Довериться врагу

— Сун, Су Ишэ попросил дать Нуэра в помощь, если хочешь, чтобы они управились до полудня… Громкий воодушевленный голос, разбудивший Чангэ, принадлежал мужчине, что сопровождал ее вечером к тегину. Она внезапно сообразила, где слышала его раньше: при сдаче Шочжоу он держался по левую руку от тегина, и его лицо тоже скрывала маска. — Шшш, говори тише, Му Цзинь, — негромко прервал его тегин. — А? Почему?.. — растерянно отозвался тот, и после мгновенной паузы, во время которой, видимо, ему указали на нее, с возмущением, но все же понизив голос, продолжил: — Сун, ты что, позволил ему спать на твоей постели, а сам опять всю ночь работал? Не много ли чести для простого раба? — Он мне нужен, и к тому же, он ранен, — коротко объяснил тегин и тут же добавил: — Забудь о нем, идем поговорим с Нуэром. Удивительно, что этот человек позволяет кому-то обращаться к себе с подобной непринужденностью, подумала Чангэ. По ее наблюдениям люди, облеченные властью, обычно не водили дружбу с подчиненными. Был тегин другого склада или, может, он поднялся с низов? Тогда была бы понятна и его сноровка при обработке ран… Мужчины ушли. Когда их голоса затихли снаружи, Чангэ решилась открыть глаза и огляделась. Входной полог слегка колыхался от ветра, а незакрытые проемы в верхней части шатра пропускали утренний свет, позволяя видеть внутреннее убранство шатра. В нем было много свободного места, мало вещей, никаких признаков роскоши и награбленных трофеев, за исключением разве что драгоценного ковра перед рабочим столом, на котором лежали несколько свитков и какое-то недописанное послание. Лежанка, на которой она провела ночь, оказалась широкой кроватью, с невысокими точеными ограждениями по трем сторонам, но и здесь ценность была не в ней, а разве что в хорошо выделанных шкурах, служивших постелью. Неожиданная скромность для предводителя войска степных варваров, прославленного своими завоеваниями, решила Чангэ. Впрочем, не ей было судить, она почти ничего не знала о нем и, честно говоря, не сильно горела желанием узнать. Кроме, конечно, планов тегина в отношении нее. Лежать под мягким мехом было тепло и приятно, но Чангэ не позволила себе долго расслабляться. Обработанные раны беспокоили значительно меньше, чем накануне, и сама она воспряла духом, проспав несколько часов без кошмаров и сновидений. Ощущение безнадежности не исчезло совсем, но поблекло и размылось, освобождая место для осторожной надежды. Стараясь не делать резких движений, она поднялась с кровати, с удивлением обнаружив, что ноги больше не скованы цепями, и медленно прошлась по шатру. Подставка для оружия пустовала, что было вполне понятно. Незаконченное послание на рабочем столе было написано неизвестными ей знаками, а касаться других свитков было не очень хорошей идеей, поскольку тегин мог вернуться в любой момент. На столе, за которым они сидели ночью, по-прежнему лежали лепешки, только вместо чаши с отваром стоял чайник с холодным ягодным взваром. Поколебавшись, Чангэ присела к столу, налила чашку взвара и выпила. Он оказался чуть кисловатым, но довольно приятным на вкус, поэтому она налила еще и потянулась за лепешкой, осознавая, что силы ей наверняка вскоре понадобятся. Так ее и обнаружил вернувшийся тегин: задумчиво уставившись перед собой, Чангэ отламывала кусочек за кусочком от почти съеденной лепешки, отправляла их в рот и запивала холодным взваром из полупустой чашки. — Отважная ты, принцесса, — остановившись перед ней, бесстрастно произнес он. — Будто и не рабыня, а хозяйка этого шатра. Слово «рабыня» неприятно царапнуло, но Чангэ не подала виду, пожала плечами и дерзко ответила: — Если тегину что-то не по душе, отправил бы меня обратно в барак, а не снимал оковы. Она понимала, что ходит по краю, но по какой-то неясной причине не испытывала особого страха перед мужчиной, несмотря на суровый вид и угрожающие слова до сих пор не причинившего ей вреда, а наоборот, проявившего грубоватую заботу. — Ты все же девушка, — ровным голосом ответил тегин. — Женщины в моем стане не носят оков. Но учти, попытаешься сбежать — верну и стреножу, как строптивую кобылицу, чтобы ни шагу за пределы стана сделать не могла. — Он сел напротив и, не слыша от нее новых дерзостей, спросил: — Чувствуешь себя лучше? Чангэ кивнула и задала волнующий ее вопрос: — Тегин, я могу увидеться с… людьми из Шочжоу? — Потом, — сжато ответил он, но видя, что она хочет возразить, добавил: — Сначала встретишься с другим человеком. Тегин замолчал, с задумчивым видом вертя в руках пустую чашку, пока снаружи не раздался голос охранника: — Тегин, она пришла. — Пусть зайдет, — ответил он, и входной полог был откинут, пропуская в шатер невысокую стройную девушку. Несмотря на то, что волосы ее были заплетены тонкими косами, и одета она была так, как принято в степях, стоило увидеть ее лицо, и Чангэ ошеломленно выдохнула. Она выпрямилась и уставилась на похудевшую и осунувшуюся Лэянь, которая вежливо присела, приветствуя тегина, а потом повернулась к ней. Глаза Лэянь расширились, в них вспыхнула неподдельная радость. — Ча… — начала она, но спохватилась, закусила губу и опустила взгляд, нервно ломая пальцы скрещенных рук, очевидно, вспомнив, что они больше не были сестрами. — Она на самом деле наследная принцесса Тан, — утвердительно произнес тегин, внимательно наблюдавший за ними обеими и не пропустивший ни одного движения. — Да, — подтвердила Чангэ. Скрывать правду не было смысла: высокий статус скорее мог защитить Лэянь от плохого отношения, чем какая-либо ложь. — Принцесса, ты можешь идти, — неожиданно мягко обратился тегин к Лэянь. Лэянь снова вежливо присела, бросила исподтишка быстрый взгляд на Чангэ, печально потупилась, не встретив ответного взгляда, и вышла. — Как она здесь оказалась? — глядя ей вслед, сдавленным голосом спросила Чангэ. Тегин ответил с готовностью, словно ждал этого вопроса: — Во время осады Дайчжоу я направил туда Му Цзиня с отрядом. Он случайно наткнулся на нее, когда она пыталась вырваться из хватки воина, собиравшегося убить ее… а может, снасильничать. Причитала, что она принцесса Тан и невеста принца Ашилэ. В Дайчжоу в основном сражались воины шада, они меня не сильно жалуют, как и сам шад. Так что можно сказать, ей очень повезло, что ее услышал Му Цзинь. Он, конечно, не поверил, но девчонку пожалел и отправил ее в наш стан. Мне показалось, она внешне похожа на Ли Шимина, и ведет себя как подобает принцессе, поэтому решил проверить. Чангэ тяжело сглотнула. — Ты — принц Ашилэ? — Можно и так сказать. Приемный сын Великого Хана. Ты этого не знала? — Он казался искренне удивленным. — Я и про существование Соколиного войска до недавнего времени не знала, — огрызнулась Чангэ, нахмурилась, потому что это звучало как оправдание, и немедленно перешла в наступление: — И что ты теперь намерен делать? Хочешь использовать Лэянь, чтобы надавить на Ли Шимина? Тегин, ты и правда так низок, чтобы запугивать слабую и наивную девушку ради своей выгоды? Он хмыкнул, очевидно, не впечатленный ее словами, и равнодушно ответил: — Какой в этом смысл? Принцесса сама назвала себя моей невестой и, будучи спасенной, от своих слов не отказывалась. К тому же, этот брак выгоден обеим сторонам… — Она наверняка произнесла те слова, чтобы спасти себя, от отчаяния. Неужели тегин думает, что принцесса искренне желает покинуть дворец, чтобы провести свою жизнь среди варваров? Лэянь нежная и слабая, она не создана для такого… — Чангэ нахмурилась, размышляя. — Как она вообще оказалась в Дайчжоу одна, без охраны, да еще в такое страшное время? Что-то случилось в Чанъане? Ли Шимин дорожит единственной дочерью, он не отослал бы ее из дворца без причины… Почему ты не дал мне поговорить с ней? Тегин, который не спускал с нее внимательного взгляда, задумчиво произнес: — Не ожидал, что тебе будет не все равно. Разве между вами нет ненависти? — Я ненавижу ее отца, но это не значит, что я желаю зла Лэянь. Она никому не причинила вреда, — немного успокаиваясь, ответила Чангэ. — Тегин, можешь просто позволить принцессе вернуться к ее отцу? Уверена, он щедро отблагодарит за спасение дочери. Он покачал головой. — Было бы очень недальновидно так бездарно упускать случайно обретенное преимущество. Совсем скоро объединенные войска Ашилэ выступят к Чанъаню, и то, что наследная принцесса находится в нашей власти, заставит Ли Шимина быть сговорчивее при обсуждении условий. От тревожащих слов о скором нападении Ашилэ, произнесенных тегином как бы между прочим, по спине Чангэ пробежал отчетливый холодок страха, но она сумела справиться с собой и без всякого выражения возразила: — Боюсь, тегин заблуждается. Ли Шимин высоко ценит власть и так просто не выпустит ее из рук. Даже под угрозой жизни драгоценной дочери он не отступит, не позволит Ашилэ захватить и разграбить Тан. — Может, ты и права, — спокойно сказал тегин. — Только, сейчас войска Тан рассредоточены и терпят значительные потери, устраняя в разных округах мятежи, последовавшие за дворцовым переворотом. Ли Шимин не сможет быстро собрать достаточные для отражения нападения силы. Тан будет непросто выйти победителем из войны. Но даже в случае победы страна будет ослаблена и может стать легкой добычей для третьей стороны. Думаю, ваш император тоже это осознает, поэтому скорее предпочтет худой мир, чем бесконечное кровопролитие, которое почти неизбежно закончится его поражением. — То есть, — метнув в него недоверчивый взгляд, обобщила Чангэ, — ты хочешь сказать, что Ашилэ готовы заключить мир с Тан? — Она нахмурилась, обдумывая его слова, потом спросила: — Тогда в чем смысл нападения объединенными войсками? Почему бы не отправить посланников и решить это дело переговорами вместо сражений? Тегин молчал, заинтересованно наблюдая за сменой выражений ее лица, пока она мысленно просеивала все сказанное, чтобы найти ответ на свои вопросы. Много времени это не заняло: ответ нашелся, стоило мысли уцепиться за «добыча для третьей стороны». — Из-за жужаней? Он едва заметно усмехнулся, чуть приподняв уголок губ. — Ты проницательна, принцесса. Все так. Жужани сильны и воинственны, и они давно приглядываются к западным землям Тан. Если мы промедлим, с приходом весны они начнут вторжение первыми. Тогда Тан окажется в еще большей опасности, а нам придется решать, стоит ли возможная выгода от помощи Тан потерь в войсках Ашилэ. Однако, если территория Тан уже будет занята войсками Ашилэ, жужани не станут рисковать, все же численность и военная выучка их войск не сравнится с нашими. — Если все так, как ты говоришь, Ашилэ на самом деле больше выигрывают от мира, чем от войны, — задумчиво произнесла Чангэ. — Но едва ли Яньли-хан поднимет огромную армию, только чтобы показать свое присутствие и не дать жужаням напасть на Тан. Ни за что не поверю в благородство варваров… — Тяжело двинув челюстью, тегин отвел взгляд. Чангэ немного выждала и, не услышав ответа, предложила: — Теперь тегин, возможно, наконец скажет, к чему был этот разговор, и какое отношение это имеет ко мне? Ты сказал своему… Му Цзиню, что я тебе нужна. Для чего?