Если ты будешь хулиганить, я скажу собаке Авве,
и она укусит тебя!
«Айболит-66».
Но даже если это пираты, они же видят Красный Крест?
«Айболит-66».
9 января 1875, одиннадцать часов вечера, Королевский порт города Бристоль, южная Англия Снейп, прибывший последним, взмахом палочки запустил заклинание, ищущее прорехи в защите корабля — не хватало им еще больших проблем в этом времени, чувствительное спасибо! В сердцах швырнув на палубу кинжал Нарциссы — вот было бы весело, если бы он остался в этом времени! — он гневно уставился на супругов Малфой. — Нарцисса, дорогая, мы же уславливались, — вкрадчиво начал Люциус. — И Шеклболт приказал всем прибыть на остров… На шум уже прибежал Ремус. Нарцисса вздернула подбородок. — Губернатор приказал вахтенному остаться на корабле, — отчеканила она. Стивенсон, сидящий на палубе, смотрел на них огромными глазами. — Волшебники… — с благоговением прошептал он. — Вы волшебники! Так вот почему вы такие яркие! Мои герои просто будто ожили у меня перед глазами! Вскочив, он низко склонился перед Нарциссой. — Моя леди, позвольте представиться — Роберт Льюис Стивенсон! Счастлив был оградить вас от опасности! Ледяной взгляд голубых глаз окинул его с ног до головы, и он поежился. — Пока вы не появились, никакой опасности не было, — непререкаемым тоном заявила Нарцисса. — Представляю, — пробормотал Люпин. — Так что это мне пришлось убить одного из тех мерзавцев, чтобы защитить вас! — закончила она. — Блэк, а Блэк. А поди сюда, псина ты этакая, — нехорошим тоном сказал Снейп. — Тебе ничего поручить нельзя, да? А я, идиот, еще заступался за тебя перед Гарри. Ты почему не обыскал корабль перед отправлением? — Да-да-да! — пискляво вставил пять кнатов карман Аластора. Блэк стоял перед своим шефом, скрестив на груди руки и ухмыляясь. — Потому, что Феликс Фелицис от меня этого не потребовал, ай? — мурлыкнул он, и Люциус со свистом втянул воздух, мгновенно осознав, что это означает. — Нет, мы отправим мою жену обратно, в безопасность, — потребовал он. — Нарцисса сама пожелала присоединиться к нам и тем самым стала частью миссии, — оборвал его Блэк. — Равно как и мистер Стивенсон, но насчет него я кое о чем подобном догадывался. Кузина, сожалею, ты отправишься с нами. Твое появление на корабле не случайно, а мировая линия не прощает, когда ей противятся. — И я? — воскликнул Стивенсон. — Ай, и вы, мистер Стивенсон, — ответил ему Блэк. — Вы сквиб, я правильно понимаю? — Да, милорд, я сквиб рода Стивенсонов из Годриковой Впадины, но из рода меня изгнали… вы же не прогоните меня за то, что я жалкий сквиб? — Напротив, дорогой мистер Стивенсон, — мягко успокоил его Ремус Люпин. — На самом деле вы играете важную, даже, можно сказать, центральную роль в нашей миссии… — Целью которой является ваша еще ненаписанная книга, — закончил за него Снейп. — Вы должны написать роман о приключениях пиратов, которым в руки попала карта Острова сокровищ. — Да-да-да! — опять пропищал карман Муди, и Аластор прихлопнул его ладонью. Стивенсон переводил взгляд с одного на другого. Блэк вынул из кармана пергамент. — Вот свидетельство о смерти вашего дальнего потомка Джона Стивенсона от пятого мая тысяча девятьсот двадцать пятого года, — протянул он документ Роберту. — Мы здесь, чтобы вы издали вашу книгу, чтобы она приобрела мировую известность, чтобы вы обзавелись женой и детьми, чтобы ваш род не прервался. — Вы… вы из будущего? В котором я издам мою книгу? — бледнея, проговорил Стивенсон. — Я согласен! — воскликнул он, прижав руки к груди. — Конечно, я согласен, господа! — Блэк, твои приказы? — так резко спросил Снейп, что было понятно — если у Блэка нет приказов, то Снейп их из него вырвет. — Ждем, пока «Ось времени» восстановит полный потенциал, чтобы погрузиться в начало восемнадцатого века, — меланхолично ответил тот, набивая трубку табаком. — И все? — удивленно спросил Люциус, высоко поднимая брови. — А в какое точно время и в какое место мы отправимся? — Это я вам сообщу перед самой отправкой, — Блэк вынул из нагрудного кармана жилета пузырек, испускающий золотистое сияние, и многозначительно покачал им. — Жаль, Феликса осталось только на один прием. Но он сослужит нам службу, я уверен. — Он бережно спрятал драгоценный пузырек. Муди восхищенно крякнул и хлопнул рукой по бедру. — А до того? — продолжал допытываться Снейп. — А до того стоим здесь под защитным куполом. Малфой, на вахту. Остальные отдыхают. Снейп, ты тоже. Можешь поползать, поохотиться, вдруг мышку поймаешь. Только не укуси сам себя нечаянно, отравишься, будет жалко. — Аластор, я жрать хочу! — взвизгнул карман. — Пиздуй давай на камбуз, сделай что-нибудь полезное! И выпусти меня уже, я тебе сейчас весь сюртук обоссу! *** 11 января 1875, восемь часов утра, Королевский порт города Бристоль, южная Англия Через двадцать шесть часов «Ось времени» восстановила свой полный магический потенциал. Двое суток ожидания команда провела в кают-компании, изучая предусмотрительно захваченную Блэком литературу: «Искусство магического мореплавания и кораблестроения», «Всеобщую историю грабежей и смертоубийств, учиненных самыми знаменитыми пиратами», а также многотомник по истории «Золотого века пиратства», а именно том третий — «Пираты Карибского моря». Блэк о чем-то напряженно раздумывал, и это было неудивительно: только свидетельства из независимых первоисточников можно было считать надежными. Никакой Феликс Фелицис не поможет, если не обладать всей полнотой информации и не предполагать хотя бы приблизительно, кого и где искать, а иначе удача будет заключаться лишь в том, чтобы принять разумное решение вовсе никуда не отплывать. Ибо в удаче было девять частей усердного труда и лишь десятую часть составляло собственно везение. Люди были рады отвлечься — напряжение от неизвестности, что сейчас — точнее, в настоящем, истинном времени — происходит на Саргассуме, нарастало, и любое бездействие было невыносимым. Блэк и Снейп были убеждены, что оставшиеся на Саргассуме справятся с возникшими сложностями, иначе Шеклболт воспользовался бы совсем другим кодом, гораздо более экстренным, да и не отпустил бы команду Блэка в миссию, но… на острове оставался Скорпиус, внук Нарциссы и Люциуса Малфоев, крестник Северуса. Сын Люпина Тедди и крестник Хьюго. Близкая родня Блэка, Тонксы, и его крестник Гарри, муж Северуса. Другие дети. Магглы. Тревожно и нервно было — не то слово. Поэтому когда Блэк наконец занял место у «Оси времени», на циферблате которого вновь мигала чисто-черная стрелка, знак, что артефакт вновь готов к употреблению, все члены экипажа «Меча Годрика» испытали сильное облегчение и даже душевный подъем. Который, однако, сменился недоумением, когда Блэк, опустошив пузырек с зельем удачи, несколько секунд стоял зажмурившись, а открыв глаза, приказал: — Одна тысяча шестьсот девяносто третий год. Цель — Тортуга. Снейп, к штурвалу. — Тортуга? — переспросил Люпин. — Но нам не нужно на Тортугу, нам нужно искать этот ненаходимый остров, Исла-де-Муэрте, где собирались пиратские капитаны-сквибы и их команды, как указано в «Пиратах Карибского…» — Ай, — согласился Блэк. — Еще как нужно, кровь из носу. Приказ: берем курс на Тортугу. Никаких возможностей для аппарации в этом времени у «Меча Годрика» не было. Не существовало карты магических маяков, созданной Драко, не были проложены порталы на Саргассум из Хогвартса и из министерства Магии. К счастью, выход из Черного озера в Морские пути, в том числе и в Бермудский треугольник, уже существовал. Это давало возможность, обогнув Англию с юго-запада через Ла-Манш, добраться на парусном ходу до тайного прохода в озеро Хогвартса, на дорогу до которого потребовалось две недели, и выйти через него в сердце Бермудского треугольника. Отсюда до Гаити было чуть больше пятисот миль, которые шхуна-бриг, делая благодаря крепкому попутному ветру восемнадцать узлов, преодолела за полтора дня. Перед носом корабля в бирюзовой дымке вырастал Тортуга, «остров-черепаха», скалистый остров в Карибском море к северо-востоку от Наветренного пролива, пролегающего между Кубой и Гаити и ведущего из Атлантического океана прямо на Ямайку. «Меч Годрика» лег в дрейф в пятидесяти милях от острова. Снейп, Малфой и Люпин, к восторгу и удивлению Стивенсона, укрыли корабль такими сильными защитными чарами, что воздух потрескивал. Блэк и Муди спустили шлюпку на воду и поплыли к острову. Начиналась игра, где каждый шаг должен был повлечь за собой серьезные последствия, а ошибка являлась непростительной. *** 25 января 1693, полдень, остров Тортуга, Северо-Западный департамент Гаити. Двадцать пятого января одна тысяча шестьсот девяносто третьего года, войдя в Канал-де-ла-Тортю с запада, к причалу Пор Венсан подошла когда-то красная, а ныне почерневшая, ободранная шлюпка. На веслах сидели двое: свирепый одноногий пират, устрашающе вращавший стеклянным глазом, и его приятель помладше, на первый взгляд выглядевший как джентльмен — но только на первый. Приглядевшись, в его синих глазах можно было различить пылающую там необузданную жестокость и толику безумия, а отсутствие на лице и теле видимых увечий и шрамов только лишний раз подчеркивало опасность, исходящую от этого человека. Одноногий сколь угодно громко мог орать и браниться, любому здравомыслящему пирату сначала следовало убить синеглазого. Причалив к берегу, пираты поднялись по крутым вырубленным в скале ступенькам, держа путь к таверне «Пиастры и шлюхи», скрывавшейся в боковой улочке. Брезгливо сморщив нос от зловония выливаемых прямо из окон нечистот, младший пират, одетый как джентльмен, рванул разбухшую деревянную дверь. Старший ковылял следом на деревянном протезе в виде когтистой лапы. Запах в темном и тесном помещении был ненамного лучше уличного зловония — пахло кислым элем, вонючей вяленой рыбой, немытыми мужскими телами и пронзительными женскими духами, которые, будучи не в силах перебить смрад, его только усиливали. По сравнению со здешней публикой грубые моряки из бристольского «Лландовер троу» были что студенты королевского колледжа. В «Пиастрах и шлюхах» собиралось отребье всех мастей — неудачники, которых прибило к берегу как грязную морскую пену и обломки. Алчущие и пиастров, и шлюх, но не имеющие ни тех, ни других, они проводили дни единственно доступным им образом: гоготали, орали, дрались, играли в орлянку, пили и пели старинные, дикие, жестокие морские песни. «Девушки», которые искали здесь счастья, были им под стать: никто из представительниц портовой разновидности самой древней профессии в здравом уме не пришел бы сюда, обладая хотя бы толикой молодости и красоты. Тем сильнее удивляло присутствие здесь человека, которому, казалось бы, нечего было делать в таком месте. Хоть одежда у него была плоховата, а речь отличалась грубостью, он не был похож на простого матроса. Скорее его можно было принять за штурмана или шкипера, который привык, чтобы ему подчинялись. Это был высокий, сильный, молодой еще, но уже грузный мужчина с темным лицом. Просмоленная косичка торчала над воротом его засаленного синего кафтана. Руки у него было шершавые, в рубцах, ногти черные, поломанные, а на щеке — недавно затянувшийся сабельный шрам. Сидя в углу у грязного окна, он как раз налил себе рому из глиняного кувшина, слегка разбавив его водой, когда скамью напротив с визгом отодвинули, и за стол без приглашения уселись двое незнакомцев, которых до сих пор не видели в здешних краях. Моряк окинул их свирепым взглядом. — Смотри, не лопни от рома, — ощерившись, сказал ему более молодой, которого мужчина сразу окрестил про себя Красавчиком. — Эй, Штурман! — заорали с соседнего стола. — Это твой дружок? — Это моя добыча, — мерзко осклабившись, Штурман вскочил и взмахнул своим матросским ножом перед самым носом у синеглазого. — Джим! — гаркнул он. — Прими в уплату за ром вещички вот этого! На две недели хватит! Вокруг них уже сгрудились мерзкие пьяные фигуры, боясь пропустить представление — чужаки в чистой дорогой одежде появлялись в таверне редко, и обычно больше их никто не видел. Имущество пропить, а раздетый труп сбросить со скалы — вот и вся недолга. Штурман сделал было движение, собираясь проткнуть молодого ножом, но старший, устрашающего вида одноглазый, молниеносным движением прижал его руку с ножом к столешнице, да с такой силой, что тот вскрикнул и разразился отборной бранью. Синеглазый красавчик сделал какое-то движение рукой, и Штурман выпучил глаза: его «дружки», не дожидаясь развязки и не настаивая на том, чтобы принять участие в потехе, неожиданно вернулись на свои места и принялись пить, петь и орать, как будто их никто не прерывал. Одноглазый медленно отпустил руку Штурмана. — Если не перестанешь пьянствовать, дружок, сдохнешь как собака, — мило улыбнувшись, сообщил ему Красавчик. Штурман его не слушал — он смотрел во все глаза, как одноглазый пират выписывает в воздухе узоры какой-то остроконечной деревянной палкой наподобие пера. — Гром и молния! — воскликнул он. — Вы из этих! Каким дьявольским ветром двух колдунов занесло на Тортугу? Волшебников-пиратов я еще не видал, а я повидал такое, что только ром держал мою душу в теле! — Мы волшебники, ай, — прогудел Одноглазый. — И пираты. Только нет у нас ни судна, ни команды, ни капитана. — Вот мы и подумали — дай-ка заглянем на Тортугу, вдруг найдем здесь что-нибудь подходящее, — подхватил Синеглазый. — Ты же штурман, ай? — вкрадчиво спросил Одноглазый. — Твои дружки кличут тебя именно так. — Ай, штурман, — ответил тот. — Только стал бы я торчать на Тортуге, если бы был при корабле и команде, — в сердцах прибавил он. — Но ты же непростой штурман, да? — мурлыкнул Синеглазый. — Раз ты догадался, кто мы такие да какие заклинания кастовал мой друг. — Ай, непростой, это уж точно, — пробурчал Штурман. — Сквиб рода Боунс. Если бы я родился волшебником, был бы Уильямом Боунсом Первым. А так меня все зовут Билли Бонсом. Старший пират переглянулся со своим дружком и выложил на стол предмет, от которого у Билли Бонса перехватило дыхание. — Двойной галлеон с засечками! Значит, это не пиратские байки про затонувший волшебный корабль! — Не-е-ет, это не байки! — усмехнулся Синеглазый ему в лицо — хотя глаза его оставались такими же холодными. — Мы не знаем, где именно покоится на дне морском корабль. И не знаем, где сокровище. Зато знаем тех, кому это известно. — Эти люди хотят снарядить экспедицию к тому месту, где скрыто сокровище, — объяснил одноглазый пират. — Ищут корабль и команду. Мой друг не только умеет ворочать рулем, но и способен вычислить курс. Он мог бы выдать себя за капитана, а я сносно управляюсь на камбузе. Но без судна и команды нам нечего предложить сквайру Трелони. — Я был первым штурманом у самого Маркуса Флинта, — мрачно проговорил Билли. — Слыхали, наверное. — Его собеседники кивнули, и он продолжал. — Мы поспорили с ним, а Флинт злопамятен и такого никому не спускает. Вот я и стал на якорь в этой бухте. — Мы знаем, как найти сквайра Трелони, а ты знаешь, где найти Флинта, — сказал Синеглазый — Устрой нам встречу, и мы сделаем так, что Трелони наймет Флинта и его команду. Тебе найдется, что предложить Флинту. За такую жирную добычу он примет тебя обратно с радостью. А мы поможем тебе обвести Флинта вокруг пальца, а Трелони и его людей… — он чиркнул себя ребром ладони по шее. — Сокровище огромно, а все ж лучше делить на троих, чем на целую шайку бездельников… — Флинт сейчас на Исла-де-Муэрте, — пробормотал Бонс. — Если вы меня обманываете, то живым мне оттуда не уйти. — Ну что ты, сынок, мы не способны обмануть и ребенка, — усмехнувшись, поведал ему старший из пиратов. — Но смотри, не вздумай попытаться подсунуть нам фальшивый дублон! Он наклонился к Бонсу и схватил его за засаленный воротник кафтана. — Знаешь, что я с тобой сделаю? — ласково спросил он, и Бонс затряс головой. — Не знаешь, — одобрительно проговорил Одноглазый. — И лучше тебе не знать. А если мне самому станет лень мараться, я отдам тебя моему другу. Он кивнул в сторону Красавчика, и Билли перевел на него взгляд — только чтобы, вскочив со скамьи, заорать, будучи охваченным дьявольским ужасом. На стуле вместо красавчика с синими холодными глазами сидело животное, и не приведи господь кому встретить такое исчадие ада. Это было мерзкое чудовище — огромный, черной масти зверь, сходный видом с собакой, но выше и крупнее всех собак, что когда-либо приходилось видеть Билли Бонсу. Повернув к нему свою покрытую пеной морду, гигантский пес сверкнул горящими глазами и издал низкий рев. Через секунду на стуле, развалясь, вновь сидел синеглазый пират — будто это все привиделось Билли на дне его стакана с ромом. — Грим! — весь трясясь, Билли Бонс упал на свое место и опрокинул в рот остатки рома из кувшина. — Я не хочу умирать! — Ну что ты, сынок, — сжал его руку Одноглазый. — Просто делай, как мы тебе велим, ай? И тогда останешься в живых, и со славной добычей, клянусь самим морским дьяволом Дэви Джонсом! — Но поверье… — пролепетал белый как бумага Бонс. — Призрачный пес — предвестник скорой смерти! — Не твоей, — холодно отрубил страшный синеглазый пират. — Исполняй наши приказы, а до остального тебе нет дела. Дай нам курс на Исла-де-Муэрте, и мы там будем, и сквайр Трелони тоже. Дрожащей рукой Бонс нацарапал на клочке пергамента, который ему подсунули, курс на ненаходимый остров и робко спросил: — Как мне обращаться к вам, господа? — Можешь называть меня Одноногим или Одноглазым, как тебе будет угодно, — ответил старший и, с усилием подняв обеими руками ногу, продемонстрировал ему деревянную когтистую лапу. — Наедине можешь звать меня Черный Пес, но не вздумай так обратиться ко мне на людях, — предостерег его младший. Волшебники поднялись, и старший бросил на стол несколько монет — конечно, не драгоценный двойной галлеон, а медь и серебро. — Найми шлюпку, — приказал ему Одноглазый. — Завтра жди нас на Исла-де-Муэрте, да не вздумай показать, что мы знакомы. — И с этими словами они вышли из таверны. Билли, крикнув трактирщику, что хочет еще рому, швырнул ему одну из монет и принялся тянуть дьявольское пойло как воду. Только вылакав целый кувшин, нашел он в себе силы подняться с места и потащиться на пристань за шлюпкой. По сравнению с этими двоими Флинт был безобидным, как сухопутная крыса. *** 26 января 1693, одиннадцать часов вечера, остров Исла-де-Муэрте, Карибское море (местоположение неизвестно) Исла-де-Муэрте, «остров мертвых», на котором вели дела пираты-сквибы, искатели приключений, изгнанные из своих родов, был затянут густым туманом, непроницаемым для глаз простецов. Найти этот остров самому было невозможно, лишь тот, кто уже бывал здесь, способен был открыть тайну его местонахождения другим. Здесь, в сердце Карибского моря, заключались каперские сделки, торговые соглашения и боевые альянсы, а информация была валютой куда более ценной, чем серебряные пиастры или золотые дублоны. А потому таверна на пристани, в которой была назначена встреча, так и называлась — «Храм Слухов». И никаких портовых шлюх и пьяных драк здесь не было. По крайней мере, не тогда, когда в «Храме Слухов» присутствовали капитан-сквиб Уильям Кидд с командой своей галеры-фрегата «Приключение», корсар Генри Эйвери, сквиб рода Эйвери, с капитанами своей флотилии, и капитан Маркус Флинт с первым шкипером Билли Бонсом и вторым шкипером Эдвардом Тичем, все трое сквибы знатных магических семей Старого Света. Деревянная дверь была исписана языческими письменами кандомбле, охранявшими таверну от духов Ориша, а внутри истосковавшегося по выпивке моряка встречал радушный хозяин, бразилец Антонио Соуза, пузатый и важный. Самым примечательным в его лоснящемся круглом лице был белесый след от сабельного удара, а тот, кому трактирщик обязан был этим следом, нечаянно утонул в бочке с ромом. А посему даже самые горячие головы благодарно принимали из рук Антонио стакан рому и миску ватапа — блюда из моллюсков с кусочками бакальяу, сушеной трески, соком кокоса и пальмовым маслом — и чинно занимали место за одним из длинных столов. Сегодня здесь сидел капитан Флинт с командой своего корабля «Морж», включая и первого шкипера Билли Бонса. Ходили слухи, что Флинт уволил Бонса и тот спивается на Тортуге, а вот поди ж ты — сидит, нашептывает капитану на ухо как ни в чем не бывало. Нет, лишние вопросы задавать — только себе дороже. А помолчать да послушать было невредно. Бонс привел Флинту «заказчика» — сквайра Трелони. Трелони, напыщенного павлина в белом круто завитом парике, голубом камзоле с богатой серебряной вышивкой и тростью с набалдашником в виде разинутой пасти змеи, сопровождали несколько человек: капитан Смоллетт, синеглазый мужчина в военном мундире и с собственными длинными, вьющимися каштановыми волосами, доктор Ливси, черноглазый джентльмен, одетый исключительно в черное, но также в белом парике, и чрезвычайно подозрительный одноногий и одноглазый тип по имени Джон Сильвер, который выдавал себя за кока. Это могло быть и правдой, Сильвер наверняка был чревоугодником, ибо его необъятное пузо колыхалось при каждом движении. Кроме того, присутствовал секретарь достопочтенного сквайра Трелони, бледный светловолосый мистер Стивенсон, который, поди, никогда в жизни не нюхал пороху. Конечно, сквайр и понятия не имел, что это за остров и чем ему придется заплатить за право быть приглашенным сюда. Бонс наплел ему, что именно здесь, в «Храме Слухов», нанимают корабли и команду, вот он и вещал, развалившись на стуле, будто первый лорд Адмиралтейства, а остальные его спутники внимали либо спешили ответить, если их удостаивали вопросом. А секретарь Стивенсон и вовсе не участвовал в беседе, а только строчил пером в большой книге — не иначе, записывал слова хозяина, дабы сохранить его неизреченную мудрость для потомков. — Слыхал ли я о Флинте?! — воскликнул Сильвер. — Вы спрашиваете, слыхал ли я о Флинте? Это был самый кровожадный пират из всех, какие когда-либо плавали по морю. Генри Эйвери перед Флинтом младенец. Испанцы так боялись его, что, признаюсь вам, сэр, я порой гордился, что он англичанин. Однажды возле Тринидада я видел вдали верхушки его парусов, но наш капитан струсил и тотчас же повернул обратно, сэр, в Порт-оф-Спейн. — Я слышал о нем в Англии, — проговорил капитан Смоллетт. — И убежден, сквайр Трелони, что он лучший для нашего дела. — Лучший, но не единственный! — капризно воскликнул сквайр. — Вот хотя бы и вы, Смоллетт, вполне могли бы стать нашим капитаном! Вы человек надежный! Вы, Ливси, будете судовым врачом, я — адмирал, Сильвер, конечно, будет коком, а Стивенсон… — Смоллетт — человек надежный, да и мы со Стивенсоном оправдаем ваше доверие, — мрачно проговорил Ливси, сверля глазами сквайра Трелони. — Даже Сильвер, хоть он по виду и отъявленный мерзавец, похоже, способен помалкивать. Но есть один человек, на которого я боюсь положиться. — Кто он? Назовите этого пса, сэр! — воскликнул сквайр, и капитан Смоллетт на миг оскалился, вновь сделавшись серьезным. — Вы, — припечатал доктор Ливси, — потому что вы не умеете держать язык за зубами. Он понизил голос и настойчиво сказал: — Не мы одни знаем об этих бумагах и о затонувшем корабле… — Ерунда! — воскликнул Трелони. — Я вас уверяю, всякий захочет нам помочь, как только услышит, что мы ищем корабль и команду, чтобы отправиться за сокровищем! Вот хотя бы тот чрезвычайно любезный моряк, как его звали, Билли… э-э-э… Бонс! — К вашим услугам, сэр, — низко кланяясь, проговорил Билли Бонс, который уже некоторое время ждал у стола Трелони и его приятелей, но те, в пылу спора, его не замечали. Рядом с Бонсом стоял высокий угрюмый моряк со смуглым усеянным рябинками оспы лицом. Его гордая выправка могла только свидетельствовать о высоком положении в корабельной иерархии. Было похоже, что он внимателен к своему внешнему виду и даже щеголь, если судить по аккуратно подстриженной и тщательно расчесанной бородке. На нем был надет темно-коричневый кожаный камзол и такого же цвета огромная широкополая шляпа, украшенная страусовыми и фазановыми перьями. Пуговицы камзола были изготовлены из серебра инков, а на пальцах красовалось несколько перстней. На плече, как часто было заведено среди моряков, сидел огромный пестрый попугай ара. Недолго думая, он бесцеремонно потряс сквайра Трелони за плечо, и тот, немедленно умолкнув, поднял голову. — Вот мой приятель, сэр, — вновь поклонившись, проговорил Билли. — Вы сказали, что ищете корабль и команду, а капитан Фли… — Меня зовут Флинк, — резко перебил его смуглый щеголь-моряк, и Бонс испуганно умолк. — Я по происхождению немец, фамилия немецкая (Flink — проворный, нем.), — прибавил он. — Я был первым шкипером на «Испаньоле», правда, Билли? — Бонс затряс головой, и Флинк продолжал. — А Билли — вторым шкипером. Наш капитан, упокой господи его душу, скончался от Желтого Джека* (*малярия), а корабль завещал мне, не так ли, Билли? — Мы отправляемся за сокровищами и ищем надежное судно, — важно проговорил сквайр Трелони, не приглашая Флинка и Бонса присесть. — Ай, милорд, судно отличное, не сомневайтесь даже. Это шхуна «Испаньола» водоизмещением двести тонн, и управлять ею так легко, что сможет даже младенец. — Нам не нужен капитан, только судно и команда, — сказал доктор Ливси, откидывая на спину букли парика и внимательно изучая своими черными как деготь глазами первого помощника Флинка. — О, милорд, я так недавно капитан, что с удовольствием уступлю эту честь вам, — проговорил Флинк, коротко кланяясь капитану Смоллетту. — Меня устроит мое старое звание — первый шкипер, а Билли будет вторым, не так ли? — Ай, капитан Смоллетт, рад буду услужить, — подтвердил Билли Бонс. — У нас полностью укомплектована команда, и корабль снаряжен, хоть сегодня в море. — Сквайр Трелони желает путешествовать со своим коком мистером Сильвером, — указал секретарь мистер Стивенсон, не переставая строчить в своей книге. — Ай, милорд, наш кок будет готовить для команды и офицеров, а ваш кок может готовить для господ и капитана, — подумав, решил Флинк. — Ну что ж, — милостиво проговорил сквайр. — За ценой не постоим, заплатим полновесным золотом, — и он высыпал на стол горку золотых монет из бархатного кошеля. Сверкание золота немедленно заставило принять все лица в таверне, от хозяина до боцмана, алчное выражение. — Ай, клянусь честью, с вами приятно иметь дело, милорд! — выдохнул Флинк. — Пиастры, пиастры! Капитан Флинт, хватай пиастры! — кланяясь, закричал попугай. — Флинт? — переспросил синеглазый капитан Смоллетт, высоко поднимая брови. — Это кличка моего попугая, капитан, — пояснил первый штурман Флинк. — В честь грозного капитана. Объемистое чрево кока Сильвера колыхнулось, и откуда-то послышался задушенный писклявый голос: — Видали мы таких, тоже за пиастрами гоняться любят. Поговори у меня еще, курица. Смотри, как бы тебе без хвоста не остаться.