Рим встречает Тэхёна непривычной для него жарой и ярким солнцем на по-весеннему голубом небе. Выйдя из аэропорта, Тэхён сощурил глаза, высматривая такси, и вдохнул полной грудью обжигающий воздух, пропахший тяжёлым и сладким ароматом магнолии, что пышно цвела по всему городу.
— Hai bisogno di un taxi? — предложил ему один из таксистов, и Ким, неожиданно напрочь забывший всё, что изучал на языковых парах, лишь закивал болванчиком, улыбаясь глупо и широко, одним словом – счастливо!
Всю дорогу до места встречи с представителем программы обучения Тэхён крутит головой по сторонам и с трудом осознаёт, что вот она, Италия! Страна, о которой он давно грезил, не будучи уверенным, что вообще когда-либо сюда попадёт. Но вот он здесь, и надпись дорожного знака, гласившая «Roma» это только подтверждает. Когда они заезжают в старый район города, Тэхён не сразу понимает, что его дорога окончена, а таксист, ему дружелюбно улыбающийся, будто намекает: ну давай, плати деньги и кыш-кыш, мне ещё работать, в отличие от тебя.
Заплатив за поездку и поблагодарив за выгруженный из багажника чемодан, Тэхён улыбкой приветствует подошедшего к нему представителя программы, сорокалетнего омегу с превосходным английским. Омега, который попросил обращаться к нему просто Феличе, быстро помог Тэхёну решить все организационные вопросы с регистрацией в общежитии, покупкой SIM-карты, а также открытием счёта в местном банке для начисления стипендии. Феличе вообще оказался довольно интересным, очень бодрым и энергичным, но не совсем типичным итальянцем – за полдня, что они провели в делах, они так ни разу и не присели передохнуть хотя бы на десять минут, что даже для англичанина Кима было как-то слишком. Но в конечном итоге страдания и без того уставшего Тэхёна окупаются, и уже к обеду все организационные дела они с Феличе завершают. Перед тем, как уйти, омега предупредил Кима, что занятия начнутся через два дня, и, надев солнечные очки от Роберто Кавалли, покинул холл общежития, заранее пожелав новоприбывшему иностранному студенту хорошей прогулки по Риму. Приняв душ и переодевшись, Тэхён спешно одевается и, посмотрев на себя в зеркало, покидает комнату, что станет его домом на ближайшие два месяца.
Два месяца в Италии! О таком он, фея из не самой открытой Лондонской общины, наверное, вообще никогда не мечтал, но вот он в Риме, а перед ним улица Виа Джулия, которую гордые итальянцы считали самой красивой улицей не только в вечном городе, но и во всём мире. Виа Джулия – красавица, увитая плющом, расположившаяся под множеством узорчатых арок. Тэхён не мог ей налюбоваться, а прохожие им – такой улыбчивой светлой феей с золотом в волосах и на практически невидимых на солнце крыльях. Кажется, его даже кто-то снял на телефон, и будь Тэхён в Лондоне, то обязательно бы занервничал, но сейчас он совершенно об этом не думает, ведь теперь он лёгкой походкой гулял по Виа Маргутта, воплощённой в бессмертном фильме «Римские каникулы». Данная улица была известным пристанищем поэтов, актёров и художников. Последний факт пробуждал в и без того потрясённом омеге невероятные радостные эмоции. Он будто чувствовал связь с каждым творцом, ступая по этой земле, и это было потрясающе.
К пяти часам Тэхён добирается до известнейшего фонтана Треви – монументального сооружения, с которого на пришедших взирал повелитель водной стихии Нептун на колеснице, запряжённой двумя морскими конями, что символизировали два состояния моря: спокойное и взволнованное. Довольно налюбовавшись данным шедевром архитектуры и скульптуры, Тэхён не смог сдержаться от наивного соблазна и, как и окружавшие его туристы, бросил в фонтан монетку, тая в сердце надежду однажды вновь сюда вернуться. Вдруг судьба захочет улыбнуться ему во второй раз?
Разумеется, не мог Ким пройти мимо галерей, и первой в его длинном и обширном списке стала галерея Боргезе, где были представлены скульптуры любимого омегой Бернини. До музея Тэхён добрался лишь ближе к вечеру, и любой другой на месте феи уже отправился бы отдыхать, но Тэхёна, как птицу, вырвавшуюся из клетки, было совершенно невозможно остановить. Всё ещё не верилось в реальность всего происходящего, и казалось, если омега хотя бы на мгновение замедлится, то его прекрасный сон тут же развеется, и он вернётся в свою спальню в родительском доме. Поэтому, подгоняемый страстью к прекрасному, живущей в нём уже много лет, и не чувствующий усталости в ногах, Ким заходит внутрь галереи, и его взор тут же пленяют работы именитых мастеров, которые ещё вчера он мог лицезреть только на фото: «Любовь Земная и Любовь Небесная» Тициана, «Юноша с корзиной фруктов» кисти Караваджо, и его же «Давид с головой Голиафа», и ещё множество произведений других именитых мастеров: Рафаэль Санти, Антонио да Корреджо, Тициано Вечеллио и Питер Пауль Рубенс. Не перечислить всех! Но, конечно, больше всего времени Тэхён провёл у работ почитаемого Бернини. У омеги просто в голове не укладывалось, как, ну как из твёрдого камня можно сотворить настолько невероятные скульптуры! Кажется, что скульптура является скульптурой лишь на мгновение, и вот-вот сейчас Дафна обратится деревом лавра, а Плутон похитит Прозерпину и унесёт в своё тёмное царство, настолько мастерски скульптор передал мягкость человеческой плоти и структуру ткани, выточив всё это великолепие из белоснежного мрамора.
Позже, с трудом оторвав себя от произведений Бернини, которые он осматривал настолько долго, что было практически неприлично, Тэхён проходит в другой зал, где его внимание привлекает яркое пятно на тёмном фоне, а именно известный всем, кто хоть немного касался искусства, сюжет: «Сусанна и старцы», в данной галерее представленный в исполнении великого Питера Пауля Рубенса.
Подойдя ближе омега с большим удовольствием рассматривает известное полотно, не переставая удивляться мастерству фламандского художника. Тёмный фон, тёмные фигуры старцев, которые по известному библейскому сюжету подглядывали за молодым омегой, чья фигура, словно подчёркивая его нравственную чистоту, является самым ярким и светлым образом не только на картине, но и, кажется, во всём зале. А в глазах у омеги – страх и неверие, потрясающе передающие настроение данного библейского сюжета: подглядывание старцев за молодым омегой, после – попытки добиться его благосклонности, которые привели лишь к категоричному отказу омеги и его оклеветании падшими духом старцами. И смотря в блестящие глаза Сусанны, в его светлое напуганное лицо, Тэхёну думается, что, пожалуй, именно от подобных личностей и старался уберечь сына Джунсо, однако неужели Тэхёну действительно могло что-то угрожать в самом центре столицы Италии? Верилось в это омеге, честно говоря, с большим трудом.
Вдруг, за спиной повеяло холодом и оттуда же до омеги неожиданно донеслось:
— Любите Рубенса? — вопрос был задан неким альфой на английском с приятным итальянским акцентом, делающим речь более бархатной и мелодичной.
Тэхён, вздрогнув, тут же обернулся и замер, смотря на незнакомца огромными глазами. Перед ним стоял высокий, широкоплечий (а по меркам фей так особенно), статный альфа. Во всей его фигуре чувствовалась сила, которую не мог скрыть и дорогой костюм в тонкую полоску. Однако не сила, исходящая от незнакомца, и не лёгкий испуг от его внезапного появления заставили фею замереть на месте. Виной тому были смотрящие на него с любопытством ярко-красные глаза, что, казалось, светились завлекающим огнём на фоне бледной, как мрамор, кожи. И Тэхёну не хотелось в это верить, но холод, веявший от незнакомого господина, лишь подтверждал его тревожные опасения – перед Кимом стоял настоящий вампир. Один из тех, о ком с такой тревогой предупреждал отец, тот, для кого фея – самая желанная добыча, чья кровь особенно сладка и притягательна. Всем детям в общине родители рассказывали мрачные истории о вампирах, заманивающих наивных и беззащитных фей в свои мрачные дома, чтобы после и без доли сожаления иссушить до последней капли крови. И пускай Тэхён понимал, что верить страшным историям не слишком разумно, прямо сейчас он словно вновь становится одной из маленьких фей, трясущихся под одеялами, после рассказов старших.
Заметив явные шок и тревогу в глазах омеги, вампир с некоторым раскаянием добавляет:
— Простите, мне стоило догадаться, какая последует реакция, но могу вас заверить, что я не хотел напугать или сделать что-то ещё более ужасное, — он сделал шаг назад, и, встав, взял свою длинную трость обеими руками. На одном из его длинных пальцев кровавым бликом сверкнул рубин перстня. — Это было лишь простое желание непринуждённо поболтать о художнике, но если вам некомфортно, я сейчас же отойду, — и действительно разворачивается, поправляет полы тёмно-серого пиджака и, пригладив чёрные, как ночь, волосы, готовится уйти в другой зал.
Тэхёну же от собственной реакции становится ужасно неловко. Что за нелепые предрассудки?! Будто вампиры все поголовно жестокие и кровожадные, выжидающие удобную минуту, чтобы напасть на ничего неподозревающих фей? Чушь! Содружество фантастических существ ведь не так просто сплотилось, образовав вместе с людьми единое общество. Все были равны, всем здесь было место, и русалкам, и оборотням,
и феям, и вампирам. С Тэхёном просто хотели немного поговорить, а он напридумывал себе всякого, выпучил глаза и чуть ли не закричал, всем своим видом поставив другое существо в неловкое положение. Фее стало невыносимо стыдно, и это чувство пробудило его сказать ему вслед:
— Постойте, — чуть замешкавшись, омега направился за ним и, обойдя, встал прямо напротив. — Простите за мою реакцию… Я правда не хотел вас задеть, — Тэхён даже сцепил руки на груди, будто вымаливая прощение, и стыдливо посмотрел на незнакомца, сведя светлые брови. — Не подумайте, что я испугался вас. Я просто не ожидал, что со мной кто-то заговорит так внезапно, да ещё и на моём родном языке, а я весь день только итальянский и слышу, — тараторил он, начиная краснеть от стыда. — Простите, пожалуйста, ещё раз.
Вампир, сам несколько удивившийся такому порыву феи, кротко ему улыбнулся.
— Думаю, извиняться всё же уместнее мне, — спокойно проговорил вампир своим низким бархатным голосом, и Тэхён, заслушавшись, не сразу взял себя в руки, чтобы сосредоточить внимание на смысле того, что он говорил, а не на его тембре. — Так что прошу меня простить за такую неприятную ситуацию. Вы же совершенно ни в чём не виноваты… А насчёт английского, то в этом нет ничего удивительного. Здесь не встретить такой фарфоровой кожи и светлых локонов. Сейчас же, видя ваши бледно-зелёные глаза, я лишь убеждаюсь в собственных догадках.
Оторопевшему от такого резкого перехода от извинений до комплимента Тэхёну едва ли удаётся вовремя взять себя в руки и не улыбнуться совсем уж глупо и смущённо, покраснев от смущения ещё сильнее. Комплименты ему делали не так уж и часто, тем более такие, ну чего уж тут отрицать, красивые альфы.
— Я полагаю, что всё улажено, — вновь заговорил вампир, одновременно с этим приведя в чувства одного падкого на комплименты омегу. — Так что не смею более беспокоить…
— Вы же хотели поговорить о Рубенсе? — омега вдруг вспомнил то, что их столкнуло.
— А, не совсем, — альфа приятно улыбнулся. — Просто вы так долго на неё смотрели, и мне стало интересно, почему.
— Впервые вижу в галерее того, кто не хочет говорить о Рубенсе. Я, признаюсь, очень удивлён.
Вампир негромко засмеялся, отчего фея вздрогнул, но более не двинулся, продолжая, будто зачарованный смотреть в его алые глаза.
— Скажем так, я не поклонник данного художника. А вам он, я так понимаю, очень нравится?
— Да, хоть он и не самый-самый мой любимый мастер, но отрицать его гениальность сложно.
— Скорее талант, да, но с гениальностью я бы поспорил, — вампир вновь ему улыбнулся, на этот раз несколько снисходительно.
— Так, а теперь мне очень и очень интересно, почему у вас такое отношение к Рубенсу, — спросил омега более уверенным, даже раздражённым тоном. Да, ему было не по себе рядом с этим незнакомцем, ведь все те страшные рассказы о вампирах, на которых омега был взращён, никуда из его памяти не делись, но это же Рубенс! Король живописцев и живописец королей!
— Как копировщик Тициана он, признаюсь, блистателен. Как копировщик Караваджо, тоже. Кстати, забавный факт, — альфа усмехнулся. — Современники говорили, что Рубенс не любил Караваджо за жёсткость линий и плохой свет, но в итоге нарисовал полотно, довольно симпатичное на мой взгляд, «Персей и Андромеда», если помните. И что думаете? Передачу освещения на этом полотне он позаимствовал у Караваджо, даже лошадь и идею щита с головой медузы. Занятно, да? — он приятно посмеялся, и омега тоже не сдержался, прикрыв рот ладонью.
— Есть такое…
— А ещё он, знаете, будто не хочет отступить от пафоса и самолюбия. У него есть картина, изображающая Страшный суд. Помните, как выглядит?
— Да, хорошо помню, — закивал активно омега.
— Страшно? — спросил он, и фея, сперва подумав о том, что он спрашивает сам о себе, хотел закивать, но вовремя опомнился и, еще раз вспомнив картину, отрицательно покачал головой.
— Нет, не страшно, — и улыбнулся.
— А должно быть, — фея хихикнул. — Но омеги на всех его полотнах прекрасны, признаюсь. Больше себя он любил только красивых и пышных фламандских омег.
— Мне очень нравится, как он пишет кожу, — рассказал омега, еще раз взглянув на «Сусанну и старцев».
— Голубой грунт, — увидев непонимание в глазах феи, альфа продолжил:
— Перед началом работы с цветом он грунтовал холст голубым, делая подложку, а кожу часто писал наслоением, используя малое количество белил, из-за этого создавалось ощущение, что кожа людей на его картинах полупрозрачная, с синевой вен под розовой плотью. Это особенно заметно на омегах, ведь альф он зачастую рисовал смуглее. Признаюсь, прекрасная техника, как и его омеги. Настоящий талант в изображении обнажённой натуры.
— К своему стыду я этого не знал, — признался смущённо омега. — А ещё вы очень интересно рассказываете. Вы, случайно, не преподаватель?
Вампир беззлобно усмехнулся.
— Ах, нет, всего лишь скромный ценитель прекрасного.
— Очень разбирающийся, я бы сказал… А не будет ли наглостью, — фея вдруг замолк, поджав губы. — А нет, простите, это уже слишком…
— Нет уж, не дразните моё любопытство. Скажите, что вы хотели.
— Вы так интересно рассказываете, и с вами так интересно общаться, и мне бы хотелось пройтись по этой галерее в вашей компании. Вдруг, вы ещё что-то интересное знаете, — нет, ну а что? Один из его преподавателей всегда говорил, что стесняться просить рассказать что-то знающих людей это не стыдно, а необходимо.
Хоть и немного страшно…
Но здесь везде люди и другие существа, бояться нечего!
Вот бы не согласился…
Но почему-то так хочется с ним поговорить?
— С удовольствием, — вампир улыбнулся, ненароком продемонстрировав свои острые клыки, и в эту же секунду омега испытал кучу разных и противоположных эмоций, отчего несколько нервно, но с искренней радостью улыбнулся в ответ. — Но сперва хочу представиться. Чон Хосок, — он поклонился, прижав руку к груди, точно диснеевский принц, но Тэхёна это очаровало.
— Ким Тэхён, — пытаться сделать реверанс он даже не попытался, так что просто кивнул и протянул руку для рукопожатия, а Хосок… её поцеловал.
И вот Тэхён вновь красный, а Хосок оказывается… прохладным, что совсем неудивительно для вампира.
— Очень приятно с вами познакомиться, Тэхён, — альфа, сверкнув глазами, улыбнулся. — Тогда давайте начнём с Караваджо. Художник-убийца, звучит, на мой взгляд, интригующе.
***
Разговаривать с господином Чоном о искусстве оказалось совершенно потрясающе. Тэхёну казалось, что вампир знает невероятное множество фактов и деталей о том или ином художнике или его работах. Иногда даже складывалось впечатление, что альфа был лично знаком с Рафаэлем Санти, или был хорошим другом Эль Греко, хотя, это и может быть правдой. Вампиры, как известно, могут прожить целое тысячелетие, и кто знает, сколько лет Чон Хосоку.
— Вы провели для меня настоящую экскурсию по галерее, за что я не могу не быть благодарен, — с искренней признательностью произносит Тэхён. — И всё же я хочу ещё раз извиниться за свою первую реакцию. Понимаю, что это наверняка выглядело ужасно грубо.
— Не переживайте, всё действительно в порядке, к тому же, я прекрасно понимаю, чем подобные эмоции были вызваны, и не имею права осуждать.
— Но осуждать всё же стоит. Это ведь так нетолерантно относиться к окружающим с предубеждением исключительно из-за вида, — говорил он вдумчиво, когда они шли по красивой территории виллы в направлении выхода. — Так что я считаю нужным объясниться. Мы, феи, живём в уединённых общинах, и в нас страхи к другим видам взращивают с самого детства. И страхи эти со временем лишь крепнут, — он бросил быстрый взгляд на альфу, тот казался задумчивым и внимательно его слушающим. — Перед тем, как отпустить меня в Италию, отец припоминал все ужасные истории, в особенности, как лет десять назад вампир убил фею. Кажется, дело было во Франции, если я не путаю.
— Знаю об этом чудовищном случае, но можете не тревожиться. Главы клана вампиров привели приговор в исполнение, не дав преступнику даже надежду на помилование.
— О каком приговоре идёт речь? — фея удивился.
— Вы не знаете? — получив безмолвный ответ в виде отрицательного кивания головой, Хосок растянул бледные губы в снисходительной улыбке. — Когда клан вампиров вступал в содружество, для нас, как и для других существ, было выдвинуто условие, которое делало жизнь других безопаснее. Впоследствии данное условие стало законом, а именно: вампир не имеет права убивать ради крови, за это следует смертная казнь. Приговор исполняют главы клана того вампира, что нарушил запрет. И, чтобы избежать преступлений на фоне жажды, нам было разрешено пить или донорскую кровь, или находить себе добровольного кормильца. А убийство, повторюсь, жесточайшее табу, — на пару секунд замолкнув, он, посмотрев на омегу, произнёс: — В особенности убийство фей. За подобное преступление казнь будет ещё более долгой и мучительной в назидание всем остальным представителям вида.
— Звучит, — приходится дать себе время, чтобы подобрать наиболее удачное слово, — жестоко, — Тэхёну стало ещё холоднее, чем было ранее. От господина Чона и так исходила несколько зловещая прохлада, но сейчас фее стало уж совсем не по себе.
— Зато действенно, — альфа вновь замолк, после неожиданно переведя тему: — Вы давно уже в Риме? Есть здесь знакомые?
— Только первый день, ещё не успел никого узнать, — Тэхён не понимал, зачем отвечает этому вампиру предельно честно, но желания врать и увиливать, как он делал в родном Лондоне, чувствуя опасность от незнакомцев, у него не возникало.
— В таком случае, — начал он осторожно, спокойным приятным тембром. — Если вы не против, то я с удовольствием показал бы вам Рим. Только не подумайте, что я настаиваю. Ни в коем случае.
Тэхён, слушая его предложение, погрузился в собственные мысли.
Он – фея, его новый знакомый – вампир. Фея для вампира добыча самая желанная, ведь их кровь для вампиров словно нектар из вкуснейших фруктов. Вампир для феи – конечно же, угроза. Высший хищник, способный голыми руками ломать их хрупкие кости, а острыми, как бритва, зубами разрезать тонкую кожу… Что уж говорить о силе и скорости – в процессе эволюции феи растеряли свою способность летать, а вампиры, кажется, только приобрели. Они ведь теперь даже солнца не боятся – спасибо ученым из середины прошлого века и их чудодейственной вакцине. Один укол и всё – солнце вампиру не страшно, лишь физические способности на дневное время сильно падают, делая этих могущественных существ лишь не многим сильнее людей. А круглосуточно слабые феи для них и вовсе ходячие резервуары с лакомством… Да, конечно, господин Чон рассказал про законы, неминуемое наказание, но разве законы когда-то останавливали убийц от совершения преступления? Нет. Те, кто захотят убить, непременно это сделают, даже если чётко осознают, что за этим последует неминуемое наказание. Жажду то они в любом случае утолили, а осознание последствий и их наступления померкнут на фоне удовлетворения.
Стоп!
Ну вот снова, снова Тэхён предвзят! Снова он вешает на него ярлыки, хотя альфа не давал ни малейшего повода. Всё это время, что они знакомы, он всё продолжает вести как истинный джентльмен: держит дистанцию, зная, что может вновь напугать, отвечает на все, даже самые глупые вопросы и без намёка на ехидную насмешку над незнанием омеги в какой-то из областей, и, о боже, даже открыл перед ним двери, когда они выходили последними из галереи, а смотритель подумал, что все почитатели искусства уже вышли. Тэхёну в жизни никто не открывал дверь, что уж говорить о поцелуе руки, как в тех самых исторических драмах.
— Прошу прощения…
— Ох, простите, я задумался о… эм, — ну не говорить же: «Простите, я гадал, не расчлените ли вы меня за вон тем милым домиком», — о том, что я сейчас в Италии, да! Знаете, так много лет мечтал здесь оказаться, и вот! До сих пор не верится.
Вампир улыбнулся.
— Италия прекрасна, соглашусь. Она моя первая любовь… Очень надеюсь, что и у вас в сердце для неё найдётся место.
— Мне кажется, что уже, — выдохнул омега, смотря на темнеющее синее небо.
— Полагаю, вы недалеко живёте.
— Да, тут недолго относительно. На автобусе вообще минут двадцать. Но я хотел зайти в одну пиццерию, там, вроде как, очень мило, — не зная зачем, но зачем-то сказал фея. Хотя, они так и не обсудили Эль Греко, а омеге было очень важно узнать мнение альфы об этом именитом творце. По крайней мере так он себе объяснил этот странный порыв с намёком посидеть вместе в кафе.
По крайней мере он попытался.
— Мне очень жаль и прошу меня простить, но время нам с вами прощаться. Провожать вас я, чтобы не навязываться и не пугать, не буду, но, на всякий случай, возьмите, — он протянул ему маленькую плотную чёрную бумажку. — Мой номер. Если что, звоните. Примчусь на крыльях ночи, — он посмеялся, сверкнув красными глазами. Не смог сдержать тихого смешка и омега. — Мне было необычайно приятно познакомиться и побеседовать с вами, Тэхён, — альфа вновь потянулся к его руке и, подняв к своим губам, оставил на ней прохладный поцелуй. — Хорошей вам ночи.
— И вам, — тихо сказал омега, смотря ему вслед.
***
В общежитие фея вернулся к девяти вечера, ужасно уставшим и абсолютно счастливым. Да, ему следовало бы разобрать свои вещи, обустроиться в комнате или же просто принять душ, но хотелось лишь лежать и улыбаться в белый потолок, прокручивая раз за разом воспоминания о прошедшем дне. Хотя, честнее будет сказать, об одном вампире.
Тэхён никогда не видел настолько начитанных, галантных и притягательных альф. Чон Хосок будто сошёл с постера нового фильма Дель Торо или Скорсезе, настолько был хорош собой. Но вместе с этой невероятной притягательностью было в нём и нечто, что отталкивало, пугало. Фея не знает, что именно, но было в господине Чоне нечто зловещее. Может, исходивший от него холод, или кроваво-красные глаза. Красные и страшные, хищно светящиеся в темноте.
Тэхён усмехнулся сам себе и положил ладонь на свой лоб.
Конечно, Чон Хосок пугает. Он же вампир. Самый настоящий! Тот, кем омегу пугали чуть ли не с пелёнок. Чего тут удивляться? Хотя, нет. Есть чему…
Тэхён, не принявший душ, не начавший разбирать вещи, не сделавший ещё много того, чего бы надо, достал ноутбук и сел на не заправленную кровать. Введя пароль от вайфая, он вбивает в поисковике «вампиры», после «вампиры новости». Зачем? Зачем читать о тех, кто тебя пугает, и с кем ты, скорее всего, в ближайшее время вообще не пересечёшься (в списках его сокурсников целых два оборотня, но ни одного вампира)? Зачем, зачем… Тэхён и сам не знает. Просто ему хочется. Да, бессонной ночи, испуга от каждого шороха, в очередной раз вытащенная из глубин его сознания история о группе вампиров-убийц.
Что ж, в памяти, кто такие вампиры, он освежил, пускай и так всю эту информацию прекрасно знал, последние новости о них не те, что пугают, а голос отца в голове бьет набатом, говоря: «Одумайся! С кем ты провёл целый вечер?!», и фея, помедлив, наконец вбивает «преступления вампиров».
Да, Хосок производил крайне благоприятное впечатление, к нему тянуло, но всё же страх, навязанный с самого детства, никуда не уходил. Да и в самом альфе было нечто, от чего у Тэхёна мурашки бегали от затылка до самых пят.
После загрузки сайта, на фею тут же вываливается множество статей, в основном о том ужасном случае во Франции десять лет назад. Подробно расписывали историю знакомства несчастной феи с её убийцей, ход расследования, приговор вампира. Под одной из статей оказалась ссылка на форум с обсуждением этого случая, и Ким сам не сразу осознал, как перешёл по ней и начал увлечённо читать мнение различных пользователей об этом убийстве.
«Разве можно быть таким тупым и наивным, чтобы идти куда-то с существом, которое наиболее опасно для твоего вида?! Да вообще для всех! Будь я феей, никогда бы не позволил вампиру даже на километр ко мне приблизиться!».
Другой комментатор на это возразил:
«Среди всех существ есть негодяи, стоит ли теперь ко всем относиться с настороженностью? Будь вы феей, на вас могла бы напасть точно такая же фея, и что тогда? Уйдёте в лес и будете затворником?».
Далее разворачивался ожесточённый спор, в котором никто из оппонентов не собирался отступать от своей точки зрения, и это переливание из пустого в порожнее, надо сказать, очень быстро Тэхёна утомило.
Если во всех источниках говорилось лишь об одном убийстве, означает ли это, что вампиры действительно не опасны? Господин Чон ведь с такой уверенностью заявлял об эффективности казни, что это мнение невольно начинало передаваться и омеге. Но ведь с другой стороны, столько существ-гуманистов неоднократно повторяли, что смертная казнь не предотвращает преступление, она лишь на мгновение притупляет боль и возмущение общественности. Да и тот случай во Франции мог быть всего лишь обсуждаемым убийством, а остальные не получили должной огласки за пределами стран, где были совершены.
Желая это проверить, Тэхён поменял язык клавиатуры на итальянский и, насколько позволяли его знания, напечатал: «вампир убийство Рим».
В первую очередь поиск выдал новость о заседании глав местного вампирского клана, на котором они в очередной раз подчеркнули, что не допустят нападений представителей своего вида на других существ, и что каждое подобное преступление будет рассматриваться с особой тщательностью, и на милосердное наказание потенциальным преступникам рассчитывать не стоит. И это воинственные заявления, надо сказать, внушили фее некоторый покой, но всё же то беспокойство внутри никуда так и не делось.
Невольно взгляд омеги падает на его маленькую сумочку, куда он и убрал визитку Чона. Достав из внешнего кармашка чёрный прямоугольник из твёрдого картона, он ощупал его, проведя по гладкой поверхности подушечками больших пальцев, а после вчитался. Красивым, но без излишеств, белоснежным шрифтом было выведено аккуратное: «Signor Jeong – Master» и ниже номер телефона. Тэхён не слишком понимал, что могла бы означать такая подпись, где, после слова «господин» на итальянском идёт тоже самое, только на английском, но номер в контакты телефона всё же добавил.
Отец точно будет в ярости, если узнает.
