Волчьи легенды

Чонгук берет полный пузырек из сумки с вещами и открывает его, вдыхая неприятный запах. О том, что он его не выпил, омега решает сказать напрямую именно тому, кто с ним этим и поделился. Он собирается быстро, обещает Юнги, что забежит на рынок и купит половину мешка муки, а потом выскакивает на улицу, на ходу завязывая на шее шарф. По пути к дому Хваёна он здоровается с несколькими омегами и непривычно раздраженно рычит на мешающихся под ногами озорных волчат. Дома оказывается один Хваён. Хосок и Дасон ушли в Совет, а Бёль пропадал с Чихёном. Взрослый омега волнительно вздохнул, когда увидел на пороге дома Чонгука. Он сразу же потянул его в свою личную комнату, посадил на диван, начав осматривать. При виде еще свежих засосов Хваён тяжело сощурился. — Ох, волчонок, — он провел пальцами по шее, заставив Чонгука сморщиться, — я думал, Дасон будет с тобой нежным. — У меня что-то случилось, — Чонгук пытался объяснить, что он чувствует, но не мог подобрать нужные слова, — я не понимаю, как… сказать это. Я что-то чувствую. Хваён вздохнул и понимающе кивнул. Он сел на пол у самых ног омеги и коснулся раскрытой ладонью его груди. Не двигался так какое-то время, рассматривая изменившийся цвет глаз Чонгука. — Твое тело перестраивается, — начал Хваён, — меняется аромат, ты отчетливо чувствуешь своего внутреннего омегу и теперь лучше понимаешь, что и кто тебе нужен. Твой омега мечется, пытаясь найти своего истинного, ведь он совсем рядом. — Я не понимаю, — раздраженно тянет Чонгук, нахмурившись. Он поджимает губы и достаёт из кармана пузырек, — а это что? — Почему ты не выпил? — Хваён мгновенно подскакивает на ноги, выхватывая пузырек из рук. Он громко и отчаянно рычит. Все идет не так, как ему нужно. Не так, как он обещал… Хваён торопится к полке со своими рецептами и пузырьками с разными жидкостями. — Расскажи мне, — настаивает Чонгук, — что это такое? — Лекарство, которое ты должен был выпить! — злится Хваён. Чонгук впервые видит омегу таким — раздраженным и злым из-за него. Он мечется по своей комнате, пытаясь найти нужный рецепт, и отчаянно злится на все, что его сейчас окружает. Чонгук просто… не понимает, что происходит. — Хваён, пожалуйста… объясни мне, — просит омега. — Волчонок, ты еще не понял? — устало вздыхает омега, садясь на диван, — теперь ты понесешь потомство от Дасона, а меня… меня будет ждать верная смерть! Да я сам на себя руки наложу! Ну как же так, как же так?! От голоса Хваёна, тревожного и громкого, отчаянного и такого волнительного, в груди все холодеет. Чонгук воспринимает слова буквально и не понимает, что Хваён отчаянно наговаривает на себя. — Я обещал Джиану, — тяжело вздыхает омега, протерев ладонями лицо, — обещал, что уберегу тебя для Чимина. У Джиана было предположение насчет тебя и Чимина. — Какое? Чонгук не узнаёт собственный голос. Сознание мутнеет, когда он понимает, что в этом оказывается замешан и Джиан. Что они вообще… Что происходит? — Он думал, что вы с Чимином истинные. Чонгук поджимает губы. Что он знает об истинных? По рассказам омег из родного поселения он помнит, что истинная пара та, союз которой предначертан задолго до их рождения. Это люди, которые идеально подходят друг другу во всех жизненных аспектах. Они чувствуют друг друга по ароматам и запахам, но Чонгук ведь… он же не… совсем не чувствовал. Не чувствовал раньше ничего такого от Чимина. Да, ему было приятно, когда альфа проводил с ним время и защищал, и он чувствовал его заботу, потому что это было необычным и нежным чувством, к которому Чонгук тянулся. И он хотел нравиться Чимину. Хотел очень сильно, поэтому и волосы отстриг, потому что, по словам омег из поселения, Чимин не любит длинные волосы. Подняв на Хваёна удивленный взгляд, Чонгук тихо замирает на месте. Хваён обхватывает чужие щеки и заглядывает в красивые глаза волчонка. — Ты был еще ребенком до первой течки с альфой, поэтому и не чувствовал этого. Но сейчас твое тело начинает понимать, что с тобой происходит. Я почти уверен, что вы с Чимином связаны не просто так. — Он просто меня спас, — отрицательно качает головой Чонгук. — Не так-то просто. Не просто ведь тебя занесло именно в наше поселение, Чонгук, — мягко продолжает омега, — я люблю Дасона и хочу ему только счастливого будущего. Я хочу возиться с внуками, но… волчонок. Не от тебя. Это больно слышать. Хваён даже не осознает, какой боли он подвергает Чонгука такими словами. Это похоже на чёртово предательство. Чонгук поджимает губы и чувствует себя отвергнутым самым близком человеком. Хваён пытается улыбаться, чтобы хоть как-то спасти этот разговор, но Чонгук отталкивает от своих щек натруженные чужие ладони. — Не говори так. Я люблю Дасона. Хваён отрицательно качает головой, но разве он может доказать Чонгуку обратное? Может убедить его в том, что Чонгук как мотылек — прилетел на свет и теперь не знает, что от этого же света может в любую секунду обжечься? Ему хочется все объяснить, рассказать Чонгуку, что он путает свои чувства и не совсем их понимает, но он не может разрушить чужие эмоции. Чонгук уже на него обижен, он уже чувствует злость и непринятие этих слов. Ему уже больно. Это видно по горящим огнем глазам, которые смотрят с обидой и прищуром, и видно по поджатым губам и приподнятым плечам. Чонгук не хотел бы никогда такое слышать. — Волчонок, — тянет Хваён, — я разозлился на тебя, потому что хотел выполнить обещание, данное Джиану. — Чимин меня не любит, — рычит Чонгук в ответ, — я ему не нравлюсь. Ему не нравятся моё лицо и тело, и мои волосы, и я сам! Как мы можем быть истинными, если он на меня даже не смотрит? — Почему ты так уверен в этом? На втором вечере он не сводил с тебя глаз. — Ты врешь, — качает головой Чонгук. — Этого не может быть. — Ты был увлечен Дасоном тогда, волчонок… — Нет! Перестань так называть меня! Чонгук стремительно выходит из комнаты Хваёна, продолжая качать головой. Он не верит ни единому слову этого омеги. Он так сильно доверял ему, позволял быть своим наставником и крепким дружеским плечом, а получилось не так… Как ему бы этого хотелось. Выскакивая на улицу, Чонгук на ходу запахивает свою куртку и натягивает на голову шапку, оступаясь с дорожки в сугроб. Он падает прямо в снег на потеху местной детворе — волчата с краснющими от мороза щеками начинают громко хохотать от такой картины. Чонгук быстро встает и стряхивает снег с лица, поправляя шапку. Он рычит на волчат с такой злостью, что те просто разбегаются, прячась за забор. Омега зло пинает снег ногой и идет в сторону рынка. Он помнит, что обещал Юнги прикупить немного муки для выпечки, поэтому шагает туда. Его аура покрыта злостью и раздражением, поэтому с ним не здороваются проходящие мимо жители. Чонгук и сам не стал бы — настолько сильно он зол на этот мир. На рынке он вытряхивает мелкие круглые монетки, внимательно отсчитывая их для муки, а потом несет мешок в сторону дома. Идет он уже намного спокойнее, чем до этого, поэтому и не сразу понимает, что к нему прицепился хвостик. Омега идет позади него прогулочным шагом, спокойным и медленным, но Чонгук чувствует, что это по его душу. Скинув мешок с плеча, он ставит его на землю и оборачивается, чтобы посмотреть на преследователя. Омега понимает, что его поймали, поэтому тормозит на месте. А потом подходит ближе и смотрит чуть высокомерно. — Что тебе нужно? — грубо и прямо спрашивает Чонгук. Он не намерен тратить время на разговоры с этим… омегой. — Ты, возможно, уже знаешь, что будущий вожак не выбрал меня к себе в мужья, — начинает Гоюн, — но у нас в деревне есть еще один влиятельный человек. Это Чон Хосок. — И? — Чонгук вопросительно гнет брови. — И у него есть сын. Понимание ударяет по мозгам сразу же: Гоюн говорит о Дасоне. — Отстань от меня, или я тебя… поколочу, — рычит Чонгук, закипая от злости. Гоюн пытается отбить у него всех альф, которые ему нравятся, не так ли? — Ты? Ты даже вести себя на людях не умеешь, — возмущается Гоюн. Продолжить говорить он не успевает. Чонгук с рычанием набрасывается на омегу, царапая чужую щеку и занося кулак, чтобы сильно ударить. Гоюн кричит о том, что его убивают, и многие люди собираются вокруг этой вакханалии. Они громко обсуждают происходящее, а Чонгук не понимает, в какой момент с его головы слетает шапка, с рук варежки, а куртка рвется в некоторых местах. Его оттаскивают от Гоюна грубо — проходящий мимо рынка вожак не церемонится. Он хватает Чонгука за шкирку, как маленького щенка, и грубо отбрасывает в сторону от омеги. Чонгук все еще зол. — Угомонись! — Джено прикрикивает это Чонгуку, рассматривая спутанные светлые волосы, разбитую губу и взгляд темных глаз с огненными вкраплениями. От Чонгука словно полыхает костром из его чувств и эмоций. Джено часто моргает, нахмурившись. Изменившийся аромат Чонгука кажется чем-то родным и приятным. Слишком близким по духу. Альфа помогает Гоюну встать, но все еще смотрит на отчаянного, растрепанного Чонгука. Сейчас омега как никогда кажется родным и близким человеком. Быть может, тогда… тогда, в тот день, когда его супруг так отчаянно цеплялся за жизнь этого мальчишки, был в чем-то прав? Джено вздыхает. Чонгук хватает с земли мешок с мукой и, отчаянно кусая губы, не сдерживает горячих слез. Он идет домой разбитым и сломленным. В один день став повзрослевшим волком. Омега чувствует себя чужим среди этого поселения. Каждый прохожий смотрит на его потрепанный внешний вид с долей презрения и раздражения, словно он какой-то сорняк из огорода, а не живой человек. Гоюн несет откровенную ерунду, пытаясь вызвать негативные эмоции, Хваён не хочет, чтобы он был с Дасоном, у Юнги по-прежнему есть Тэхен. А у него… Только этот проклятый мешок муки. Смаргивая слезы, Чонгук вытирает лицо рукавом куртки и продолжает идти в сторону дома. Он чувствует себя паршиво. И не совсем удивляется, когда около дома его догоняет высокая фигура. Дасон встретил вожака, когда шел с Совета, и увидел заплаканного Гоюна. Джено быстро объяснил, что произошло, поэтому Дасон поспешил пойти к Чонгуку, чтобы понять, что между ними было. Разговор не клеился с самого начала. Чонгук уронил мешок с мукой на землю и подбежал к альфе навстречу, бросаясь на крепкую шею. Спрятать переживания в его плече оказалось так просто и легко в эту минуту, и Дасон терпеливо ждал, пока уймется его истерика, чтобы потом поговорить. Это было сложно. — Зачем ты напал на Гоюна? — строго спросил альфа. Чонгук от него отшатнулся, пораженно хлопнув ресницами. Напал? — Но он первый начал, — проговорил омега. — Вожак сказал, что ты первый накинулся на Гоюна и начал его бить. Чонгук поджал губы. Да, он ударил Гоюна первым и сделал бы это еще раз. Без сожалений. — Чонгук, послушай. Я не хочу, чтобы мой омега вызывал такие неприятные чувства у поселения. Ты был скромным, робким и тихим, а после течки изменился совсем в другую сторону. Хамишь, грубишь и нарываешься на драку. — Гоюн обидел меня своими словами. У него не получилось стать мужем Чимина, и он сказал, что хочет быть твоим мужем. Но ты ведь провел со мной течку, значит ты любишь меня, а я люблю тебя! Он не может быть твоим мужем, — возмутился Чонгук. Дасон прищурился, жарко выдохнув морозный пар. Он не согласен со словами омеги. Он не любит Чонгука. Он не готов отдать за него жизнь. Ему нравится внешний вид омеги — необычный, интересный, и ему точно нравится милое личико Чонгука. Он не имеет ничего против его внешнего вида и тела. У них могут быть красивые дети, если унаследуют внешность Чонгука, но любовь… Нет. Просто в коллекции Дасона еще не было таких прекрасных и необычных омег со светлыми волосами, а здесь подвернулся прекрасный шанс попробовать нечто новое и необычное. Дасон сначала подумал, что это любовь: он заботился о Чонгуке, ухаживал, но как только провел с ним течку, эмоции отключились. Из чувств остались симпатия и собственничество. Чонгук был и остается его омегой — редкой куколкой со светлыми волосами. Вступать с ним в свадебный обряд он точно не станет. Дасон из тех гуляющих альф, которым не нужны обязательства в виде клятв. Ему достаточно и того, что рядом кто-то есть. Изначально, только встретив Чонгука, он думал, что это его судьба. Думал, что Чонгук перевернет его собственный внутренний мир и будет достоин того, чтобы взять его в мужья, но после течки Дасон понял, что ошибался. Изменившийся запах, цвет глаз и характер точно не приходились по вкусу Дасону. Но Чонгук все еще был его омегой. И отпускать его к другим после проведенной течки было бы очень… глупо. — Ты послушал Гоюна? Ты решил, что я тебя брошу и буду его мужем? Ты головой думаешь или каким другим местом? — злится Дасон. — Я думал, что ты скажешь… другие слова, — Чонгук расстроено выдохнул и опустил плечи. — Что ты хотел от меня услышать? Что я тебя похвалю? За драку? Ты омега, Чонгук. Не альфа. Тут я могу тебя только осудить, — покачал головой альфа, — и поругать, потому что это на тебя совсем не похоже. — Ты не должен меня ругать. Если любят — не ругают. Истина Чонгука была проста, как пять пальцев на руке. Его всегда за что-то ругали, и осуждали, и большую часть его жизни били унизительными пощечинами. Он хотел быть по другую сторону этого мира. Хотел получить любовь, заботу и защиту. И сейчас, когда проснулось омежье нутро, он в этом особенно сильно нуждался. — Чонгук, ты просто мой омега. Не муж, чтобы я тебя любил, — спокойнее ответил альфа. — Так давай будем мужьями, — Чонгук заглянул в глаза альфы с надеждой, — проведем свадебный обряд. — Я не буду брать в мужья того, кто размахивает кулаками, — нахмурился Дасон. Чонгук удивленно выдохнул. Он растерянно моргнул, посмотрел на заснеженные дома вокруг них, на расчищенные у дома дорожки. Были навалены сугробы. Из труб домов валил дым. — Ты меня не любишь? — трогательно и чуть отчаянно спросил Чонгук. — Нет, Чонгук. Ты мне просто нравишься. Но не своим поведением — оно сейчас какое-то отвратительное. Дасон его не любит. Он не на его стороне. Чонгук бы плюнул в него от злости, если бы был лет на пять помладше, но сейчас он только растерянно поднимает мешок со снега и разворачивается, чтобы пойти в сторону дома. — Я с тобой не договорил, остановись, — Дасон нагоняет в два шага, униженный таким поступком от Чонгука, и тянет за плечо, всматривается в покрасневшие от мороза и сдерживаемых слез глаза. — Не трогай меня, — выговаривая каждое слово, шипит Чонгук. Его судорожно трясет от эмоций, от злости, и раздражения, и чувства предательства от самых близких для него людей. — Буду, потому что ты все еще мой омега, и если тебя нужно воспитывать — я тоже этим займусь. Чонгук видал эти воспитания глубоко в земле. Ему было все равно. — Остановись и слушай, когда я с тобой говорю, — злится Дасон. Этот омега… Чонгук полыхает огнем злости и ярости, уходя вновь в сторону дома. Что Дасон вообще может говорить о воспитании? Чонгук ведь уже не маленький волчонок, чтобы его воспитывали. Но Дасон так не думает. Он грубо перехватывает омегу за руку, дергая на себя. Его аура злая и агрессивная. — Я сказал, чтобы ты остановился и слушал, — повторил Дасон в худое лицо. — Ты должен быть послушным омегой. Чонгук вновь дёрнулся, но альфа держал его руку крепкой хваткой, не отпуская от себя. Паника медленно и верно зарождалась в груди омеги. — Знаешь, как воспитывают своих омег волки на Востоке? Они не стесняются пороть их посреди улицы, и мне очень жаль, что на Севере другие традиции, потому что за твое поведение я бы точно… — Отпусти! — Чонгук дернулся сильнее, попытался вырваться. Он не хотел слушать слова Дасона и уж точно не хотел окунаться в то самое чувство, когда над ним стоит взрослый и сильный альфа, излучая ярость и опасность. — Слушай, что я тебе говорю! Ты должен быть спокойным, добрым, тихим и скромным омегой, — рычит Дасон. Чонгук готов согласиться на все, чтобы его отпустили. Он не замечает, как начинает плакать, и не понимает, почему сейчас Дасон не проявляет по отношению к нему… той самой заботы, которая была в самом начале их знакомства. Они совсем разные люди. — Ему же больно, отпусти. Чонгук шумно всхлипывает. На тело накатывает необъяснимая волна облегчения. Словно тепло распространяется по каждой клеточке тела, согревая душу, и мозг больше не затуманен тревогой. Словно он моментально согрел все свои отмёрзшие пальцы и нос. Как будто перед ним распахнулась постель невероятного размера — удобная, большая и широкая, и очень-очень мягкая. Именно так ощущался голос альфы для Чонгука сейчас. — Иди куда шел, будущий вожак, — выплевывает Дасон с издёвкой, — я сам разберусь со своим омегой. — Применяя грубую силу? — Чимин вздыхает. Он чувствует аромат Чонгука и смотрит на него теперь немного… иначе. Отец был прав. Он встретил его на улице, когда шёл в сторону рынка; Джено держал в руках вязаную шапку Чонгука и, кажется, находился в изумленном состоянии. Вожак протянул шапку своему сыну со словами «он твой истинный» и продолжал выглядеть удивленным. Наверное, не мог поверить в то, что первым это почувствовал именно Джиан. Джено даже успел поругать себя за такую невнимательность. Чимин узнал шапку быстрее по внешнему виду, чем по запаху, и захотел убедиться в этом сам. Джено не соврал. Джиан ведь чувствовал это, да? Все так легко и просто встало на свои места. Хватило одного лишь взгляда и нотки горячего запаха от омеги, чтобы понять, что перед ним не просто человек, а идеал. Его безмятежно горячий идеал, и сейчас это связано даже не с истинностью, а с раскрывшимся запахом Чонгука. — Тебя не должно касаться, как я разговариваю со своим омегой, — Дасон смотрит прямо в глаза Чимина. — Отпусти его, Дасон. Ему больно, — продолжает Чимин. — Я спасал его не для того, чтобы потом кто-то продолжал обижать. — Когда спасал, нужно было научить правилам поведения. Иди успокаивай Гоюна, которого побил Чонгук, — рыкнул Дасон. Чимин сразу же перевел взгляд на Чонгука, не сдержав ухмылки. — Ты правда это сделал? Похвально. Раньше совсем боялся всех, — Чимин пожал плечами, — за что ругать-то, Дасон? Он наверняка защищал себя. И сейчас тоже хочет это сделать, но ты физически сильнее, чем он. Чонгук опускает взгляд на руку Чимина. У него в пальцах зажата его собственная шапка и зажата так сильно, что вздулись вены. Чимин сдерживает злость в одном крепком кулаке. У него не колеблется голос, он полностью спокоен, если не считать крепкого сжатого кулака. — Так и должно быть. Каждая омега должна знать свое место, — злится альфа, продолжая смотреть на Чимина. — Отпусти его, Дасон. Ты грубишь Чонгуку и делаешь ему больно. Дасон рычит. Он хочет поступать так, как ему нужно, как требует его душа, и он сам удивляется, когда Чонгук в его руках больше не дергается, а только с интересом смотрит на Чимина. Эти двое… — Попробуй защитить его по нашим традициям, — усмехается с намёком Дасон. — Ты бросаешь мне вызов? — легко спрашивает Чимин. Он смотрит еще раз на Чонгука. Черт возьми, ведь это его истинный омега! Здесь без вариантов. — Да. — Принимаю.