***
Прошло около нескольких часов, прежде чем Мия вновь открыла глаза. Она находилась в каморке медсестер. Это уже ее обрадовало, но ненадолго. Девушка попыталась встать, но все тело ужасно болело, а голова трещала. Кравченко посмотрела на свое тело; синяки, царапины, многочисленные порезы и раны, в которых загноилась кровь. С разрывающей болью Мия встала, покачиваясь, словно в пьяном состоянии, и пошла к двери. Взявшись за ручку, она поняла, что ее вид не должен ее выдавать. Еле передвигая чугунные ноги, девушка подошла к шкафу и достала оттуда чистую рубашку с длинным рукавом и переоделась. Взяв тональный крем, Мия замазала все синяки, раны и царапины на лице, затем и на руках. В обработке нуждались только ранения на животе и на ногах, но это позднее. В глазах блестели слезы, но плакать времени не было. Ей предстоит серьезный разговор с Пашей. Она должна объявить Сергею Александровичу, что больше не будет лечить его, чтобы избежать последствий от Ромы. Именно это к сожалению заставило Мию тяжело опуститься на стул и горько расплакаться, как маленький ребенок. Не с таких душераздирающих событий девушка планировала начать новый день.***
— Билеты! Товарищи, проверка билетов! Кондуктор ходила по полному вагону электрички и проверяла у пассажиров наличие билетов. Мия протянула билет кондуктору, который уже долгое время держала в руках. С кислой миной женщина посмотрела на билет и отдала его обратно девушке. Кравченко посмотрела в окно. Наконец-то ее отпустили навестить своего единственного дядю в ее родной деревне. Как же долго она его не видела. Но она отправляла ему деньги по почте и посылала письма. Дядя Ваня, конечно, не всегда отвечал, но ответные письма, пропахшие копченой рыбой и перегаром, все же писал любимой и единственной племяннице. — Станция Старая Руза, — объявили по динамику на весь вагон. Мия взяла маленькую дорожную сумочку, вышла из плацкарта и пошла по перрону к станции. Выйдя на узкую тропинку, Кравченко отправилась в сторону родного дома. Лесостепная зона как всегда окруженная родниками и ручейками прекрасна. Кругом дома, из которых столбом выходит дым, лай собак, кудахтанье куриц, кукареканье петуха — все это встретило Мию. — Дядя Ваня! — зайдя в предбанник, девушка разулась, — Ты дома? Дверь, как ни странно, была открыта, но он никогда обычно не закрывал ее, ибо объяснялся тем, что тут некого бояться и никто его не ограбит. Мия прошла на кухню и заметила спящего дядю, сидя за столом с пустой бутылкой водки в руках. Кравченко подошла к нему, подергав за плечо. Тот что-то пробурчал, но не пошевелился. — Дядя Ваня, ты пьяный, что-ли? — Мия открыла форточку на проветривание, — Ты получил деньги, которые я тебе отправляла на позапрошлой неделе? — Да, — не разжимая рта, ответил дядя, медленно и тяжело поднимая голову, — О, Эмиль! Здравствуй, племяшка, моя любимая! Я же говорил, что ты всегда можешь вернуться ко мне, если тебе это понадобиться… — Да-да-да, — Мия пошарила в деревянных подвесных шкафчиках в поисках хоть какой-то еды, — Ты… тут сколько уже находишься? — Что? — Дядя Ваня на ватных ногах поднялся со своего места, взглянув на девушку. — На работу ходил? — Кравченко развернулась к нему. — Конечно. — Заметно, — Мия помахала руками, так как от дяди ужасно сильно пахло перегаром и алкоголем, — А деньги откуда взял на проезд? — Ну… твои взял, — почесав затылок, ответил он, произвольно махнув рукой на свою сумку на столе. Вообще-то, Дядя Ваня работает на заводе в Подмосковье и добирается туда на электричке или на автобусе. — Я очень сильно на это надеюсь, — вздохнула Кравченко, выглядывая из окна на улицу, — Как живешь? — Хорошо, Эмиля, а ты как? — Дядя Ваня встал рядом с ней, доставая из кармана сигарету с зажигалкой, — Жениха, хоть, нашла? — Ну Дядя! — Я что? Я просто спросил… Он закурил, напевая что-то себе под нос. Ветер развевал пряди волос Мии, а та молча смотрела на закат солнца. — Ты с ночевкой? — уточнил Дядя Ваня после недолгого молчания. — А? — Если хочешь, можешь в своей комнате спать, я на сеновале посплю, — он выбросил сигарету под окно, — Ну как? Сойдет? — Я не влезу в свою кровать, — впервые за день улыбнулась Мия, — Лучше я посплю на сеновале, а ты в гостиной. — Давай-ка наоборот? — торговался дядя, — А то еще замерзнешь. Забыла, что-ли, какие у нас ночи холодные? — Да нет, не забыла… Мия разглядывала полки с фотографиями в гостиной комнате, при ярком освещении лампы. За окном мычали коровы и пели песни гуляющие люди. Солнце село, луна озаряла лунным светом всю деревню. В доме стоял запах свежеиспеченного хлеба и перегаром. Дядя Ваня сидел на кухне, ждал пока в печи приготовится хлеб и курил. На самом деле он искусно готовил хлебобулочные изделия и крупы, просто иногда стеснялся своих способностей. Мия взяла в руки фотографию родителей, проведя рукой по ней, стряхивая пыль. Дядя Ваня, конечно же, не протирает стекла и рамки фотографий, но уборку по дому все же иногда осуществляет. Девушка протерла пыль с полок тряпкой и случайно уронила фотографию. Стекло, слава Богу, не треснуло. Кравченко подняла рамку с пола, протерла тряпкой и рассмотрела черно-белое фото; на нем была изображена женщина с новорожденным ребенком, но эта дама была Мии не знакома. — Дядя Ваня, подойди пожалуйста сюда! Дядя зашел в гостиную с сигаретой в руках. — Что такое? — спросил он. — Кто это на фотографии? — девушка показала фото. Дядя рассмотрел фотокарточку вблизи, сощурил глаза и ответил: — Так это твоя бабушка, только молодая, а на ее руках — твоя мама. — Как мило… Мия с некой надеждой в глазах неосязаемо провела кончиками пальцев по фото. Дядя уловил ее грустный и пустой взгляд и поддерживающе похлопал по плечу. — Эй, да ты чего? Но Кравченко не отвечала и неустанно смотрела на маленькую маму. Тогда Дядя достал с полки какую-то книгу на очень ветхом переплете, раскрыл ее на самой первой странице и показал девушке. — Эту книгу ты просто обожала в детстве, ведь, именно я ее тебе когда-то подарил, — Мия наконец перевела взгляд на вещь в руках Дяди, — Ты помнишь, что делала каждую ночь перед сном, когда была совсем маленькой? — Читала под одеялом эту книгу при свете фонарика. — А почему не зажигала большой свет? — Чтобы ты думал, что я сплю, в то время как я тайком от тебя исчитала эту книгу всю вдоль и поперек. — Погас ли твой фонарик хоть один раз за все те прошедшие давно годы? — Нет. — А ведь тебе никогда не приходилось менять в нем батарейки… За окном светит яркая луна, отражающая свой свет от солнца. Мия сидит на диване, поджав одеяло под себя и смотрит именно в окно. Шумящих людей становилось все меньше и меньше, а желание как в детстве пойти на речку и покупаться при лунном свете нарастало все больше и больше.***
Мия с тяжелым как камнем сердцем возвращалась в больницу после своего короткого отпуска, неуверенно шагая по тротуару. Сегодня ей предстоит разорвать отношения с Пашей, хотя они у них разве были? По крайней мере их дружеские отношения… Сойдя на перрон, девушка отправилась сразу в больницу. В глазах слезы, на душе камень, ноги ватные. Она не хочет этого делать, но ради Паши она готова на все. Ну почему все это происходит именно с ней? Почему? За что ей это все?! Мия зашла в больницу и поймала на себе взгляд многих врачей и медсестер. Такое ощущение, что больница стала ей абсолютно чужим местом на всей планете. Ей здесь не рады. Мия, опустив голову вниз, шла по коридорам в сторону кабинета главврача. Ей нужно сказать ему, что она больше не будет лечить Пашу.***
— Здравствуйте, — Кравченко неловко опустилась на стул напротив Костенко, — Мне нужно вам кое-что сказать… Она совсем позабыла о том конфликте, что произошел у них недавно, но какое это значение имело сейчас? — Это настолько важно, что вы вернулись в ваш отпуск сюда? — поинтересовался Сергей, листая какие-то бумаги. — Да, к сожалению, — последние слова он не услышал. — Чтож, по какому поводу вы приехали? — Я больше не буду лечить Павла, я увольняюсь… Навсегда… Костенко наконец смотрит на нее, но на его лице нет никакого недопонимания или недоумения. Просто спокойное лицо главврача. Мия даже как-то не ожидала такой реакции от мужчины. Даже хотелось скандал устроить. — Хорошо. «Чего?!». Кравченко еле сдержалась, чтобы не вскочить со стула и ударить со всей силы Сергея. Как он может говорить «хорошо», когда все совсем не хорошо?! Глаза девушки аж вспыхнули от накопившейся ярости. Костенко же спокойно смотрел на нее. — Документы об увольнении вы уже подготовили? Даже спокойный тон ее не успокаивал. Мия достала из сумки документы и постаралась положить их на стол, но получилось только беспорядочно бросить их, неосознанно отведя взгляд в сторону. Сергей молча просмотрел их, как учитель, которому плевать на доклад школьника, который тот делал пол ночи, и отдал обратно ей. Девушка забрала документы, засунула их себе в сумку и, попрощавшись, вышла из кабинета главврача навсегда. — Эмиль! — послышался голос. Кравченко с болью в глазах и во всем теле увидела в конце коридора Пашу… Парень с яркой улыбкой на лице смотрел на нее, показывая всем своим видом, что скучал по ней. Девушка не выдерживает и совсем немного, но улыбается ему. Паша бежит к ней. — Наконец-то ты приехала, слушай, я думал, что ты на целую вечность уехала, а то я уж тут совсем… Парень подходит к ней, но Мия непритворно, но невозмутимо обходит его и идет прямо по коридору вперед, на выход из больницы. Ей больно, но так надо. Она сжимает в руках сумочку потными ладошками, не смотря назад. Вершинин в полном ступоре и шоке стоит и смотрит вслед девушке, не пытаясь остановить. Он все без лишних слов понял, но… Паша подбегает к ней, дергает за локоть. — Поговорить. Надо. Мия не смотрит на него. «Ты обязана оборвать с ним все связи! Разговоры, болтовня и хотя бы переглядывания — все это, если будет присутствовать, я убью его», — проносится в ее голове. Девушка молчит, тупо уставив взгляд в пол. Она молча достает из сумки ручку, блокнот и начинает туда что-то писать. Паша в недоумении смотрит и наблюдает за ее действиями, не говоря ни слова. Кравченко протягивает ему бумажку. Вершинин берет ее в руки и читает: «Прощай, я больше не буду тебя лечить». Почему-то последнее слово заставляет Вершинина скарчастично усмехнутся, со всей дури кинуть ничтожную бумажку на пол, растоптать ее и удалится прочь, в то время как Мия тихо стоит, уставив взгляд в пол, и плачет? Не знаете? Вот и я не знаю…***
— Остановка улица Садовая-5. Мия сходит с автобуса на ровную землю, держа две тяжелые сумки в руках. Вокруг нее шумная и как всегда бурная Москва. Как давно она тут не была. Девушка смотрит на высотные здания кругом, на прекрасные парковые фонтаны и идет в сторону двора, где был ее дом. На квартиру, куда она сейчас шла, ей добавил денег Дядя Ваня и бабушка с наследством. Квартира скудно обставлена, мебели почти нет. Двухкомнатная квартира почти в самом центре города и та казалась ей пустой и брошенной навсегда. Оставив сумки с вещами в прихожей, Мия зашла в спальню. Панорамные окна выходили на огромный город, который теперь девушке казался чужим для нее. Но ничего, постепенно она приживется. Кравченко начала разбирать сумки и раскладывать вещи по полкам. Как жаль, что она забыла попрощаться с Наташей, ведь, они были лучшими подругами. Надо как-нибудь позвонить ей на недельке, но пока что не сейчас, так как Мия хочет проститься с прошлым и забыть о нем навсегда. Девушка вышла из подъезда, вдыхая запах летнего кофе. Надо будет зайти куда-нибудь и взять свежий для нее стаканчик капучино или американо. Она двинулась в сторону знакомой больницы, про которую как-то рассказывала ей Наташа. Мия давно знала ее, поэтому не составило труда добраться до нее на автобусе и устроится туда работать медсестрой. По крайней мере, эта больница намного современнее, лучше и безопаснее, чем психбольница с неадекватными пациентами. Но почему-то, когда Кравченко возвращалась