала глаз, и, сложив руки перед собой, ответил за них обоих: — Благодарим, тегин. Он помог ей сесть и сам опустился в низкое кресло по другую сторону столика. — Ваше присутствие в моем лагере не было запланировано, — подождав, пока они усядутся, продолжил тегин, — поэтому вас временно поселили в шатре для больных. В ближайшие дни вы, госпожа, и ваш управляющий сможете перебраться в хороший просторный шатер, я пришлю туда служанок. Не нужно беспокоиться, ни вас, ни вашу дочь никто не обидит. Если что-то будет нужно, или возникнут какие-то проблемы, обращайтесь к Яло, — это тот, кто привел вас сюда. Я попрошу его приглядывать за вами. Вам придется некоторое время, — две или три луны, — пожить здесь, пока… до возвращения командующего Ли. Когда он вернется, я верну вам ваше имущество и позволю покинуть лагерь. Что касается ваших охранников, — тегин кивнул в сторону Сюй Фэна, — этот задира и еще четверо отправятся вместе с командующим Ли. Остальные будут работать вместе с другими рабами. Будут вести себя подобающе — я отпущу их вместе с вами. Откажутся подчиняться — лишатся жизни. — Могу я узнать у тегина, куда он отправляет командующего Ли? — почтительно спросил господин Цинь. — Нет, — жестко отрезал тегин. — Это дело вас не касается. Он посмотрел на Сюй Фэна. — Ты! Когда вернешься в барак, хорошо объясни своим приятелям, что они принесут госпоже больше пользы, если будут живы и не станут создавать неприятностей. Сюй Фэн презрительно фыркнул, но, встретив серьезный взгляд господина Циня, смешался и промолчал. Чангэ, старавшаяся ничего не упустить, заметила и то, как тегин, наблюдавший этот обмен взглядами, на мгновение прищурился, прежде чем продолжить: — Четверых, кто поедет с тобой, выбери сам, ты их лучше знаешь. Командующий Ли… можно сказать, поручился, что вы сможете обеспечить безопасность в пути для него и его спутницы. — Спутницы?! — вырвалось у ошеломленной Чангэ почти одновременно с удивленным возгласом Сюй Фэна. — Отправитесь через три дня, — закончил тегин, глядя на Чангэ.