Волчьи легенды

Чонгуку не было страшно только по одной простой причине — Чимин собирался ехать вместе с ним и быть рядом каждую секунду своего времени. О новости все в поселении узнали довольно быстро. Собираться начали сразу после собрания в Совете. Сначала Чонгук думал, что он будет крепко спать после бессонной ночи, но непонятное волнительное чувство и адреналин поселились в груди после слов Чимина. Его истинный не хотел отпускать его одного. Его альфа… Поджав губы, Чонгук вернулся в дом Юнги с этой новостью, но не выглядел ни капли грустным. Что не сказать о друге, который сразу же кинулся в слезы и в объятия; Чонгук только положил подбородок на чужую рыжую макушку и слегка улыбнулся, представляя, как много времени ему предстоит провести с Чимином. Мог ли он о таком мечтать раньше? Гоюн пусть и дальше обижается, что его побили, а Дасон грозится чем-то страшным и плохим — у Чонгука ведь тут теперь целое сокровище. Юнги помогает собирать его сумки со слезами на глазах. Они складывают все вещи, от теплых до легких, все книги, которые Чонгук читал, словно он собирается уезжать навсегда. Чонгук лениво пробегается взглядом по названиям книг, вспоминая, как и где он читал это. Его глаза постоянно натыкались на взволнованного друга, что не перестал лить грустные слёзы. Чонгук гладил руки Юнги и его спину, молчаливо обещая вернуться. Он и сам не понимал, что с ним происходит — совсем недавно его живот начал болеть и неприятно тянуть, и это продолжалось с каждым новым днём, доставляя дискомфорт. Юнги кладёт в сумки необходимую посуду, в которой омега будет готовить в дороге, и он также набивает целый мешок продуктов. К обеду к дому лисоньки приезжает наполовину собранная телега с двумя лошадьми. В соседнее поселение их повезет Ан — старик с седой бородкой, глухой на одно ухо волк. Он прекрасно дружит с животными и лошадьми, которые есть у них в поселении на случай перевозок, а еще он хорошо знает местность и чувствует дорогу — шанс застрять с ним в сугробах и толкать телегу очень мал. Джено сам попросил старика Ана отвезти их. И… честно говоря, он просил его не из-за омеги, а из-за своего упрямого старшего сына, который по приходу домой начал собирать вещи и на все вопросы отца и брата упорно молчал. Чихён от брата не отставал, все спрашивал, готов ли он, хочет, зачем так поступает, любит ли этого светловолосого омегу и что вообще чувствует. Чимин брату отвечал односложно, он больше был занят сбором вещей. А потом он помогал Чонгуку выносить сумки из дома и укладывать их в телеге. Прощались долго. Хваён как мог торопился, часто переходя с быстрого шага на бег, чтобы успеть передать целую сумку с лекарствами. Чтобы бедро не ныло и не болело и на случай боли в животе, на которую пожаловался Чонгук, и также остальные необходимые и нужные лекарства и мази. — Мы будем ждать вас, — вздохнул Хваён под затяжной всхлип Юнги. — Мы вернемся быстро, нечего слезы лить, — спокойно говорит Чимин, переставляя сумки, чтобы с одной стороны телеги сделать удобное и мягкое место для Чонгука. Он-то будет сидеть на высокой перекладине рядом с Аном, а омеге нужно нечто мягкое, а не доски, чтобы не тревожить раненое бедро. — Береги себя, — просит Хваён, крепко обнимая Чонгука за плечи, — и прости меня за все обидные слова, которые я тебе говорил. Не со зла, волчонок. — Я знаю, — тихо отвечает Чонгук, — все будет хорошо. Юнги, пожалуйста, переедь к Тэхену, чтобы я мог вернуться и занять твой дом. Он весело хихикает, но немая лисонька такой радости не разделяет. Он крепко виснет на шее и помечает своим запахом, после чего их поторапливает старик Ан. Чимин подает руку Чонгуку, помогая ему забраться в телегу, а потом усаживает между сумок с вещами, укрывая толстым и тяжелым одеялом сверху. На самом деле видны только глаза Чонгука, его голова тоже лежит на одной из сумок. Он удобно изворачивается и смотрит в сторону поселения, которое они собираются покинуть. Юнги отчаянно машет рукой, и это нагоняет добрую и грустную улыбку. — Можно ехать, — говорит Чимин, спрятав руки в карманах. Ан дергает поводьями, их телега — как большие сани — наконец начинает движение. Чонгук упрямо держит глаза открытыми даже тогда, когда дома медленно пропадают за толстыми стволами деревьев. В лесу спокойно. Чонгук поворачивает голову в сторону неба, но едва может различить его из-за тяжелых пушистых веток, на которых пышными клубами лежит снег. Сказочная красота. Плотнее закутав нос в одеяло, пахнущее сеном, Чонгук проваливается в сон. Просыпается он ночью, когда деревьев становится меньше, а над головой вместо веток раскрывается ночное небо с сияющими переливами звезд. Ему холодно. Пар валит изо рта, и Чонгук сжимает замерзшие пальцы в варежках, поворачивая голову в сторону света. Они сделали привал. На небольшой поляне горит костер, рядом с которым сидят Чимин и старик Ан. Неподалеку отдыхают лошади. — Ты крепко спишь, — старик Ан по-доброму хохочет, кивая в сторону Чонгука, — на свежем воздухе всегда самый лучший сон. Как хорошо, когда мы были молодыми, нам спалось на сене. — Не знаю, как меня так быстро укачало, — поделился Чонгук, сев и отбросив одеяло в сторону. — Иди к костру, согреешься, — Чимин кивает на небольшое бревно, которое находится рядом с ними, а потом следит за тем, как Чонгук, хватаясь за бедро, аккуратно спрыгивает с телеги и идет к ним. У костра намного теплее — лицо мгновенно покрывается колючими иголками, согреваясь, и в руках тоже поселяются колючки. Чонгук шмыгает отмороженным носом и подставляет к костру ноги. Так согреется быстрее. Он поднимает взгляд на пространство вокруг них, осматриваясь, поражаясь такой темноте вокруг. Даже луна, что светит достаточно ярко, не освещает всё пространство вокруг. Глаз радует скопление мелких светлых точек на небе, на которые Чонгук то и дело засматривается, задрав голову. После он смотрит на мужчин. — Вы что-нибудь ели? — мягким голосом интересуется Чонгук. — Еще нет, — честно поделился Чимин, — только развели костер и присели погреться. — Юнги положил мне много продуктов, я могу сделать что-нибудь, — предлагает Чонгук. Он не чувствует себя виноватым за то, что так крепко и хорошо поспал, он предлагает свою помощь только из-за желания проявить заботу. И это на его памяти будет первый раз, когда Чимин попробует еду, приготовленную его руками. Как не оплошать, когда вместо стола на высоких и устойчивых ножках у него будет только небольшая досточка на коленях? — Если тебе не сложно, — старик Ан улыбается, — мне мой Бае положил большой кусок сыра и горбушку хлеба, а еще насыпал трав для чая. Хотите? — Прибереги пока что, — отмахнулся Чимин, — я тоже взял еды. Чимин достал нужные сумки, и Чонгук принялся за готовку. Здесь было совсем неудобно — вымытые овощи Чонгук резал на доске, положив её на свои колени; в кастрюльку он уже кинул кусочек мяса, чтобы сделать наваристый бульон. Горячий кусок мяса он немного распотрошил на небольшие кусочки, чтобы удобнее было жевать, а также добавил соль и специи. Пахло удивительно и чудно прямо на всю округу. Пока Ан кормил лошадей, Чонгук помешивал их добротный и сытный суп ложкой, наклоняясь над кастрюлькой. У него и самого в животе всё заурчало от такого сытного запаха. Чимин из одной сумки начал доставать железные тарелки и ложки. Он разрезал на несколько частей хлеб, поджарил его на костре, а потом разделил на маленькие части, чтобы кинуть это в суп. Чонгук на такое смотрел с удивлением. — Разве так вкусно? — Конечно, — Чимин кивнул, — намного вкуснее, чем если есть со свежим хлебом. Папа раньше сушил хлеб, который испекал для нас с братом, чтобы мы могли кидать такие сухари в супы. Старик Ан поддержал. — Мой Бае и сейчас так делает, — с улыбкой говорит старик Ан о своём омеге, — он очень любит это. Ужинать сели вновь поближе к костру. Чимин набрал воды из небольшого родника рядом и кинул туда травы для чая. Ан взял и себе кусочки хлеба, кинув его в горячий суп. — Если есть родник, то и речка какая-нибудь рядом, — Ан шумно захлебнул горячий бульон, — как вкусно, молодец. Умелые руки. Он хвалил без зависти и злости, совсем по-доброму. Чонгук подул на свою ложку с мягкой улыбкой, а Чимин поддержал. — Действительно очень вкусно, Чонгук. Не откажусь от добавки, как доем. — Спасибо, — Чонгук скромно и довольно улыбнулся, спрятав порозовевшие щеки за паром, исходящим от тарелки с супом. — Ан, думаешь поймать рыбы? — Чимин посмотрел на старика. — Поставлю сети на ночь, утром уже можно будет разделать и на костре поджарить. Как раз легко и сытно — на день хватит, — Ан вновь захлебнул бульон, наслаждаясь горячим напитком и мягкими овощами, плавающими в нем. — Долго нам добираться? — поинтересовался Чонгук. — Не меньше пяти ночей, — Ан прищурился, — может быть, даже четыре, если дорога будет спокойной. Омега кивнул, коротко вздохнув. Четыре дня в дороге под открытым небом… немного страшно. Но рядом с ним Чимин, так что бояться уж точно нечего. Чонгук ложится спать в телегу, вымыв посуду, Ан располагается поближе к своим лошадям — у дерева, недалеко от костра, а Чимин караулит их, охраняя. Он обращается в волка посреди ночи, исследует территорию и спокойно возвращается обратно. Чонгук спрятался под одеяло с головой — замерз. Чимин толкает носом его плечо и обращается вновь в человека. Чонгук крепко спит. Чимин готов охранять его сон. Утром они жарят на палочках рыбу, которую выловил Ан, а потом собираются и вновь едут. Старик рассказывает много разных историй Чонгуку, сидящему совсем рядом, и даже дает подержать вожжи, пока Чимин отсыпается в телеге. Ехать рядом с пожилым альфой довольно смешно — Чонгук на каждую весёлую историю из молодости этого мужчины забавно смеётся, пряча ладони на своём животе. Хоть ему и весело находиться в такой компании, ухудшившееся состояние постоянно даёт о себе знать. Они проезжают мимо красивых лесов и невероятно высоких гор. Чонгук такую красоту видит впервые, поэтому восхищается каждым незамысловатым кустом, вызывая смех у старика Ана и улыбку у Чимина. К вечеру они, как обычно, готовят себе ужин и разводят костер, и в одну из ночей, пока старик Ан отдыхает в телеге, Чонгук сидит у костра, греет руки и ноги. Чимин подходит к нему легкой походкой, кинув две большие картофелины в угли. — Зачем это? — удивляется Чонгук. — Тебе понравится, — уверенно заявляет Чимин, присаживаясь на бревнышко рядом, — всё ещё волнуешься? — Немного, — признается Чонгук со вздохом. — Вдруг в том поселении люди будут злыми и жестокими? — В точности до наоборот, там ведь всем заправляет шаман, а их вожак его очень уважает. Боготворит практически. — Кто такие шаманы? — спрашивает Чонгук, — я узнаю их, если увижу? — Сразу же, — мягко отвечает Чимин, — это люди, которые могут общаться с духами. Но мне это кажется какой-то… шуткой. — Не веришь? — Нет, — качает головой Чимин, — но Тэмин — их шаман — хороший, добрый. Когда Чихён провалился зимой под лед, еще в детстве, у него была болезнь легких, и ее смог вылечить только Тэмин. Совпадение это или действительно его шаманские штучки… не знаю, но все тогда были до ужаса счастливы и выдохнули спокойно. Особенно родители. — Надеюсь, он мне поможет, — говорит Чонгук и щурится, — у меня с первого дня поездки живот болит очень сильно. Я уже выпил лекарство, которое мне давал Хваён в дорогу, но оно совсем не помогает. — Где болит? Покажи, — Чимин с хмурым взглядом потянул ладонь к чужому животу. Чонгук задрал куртку и вздрогнул всем телом, когда ощутил горячую ладонь поверх свитера на своем животе. Пальцы Чимина не давили на кожу, а только придерживали, но и от этого уже становилось необычайно тепло и уютно. Спокойно. Непонятная боль словно отошла на задний план, когда альфа, продолжая держать ладонь на животе, стал мягко ею водить поверх тёплого свитера. Чонгук облегчённо вздохнул и прижался к боку Чимина, задумчиво поджав губы. — Чимин, — тихо позвал Чонгук. На мгновение в памяти проскользнул тот момент, когда в пабе он долго готовился сказать свою благодарную речь для альфы, но его перебил Гоюн. — Что? — Спасибо, что не бросил меня, — омега скромно положил ладонь на чужое плечо и прикрыл глаза, покорно принимая заботу. Страха в нём совсем не было. Чимин вжал губы в чужую макушку, поправил шапку, натянув её пониже на уши, и посмотрел на костер. Ветки трещали, Ан громко похрапывал, а Чонгук доверительно жался ближе, горячо дыша под подбородок альфы. Он не мог подвести этого волчонка. Чимин знал: он не имел права.

***

Соседнее поселение встречает их охраной на посту. С этими людьми разговаривает сам Чимин, пока Ан и Чонгук сидят в телеге. Он рассказывает обо всём: кто он такой и кто эти люди, зачем они сюда приехали и как долго пробудут здесь. Последние пару дней Чонгук чувствует себя совсем неважно. Ему было тяжело ходить, и низ его живота постоянно болел, но уже не так, как в первые дни. Эта боль с каждой минутой становилась всё сильнее и сильнее. От муторной поездки в телеге омегу постоянно тошнило, и он проваливался в сон. Один раз, когда ему стало совсем плохо, Чонгук даже не обратил внимания на своё бедро, спеша спуститься с телеги и уйти к ближайшему дереву, чтобы опустошить желудок. Его лицо было смертельно бледным, а губы синеватыми, что очень сильно напугало Чимина. Хоть омега и пытался отогнать его подальше от себя, альфа не мог отойти, нутром чувствуя и переживая. Он тогда помог Чонгуку вытереть рот рукавом своей кофты, донёс его до телеги. Было принято решение сделать привал прямо там, где они остановились. Альфа поил омегу чаем и тёплой водой, заботливо гладил чужой живот через ткань одежды, пока Ан говорил о том, что это встряска от дороги даёт о себе знать, сказываясь таким состоянием. Прошлой ночью Чонгук даже не смог приготовить им ужин — настолько слабым он себя чувствовал. И ему было чуточку стыдно, когда за готовку мясной похлебки принялся сам Чимин. Он не спрашивал у Чонгука, сколько нужно резать овощей и варить мясо, он не отвлекал омегу, позволяя ему отдыхать. Ан ничего плохого не говорил на такое. Он в своей молодости тоже готовил, когда его Бае носил волчат и ему было тяжело передвигаться. В их поселении забота об омеге, как о человеке, что может подарить жизнь, всегда являлась самым важным. В этом не было никакого смущающего поведения. Джено в молодости, когда Джиан только родил первенца, вообще уходил самостоятельно стирать вещи к реке. И по дому занимался бытовыми делами именно он: сметал пыль, подметал пол, вытирал его влажной тряпкой, когда волчонок начал бегать и заглядывать в каждый угол. Чонгука альфа после приготовления еще и сам накормил, не советовал вставать просто так. Хоть он и разместил телегу поближе к костру, Чонгук чувствовал холод и впервые на него не жаловался. Он покорно принимал чужую помощь — Чимин по ложке протягивал ему суп, не забывая подуть на него, чтобы чужой язык не обжёгся. Было чуть солоновато, но очень вкусно. Чонгук после такого быстро уснул, подложил руки под голову. А сейчас, как только они попали в чужое поселение, проснулся и даже не понял, как они смогли добраться так быстро. Дома здесь были чуть другие — не такие, как в поселении Чимина. Здесь они состояли из двух этажей, имели высокий фундамент. Когда их пустили вглубь деревни, Чонгук удивленно высунулся из своего укрытия — вытащил лицо из-под одеяла — и всматривался в незнакомую местность. Больше всего Чонгука поразило большое дерево на главной площади, ветки которого были обвязаны яркими разноцветными ленточками, что буквально плясали на ветру в разных волновых изгибах. Это выглядело красиво. — Вам к вожаку? — уточнил бета. — Да, — ответил Чимин. Он с бетой шел возле телеги, которую неспешно вел старик Ан. В телегу заглядывали все, кому не лень, любопытно улыбаясь, и Чонгук от этого еще сильнее смущался. — Говоришь, отец послал? Сам Джено Пак? — еще раз переспросил улыбчивый бета. — Да, — вновь кивнул Чимин, — нам от него к Тэмину надо. — Шаман был у реки. Уговаривал духов на плодородную весну, — бета кивнул в сторону большого здания, — пришли. Эти пусть будут тут. А ты пойдешь со мной. — Чимин? — Чонгук еще сильнее высунулся из телеги. — Все хорошо, я поговорю с вожаком и вернусь, — пообещал Чимин. Разговор был спокойным, но долгим. Чимин рассказывал только то, что считал нужным, и то, о чем он договорился с отцом. Рассказывать лишнее ему не было нужды. Вожак этого поселения, Джунмён, был хорошим другом его отца. Они виделись очень редко, но раньше жили в одном поселении. Когда-то Джунмён захотел свою собственную стаю и быть вожаком, поэтому без труда нашел себе союзников. Он никогда не предавал дружбу Джено, не захватывал его земли и не воровал то, что принадлежит другу. Он никогда не отказывал в помощи. Поэтому приютить у себя двоих людей ему не составило труда. Тем более они знали, к кому отец их направлял. — Давайте отвезем ваши вещи к дому шамана, — Джунмён улыбнулся, — а вечером приходи с этим омегой из вашего поселения на танцы. — Честно сказать, он не очень хорошо себя чувствует, — признался Чимин. — Хворь какую подцепил? Заразный? — Не заразный. Я же здоров, и старик Ан тоже. — Скажем шаману, чтобы подлечил. Они вышли из здания с легкими улыбками на лице. Чонгук удовлетворенно выдохнул, удобнее присев в телеге. Он все это время не сводил глаз с главного входа. Волновался. — Здравствуй, — Джунмён улыбнулся, — старик! Веди лошадей за мной, покажу дорогу. Они направились вдоль улицы. Чонгук поправил шапку на волосах и посмотрел на Чимина чуть вопросительно и требовательно. Чимин только улыбнулся, стараясь говорить как можно тише. — Вожак сказал, что мы поживем у шамана. Все хорошо, не переживай. — Мы вдвоем? — удивился Чонгук. — Да. Ты не хочешь? — Хочу. С тобой будет безопаснее и совсем не страшно. Дом шамана выглядел необычно: разноцветные ленточки были повсюду, а на деревянных досках крыльца были вырезаны разные руны, значение которых Чонгук не знал. Шаман их словно ждал. Он сидел на своем крыльце с высокой палкой и звонкими колокольчиками на ней, в теплой шерстяной накидке. Его голова и лицо были спрятаны за плотной маской волка, а кончики пальцев, все как один, измазаны ярким красным цветом. Этот человек напугал Чонгука. И он не спешил вставать, рассматривая гостей. Чимин поднял Чонгука на руки, вытащив его из телеги, чтобы омеге не было больно идти, и без тени страха и сомнения подошел ближе к мужчине. — Тэмин, — вместо приветствия начал Чимин. — Что привело вас ко мне? Голос явно принадлежал омеге. Он был чарующим, глубоким и завораживающим. Чонгук вслушался в мелодичные проблески глубокого голоса и прикрыл глаза на долю секунды, ощутив нечто родное. — Мой отец хотел отправить Чонгука пожить к тебе. Я не смог отпустить его одного. Отец посчитал, что Чонгук навел тень смуты в поселении, поэтому попросил его уехать. Тэмин наклонил голову к плечу, маска забавно повернулась вслед за ним. Он шумно затянул воздух и весь встрепенулся, поднялся на ноги, быстро дойдя до Чимина. К Чонгуку он наклонился также быстро. Втянул воздух около его живота и шумно фыркнул. — Много ран, много. Кровью пахнет. Смерть в себе несет. — Что? — удивленно шикнул Чонгук, испуганно схватившись за плечи Чимина. — Тэмин, — предупредительно нахмурился Чимин. — Не пугай. Объясни нормально. — Заноси вещи. Омегу оставь на крыльце, — Тэмин вновь наклонил голову, рассматривая Чонгука боком, и вдруг быстро развернулся, потряс своей палкой, постучал по земле и кивнул. Дал добро. Чимин посадил Чонгука на небольшую лавочку на крыльце, принялся быстро заносить их сумки и баулы, пока Тэмин складывал обед в обратную дорогу для старика Ана. Он не жадничал и покормил лошадей, напоил их водой. К омеге на своем крыльце пока что не подходил. А Чонгук любопытно рассматривал резное в рунах крыльцо, чувствовал непонятно близкий чистый запах и сам попробовал войти в дом. Над каждым проходом в комнатах висели бусинки и ленточки, создавая шум при ходьбе. Тэмин показывал Чимину, где он может остаться на ночь, а где останется Чонгук. Протестовал, чтобы в его доме альфа и омега лежали вместе в одной постели, хоть и был не против. Он чувствовал, что эти двое связаны. Чонгук подошел в большой комнате к маленькому низкому столику и присел на пышную подушку. На скатерти лежали разные камушки и карты, небольшое зеркало с резными вставками и парочка свечей. — Тянет к магии? — резко спросил Тэмин. — Он плохо себя чувствует, — сказал Чимин уставшим тоном, — у него болит живот и… — Тихо, — Тэмин взмахнул рукой, — пусть сам со мной говорит. Своим голосом. Ты — погуляй. — Ты выгоняешь меня? — прищуривается альфа, — я не могу оставить его одного. — Сходи проводи старика. Дойди до рынка. Купи что-нибудь на ужин, — легко и просто говорит Тэмин, отмахнувшись рукой, как от надоедливой мухи жарким летом. — Если ты с ним что-то сделаешь, — предупреждает Чимин, коротко рыкнув. — То что, большой черный волк? Загрызешь меня за своего истинного? — хмыкает шаман. — Не шути с ним. — Хорошо его защищаешь, молодец. Тэмин кивнул сам себе — морда волка на его лице тоже качнулась. Чимин уходил с неохотой. И еще долго был во дворе, вслушиваясь в разные звуки из дома, но там ничего не происходило. На самом деле Тэмин чувствовал присутствие Чимина и просто выжидал, когда альфа уйдет. А Чонгук чувствовал себя странно в доме шамана. Ему было очень спокойно. Хорошо и тепло. И даже боль в животе и тошнота отступили. Быть может, и правда… магия? Шаман даже с этой маской не выглядел пугающе. Чонгук его почему-то перестал бояться. Тэмин сел на соседнюю подушку перед омегой, подхватил все камешки в одну руку. Чонгук снял с себя куртку, отложив ее в сторону, стянул шарф и шапку, потому что в доме было тепло. Он поправил волосы ладонью и поднял взгляд на маску волка. С каждой минутой она выглядела все менее и менее пугающей. — Твои волосы, — не своим голосом хрипнул Тэмин. — Да, — Чонгук неловко пожал плечами, — они светлые. — Сколько тебе лет? — тихим голосом продолжил шаман. — Восемнадцать. Камешки из ладони шамана упали на стол и на пол, разлетелись в разные стороны. Тэмин прижал ярко-красные пальцы к своей груди, где бешено колотилось сердце. Чонгук почувствовал это волнение, отдающееся и в его груди. Что происходит? Он не понимает. — Быть может, у тебя над правой коленкой есть родинка, — говорит шаман, — и на внутренней стороне бедра с левой стороны тоже. Чонгук удивленно распахивает глаза. Это чистая правда! Шаман сканировал его тело так легко и просто, хоть он и был в теплой и плотной одежде. Он не говорил о родинках. Значит, это и есть та магия, о которой говорил Чимин? Тогда это невероятно и удивительно. — А еще на правом плече у тебя три родинки, похожие на цветок, — продолжил шаман. Его голос поразительно охрип, словно он прикладывал силы, чтобы говорить. Словно ему было так тяжело и больно дышать и осознавать происходящее. Чонгук задумался над этим. — Вы меня знаете? — он спросил это осторожно. — Знаю ли я тебя? — вопросительно выдал шаман. Он потянулся к маске на своем лице, стянул её с вуалью, прикрывающей волосы, а потом отложил на пол, к ногам. Он подхватил края веревочки, развязывая её. Светлые волосы. Светлые, прямо как у Чонгука, волосы, рассыпались по тонким и худым плечам мужчины. Чонгук всмотрелся в чужие темные глаза, так отчетливо похожие на свои собственные, в удивительно красивые черты лица взрослого омеги и замер. Запах, ответный волнительный взгляд и внешность подтолкнули к невероятной мысли. Неужели перед Чонгуком находился его родной… папа?