***
Сидя на лекции, Тэхён в упор смотрел на преподавателя, ни на что не позволял себе отвлекаться и действительно внимательно его слушал, но… ничего не слышал. Да, снова эта ситуация. Ситуация, когда все его мысли были заняты лишь одним вампиром, который интригующе обещал сводить его на «очень и очень» интересный перфоманс. Интересно, о чём он? И будет ли он жестоким? От некоторых перформансов Абрамович, например, Киму становилось дурно. Вспомнить только тот с ножом… Омегу передёрнуло. Он покачал головой, зажмурив глаза. Нет, это определённо не то, о чем надо думать, когда ты плотно пообедал пиццей. Вдруг загорелся экран его телефона, оповещающий омегу о новом сообщении. Тэхён, понимая, что сосредотачиваться на лекции, когда до её конца осталось семь минут, бесполезно, потянулся к своему телефону и пальцем смахнул вверх по экрану, сняв его с блокировки. Фея удивлённо посмотрел на экран. Ему написал Чонгук. «Тэхён, здравствуй! Как ты?» Недолго думая, Тэхён напечатал в ответ: «Привет! Хорошо:) А ты?» «Тоже. Сейчас вот работаю в большой теплице при университете)» Следом прилетело фото той самой теплицы. Красиво… «Очень красиво!» «Если хочешь, то я тебя сюда свожу, тут растут твои цветы!» Фото каликанта цветущего прилагается. Ах, да, цветы дня рождения. «Красивые! Я буду очень рад» «Я ещё хотел спросить. Ты же будешь свободен в субботу вечером? Где-то ближе к девяти» Тэхён поджал губы, печатая: «Боюсь, что нет:( Я иду на перфоманс» «Перфоманс?» «Это когда художник что-то делает на публику, и в это «что-то» закладывается определённый смысл» — объяснил. «Вы с группой идёте?» Ким вновь поджал губы и несколько нехотя написал ответ: «Нет… Я иду с моим новым знакомым» «Я даже не знал, что в Италии есть феи… Ну, что их там достаточно, чтобы вот так вот познакомиться» Ким почесал лоб, думая о том, что, возможно, беседу лучше бы уже закончить, но… «Он не фея» Следом тут же приходит: «И тебе не страшно идти куда-то с кем-то, кто не фея, так поздно в чужом городе? Он хотя бы человек?» — спустя короткое время, Чонгук отправил довольно трогательное: «Я просто очень беспокоюсь» — а после ожидаемо спросил: «Твой новый знакомый хотя бы человек?» Ну как сказать… раньше им точно был. «Ну… да» — почти правда. «Хорошо, это уже лучше. Люди для нас неопасны почти! Не то, что ведьмы какие-нибудь или того хуже, вампиры, хах, да?:)» Да...***
Разговор с Чонгуком вылетает из головы Тэхёна со следующей пары, и не возвращается вплоть до самого вечера, когда фея, выполнив все свои дела, наконец добрался до кровати и, оказавшись в полной тишине, предоставленный сам себе, не начал думать… А вдруг Чонгук прав? Вдруг, это действительно опасно? Вдруг, это западня, как в том случае во Франции?! О чём вообще Ким думал, когда согласился идти?! Сомнительное мероприятие, о котором альфа не рассказывал никаких подробностей, даже не назвал адрес, а вместо этого пообещав, что подъедет за феей к общежитию. Но что ещё больше пугало Тэхёна – так это время проведения поздним вечером. Да, сначала он не придал этому никакого значения, но разговор с Чонгуком посеял в нём беспокойство, и, надо сказать, не беспочвенное! Кто вообще устраивает какие-либо выставки практически ночью?! Отец бы тут же заявил, что история про некое «настоящее искусство» — бред, придуманный с целью заманить наивную фею поздно вечером в мрачный дом где-нибудь на окраине Рима, чтобы там иссушить. Лишь очарованный дурак согласится на нечто подобное, но Тэхён в своей разумности, если честно, сам уже начинал заметно сомневаться. Все эти размышления и страхи, да, тревожили его, давили и не давали покоя, но, несмотря на это, господину Чону хотелось слепо довериться. Что это, Тэхён точно не знал, списав на природный магнетизм вампиров и исключительный магнетизм Чон Хосока… Да и чего уж, Тэхён всегда был любопытным, что феям на самом деле свойственно. Свойственно, да, но история научила любопытных фей быть настороженными и, не смотря на природную тягу к новому, никогда не забывать о собственной безопасности, но с Тэхёном как-то не вышло. У него чувство самосохранения под напором любопытства притупилось совершенно, иначе как объяснить, что в назначенный день ровно в девять он покинул безопасные стены своего общежития? Выйдя за территорию кампуса, Тэхён увидел знакомый чёрный Майбах, рядом с которым непринуждённо курил Чон Хосок, держа в левой руке всё ту же неизменную трость. Оставалось только гадать, для чего она ему нужна? Никакой хромоты у вампира не наблюдалось. Впрочем, вокруг всей его персоны таилось слишком много вопросов. К примеру, что означает то таинственное «Master» на визитке? Или, чем он занимается? В две их встречи они много говорили о Тэхёне, ещё больше о художниках, и почти ничего о Чоне. Да даже то, что ему открывали уже закрытые галереи – все эти загадки Тэхёна невероятно манили. «Любопытство сгубило слишком многих» — назидательно прозвучали в голове слова отца, которые в этот раз Тэхён решил проигнорировать, ускорив свой лёгкий шаг. Как только Чон заметил омегу, он тут же подошёл к машине и открыл заднюю дверцу. — Приветствую, — альфа поцеловал его руку, подарив омеге едва заметную улыбку. — Добрый вечер, — выдохнул Тэхён, смущённо пряча взгляд от красных глаз, горящих предвкушением в вечерней темноте. Вампир помог ему сесть в машину, по-джентльменски подержав за руку и закрыв дверь, после чего обошёл машину и сел рядом, у правого заднего окна. Фея же, чувствуя не сходящее с его щёк смущение, взялся за свою маленькую сумочку обеими руками, дабы унять дрожь в пальцах. Всё это было так волнительно… — Простите… а куда мы едем? — спросил робко Ким, когда Майбах мягко двинулся с места. — Вы так и не рассказали подробностей, — добавил совсем тихо. — Перфомансы бывают разные… Господин Чон мягко ему улыбнулся. — Думаю, чтобы впечатление было наиболее ярким, мне лучше воздержаться от подробностей, — его интонация, столь же мягка, как и его улыбка, позволила омеге немного расслабиться. — Но, поверьте, ничего подобного вы наверняка не видели. Тэхён, кивнув, отвернулся к окну и приложил холодные пальцы ко всё ещё пылающей щеке.***
Примерно через полчаса машина остановилась у одной из старых вилл, коих в Риме было превеликое множество, и которые до сих пор могли находиться в частной собственности. Выйдя из машины, Чон подошёл к открытой водителем пассажирской двери и сам подал руку Киму, которую тот со смущением принял. — Красиво, — сказал фея, рассматривая роскошное трёхэтажное здание из тёмного камня, на фасаде которого можно было заметить пять невысоких колонн, по высоте равных первому этажу. — И вилла, и территория… Как с картинки, — на лице омеги заиграла улыбка. — Место действительно хорошее, — согласился с ним альфа и предложил свою руку, согнутую в локте. Тэхён, опешив, то ли от того же смущения, то ли от удивления, всё же положил свою кисть на изгиб его локтя, пальцами ощутив приятный бархат пиджака. Войдя внутрь, Тэхён удивился большому количеству разных существ: люди, оборотни, ведьмы, вампиры, кицунэ, эльфы, банши… При взгляде на последних, омега вздрогнул и неосознанно подошел ближе к альфе. Забавно, конечно, искать защиты от потенциального убийцы у другого потенциального убийцы… — Что такое? — шёпотом спросил его господин Чон. Тэхён, с ужасом заметил, как вцепился в его локоть сразу двумя руками. — Прошу прощения, — пискнул он, вновь «нормально» взявшись за руку вампира. Почувствовав, как начал стремительно краснеть от стыда, фея решил отвлечься и принялся рассматривать гостей, взглядом избегая угла, где стоял тот, кто так его напугал. Все гости, отметил про себя Ким, были одеты настолько изысканно, что мысли о высоком достатке всех собравшихся напрашивались сами собой. И что только здесь забыл Ким Тэхён в своих джинсах клёш и укороченном красном джемпере в белый цветочек? Омега почувствовал стыд и поспешил спрятать глаза в пол, пытаясь игнорировать взгляды окружающих. И почему господин Чон не сказал ему о том, что надо бы принарядиться? Тэхёну бы уйти, дабы не продолжать позориться, однако руку, так комфортно лежавшую на чужом локте, убирать совсем не хотелось. Наконец они дошли до просторного зала на первом этаже. Хосок повёл их в самый центр, и существа, на удивление Тэхёна, спешно перед вампиром расступились, некоторые даже почтительно склоняли головы. Да кто же вы такой, Чон Хосок? Однако раздумывать над данным вопросом Тэхёну не представляется возможным – его взгляд сейчас был прикован к круглому помосту с вытянутым столом сверху, на котором можно было рассмотреть верёвки, плети, стеки, наручники… Стоп. Тэхён не совсем понимал, что это, вернее, догадывался, и когда на помост вышел полностью обнажённый омега-человек, его предположения лишь подтвердились. Подгоняемый захватившим сознание смущением, он уже было ринулся уйти, но господин Чон без труда удержал его за руку, после чего тихо произнёс: — Подождите, куда вы? В ответ Тэхён, обратив на него шокированный взгляд, прошептал: — В чём смысл?! — дабы не демонстрировать, насколько сильно он смущён, фея невольно перешёл в защиту и говорил настолько возмущённо, насколько только мог. — Какое это искусство? Это самое настоящее извращение! — Вы даже ничего не увидели, чтобы утверждать… — Я увидел достаточно! — Обнажённого омегу? — Чон усмехнулся. — Почему же такой реакции не было в галерее? Там же столько обнажённой натуры. — Ту натуру никто не собирался избивать на потеху толпы! — Тэхён, прошу, выслушайте, — вампир подошёл к нему почти вплотную, отчего омега уже в который раз покраснел, опустив взгляд. — Помните, вы мне рассказывали о перфомансах Абрамович? В некоторых из них была настоящая животная жестокость, в других он самостоятельно себя калечил, и люди на это смотрели. И что? Это перестало быть искусством? Нет. В его работах был смысл. Здесь он присутствует тоже, и это во-первых. А во-вторых, всё это, как и в перфомансах других художников, добровольно. И, более того, для омеги на помосте – это важный этап. Он художник, и смысл этого – отдать себя во власть присутствующих, полностью отпустить контроль, проверяя собственные пределы. Насколько можно быть покорным, и где контроль должен заканчиваться. И если он решит, что перфоманс закончен, что его надо остановить, или же он более не хочет, ему лишь надо сказать стоп-слово, и всё тут же прекратится. Здесь присутствуют существа, следящие за этим. Тэхён, всё ещё недоверчиво смотря на альфу, тяжело выдохнул и, краем глаза заметив движение сбоку, повернул голову к «сцене». Заиграла музыка, что-то вроде ритмичного эмбиента, и на помост поднялся один из гостей – кицуне-омега, одетый в бархатный комбинезон, открывающий плечи, поправил на себе меховую горжетку и не спеша подошёл к столу. Рассмотрев все предметы, лежавшие на столе, кицунэ всё же останавливает свой выбор на чёрном кожаном стеке. Взяв его в изящные тонкие руки, он подошёл к художнику и что-то тихо ему сказал. Тот в следующее же мгновение лёг животом на высокую узкую скамью, стоящую чуть поодаль стола. В этот момент всем присутствующим открылся прекрасный вид на загорелую и гладкую кожу спины и ягодиц. Тэхён подумал про себя, что этому омеге стоит попробовать себя в роли натурщика, если он уже им не был, настолько красиво было его тело. Когда кицуне подошёл к нему и провёл рукой по его пояснице, художник едва заметно вздрогнул, и Тэхён, кажется, вместе с ним. Вдруг кицуне поднял руку вверх и резко опустил её вниз. Стек хлёстко ударил по гладкой коже. Тэхён беззвучно охнул. Первый удар оказывается оглушительным и пронзительным. Тэхён чувствует, будто вместе с тонкими кровеносными сосудами под кожей омеги-модели разрывается что-то внутри него самого, что-то важное и доселе неизведанное. Всё тело напрягается, а дыхание затормаживается. Всё то светлое и нежное, что было заложено предками-феями в Тэхёна, призывает его немедленно отвернуться или вовсе уйти. Но омега продолжает неотрывно смотреть и уходить даже не думает. А потом удары градом обрушились на тело зажмурившегося омеги, оставляя на коже спины и ягодиц бордово-алые отметины. И музыка… Музыка неожиданно служила идеальным аккомпанементом к действию: каждый хлёсткий удар стека сопровождался тяжелым ударом бита. Омега бил под ритм композиции, и это притягивало взгляд. Завораживало. Тэхён и не понял, как начал следить за каждым ударом стека по коже, не понял, почему не отворачивался. Просто стоял и смотрел, смотрел и стоял, чувствуя, как страх, отвращение и возмущение в нём затухали, а что-то доселе неизведанное разгоралось всё больше… С каждым ударом стека, с каждой багряной полосой на нежной коже. Удары продолжаются, и с каждым новым Тэхён чувствует, как его сердце пропускает удар, как всё внутри обращается в зрение и слух, лишь бы не упустить ни одной детали представления, которое вызывает необъятный жар внутри. Тем временем на помост вышел один из зрителей – альфа-человек в строгом костюме, один из тех, кого точно не ожидаешь встретить в таких местах. Он взял верёвку и связал руки художнику, нежно погладил по голове, и, похлопав по щеке, безмолвно приказал открыть рот. Омега-художник же послушно обхватил губами его большой палец, в удовольствии прикрыв глаза. Ким, не отрывая от омеги взгляда, сглотнул и провёл кончиком языка меж своих губ. И взгляд вампира, что смотрел на него в этот момент с нескрываемым интересом, Тэхён не замечал. Весь он, все его мысли сейчас были там, на скамье, под стеком, в связанных руках и на прикрытых, влажных от слёз веках. Словно он вселился в тело художника, словно именно Кима в это мгновение осыпали градом ударов и перетягивали руки жёсткими веревками. Всё это ощущалось настолько остро, что тело его невольно отреагировало – когда омега на скамье покрылся испариной, начал тяжело дышать, Тэхёна бросило в жар, его соски болезненно затвердели, а внизу, между ног возникло тянущее чувство. Фея сжал бёдра, сделав глубокий вдох, с испугом и стыдом осознав, что возбудился. Возбудился от звука ударов и тяги к боли, возбудился так, как никогда прежде. Темп играющей в зале композиции ускорился, и вместе с ним удары стека. К кульминации мелодии художник начал медленно выгибаться в спине. По залу прошлась волна шёпота. Кицуне, сохраняя прежний ритм, довольно усмехнулся. И вдруг… …художник замер и затих. Его веки приоткрылись, затуманенный взгляд обратился ввысь, и с губ сорвался хриплый стон, в конечном итоге перешедший в громкий крик. — Он достиг сабспейса, — прохладный шёпот господина Чона коснулся шеи Кима. Сабспейс… Тэхён не знал, что это, не спешил спросить, да и с трудом разобрал, что ему только что сказал альфа. Всё его внимание, все мысли были лишь об этом омеге. Избитый стеком, которым обычно тренируют скакунов, обнажённый перед несколькими десятками пар глаз, с кровоподтёками на нежной коже и, кажется, совершенно униженный, но в реальности постигший запретное удовольствие.