Довериться врагу

Сказав все, что хотел сказать, и не настаивая на немедленном ответе, тегин не стал затягивать разговор и неожиданно отвел Чангэ в отгороженный в углу шатра закут. Этот закут, имеющий также вход снаружи, Чангэ обнаружила еще утром, осматриваясь в шатре. В середине его стояла большая бадья с парой деревянных ведер в ней, а в стороне у стенки — поганый тун. Теперь небольшой закут преобразился. По бокам бадьи, наполовину наполненной парящей водой, стояли треножник со свечами и жаровня с горящими углями, а рядом — небольшая скамья, на которой лежал ворох одежды. — Справишься сама, или помочь? — серьезно спросил тегин, пока Чангэ с удивлением оглядывала преобразившееся помещение. Она вздрогнула и с подозрением спросила: — Что это значит? — Что я желаю твоего чистого тела, — насмешливо отозвался он. — Если ты думаешь, что сможешь оттолкнуть меня вонью, то глубоко заблуждаешься… В самом деле, принцесса, перестань смотреть на меня, как на последнего мерзавца, и искать скрытый смысл в каждом слове. Никто не посягает на твою честь. Какой бы ответ ты не дала, мне пока не выгодно раскрывать твою личность. Это значит, я не могу дать тебе служанок. Но могу помочь сам, если необходимо. Что скажешь, командующий Ли? Неохотно принимая его доводы, Чангэ отвела взгляд и пробормотала: — Мне не нужна помощь. — Хорошо. Повязки сними, после сделаю по новой. Он оставил ее одну. А после, когда, с наслаждением омыв тело, вымыв волосы теплой чистой водой и переодевшись все так же в рабскую, но чистую одежду, Чангэ вышла из закута, тегин снова напоил ее лечебным отваром и, кивком указав сесть на узкую кровать, полускрытую за резной ширмой, начал заново обрабатывать раны. — Ты поставил тут кровать для меня? — озадаченно спросила Чангэ, готовая поклясться, что еще утром это место пустовало. — Хочешь, чтобы я оставалась в твоем шатре? — Мгм, — не отрываясь от работы, согласно промычал тегин. — Что, предпочла бы вернуться в барак? — Нет. Но разве не странно, если раб живет в шатре тегина? Что скажут твои люди? Не много ли чести для простого раба? Он на мгновение остановился, внимательно посмотрел на нее и хмыкнул. — Тебя саму это, кажется, не сильно волнует. Хорошо… Я сказал Му Цзиню, что мы с тобой друзья. Этого достаточно, чтобы вопросов больше не возникало. — Ты солгал ему. Ради чего? — Это не ложь. Пока не пытаешься причинить вред моим людям, ты мне не враг, принцесса. — Зато ты по-прежнему мой враг, — не удержалась Чангэ. Тегин усмехнулся. — Да, ты говорила. Просто меньшее из зол. Но я не теряю надежды. — Он аккуратно затянул узел перевязи на ее плече, запахнул халат и сказал, вставая: — Не думай об этом слишком много. Ложись, отдыхай. Она так и сделала. Легла, разложив над головой влажные волосы и завернувшись в теплое меховое покрывало, укрывавшее ее прошлой ночью. По сравнению с шатром Нуэра, — а это было единственным, не считая рабского барака, местом, с которым Чангэ познакомилась за день пребывания в стане Соколиного войска, — в шатре тегина было довольно прохладно. Сам он, по всей видимости, к холоду был привычен и не обращал внимания, не озаботившись даже поставить жаровню с углями рядом с собой, не говоря о том, чтобы протопить огромный шатер, что, впрочем, было бы сложной задачей и с десятком жаровен. Однако, Чангэ было тепло под меховым покрывалом. К тому же тегин поставил в изголовье кровати жаровню из закута, и та обволакивала теплом ее голову и влажные волосы. Прошло немало времени, а сон все не шел. Чангэ думала о том, как легко тегину удалось заставить ее почти забыть о непримиримой вражде и ненависти, переполнявшей ее всего несколько дней назад. Ненавистный завоеватель, ставший причиной смерти губернатора Гунсун Хэна и падения Шочжоу, тот, кто не моргнув глазом объявил рабом командующего Ли, тот, от кого она не ждала ничего, кроме издевательств и унижений, оказался совсем не таким, каким она его себе представляла. Вот только в самом ли деле тегин был таким, каким она увидела его сегодня? Сдержанный, рассудительный, честный, терпеливый и заботливый — были это настоящие черты его характера или всего лишь маска, скрывавшая обман и предательство? Тегин привлекал Чангэ, и подсознательно она верила ему. Но при этом до боли в сердце боялась, что может ошибаться. Когда-то Чангэ верила своему лучшему другу Вэй Шуюю, полностью доверяла второму дяде, которого знала с малых лет. И чем все закончилось? А тегин был врагом, про которого она практически ничего не знала. Так что, по крайней мере, следовало продумать, чем может обернуться то или иное ее решение в том случае, если тегин все же лгал. Этим Чангэ и пыталась заниматься, когда пришел Му Цзинь. За раздумьями она услышала его только когда он приглушенно заговорил с тегином, и, не открывая глаз, прислушалась, не понимая ни слова, поскольку говорили они на своем языке, просто следуя подъемам и падениям гортанной речи. Разговор явно был дружеским, с то и дело звучащим именем тегина, веселыми подначивающими интонациями в голосе Му Цзиня и расслабленно-добродушными ответами тегина. Звонкий голос Му Цзиня на фоне более низкого приятного голоса тегина походил на щебетание птицы над текущей меж камней рекой, и под эту негромкую вязь незнакомой речи Чангэ незаметно уплыла в сон. ... Гунсун Хэн вынул из потайного отделения черную шкатулку, на крышке которой серебром был выведен знак Шочжоу, и положил перед ней. — Для меня большая честь доверить жизни жителей Шочжоу принцессе Тан. — Сложив руки перед собой, он поклонился. — В этой шкатулке находится все, что касается вооружения, а также перечни ценностей, приготовленных для передачи войску Ашилэ. Ашилэ Сун обещал безопасность для простых жителей. И у меня есть личная просьба к принцессе: прошу, позаботьтесь о моей семье. Меч губернатора стремительно рассек воздух, и белые цветы окропила алая кровь ... Чангэ резко села на кровати, судорожно хватая воздух открытым ртом. Сердце ее заполошно билось, по щекам катились слезы. — Что с тобой? Плохой сон? — раздался в тишине участливый голос тегина. Она не могла смотреть на него. Темная волна гнева поднялась из глубины души и выплеснулась хриплым: — Гунсун Хэн покончил с собой из-за тебя… — Да, можно считать и так, — без эмоций согласился он. — Он попросил позаботиться о его жене и маленькой дочери, — с горечью произнесла Чангэ, — а потом перерезал себе горло… у меня на глазах… Тегин, ты правда думаешь, что мы можем быть друзьями? — Мне жаль, что тебе пришлось это увидеть, — после долгого молчания ответил тегин. — Но это было его решение. Лицо Чангэ скривилось в болезненной гримасе. — Губернатор сказал, что тегин обещал пощадить людей в Шочжоу в обмен на его голову, — глядя перед собой невидящим взглядом, глухо произнесла она. — Перед воротами Шочжоу в тот день ты сказал: «Сдайся мне, признай своим хозяином и повинуйся. Тогда я пощажу жителей Шочжоу». А еще позже: «Если ты умрешь, я утоплю Шочжоу в крови». Она заставила себя повернуться и посмотреть на него. Ответный взгляд тегина был нечитаемым. — Если таково на деле обещание тегина, — спросила Чангэ, — то можно ли верить твоим словам? — Я не могу заставить тебя верить мне, — чуть сузив глаза, ответил он. — Но разве я нарушил свое обещание? Никто в Шочжоу не пострадал. Чангэ остановила себя. Он прав. И какой смысл теперь спорить и гадать, были ли те угрозы реальными? Она провела рукой по волосам. Все еще чуть влажные. Должно быть, спала она совсем недолго. Вздохнув, она стала собирать волосы в тугой пучок. Тегин молча наблюдал за ней, сидя за своим рабочим столом, и когда она снова закуталась в покрывало, но так и осталась неподвижно сидеть, не ложась, заговорил: — Не вини себя, принцесса. Ты сделала все, что могла. — Что ты можешь знать? — устало отозвалась Чангэ. — Это я предложила Гунсун Хэну отвести войска. Если бы Восточные ворота не остались без защиты, тебе не удалось бы сжечь хранилища, Шочжоу мог продержаться до прихода подкрепления, Адо остался бы жив, и Гунсун Хэну не пришлось бы жертвовать собой. Одна-единственная ошибка… — Ты ошибаешься, — перебил ее тегин. — Шочжоу был спасен благодаря твоей «ошибке». По приказу Великого хана город должен был быть стерт с лица земли. Многие поселения округа уже были захвачены войсками Ашилэ, почтовое сообщение нарушено. И я говорил тебе, что войска Тан рассредоточены. Ли Шимин не смог бы вовремя прислать подкрепление. А в моем распоряжении было не более десяти дней. Если бы я не вынудил вас сдаться до подхода войск Великого хана, в Шочжоу не выжил бы никто. — Не может быть, — неверяще прошептала Чангэ, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Но это правда. Гунсун Хэн осознавал, в каком положении оказался Шочжоу. Он выбрал единственный путь, который позволил сохранить практически все жизни и сам город. Он был настоящим героем. Чангэ помолчала, переваривая новую для нее информацию. Значит, вот что значили слова губернатора, что он уже нашел лучшее решение, вот почему он так спешил… А тегин, он действительно с самого начала намеревался сохранить город? — Ответь честно, — наконец обратилась она к тегину. - В сражении у Восточных ворот, ты стрелял в меня, чтобы убить? — Нет. Если бы хотел убить, ты была бы мертва. Соколиное войско не часто осаждает крепостные стены, у нас недостаточно опыта. Мне нужен был повод, чтобы быстро свернуть сражение. В идеале: командующий Ли ранен, боевой дух пал, нам открывают ворота. — Тегин усмехнулся. — Ну, или как получилось: командующий Ли поднялся после ранения, боевой дух слишком силен, мы отступаем, чтобы взять город в кольцо осады. — А твои угрозы в день сдачи города? Ты бы их выполнил? Он выразительно вздохнул и покачал головой: — Но в любом случае я не позволил бы тебе остаться там или покончить с собой. Ты нужна мне живой, принцесса. Какой прок от хладного трупа?