Случай из практики

      Тони прижал Питера к себе крепче, чувствуя как под рукой дрожит худая спина.       — Ну конечно будешь, глупый, мы тебе о чем твердым столько времени? Нужно только помочь своему организму…       Наверное, надо было как-то ещё утешить пацана, но от помеси жалости и внезапной острой нежности перехватило горло, поэтому только и оставалось что гладить выпирающие лопатки. Пусть поплачет. Как утверждала когда-то мама Тони — со слезами вымывается стресс и становится легче. Самому ему пришлось повзрослеть слишком рано и слишком внезапно, чтобы применять этот совет на практике, поэтому Питеру он мешать не станет. Только бы устроиться где-то поудобнее.       Не отнимая от себя пацана, он попятился вбок и осторожно потянул Питера вниз, усаживая рядом с собой на диванчик. Тот следовал за ним слепо, ничего не видя вокруг себя. Пятница попыталась что-то вякнуть про показатели, но, подчиняясь суровому движению бровей разработчика умолкла, включив какую-то лёгкую, ненавязчивую музычку.       Постепенно истерика сходила на нет, оставляя только дрожь да икоту. Мягко поглаживая по непослушным кудряшкам, Тони покачивая Питера в объятиях, наконец-то заговорил.       — Мне сложно представить, через что ты прошел, Пит, но теперь все действительно позади. Осталось совсем чуть-чуть потерпеть, и ты будешь полностью здоров, вернёшься в школу. А то и сразу в университет, если сдашь экзамены экстерном, парень ты очень не глупый. А ещё мы обязательно отправим вас с тетей куда-нибудь туда, где очень жаркое солнце, очень много песка и воды. Ты когда-нибудь видел океан?       Затихнув, Пит замер, напряглись всем телом. Тони понимал, что сейчас наступает откат — возвращение в реальность, которое обычно сопровождается стыдом и неловкостью и нужно было как-то сгладить этот момент. Он осторожно отстранился, заглядывая в покрасневшее лицо Питера со все ещё мокрыми глазами.       — Ух ты, — пробормотал он. — А ты после слез выглядишь гораздо симпатичнее, чем я. У меня нос опухает и губы, а ещё я краснею пятнами — скорчил он смешную рожицу, и Питер слабо улыбнулся       — Все вы придумали. Вряд ли вы можете так рыдать. Да ещё и по совершенно глупому поводу. Я так не убивался даже когда окончательно понял, что со мной, и что это… не лечится. Держался тогда, не показывал виду Мэй, что знаю. Не хотел, чтобы она расстраивалась ещё больше. А сейчас почему-то накрыло, очень глупо…       — Ни капельки не глупо, Пит, — убеждал Тони, у которого у самого в глазах щипало. — Это наконец-то нашли выход все те эмоции и все то напряжение, что копилось месяцами. Огромный стресс, который переживал твой организм и психика. Все это требовало выхода, и слава богам, что это случилось сейчас, здесь и само собой, а не после месяцев терапии. Это ещё один важный шаг к исцелению.       Питер снова шмыгнул носом, и Тони не мог ещё раз крепко не обнять его, быстро чмокнув в макушку. Несмотря на футболку и рубашку, у него были ледяные нос и руки. Тони подозревал, что и другие части тела тоже, нужно было бы перебраться отсюда куда-то в более теплое место и напоить мальчишку горячим чаем.       — Кстати, об этом — бодро продолжил он, поднимаясь и протягивая Питеру руку. — Предлагаю отправиться на кухню что-то съесть и выпить. Желательно горячего, тут холодно совсем, а переохлаждается мне сейчас не стоит, буду скрипеть всеми старыми костями, — подмигнул он.       Питер нахмурился, невольно оглядывая его с ног до головы, будто впервые видел.       — Вы не старый, — покачал головой он. — Я все ещё не понимаю зачем вам понадобилось омоложение. В смысле, я счастлив, что так случилось с этой сывороткой, но… вы и так классный, — неловко закончил он, полыхая ушами.       Ого. Это было чертовски приятно слышать. Особенно от Питера, чья оценка точно была самой, что ни на есть, честной, без попытки что-то выторговать за лесть — слишком уж он был не искушён и прямолинеен. Приятно, когда вот такие карапузы все ещё находят с тобой точки соприкосновения и признают классным.       Губы разъехались в самодовольной ухмылке, автоматически в мозгу щёлкнул тумблер встроенного на заводских настройках флирта.       — Хей, будешь такое говорить, придется звать меня на свидание, — машинально выдал он, прежде чем мозг сообразил, что и кому он говорит.       Питер все ещё продолжал улыбаться, но в его глазах плеснулось беспокойство, смешанное с тревогой. Тони дал себе пару мысленных оплеух и натужно засмеялся.       — Неудачная шутка. У меня отвратительное чувство юмора, пацан. Чего напрягся, пошли пиццы закажем, раз уж у нас такой праздник с твоими анализами? — максимально естественно приобнял он его за плечи, впрочем, сразу же отстраняясь. Питер снова расслабился и, смущенно улыбнувшись, пошел следом. Тони мысленно костерил себя на все лады.       Только парнишка начал оттаивать, открываться, теплеть — на тебе. Здравствуй, блядская натура. Питер — единственный человек в мире, добрыми дружескими отношениями с которым он безмерно дорожил, и тут же едва все не похерил своим распутным языком. Спутал больного измученного, вымотанного истерикой ребенка с одной из шалав на вечер, болтовня с которой помогала скрасить унылое время до койки.       Черт. А ну как Питер теперь под иным углом посмотрит на Тони и начнет шугаться уже его? Не решится проявлять при нем эмоции, триггернувшись на глупое замечание?       Тони включил чайник и тревожно взглянул на Питера, копавшегося в ворохе буклетов с различной доставкой. Кажется, сейчас было все в порядке, но нужно быть в десять раз аккуратнее.       — Может быть, лучше роллы? — с сомнением поднял Питер глаза на Тони. — Или бургер…       — И роллы возьмём и бургер, — решительно кивнул он. — А ещё суп и десерт. Два. Гулять так гулять? И, может быть, фильм?       — Круто! — сверкнули радостью глаза Питера.       Тот вечер Тони окрестил про себя «переломным моментом». Потом, позже, он будет считать, что всего, но на тот момент — в их дружеских отношениях.       Убедившись в том, что его анализы улучшаются, процедура их проверки стала самым любимым делом Питера, его способом успокоиться, практически лечебной медитацией. Не раз и не два Тони закрывал глаза на то, что сдавать анализ нет надобности каждый день — достаточно одного раза в неделю, но раз Питеру было так спокойнее, молча поддерживал.       Поменялось и отношение Питера к своему здоровью. Он перестал отказываться от еды, и хотя аппетит нарастал постепенно, искренне пытался разобраться чего ему хочется и беспрекословно следовал советам Беннера, увеличив потребление витаминов.       Питер раскрывался и как талантливый, любознательный и очень упертый парень, способный часы напролет биться над решением, казалось бы, не решаемой задачи, пока не находил нестандартный выход. Пригласив его в свою мастерскую на экскурсию, Тони не переставал восхищаться тем, как идеально совпадают их характер, их достоинства и недостатки. Как его импульсивность гасится спокойствием Питера, а нетерпение — его усидчивостью. Как, казалось бы, совершенно дурацкие идеи находят в его глазах неожиданно интересное продолжение.       Тони купался в полном и безоговорочном принятии пацана, гордился и ликовал, когда между лабораторией Беннера и его мастерской Питер все чаще выбирал его, Тони, и время проведенное с ним.       Питер с интересом отнёсся к теории их теперешнего родства, однако, попытался выстроить какие-то свои рамки.       — У меня уже были родители, мистер Старк, — задумчиво проговорил он как-то за ужином. — Был дядя Бен. Я… Мне кажется, если я буду… считать вас моим эм… очень родным? — он нерешительно глянул на Тони, намеренно избегая слова «отец», это будет предательством по отношению к ним, что ли… Не поймите меня неправильно, я счастлив, что во мне теперь ваша кровь и ДНК, но… Оно же не с рождения и я…       — Остановись, Пит, — Тони больше не мог слушать его лепет. — Я ни в коем случае не хочу чтобы ты называл меня как-то иначе, чем, как я не раз просил, Тони, — укоризненно глянул он на смущенного мальчишку, снова сбившегося на «мистер Старк». — Упаси боги. И, признаться, меньше всего себя чувствую в этой роли. Просто… Понимаешь, мне всегда хотелось чтобы был в жизни у меня человек действительно имеющий значение. Не просто на словах, а по праву крови, действительно близкий. Кто-то вроде семьи? Чем богаче человек, тем меньше вокруг него людей, кому можно доверять. Если ты понимаешь, о чем я.       — Вы поэтому назвали свой Искин Пятницей? — понимающе улыбнулся Питер, заглядывая в глаза. — Робинзон Крузо тоже был очень одинок.       Это умение Питера видеть все, что надёжно скрыто, видеть его насквозь, подмечать самые незначительные детали ставило в тупик и безмерно восхищало.       — Больше нет? — бросил он, приподнимая стакан с соком.       — Больше нет, — приподнял в ответ свой Питер.       На следующий день, привычно уже подготавливаясь к процедуре переливания, Тони неожиданно встретил в лаборатории Брюса. Питер обещал догнать, задержавшись с навещавшей его тетей.       — Кажется я нашел альтернативу твоей крови, — радостно выдал Беннер, отвечая на рукопожатие. — Идеальный донор! А уж лейкоциты какие — просто загляденье! — он даже прищелкнул пальцами в восторге от чьих-то чужих лейкоцитов. Тони замер.       — Что? Зачем нам донор?       — Потому что такие частые переливания крови не могут не сказаться на твоем организме, мой друг, — снисходительно глянул на него Брюс. — Ты можешь сколько угодно заливать мне, что все у тебя в порядке, но твой гемоглобин врать, в отличие от тебя, не умеет, — он потряс перед носом Тони планшетом с анализами. — Совсем не обязательно теперь так геройствовать, восстановление Питера практически завершено, еще неделя, максимум две и тебе не нужно…       — Исключено, — рыкнул Тони. — Я не допущу сюда никакого другого донора и не позволю… — натолкнувшись на изумленный взгляд друга, он резко сбавил тон. — Я не позволю рисковать полученным прогрессом в лечении. Брюс, этот мальчишка и так намучался, а вдруг что-то пойдет не так? Мы с тобой имеем дело с уникальным опытом, и никто из нас не может предсказать, как на нем скажутся любые изменения в терапии. Я потерплю, все действительно не так уж плохо, просто после переливания мерзну, да немного кружится голова.       — Это тебе сейчас так кажется, Тонс. С каждым разом ситуация будет усугубляться, — проворчал Брюс. — Я, конечно, могу прописать тебе гематоген тоннами, но это не решит проблему. Мне после выздоровления Питера начинать лечить тебя?       — Не обсуждается, — отрезал Тони и тут же сменил тему, потому что заметил приближающегося Питера. За неделю, что прошла с момента его истерики, тот стал выглядеть значительно лучше. Нет, не ушла болезненная худоба и моменты слабости, но оживший взгляд, блестящий жизнью и любопытством, легкость походки и приятно-розовый цвет лица давали понять, что совсем скоро Питера будет не узнать. Тони уже сейчас мог с легкостью представить, как к его ногам укладываются штабеля из девчонок.       — Здравствуйте, доктор Беннер, — разулыбался он, обхватывая протянутую для рукопожатия руку сразу двумя своими. Но останавливаясь при этом рядом с Тони. — Очень рад вас видеть. Вы останетесь в лаборатории?       — Сегодня нет, пожалуй, — выразительно глянув на Тони, улыбнулся ему Брюс. — А завтра заеду на несколько часов, проверить прогресс деления клеток. Хочешь поучаствовать?       — С удовольствием, но я уже пообещал мистеру… — он запнулся на имени, но быстро выправился, — Тони, что помогу разбирать двигатель.       Питер оглянулся на Тони, и все внутри довольно заурчало. Он мог сколько угодно врать самому себе, но то, что Питер раз за разом выбирал именно его, несмотря на свое увлечение химией, не могло не льстить. Впрочем, Тони не настолько сумасшедший, чтобы не поощрять всестороннее развитие.       — Никуда этот движок не денется, — положил он ладонь на плечо Питера. — Нет там ни срочности, ни, по большему счету, важности. А вот у Брюса завтра действительно будет интересно. Я утром должен буду как раз заглянуть к Пеппер, а после и сам к вам зайду, посмотреть.       И гладя, какой благодарностью и радостью вспыхнули глаза мальчишки, Тони понял, что поступил правильно.       Переливание не задалось. Теперь напротив, Питер трещал без умолку, что-то рассказывая из новостей из дома, которые принесла ему тетя Мэй, про своих друзей, с которыми часто созванивался, про планы на выходные, а Тони помалкивал, безуспешно давя в себе дурноту. Брюс оказался прав — с каждым разом теперь будет все хуже, его кровь просто не успевает восстанавливаться. Он все старался подавить дрожь в конечностях и не подать виду Питеру, который того и гляди опять начнет отказываться от переливаний.       Но Питер, конечно, заметил. Конечно. Было бы странно, если бы нет, с его мозгами и наблюдательностью, особенно когда Тони слегка покачнулся, поднимаясь с кушетки, повернувшись спиной, скрывая накатившее головокружение. Подлетел под руку, заглядывая в лицо расширившимися глазами, в панике прикасаясь ладонью то ко лбу, Тони, то к его щеке.       — Мистер Старк, что с вами? Плохо? Посидите, я позову доктора! — его звенящий паникой голос привел в чувства получше нашатыря.       — Нормально, Пит, все хорошо. Просто резко встал и голова закружилась, — как можно беспечнее отмахнулся он. — В моем возрасте такое бывает даже без всяких переливаний, доживешь — узнаешь, — он легко щелкнул Питера по носу, но тот даже не думал верить. Глядя в абсолютно серьезные, сканирующие глаза, Тони тяжело вздохнул, сдаваясь.       — Да, Брюс говорил, что могут быть такое симптомы, предлагал другого донора тебе. Но я не хочу рисковать, понимаешь? От такой кровопотери я точно не умру, просто буду еще немного большей развалиной, чем обычно, — усмехнулся. — А тебе до полного восстановления осталось совсем немного, понимаешь? Не хотелось бы, чтобы что-то пошло не так.       Карие глаза нехорошо сузились.       — А моего мнения вы, конечно, спросить не хотели? — прошипел Питер, усаживая Тони на кушетку. Тот и рад был бы сбежать, но ноги были пока, как ватные. — Доктор Беннер не пришел бы к вам, если бы десять раз не убедился в том, что донор мне подойдет! А вот вы подумали, как мне жить, если с вами что-то случится? Я же… Я же уже через такое проходил, и не раз, и не могу больше разбрасываться родственниками, знаете ли!       Он ухватил Тони за руку, и только тогда он понял, как замерз. Рука Питера, на фоне его собственной, казалась буквально огненной. Питер тоже это понял, подхватил со своей кушетки плед и набросил на плечи Тони, пытаясь растереть своими ладонями его руки. Руки были большие и одновременно в хватку не помещались, но Питер пытался. Спустя примерно полчаса, стакан горячего сладкого чаю и шоколадку, которые принес Питер, Тони начал понимать, что его отпускает.       — Уже лучше, Пит, — он попытался скинуть плед и подняться. — Ну правда лучше, — прижал к себе мальчишку, у которого губы подозрительно дрожали. — Ну чего ты? Испугался, да?       Питер притерся как можно ближе и ткнулся носом в плечо, обхватывая Тони за спину.       — Ну глупости все это, честное слово! У меня все хорошо, я в порядке и буду в полном порядке, обещаю тебе. Честное скаутское.       — Вы не были скаутом, — вздохнул Питер не поднимая головы. — Как закончили экстерном школу, так и пошли в университет, где участвовали максимум в студенческой самодеятельности, играя Вэнди, потому что были самым мелким и самым щуплым из всех.       — Ого, — искренне изумился Тони такой осведомленности. — Откуда такие познания, шкет? — Он чуть отстранил Питера из их уже почти привычного успокаивающего объятия, заглядывая в лицо. — Я такие подробности своей мутной биографии тебе не рассказывал!       — Я погуглил, — фыркнул Питер.       — Сомневаюсь, что такое есть в сети, — покачал головой Тони, с удовольствием глядя, как Питер успокаивается.       — Я хорошо погуглил? — хитро прищурился тот. — А если честно, мне Пятница помогла. Я, когда не спится, часто прошу ее рассказать о вас что-то интересное. Чего нет в сети. Это ничего?       — Конечно ничего, я же сам дал тебе к ней полный доступ, — хмыкнул Тони, замечая, что они как-то подозрительно долго стоят, прижавшись друг к другу. — Идем?       — Идем, — кивнул Питер. — Только я не успокоюсь насчет донора, вы же меня знаете.       Он не соврал. Откладывать в долгий ящик Питер не любил, поэтому тут же потребовал у Тони номер Брюса Беннера и попросил того завтра принести образцы, чтобы попробовать. Тони возражать не стал, решив, что спорить пока не о чем. В любом случае, последнее слово за ним самим. Он сам не понимал своей категоричности, отдавая отчет в том, что со стороны она, должно быть, выглядела слегка не здорово, но ничего не мог с собой поделать. Самое интересное, что помимо опасений за здоровье Питера, в глубине его души ворочались не слишком благородные мотивы. Острое чувство собственничества, помноженное на тщеславие и какой-то иррациональный страх потери туманили его разум, заставляя забываться. Тони немножко пугался самого себя, не ожидая таких сильных эмоций и такой сильной отдачи от все этой ситуации.       Как-то Питер сказал, что не очень может определить суть их отношений. Они очень сблизились за эти дни, но сам статус? Точно не отец и сын, и вряд ли братья — Питер смешно морщил нос, на подобные предложения, а потом смущённо признал, что не знает, как определить эту степень привязанности, но Тони ему важен. Тони тогда улыбался и кивал довольно, хотя все внутри в узел заворачивалось. Для него самого Питер стремительно становился самым драгоценным существом на планете, гораздо быстрее, чем успевал осознавать разум. От жалости и интереса до привязанности и глубокого неясного чувства любви разгон был взят так стремительно, что он и опомниться не успел. Тони тоже не мог с точностью определить суть этого чувства, знал только, что ради Питера готов совершенно спокойно и осознанно рискнуть всем — деньгами, компанией, собственным здоровьем. Он все больше проваливаясь в эту неизведанную, не пережитую прежде воронку эмоций. Тонул, не всегда имея возможность выплыть, молясь только об одном — не утащить бы за собой и Питера. Его благополучие и так зависит от Старка, а если оно начнет зависеть еще и от его настроения — он себе никогда не простит.       Незачем пацану знать, какие демоны бродят в его душе. Тони очень надеялся, что эти эмоции острые, пока новые, и что со временем его попустит.       Наутро, как и обещал, он заглянул к Пеппер, провел совещание, постепенно снова окунаясь в дела кампании, после вынужденного отпуска.       — Выглядишь, как после попойки, — окинула его пристальным взглядом Пепс, когда, после совещания он зашел к ней по делу. — Надеюсь, ты ведешь себя прилично при ребенке?       — Не такой он уже и ребенок, Питеру девятнадцать через три месяца, — отозвался Тони. — Я в его годы уже мог быть, как минимум, раз пятнадцать отцом. Причем мамочки были бы все разные.       — Фу, Старк! — Пеппер пихнула в плечо довольно ухмыляющегося Тони, и обошла стол, усаживаясь напротив. — А если серьезно? Как у него дела?       — Неплохо, — кивнул он. — Восстановление практически закончено. Еще неделя, максимум — две, и Питер будет окончательно здоров.       — И что дальше? — задала один из самых сложных, мучающих и самого Тони, вопросов. — Он вернется к тете в Квинс?       — Очень надеюсь, что нет, — возможно, слишком поспешно отозвался он, потому что Пеппер вопросительно вскинула бровь. — По крайней мере, не полностью. Я, если честно, потому и пришел к тебе. Не хочу давить на пацана, но мы же теперь с ним не чужие люди. Я хочу помочь ему, дать лучшее образование, знания, показать целый мир… Он невероятно талантлив, я, как ни в ком, вижу в Питере будущее Старк-Индастриз.       — Вот это тебя накрыло, — усмехнулась Пеппер. — В жизни не видела у тебя таких эмоций. А что думает по этому поводу сам Питер? Его тетя? — глядя на невозмутимое лицо Тони, она понимающе покачала головой.       — Конечно. Ты с ними об этом не говорил. Тони, но с этого надо начинать. Говорить вслух, чтобы тебя поняли, никто не обладает телепатией, даже если у вас на двоих одно ДНК. Поговори с Питером, выясни как он дальше видит всю эту ситуацию, предложи ему свой вариант и посмотришь, что будет.       — А если откажется?       — А если откажется — тебе придется пережить это, — пожала она плечами. — У нас пока рабство не законно.       — Нет, — мотнул головой Тони. — Но опека — вполне. Питер до двадцати одного года является человеком, частично принимающим решения. Я хочу, чтобы наши юристы подготовили все документы.       — На основании чего, Старк? — обомлела Пеппер.       — На основании нашего с ним родства, — отрезал Тони.       — Какого, к черту, родства? Ты ему не отец, даже не близко!       — Я являюсь его единственным кровным родственником. Любой анализ ДНК это подтвердит, я найму любых юристов. Поэтому требую, чтобы на всякий случай, ты подготовила пакет документов.       — Ты совсем рехнулся. Я недооценила масштабы, — вздохнула Пеппер. — Документы я, конечно подготовлю, но напомню, что ты сам просил не разглашать ваш с Беннером маленький эксперимент с неведомой сывороткой. В случае, если эта история станет достоянием общественности в негативном ключе, тебя разорвут, Старк. За незаконные исследования, за незаконные испытания на человеке… Старк-Индастриз будет конец, вас с Беннером отправят за решетку! Подумай хотя бы о его карьере, в этом случае, он никогда не сможет закончить исследование. Я знаю, что ты меня сейчас не слышишь, но все-таки постарайся договориться с Питером, не сходи с ума!       — Я подумаю, — кивнул Тони и направился к выходу. — Документы должны быть у меня не позже послезавтра.