Волчьи легенды

Чонгук по-прежнему замерзал, но, как и было велено, не трепал чужие нервы. Он старался привыкнуть к тому холоду, в котором находился. Юнги принёс ему много своих старых вещей, и Чонгук постоянно натягивал перед сном свитера и штаны. Только вот Чонгука всё равно трясло от холода: зубы стучали и мёрз кончик носа. Чимин все замечал, поэтому ложился спать, обращаясь в волка. Объяснял это тем, что так было удобнее, но это не было правдой. В образе волка он не разговаривал с Чонгуком, только порыкивал и посылал редкие мысленные импульсы, и Чонгуку это нравилось. Он все смелее и смелее ложился под бок к мягкой шерсти, уже и обнимал одной рукой, не боясь натолкнуться на очередное рычание, и даже рассмотрел большую черную морду с холодными синими глазами. Это было необычно. В стае Чонгука у волков были красные и желтые глаза, а у Чимина такие же, как в человеческом облике, — темно-синие. Он не знал, с чем это могло быть связано, но перед сном постоянно рассматривал два тёмно-синих омута. Волк на долгие рассматривания раздражался. Порыкивал, чтобы спугнуть омегу, и едва сдерживался от смеха, когда Чонгук прятался от него под одеялом, потому что иногда его рычания действительно звучали страшно. А когда Чонгук оказывался под одеялом, его больше никто не трогал, и Чимин на него не рычал и не шипел, так было спокойней. Потом омега немного остывал и подползал ближе. И согревался. А еще через время такой их жизни в подвале пришел Хваён. И пришел не один. По голосам Чонгук слышал ещё одного человека, смутно отдалённо его голос звучал в голове чуть раньше, когда омега впервые прибежал за помощью в поселение. Чимин тоже был наверху. Чонгук, задирая голову к потолку, слышал чужие тяжёлые шаги. Выбираться из подвала было страшно и немного волнительно. Положив ладони на грудь, Чонгук прислушался, пытаясь понять, кем был ещё один человек там, наверху. Чимин был наверху с Хваёном и своим папой. Они разговаривали о вожаке, пытаясь понять, не связал ли тот частые побеги старшего сына с произошедшим в их поселении совсем недавно. Джено был бы рад, если бы Чимин «взялся за голову» и стал бегать к тому омеге, с которым заключит свадебный обряд. Всей правды вожак не знал и вся его семья, включая Хваёна и Юнги, умело водили Джено вокруг пальца. Джиан говорил, что дома всё спокойно. Джено точно не вспоминал про того сбежавшего омегу, его заботило и волновало только состояние его мужа. Джиан купался в заботе и любви своего супруга, позволяя украдкой целовать свои щёки и держать ладони. В своей комнате, вдали от чужих глаз, Джено заботливо подставлял своё крепкое плечо для мужа. Прошлой ночью он разминал опухшие ноги омеги и долго гладил его поясницу перед сном. Сейчас их всех радовало то, что стая Чонгука не возвращалась. Наверное, наткнулись на несколько костей, которые Чимин раскидал в округе, и на порванную одежду. Этим тяжело доказать его смерть, но они все искренне надеялись на то, что у них получилось. Пусть лучше думают, что омегу растерзали и съели более сильные звери. Самому Чонгуку было любопытно, кто разговаривал наверху и о чем. Поэтому он тихо поднялся по ступенькам и приоткрыл дверь, выглянув одним глазком. Он не хотел выходить полностью и показываться, только наблюдал сквозь маленькую щель за людьми. В любую секунду он готов был помчаться вниз и вновь спрятаться под одеяло. Если бы у него был хвостик, то он бы его трусливо поджал. Его присутствие первым заметил Чимин. Словно фантомное ощущение любопытного взгляда. Уж альфа точно не даст сбежать с таким прицельным взглядом. Две взрослые омеги сидели на кровати, переговариваясь между собой, поэтому не сразу почувствовали чужое присутствие и подглядывание. — Можешь выйти и сказать спасибо тому человеку, который не дал тебе умереть, — сказал альфа, больше не бросая взгляды в сторону Чонгука. Если потребуется, он его силой вытянет из подвала. — Чимин! — Джиан с укором прищурился, — ну кто так разговаривает с омегами? Балбес. Хваён хмыкнул под нос и тоже посмотрел на дверь. Чонгук несмело её толкнул, выглянув еще сильнее. То, что кто-то здесь ругал Чимина, вызывало только неожиданный прилив радости и смеха. Только Чонгук не торопился сразу показывать все свои эмоции, он тихонько вышел из подвал и сразу же прижался спиной к двери. — Мы тебе свежей еды принесли, — ласковый голос Хваёна растёкся по телу приятной негой. Лекарь поднял в воздух корзинку с мясными и капустными пирожками, которые делал сегодняшним утром. Желудок Хосока был задобрен, поэтому супруг без всяких проблем отпустил омегу погулять по лесу с Джианом. Это не казалось странной просьбой — Хваён частенько уходил в лес, чтобы собрать лекарственные травы и растения, но здесь у вечно хмурого Хосока точно не было ни одного подозрения. Вкусная еда любимого омеги всегда делала своё дело. Чимин, тихо вздохнув, вновь наклонился к печке, закладывая в нее дрова. Чонгук кинул на альфу шустрый взгляд и вновь повернулся к омегам, сидящим на кровати. Они не выглядели опасными. Один из них вообще был беременным. Чонгук аккуратно дошел до одинокой тумбы и прислонился к ней спиной. Хваён же поставил корзинку на кровать и убрал светлое полотенце в сторону, выхватив пирожок. Он тут же протянул его омеге и с улыбкой заметил, как Чонгук сразу цапнул еду себе поближе, словно её могли отнять. Когда в печке стали трещать дрова и запахло огнем, Чонгук стал чувствовать себя спокойнее и лучше. Он не сводил взгляда с большой печки и знал, что если внутри неё трещат дрова, значит совсем скоро ему будет тепло. — Меня зовут Хваён, а это Джиан. Джиан попросил Чимина спасти тебя, а я зашивал твою рану на щеке и следил за другими на теле, — подал голос лекарь, с интересом рассматривая тёмные глаза волчонка. У Чонгука все эмоции отражались в его глазах, скачущих с одного предмета на другой. — Ты пробыл здесь уже довольно много дней. Рад видеть, что сейчас с тобой всё хорошо, — отозвался Джиан. Чонгук, продолжая жевать, приложил пальцы к слою бинта на щеке. Он этого совсем не помнил. Неужели был в таком плохом состоянии? Стоило догадаться, что ему кто-то помог ещё до появления Юнги, но Чонгук и не задумывался о таком. — Я думаю, швы уже можно вытянуть, — продолжал говорить Хваён. — Покажешь мне щеку? Перестав жевать, Чонгук нахмурился. Хотел было отказаться, но поймал строгий взгляд Чимина и вспомнил его просьбу не трепать нервы. Трепать нервы своему спасителю совсем не хотелось. Чонгуку очень сильно не нравилось, когда Чимин смотрел на него таким строгим и тяжёлым взглядом и когда он отчитывал его молчаливо за проступок или «плохое» поведение. В глазах Чимина Чонгук хотел выглядеть сильным, но едва ли он мог. Ему пришлось согласиться с лекарем. — Ладно, — тихо и явно неохотно выдавил из себя омега. Теперь съеденные пирожки встали тяжёлым комом в горле, заставляя волнительно поджимать губы. На самом деле его сильно пугали лекари. И их острые иглы и очень болезненные уколы от простуды. Он этого боялся. Поэтому, отложив очередной пирожок на тумбу, подходил к кровати, как к своей смертной казни. На глаза сразу же навернулись слезы и вновь захотелось сбежать. — Не бойся, — Джиан мягко улыбнулся, — это будет быстро и совсем не больно. В его стае тоже так говорили, но каждый раз было больно. Чонгук помнил каждый раз, когда его насильно держали, не обращая внимания на громкие крики. — Да, я сначала просто посмотрю. Ложись, — Хваён встал с кровати, чтобы освободить место. Джиан наоборот сел удобнее, хлопнул по своему бедру. Чонгук немного сомневался, не понимал, зачем так нужно и нужно ли вообще. Омега смотрел на него с вопросом. — Что такое? Ложись и клади голову мне на ногу, так тебе будет удобнее, — объяснял Джиан. — Пап, осторожно, — предупредил Чимин, — он совсем дикий омега. — Неправда, он очень милый и слегка напуганный, — улыбнулся Джиан. — И ты как альфа не должен называть кого-то диким. Я что, не учил тебя, как нужно обращаться с омегами? — С дикими — нет, — парировал тут же Чимин. Чонгук за время их перепалки лег здоровой щекой на чужое бедро, ощущая затылком выпуклый живот омеги. Так было удобно. Мягко. Но все еще страшно. Даже на слова Чимина не хотелось никак реагировать, дуть губы и щёки и пытаться оправдаться, что он вовсе не дикий омега. Он такой же, как и все они. Чонгук отвлекался на свои ощущения: вместо слов он вдруг начал отчётливо чувствовать невесомые, ласковые поглаживая длинных пальцев на своём затылке. Джиан заставил Чонгука прислушаться к себе. — Хваён посмотрит твою щеку, Чимин сейчас подбросит дрова в печь и тут будет тепло. Я думаю, твоя стая далеко ушла, — омега вплел пальцы в волосы и зачесал их за ушко, открывая доступ к щеке, — хочешь, мы с Хваёном отведем тебя к озеру? Мы взяли брусок мыла и чистые вещи, чтобы ты смог помыться. — Хочу, — согласно кивнул Чонгук, найдя взглядом альфу, — он меня не выпускал из подвала. Он сказал это не с целью обидеть и задеть нутро альфы, а просто, чтобы немного пожаловаться. В своей голове Чонгук всё понимал — это было сделано ради его безопасности, но он уже доверял Чимину. Всецело, правильно и до конца. Он уже смотрел на него с невероятной искренностью во взгляде. А сейчас легко сдал, послав в немилость. Хваён бросил строгий взгляд на Чимина. Альфа на такое предательство и сдачу с поличным удивленно заморгал. Хорошо что папа был далеко и занят чужими волосами, потому что его затылок уже бы звенел от шлепка. — Хуже Чихёна, — едва слышно прошептал Чимин с лёгкой досадой. Даже младший брат его не подставлял так очевидно и сильно. — Теперь можешь не прятаться там, — Хваён подсел ближе, аккуратно подцепив пластырь, — не дёргайся, пожалуйста. Он еще ничего не сделал, но Чонгуку уже хотелось громко плакать и просить не трогать его. Джиан, почувствовав панику, взял омегу за ладонь, крепко сжав дрожащие пальцы. Дрожало все тело Чонгука. Взрослый омега отчётливо это чувствовал и искренне переживал. Они все видели, что он был напуган. Облегчить состояние Чонгука приходилось двоим омегам. Джиан не переставал поглаживать чужие спутанные и очень грязные волосы, пытаясь заправить их как можно сильнее за ушко. Иногда он перебирался пальцами на чужое тонкое плечо, тоже поглаживая его. — Немного совсем вытащить, — сказал Хваён, рассматривая щеку, — синяк еще не сошел и останется небольшой шрам. Переживаешь из-за этого? — Это не испортит твоей красоты, — отмахнулся с улыбкой Джиан, сжимая одной рукой дрожащую ладонь омеги, а второй продолжая поглаживать по плечу, — как тебя зовут? — Чонгук, — совсем тихо признался омега, зажмурившись, увидев в руках лекаря небольшой острый нож. Хваён делал все аккуратно. Периодически успевал стирать слезы с щеки Чонгука. Это было не больно, просто очень неприятно. Но испуганным мыслям этого не докажешь. Чонгук продолжал трястись и держаться за тёплую ладонь беременного омеги. Щекой он всё ещё вжимался в его бедро, боясь открыть глаза. — Чимин, достань пока что мыло и одежду, мы уже почти закончили, — сказал Хваён. Чонгук выдохнул, отпустив напряжение. Почти закончили. Даже когда руки Хваёна больше не касались его лица, Чонгук продолжал лежать на чужом теплом бедре, тихо выдыхая весь пережитый стресс. Пальцы Джиана ласково перебирали его спутанные грязные волосы. Это было так необычно. В Чонгуке звонко урчала омега от таких действий. Проявлял ли к нему такое отношение кто-то ранее? Никогда. Он помнит только тычки и шлепки и ни одной такой заботливой ладони. — Пойдем к озеру? — поинтересовался Джиан. — Можно еще немного так… побыть… — тихо и робко попросил Чонгук. Побоялся, что ему в этом откажут. Но отказа не прозвучало. Хваён подал Чимину пирожки и тоже присел на постель. — Ты рос без папы, да? Маленький волчонок, — тихо и ласково спросил Джиан. Ответа на этот вопрос и не нужно было услышать, чтобы понять, что это правда. Чонгук не знает, что такое родительская любовь и забота от рук. Хваён тяжело вздыхает, пока Джиан заботливо гладит чужие пальцы. — Все хорошо, Чонгук. Теперь ты в безопасности. Слышишь, м? — Джиан мягко улыбнулся, — ты очень красивый волчонок. В груди Чонгука всё горело от таких слов и действий, от тепла чужого тела. Ему впервые было настолько хорошо и приятно от чужих прикосновений. Он потёрся здоровой щекой о бедро, украдкой вдохнул приятный аромат и на несколько секунд прикрыл глаза. Чимин в это время положил на тумбу брусок мыла и одежду. К речке пошли только омеги. Чимина оставили в домике, сказав следить за печкой и не выходить. Раздеваться при посторонних омегах Чонгуку не было стыдно. Ему вообще не хотелось прикрыться или сразу забежать в озеро. Его обнаженное тело, как и других омег в его поселении, видело достаточно много человек — на тех же общих выходах к рекам, когда они купались и помогали мыться самым младшим. В их поселении это считалось обычным действием. Когда Чонгук был младше — ему тоже помогали мыться. — Умеешь плавать, Чонгук? — поинтересовался Хваён. — Да, — охотно кивнул омега, — в поселении мы часто ходили мыться все вместе, поэтому я быстро научился. — В этом есть своя прелесть, — улыбнулся Джиан. — Какая? — спросил Чонгук. Прежде чем ответить ему, омеги залезли в воду. Джиан покрепче обхватил кусок мыла, чтобы намылить волосы Чонгука. — Разве тебе не становится легче сейчас? — поинтересовался Хваён. — Не знаю. А должно? — удивился Чонгук. Взмыленная пена падала ему на плечи и стекала по шее, оставляя на поверхности воды красивые разводы. — После свадебного обряда всем этим занимается альфа. Подготовкой к брачной ночи. Знаешь, что это такое? — распутывая пенные волосы, спрашивает Джиан. — Нет, — честно признается Чонгук. — После брачного обряда влюбленные уходят поближе к природе — в лес. У нас есть несколько домов в лесу, которые омеги делят друг с другом. Там альфа заботится и ухаживает за своим омегой. — Кто бы что ни говорил, — продолжает Хваён, — про приличия и поведение на людях, вдали от чужих глаз все альфы превращаются во влюбленных мальчишек. Джиан подхватывает смех Хваёна, и Чонгук тоже улыбается, не сдержавшись. Ему вдруг становится так интересно узнать немного о чужой жизни. Совсем чуть-чуть. — Ого! — лекарь удивленно моргает, — так у тебя светлые волосы! За количеством грязи, пыли и темной крови не было видно натуральный цвет волос Чонгука. А теперь прекрасно заметно его светлую макушку и темные, как ночь, глаза. — Это плохо? — пугается Чонгук. — Нет. Это большая редкость. Говорят, что волчата, рождённые со светлой шерстью, поцелованы луной, — Джиан смывает пену с чужих волос. — Как это? Луна меня поцеловала? — удивляется Чонгук, задрав голову к небу, — но она так далеко… — Тебе не рассказывали легенды? Сказки? — Хваён сочувственно вздохнул, тоже посмотрев на небо. Потом опустил взгляд на Чонгука и подбадривающе улыбнулся. — Знаю только про черных волков, что они самые быстрые и сильные. И что люди, живущие на Севере, самые жестокие, — поделился омега. — Чимин расскажет тебе много новых легенд, если захочешь. — Почему он? Я хочу послушать вас, — Чонгук окинул взглядом омег. Джиан прищурился. — Сколько тебе лет, Чонгук? Омега задумался. Поднял ладонь, начав загибать пальцы. Потом посмотрел на небо, несколько раз покрутился вокруг себя и спросил. — Сейчас лето? — Да, — быстро ответил Хваён. — Значит мне семнадцать. Каждую осень прибавляется год. Мне скоро будет восемнадцать, правильно? — он уточняет, потому что может ошибиться. — Правильно, — кивает Джиан, — в твои годы я уже родил Чимина. — Зачем так рано? — удивился омега, принявшись натираться мылом. — Это не рано, это нормально. В этом возрасте роды обычно проходят хорошо и без осложнений. Чихёна я рожал уже в двадцать два, и это было тяжело, — посмеялся Джиан, — а вот этого малыша… Вздохнув, он опустил ладонь на свой живот, погладив его. Там билось маленькое сердечко. Джиан всегда хотел себе сына омегу, и все же получил, но в позднем возрасте. Сейчас Джиану сорок пять лет, и шанс родить спокойно и без осложнений — маленький. Но он есть. Сам Джиан и окружающие его люди верят в то, что все будет хорошо. А когда люди, заряженные одной верой, объединяются для такого, сама луна гарантирует безопасность. — Пойдем сушить волосы, — лекарь кивнул в сторону берега. Чонгук быстро оделся, поправил волосы и аккуратно прикоснулся к левой щеке. Шрам под пальцами нервировал кожу, раздражал. В домике было невероятно тепло. Чонгук разнежено заулыбался, когда почувствовал, что кончики пальцев рук и ног, а еще нос не замерзли, а наоборот — согрелись. — Иди сюда, — позвал Джиан. Около печки он поставил стул и достал свой деревянный гребень с причудливым узором. Он вложил его в ладони Чонгука, призывая держать, а сам стал растирать его волосы плотной тряпкой, чтобы быстрее подсушить. — Отмыли грязнулю? — спросил Чимин. — Да. Посмотри на очаровательного мальчика, — улыбнулся Джиан. — Такой красивый, — Чонгук покрутил гребень в руках, рассматривая маленькие цветочки на нем. — Твой альфа тебе тоже такое сделает. Это самое первое признание в чувствах и заявление прав. Альфа делает для омеги вещь личного пользования, что-то такое, чем будет пользоваться только омега, — гребень, шкатулку для мелких вещей. Обязательно что-то из дерева, — говорит Джиан. — Почему из дерева? — сразу же цепляется за это Чонгук. — Чтобы показать свои умения. Альфа должен хорошо работать руками — поэтому он демонстрирует подобные умения изделием. И передавать это должен через родителей омеги, — Джиан улыбнулся, — Джено передавал гребень через Хваёна, и он подумал, что вожак начинает качать права на него. Это было так забавно! — И вовсе не забавно! — встревает Хваён, — я тогда уже принял браслет от Хосока и очень испугался, подумав, что волки будут биться за меня. — Биться обязательно? — Чонгук повернул голову в сторону Хваёна. — В таком случае да. Это традиции, — омега потянулся к корзинке и передал еще один пирожок Чонгуку. Чонгук продолжал сидеть на стуле, подогнув ноги. Он ел пирожок, быстро жуя, пока Джиан расчесывал гребнем его волосы, аккуратно заплетая пару маленьких косичек по бокам и одну плотную на затылке. Чимин сидел на крыльце дома. Слушал омег краем уха. Вспоминал, как передал отцу полюбившегося омеги шкатулку, которую вырезал достаточно долго, и как тот омега потом прятал от него глаза и избегал. Чимин думал, что он стесняется, но все дело было в нежелании проводить свадебный обряд именно с ним. Наверное, если бы Чимина поставили перед фактом и сказали, что кто-то будет его супругом, он бы тоже воспринял это яростно и тревожно. Чонгуку было интересно узнать все. Он о многом спрашивал, уточнял, интересовался и продолжал сидеть около печки, пригревшись возле нее. — Нам пора домой, — Хваён выглянул в окно, — темнеет. — Я приготовлю ужин и положу тебе побольше еды, Чимин принесет, — Джиан пригладил надутую щеку взгрустнувшего Чонгука. — А мне с вами нельзя? Хваён вздохнул, пока Джиан тяжело покачал головой. Они собирались уходить в свои дома, к своим семьям и теплому очагу, а Чонгук собирался остаться здесь совсем один. Ни одной живой души вокруг. Это хорошо, когда нет тех, от кого так долго бежал, но это плохо, потому что Чонгуку было не с кем разговаривать. — Попробую поговорить с вожаком, — сказал Джиан, — что-нибудь придумаем. Не грусти. — Вы еще придете? — жалобно посмотрел Чонгук. — Ну конечно же. Если хочешь, придем с Юнги, — лекарь широко улыбнулся. Чонгук кивнул. Когда омеги и Чимин ушли, он закрыл дверь, как ему и велели. Теперь можно было остаться наверху и не спускаться в подвал. Чонгук осмотрел комнату: большая кровать с широким матрасом, у противоположной стены одинокая тумба с посудой и стол с несколькими стульями. Печка и несколько крючков для верхней одежды у двери. Чонгуку было уютно. Он плотно закрыл шторы, разложил на тумбе ткань, которой вытирал волосы, сверху положил брусок мыла и гребень Джиана. Забрался в кровать, укрывшись одеялом, и посмотрел на печку. Чимин должен был принести еду через пару часов, но Чонгуку хотелось только крепко-крепко спать.