***
— Эдвард Мунк, — шёпотом прочитал омега, водя мышкой по столу. — Открытие через две недели… Тэхён потянулся к своему ежедневнику и обнаружил, что он к этому времени, оказывается, будет абсолютно свободен! Воодушевившись, он посмотрел адрес галереи и время работы, а после, задумался, уныло опустив плечи. Когда фея только собирал вещи в Рим, он грезил о том, что наконец заведёт себе друзей и вообще обретёт много новых знакомых. Нет, он не был затворником-одиночкой, у него была пара товарищей в общине и несколько хороших знакомых в университете, но всё же это не то, чего бы он хотел. И вот он уже без малого две недели в Риме, а так ни с кем и не познакомился даже, ну разве что… Взгляд быстро нашёл чёрную визитку, которая лежала на рабочем столе. С их встречи он постоянно о нём думает и, может, действительно перестать мучать себя и написать ему? К тому же Хосок был истинным ценителем искусства. В его компании посещение любой галереи, омега был уверен, становилось намного более информативным, чем с любым экскурсоводом, да и с ним просто очень хорошо! В добавок альфа ему сам предлагал прогуляться по Риму, но всё же писать ему по прошествии стольких дней молчания было весьма странно, если не грубо. Что-то вроде: «Хей, я забыл про вас, но тут мне стало скучно, так что давайте встретимся»? Некрасиво. А потому омега решил, что лучше уж он сам сходит на Мунка в негордом и несколько понуром одиночестве.***
— …А в целом как ты? — спросил его папа, когда они говорили по телефону. — Хорошо, — ответил будничным тоном, наливая холодный зелёный чай в стакан. — Уже нашёл друзей? — в голосе Юджина отчётливо слышалась улыбка. — Ну друзей нет, — хмыкнул фея. — Мало времени прошло… — Ну хоть с кем-то познакомился? Помедлив, Тэхён будто нехотя ответил: — Да… — Я очень рад! Кто он? Тоже фея? — папа заметно воодушевился. — Нет, не фея. Фей тут вообще нет, — сделав глоток, он добавил: — По крайней мере я не встречал ни одного. — Ну что ж… Это, конечно, печально, но неудивительно… А твой знакомый тогда кто? — Эм, пап, — Тэхён, занервничав, решил побыстрее закончить разговор. — Мне тут звонят из деканата. — Всё-всё! Не мешаю! Люблю тебя и скучаю! Отец тоже! — И я вас. Пока. Положив телефон на стол, омега провёл ладонью по лицу и тяжело вздохнул. Зачем он вообще сказал папе о том, что успел завести знакомого в Риме? Теперь папа будет постоянно о нём спрашивать, и что теперь? Постоянно врать? Или сказать прямо, что этот знакомый – вампир, и шокировать родителей? Хотя, скажи Тэхён, что он здесь ни с кем так и не познакомился, оставшись одиноким приезжим за дальней партой, то папа бы точно не находил себе места. Ладно. Как сказал, так и сказал, а дальше – по ситуации. Тем более навряд ли они с господином Чоном продолжат общение: Тэхён, по прошествии почти двух недель так ему и не написал. Не осмелился. Хотя и, несмотря на страх, хотел… Интересно, вампиры икают? Даже если нет, то Чон уже должен был начать, ведь один фея всё никак не оставит его образ… Но не время обо всём этом думать! У Тэхёна сейчас по плану изучение итальянского, чем он с удовольствием и займётся.***
Понедельник – день тяжёлый, особенно если первой парой стоит семинар у профессора Боннати, строгого даже к иностранцам, пожилого альфы. И опаздывать на его пары, конечно же, было никак нельзя, а потому Ким приходит в институт заранее, дожёвывая сэндвич, купленный по дороге. Выкинув пластмассовую упаковку, омега отряхивает руки и идёт по холлу, в направлении широкой мраморной лестницы. Не доходя до неё всего пару метров, его взгляд привлёк коридор первого этажа, где на мольбертах были выставлены картины. Тэхён, не смогший унять любопытство и давший себе только пять минут, подошёл к картинам и, прочитав информацию на стенде, узнал, что данная выставка посвящена работам победившего в конкурсе студента художественного факультета. — Somniun, — прочитал он шёпотом название серии картин и, подойдя к первой, замер. На тёмной картине изображён лежащий на софе обнажённый омега, чья бледная кожа практически светилась в темноте фона. Приглядевшись к полотну, можно было заметить и вторую фигуру – высокий альфа, тенью нависший над омегой. Его образ был размыт, и лишь яркие, светящиеся красным глаза были хорошо различимыми во тьме. Красные глаза… Тэхёну вспомнились его красные глаза. На следующем полотне были те же герои, но в другом сюжете: обнажённый омега стоял лицом к зрителю, спиной оперевшись на грудь альфы, пока тот крепко держал его за шею, свободной рукой взяв его за руку и сплетя их бледные пальцы. Тэхён, словно зачарованный, смотрел на полотно не отрываясь. На его коже пламенем вспыхнули прикосновения господина Чона. Его рука на его руке, его губы на его запястье… — Taehyung, non hai paura di arrivare in ritardo? — окликнул его голос старосты. Не сразу отмерев, фея ответил: — Sto correndo! — и быстрым шагом двинулся к лестнице. Благодаря всё тому же старосте, милому человеку, вовремя прийти на семинар Ким успел, а вот сосредоточиться на проекте одногруппников оказалось задачей непосильной. Перед глазами были не они, и даже не строгий профессор, а алые глаза, и в ушах лишь приятный низкий голос, говорящий на английском с мягким итальянским акцентом…***
Неторопливо идя по вечерней Виа Витториа-Венета, Тэхён рассматривал витрины бутиков, изредка останавливаясь, заприметив интересную вещицу. Например, несмотря на то, что феям такой стиль носить несколько несвойственно, ему приглянулись очки от Prada в массивной чёрной оправе. Были бы у него лишние деньги… много лишних денег, то купил бы, а ещё этот красивый приталенный костюм цвета утреннего неба от YSL и эту сумочку из неизвестного бутика, в котором очевидно продают очень дорогую ручную работу по коже. Взгляд упал на перчатки. Чёрные, кожаные, надетые на манекен в строгом костюме. Тэхён засмотрелся. И да, ему определённо нравились альфы в строгих костюмах и кожаных перчатках. Он это понял ещё несколько лет назад, когда все его приятели-омеги из общины страдали по Чонгуку в хлопковом костюме цвета морской волны… Дав себе ещё немного полюбоваться безликим альфой в шикарном костюме, он двигался дальше, но, не пройдя и пяти метров, остановился у очередного бутика. Это оказался Maison Margiela – один из его любимых домов моды, на витрине которого был выставлен манекен-омега в невероятном лёгком костюме из объёмной полупрозрачной ткани. Костюм, его ткань и фасон были поистине великолепными, но внимание омеги привлекли совсем не они. Тэхён не мог оторвать взгляда от корсета цвета слоновой кости. Ему даже пришла мысль, смелая мысль, оставшаяся лёгким смущением где-то внутри… Мысль о том, что ему бы хотелось примерить этот корсет на себя. Встряхнув головой и напомнив себе, в первую очередь, о цене данного изделия, омега отвернулся от витрины и глубоко вдохнул вечерний душный воздух. Пахло листвой и пылью, приближающейся грозой. И Тэхён решил поторопиться, дабы успеть на автобус до общежития, как вдруг телефон в кармане его жакета завибрировал. «Сеньор Чон Хосок» — гласило имя звонившего. Тэхён замер на мгновение, удивлённо смотря на экран. Внутри всё сжалось, а по спине пробежали мурашки. Да, он всё же решился и написал сообщение, совершенно не ожидая ответа… Да и написал он не сообщение, а, скорее, простыню о том, как он сожалеет, что не написал ранее из-за навалившихся дел, бла-бла-бла и всё в таком духе. Тэхён уже и сам толком не помнит, что точно было в том сообщении, так как во время написания оного он чувствовал и испанский, и английский, и итальянский стыд за самого себя, что вот так вот просто берёт и спустя две недели пишет наверняка занятому человеку с предложением сходить с ним на Мунка, потому что он вспомнил, что альфа в их единственном разговоре упоминал, что ему нравится его творчество и вот так вот удачно вышло, что сейчас в Риме его выставка и… «Простите ещё раз за то, что так долго не выходил на связь. Вы потрясающий собеседник, и я с удовольствием сходил бы с вами на ещё одну выставку». Про то, что так и не нашёл компанию в Риме он сообщать не стал: и без этого выглядел жалко в своих глазах, понадеявшись, что в глазах Чона всё не так уж и печально. — Господин Чон? — подняв трубку, осторожно спросил. — Тэхён, здравствуйте, — произнёс он неожиданно мягко. — Я очень рад вас слышать, но позвольте сначала спросить, — сказал он вдруг с иной интонацией, и фея напрягся, готовясь услышать претензии, недовольства и в общем всё не самое приятное из возможного: — У вас всё хорошо? — А? Простите? — Тэхён опешил, а после, обдумав услышанное, ответил, неловко посмеиваясь: — Да, всё хорошо! Правда! — Тогда я спокоен. И прошу меня извинить за то, что не ответил сообщением сразу, был очень занят и только что освободился. Решил сразу позвонить. — Ничего, всё хорошо, — помедлив, омега всё же решил сказать, что вертелось на языке с того момента, как он услышал низкий голос альфы: — Я тоже… рад… рад вас слышать, — его щёки тут же вспыхнули. — Вы хотели сходить со мной на Мунка? — в голосе вампира слышалась улыбка. — Да. Он вам нравится, и мне тоже, и у меня есть свободное время, а здесь как раз его выставка, — говорил он быстро, чувствуя, как краснеет ещё сильнее. — Простите, что не писал вам и не звонил, и вот так вот спонтанно приглашаю, просто куча дел и в университете ещё загрузили нас… Простите ещё раз. — Ну что вы! И не думайте извиняться! Я всё прекрасно понимаю. — Ладно, хорошо, — выдохнул он. — Тогда давайте договоримся на время и день? Думаю, надо выбрать будний день, чтобы было поменьше людей. — Не любите, когда людно? — Да, а ещё я люблю подолгу стоять у картин и рассматривать, а когда людей много, то мне очень неудобно и я просто медленно хожу туда-сюда, — фея звонко засмеялся. — Я вас понял, — господин Чон вдруг замолчал на короткое время, после чего спросил: — Тэхён, а вы случайно не свободны этим вечером? — Свободен, а что такое? — Может быть, тогда сходим на Мунка? — Я бы с радостью, но сейчас, — он убрал телефон от уха, чтобы взглянуть на время, после чего снова его прислонил, — половина седьмого, а выставка закрылась еще в шесть. — В этом нет никакой проблемы, — сказал альфа, и омега от удивления вскинул брови. — Скажите, где вы сейчас? — На Виа Витториа-Венета, у бутиков. — Скажите, не могли бы ли вы подождать где-то четыре минуты? — Да, конечно. — Отлично, и до встречи, mio caro amico.***
Ровно через четыре минуты, как Чон и говорил, напротив омеги остановился чёрный Майбах, в котором отражалась невысокая и хрупкая фигура феи, от волнения крепко сжимавшего ручку своей белой сумочки. Водитель, рослый альфа, покинул своё место и, обойдя машину, открыл дверь, оставшись ждать рядом. Ким, сперва оторопев, подбежал к машине и спешно сел, тихо поблагодарив водителя. — Chiedo scusa, — промямлил он взволнованно. В машине кроме него и водителя никого не было. Тэхён мысленно заключил, что он полный идиот и какого-то лешего сел в первый подъехавший автомобиль. — Dov'e 'il signor Jeong? Sono entrato nella macchina giusta, vero? — Мы едем к нему, мистер Ким. Не беспокойтесь, — ответил водитель на английском с сильным итальянским акцентом. Поняв, что всё нормально, омега расслабился и даже не заметил, как они подъехали к неизвестному ему ателье и водитель, выйдя из машины, открыл дверь у пустующего пассажирского сидения. Тэхён, поправив светлые волосы, устремил взор на ателье, чувствуя сильное волнение перед встречей с Чоном. И вот, через минуту волнительного ожидания дверь ателье открылась и на улицу вышел господин Чон, одетый в идеальный тёмно-коричневый костюм, держащий трость в правой руке. — Добрый вечер, — сказал он, сев рядом с феей. — Прекрасно выглядите, — он потянулся к омежьей руке и поднёс её к своим прохладным губам. Тэхён улыбнулся, опустив взгляд. К поцелуям он ещё не привык, но против, к своему же удивлению, не был. — Вы тоже.., — Ким замялся, едва заметно покраснев. — Тоже прекрасно выглядите. — Стараюсь, — вампир усмехнулся, сверкнув красными глазами в темноте салона автомобиля.***
Когда Чон провёл его в пустую галерею, которую им любезно открыл его «хороший знакомый», Тэхён не мог унять внутреннее волнение. Он был несколько нервозен, так как впервые в жизни посещал картинную галерею после её закрытия (и никогда не думал, что обычным смертным такое дозволено), и в то же время улыбка не сходила с его лица. Ему казалось, что они с альфой проворачивали настоящую шалость, и это доставляло омеге игривую радость. Ту самую, как когда-то в детстве, когда они с друзьями бегали по общине и беззлобно шутили над взрослыми, после чего от них же и удирали. — А вы часто так посещаете галереи? — спросил омега, когда они поднимались по лестнице, и шаги их эхом разносились по пустому помещению. — Иногда, когда хочется побыть наедине с художниками, — вампир улыбнулся фее. — Или с самим с собой. — Когда я хочу побыть наедине с самим собой, я обычно закрываюсь у себя в комнате, — задумчиво протянул, и альфа засмеялся. — Иногда я устаю и от собственных стен. Тэхён кивнул, про себя задумавшись над смыслом сказанного.***
Вживую картины Мунка оказали на омегу ещё более гнетущие чувства, чем со страниц учебной литературы. Было в его картинах что-то зловещее, но при этом до боли печальное, что, пожалуй, неудивительно, ведь биография данного норвежского художника была полна боли и страданий. — Жуткая картина, — сказал Ким, смотря на знаменитый «Крик». — Как и многие здесь. — Знаете историю её написания? — спросил его Хосок едва не шёпотом, улыбаясь. — То, что он написал её, живя в районе, где располагалась скотобойня, недалеко от психиатрической клиники, где лежал его младший брат? — Говорили, что крики забиваемых животных, смешивавшиеся с воплями душевнобольных, были невыносимы, — сказал тихо вампир. Холод его дыхания коснулся тёплой кожи омежьей шеи. — Но Мунк придумал данное полотно задолго до того, как оказался в том месте. В своём дневнике от тысяча восемьсот девяносто второго года он писал, что во время прогулки они с друзьями застали закат. Но необычный, небо в тот миг стало кроваво-красным. Мунк остановился, почувствовал изнеможение и опёрся на забор, его друзья же пошли дальше. А он всё смотрел и смотрел на это алое небо, на кровь и языки пламени над синевато-чёрным фьордом. Мунк дрожал от волнения, ощущая бесконечный крик, что пронзал природу. Слушая Чона, Тэхён прекратил дышать и всё смотрел на полотно, не отрывая от него взгляда. Он был словно загипнотизирован зловещей картиной, и низким голосом, с восхищением рассказывающим ему про кровавый огонь… Тэхёну стало не по себе. Холод уколол его кожу, и вместе с тем жар поднялся к лицу. Дышать получалось с трудом. Фея сделал маленький шаг в сторону, отойдя от вампира. — Это страшно, — сказал Ким полушёпотом. — В этом и смысл. Вы смотрите на полотно, вам становится страшно, жутко, вы не знаете, куда себя деть… А ведь это всего-то краска на холсте. Потрясающе, неправда ли? — господин Чон улыбался. — Вам нравится пугаться? — Тэхён посмотрел на него нахмурившись. — Боюсь, что в этом мире не осталось вещей, которые могут меня напугать, — сказал он с той интонацией, с которой обычно объясняют простые истины маленьким детям. — Скорее, мне нравится наблюдать за теми, кто испытывает эмоции. — Водите омег по галереям и смотрите на их реакцию? Альфа засмеялся. — Не совсем. — А что же тогда? — Скажите, вам знакомы перфомансы?