***
После Арены его встречает Киззод и сопровождает обратно во дворец. Кровь не успела высохнуть на его руках, ладони все еще липкие. – Ваше сердце было далеко от Арены, – тихо говорит Киззод. Он в парадной форме, видно, что постарался, чтобы выглядеть торжественно. – Вы сомневаетесь? Фейд фыркает. – Даже если и так, это не имеет значения. – У вас еще есть время отказать ему, мой лорд, – замечает Киззод. – Если вы не хотите его, он может заключить брак с вашим братом. Главное, чтобы это была кровь Харконенна. В крайнем случае, барон сам может взять его в мужья. Какая тошнотворная идея. Фейд кривит губы в горькой усмешке. Пол – гибкий, быстрый и хрупкий. Свирепый и бледный. Барон сломает его. Сколько раз Фейд слышал крики от боли, доносившиеся из спальни барона. Он знает не понаслышке, насколько извращенные удовольствия тот предпочитает. Пол Атрейдес – порождение его врага, но ни одно разумное существо не заслуживает этого. – Нет, я возьму его, – заявляет Фейд, втайне радуясь, что его голос не дрогнул. – Как благородно с вашей стороны, мой лорд. Понимающая ухмылка, которой Киззод его одаривает, приводит Фейда в ярость, и ему хочется стереть это выражение с его лица.***
К началу церемонии Фейд чувствует, что собственное тело предает его. Будто чья-то огромная рука проломила ему грудную клетку и сжала сердце в кулаке. Солнце почти погасло, дом окутывается темной прохладой. Белые звезды вспыхивают сквозь завесу ночи, а внутри дворца коридоры освещены яркими электрическими огнями. В главном зале толпа гостей пьет, ест и общается. Их голоса поднимаются до верхних уровней дома, создавая гул, похожий на рой насекомых. Это сводит Фейда с ума, и к моменту, когда его вызывают в ритуальное помещение, он чувствует себя на грани. Он весь мокрый от пота, одежда прилипает к коже. Язык во рту ощущается, как сухая кость, едва ворочается, и Фейду кажется, что он вот-вот им подавится. Ритуальное помещение тесное и до боли уютное. Здесь только священнослужитель и члены семьи. Фейд с удивлением замечает множество горящих свечей, оранжевое пламя трепещет на фоне белых стен, по углам танцуют изменчивые тени. Он видит Глоссу и барона, ожидающих его в сопровождении лысого священнослужителя в одежде чиновника. Пол уже здесь, как и Галлек. Старый военный наставник стоит, пошатываясь, у него пунцовые нос и уши. Когда Фейд проходит мимо него, он чувствует густой запах спиртного. Галлек вдрызг пьян. Его взгляд тупой и остекленевший, когда он смотрит на Фейда. Это момент обмена между ними. После заключения брака Пол Атрейдес будет принадлежать Фейду, и защита Дома Атрейдес на него больше не будет распространяться. Это откровение настолько отвратительно для Галлека, что ему пришлось напиться до ступора, чтобы смириться. Он понимает, что ждет его юного подопечного и осознает, что не сможет это остановить. Фейд презрительно улыбается ему, оскалившись, от чего Галлек съеживается и отводит взгляд, пристыженный и отчаявшийся. Слабак. Фейд шагает в центр помещения, его шаги громко разносятся эхом. Останавливается рядом с Полом. Он больше не может не смотреть на него, и чувствует, как в животе все сжимается. Волосы Атрейдеса тщательно выпрямлены и аккуратно зачесаны назад. На его коже столько парфюма, что этот приторный тяжелый аромат забивает Фейду нос и прилипает к горлу. На нем одежда, которую, должно быть, он носил еще на Каладане: черный строгий китель из кожи с меховой отделкой. Эта одежда слишком тяжелая и роскошная для песков Арракиса, и в ней он выглядит более широкоплечим и массивным, но Фейда не обмануть. Под черной кожей только гибкие мышцы, и Фейд хочет снова прикоснуться к ним. Оставить отпечаток своих пальцев на бедрах Пола. Пол поднимает взгляд, и их глаза встречаются. – Ну вот, – говорит Пол тихо. Его голос ломается от волнения, и Фейд хотел бы посмеяться над ним, но ему вдруг становится совсем не до смеха. Фейду невыносимо тяжело смотреть на Пола, и он отворачивается и упирается взглядом в самый дальний угол помещения, едва замечая, как служитель открывает книгу и начинает декламировать традиционные стихи. Что-то о браке и верности, а также об историческом союзе двух Великих Домов. О важности этого дня. Он войдет в историю, но Фейд не может не думать, будут ли в будущих летописаниях упоминать о том, насколько хреново выглядел Пол Атрейдес на свадебной церемонии – с потным бледным лицом и зеленоватыми тенями под глазами. Будто измученная охотником добыча, готовая вот-вот рухнуть замертво от разрыва сердца. Наконец, священнослужитель откладывает книгу. Его бледное лицо окрашивается оттенками желтого и оранжевого из-за мерцающих свечей, оставляя черные тени в глазницах. Он подходит к ним, берет их руки в свои и вкладывает руки Пола между ладонями Фейда. У Пола на руках кожаные перчатки. Они скрипят, когда Фейд сжимает его руки. Он чувствует затертые швы от долгого использования, под кожей перчаток длинные пальцы, инстинктивно вздрогнувшие от чужого прикосновения, грубые выступы костяшек. Удовлетворенный тем, что Фейд и Пол не разрывают контакта, служитель отпускает их руки из своей цепкой хватки. Через мгновение он возвращается с куском длинной белой ткани, края которого украшены сложной вышивкой. Это дорогое на вид полотно, и, судя по бархатной шкатулке, в которой оно хранилось, оно очень древнее. Пахнет пылью и разложением. Предки Фейда, вероятно, были связаны этой же самой полоской ткани. Как и барон со своим первым супругом. Что-то сжимает грудь Фейда: гордость за то, что у него есть еще что-то, что делает его настоящим Харконненом, а не просто усыновленным отпрыском слабого рода. Священнослужитель обвязывает полотном их сложенные вместе руки с тихим гортанным шепотом: – Этой священной тканью я связываю Фейда-Рауту Харконнена и Пола Атрейдеса. В своих руках вы держите фундамент будущего своих Великих Домов. Как ваши руки связаны вместе, так связаны и ваши жизни. Пусть ваш любовный союз навсегда останется нежным и плодотворным, и пусть каждый из вас станет другому пристанищем в бурю. Этими словами вы связаны безвозвратно. Тяжелый камень ложится на сердце Фейда при этих словах: сокровенных и ритуальных, произнесенных при горящих свечах. Как колдовство. Ему приходит в голову, что Пол должен быть хорошо знаком с такими вещами. Но когда Фейд бросает на него взгляд, он видит, что Пол выглядит потрясенным. Его ресницы дрожат, но взгляд пустой и остекленевший, будто он потерял связь с реальностью. Священнослужитель развязывает полоску ткани, и как только пропадает натяжение ткани, Пол быстро забирает руки. Когда священнослужитель громко хлопает в ладоши, Фейд дёргается от неожиданного резкого звука. Его сердце бьется высоко в горле, дыхание сбивается. Фейд смотрит на Пола, его тело трясет от адреналина. Столько изменилось в одно мгновение, и это теперь их судьба. Он теперь владеет Атрейдесом – его красивыми глазами и мягким ртом. Теперь у него есть право делать с ним всё, что захочет. Пол открывает рот, выдыхая и... – Ну, слава богам, – ревет Глоссу, вскидывая руки вверх, как капризный ребенок, которым он и является. Его внезапное вступление заставляет Пола захлопнуть рот, и Фейд чувствует, как внутри него вспыхивает искра ярости. Но Глоссу уже направляется к двери. – Наверное, мы пропустили самое интересное на вечеринке, – сокрушается неуклюжий идиот. Барон хмурится, но не делает замечание наследнику. Его взгляд на мгновение задерживается на Фейде, он одобрительно кивает. – Какая замечательная церемония, – заявляет он, и священнослужитель довольно пыхтит откуда-то из-за плеча Фейда. Все покидают помещение: Глоссу почти бегом, Галлек на нетвердых ногах, барон не спеша, шурша одеждами по мраморному полу. Последним уходит священнослужитель, унося церемониальные предметы, и Фейд не знает, что сказать. Он не знает, почему до сих пор не двинулся с места: их ждут выпивка, еда и веселье. Но Пол тоже не уходит. Поэтому они молча стоят, тупо глядя друг на друга. – Пока смерть не разлучит нас, – шепчет Пол. Фейд хмурится, озадаченный. Он не понимает, к чему эти слова. – Ты мне угрожаешь, супруг? – Это клятвы, – шипит Пол, вспыхивая знакомым раздражением. Фейд чувствует облегчение, когда его ступор уходит, уступая место привычной враждебности. – Их произносят на каладанской церемонии. – Все так сильно отличалось от ваших традиций? – спрашивает Фейд, искренне озадаченный. Свадебные церемонии никогда его особо не интересовали, и он даже не задумывался о том, что у разных культур они особые. Их церемония была краткой и по существу, хотя он знает, что на некоторых планетах устраивают помпезные и длительные торжества. Он не видит в этом смысла. Пол угрюмо фыркает. – Не представляешь, насколько. Хотя, признаюсь, я только рад. – И какой жестокой и страшной традиции ты рад избежать? – спрашивает Фейд, направляясь к выходу. Из-за необычного уединения вдвоем с Полом среди горящих свечей он начинает испытывать сильный дискомфорт. Пламя придает коже Пола золотистый оттенок, он выглядит, как ожившая мраморная статуя с горящими глазами. – Нам пришлось бы целоваться, – сухо отвечает Пол. – Обменяться кольцами, произнести наши собственные клятвы преданности друг другу. – И это настолько тебя пугает? – спрашивает Фейд насмешливо, хотя сердце стынет у него в груди. – Ты задаешь глупые вопросы. Пол хмурится и тоже идет к выходу. Проходя, он тушит свечи, зажимая пальцами в перчатках фитильки, и помещение погружается в темноту. В тусклом освещении от открытых дверей Фейду кажется, что его глаза мерцают, словно угли среди пепла. Они выходят в коридор, только что связанные узами брака. Судьбы переплелись навсегда, и Фейд с удивлением обнаруживает, что он не чувствует себя как-то особенно. Из-за, казалось бы, столь значительного поворота судьбы, он ожидал, что испытает какой-нибудь сдвиг в сознании. Но он чувствует себя таким же, как всегда, и хотя он совершенно не в курсе, что происходит в душе у Пола, тот тоже не выглядит так, будто переживает какие-то потрясающие откровения. Снаружи их встречает одна из служанок, с аккуратно сложенными перед собой руками, улыбаясь неестественно безмятежной улыбкой. – Милорды, – приветствует она, почтительно склонив голову. Фейд пытается вспомнить ее имя, но на ум ничего не приходит. Для него они все, кроме Василиссы, на одно лицо. Бродят по дому, как бледные живые мертвецы. Острые черные зубы и впалые глаза, кожа уже липкая и раздутая, как будто они были мертвы задолго до того, как попали во дворец. Они не более чем мебель в столовой, такая же однотипная и легко заменяемая после гибели в руках барона. – Что? – резко спрашивает Фейд. – Нам надо поприветствовать гостей. Ему срочно нужно выпить. Возможно, Галлек правильно сделал. – Нет, милорды, – терпеливо отвечает служанка. Первым побуждением приходит желание ударить ее. Фейд стискивает зубы до скрипа в челюсти. – Почему нет? Ее мягкий рот растягивается в улыбке, обнажая черную линию зубов. Фейд вдруг понимает – это одна из личных служанок барона, легкая серебряная вышивка на подоле ее платья свидетельствует об этом. Все, что выходит из ее уст – это повторение слов барона, поэтому нужно прислушаться к ее приторно-сладкому голосу. – Вы должны консумировать брачные узы, – отвечает она. – Что? – восклицает Пол, запуская руку себе в волосы и сжимая их в кулаке. – Это же политический брак, нет никакой необходимости. У нас физически не может быть наследников. – Барон настаивает, – ровным голосом отвечает служанка. Взгляд ее непреклонный и равнодушный. Она безразлична к возмущению, которым кипит Пол. – Он просил, чтобы я сопроводила вас в ваши супружеские покои. И передала, что, если вы откажетесь, он лично будет присутствовать при совокуплении. Старый больной ублюдок. Тошнота подкатывает к горлу Фейда. Как бы сильно он не хотел Пола, он возьмет его на своих условиях. Не под руководством и наблюдением своего дяди. Пол поворачивается к Фейду и встречает его прямой взгляд и... удивительно, он не выглядит испуганным. Это приятно удивляет, потому что Фейд не хотел бы применять силу. И Пол прямо сейчас демонстрирует свой упрямый характер в горящем взгляде, будто у него есть право указывать Фейду, как тот должен поступать. Фейд хочет потушить этот огонь без насилия. Хочет сделать все так, чтобы Пол кончил с ним, покорно опустив голову, с горящим от стыда лицом. Вот в чем заключался подарок барона, понимает Фейд. С самой первой минуты, когда барон сказал Фейду о предложении Атрейдесов, он знал, чем все должно закончиться. Он планировал сломать и унизить наследника Дома Атрейдес, чтобы слухи разлетелись по всей Галактике. Барон, вероятно, ожидает, что Фейд наденет на него собачий ошейник. Сорвет одежду перед всеми. Отдаст на потеху дворцовой гвардии. И раньше Фейд, несомненно, так и поступил бы. Но Пол стоит рядом – реальный и такой красивый. И невыносимый до зубовного скрежета. Он принадлежит Фейду, как то немногое во всей Вселенной, что только его, и он не собирается делиться. – Давай закончим с этим, – говорит Пол с удивительным спокойствием и уверенностью. Служанка ведет их по дворцу. Прежние комнаты Фейда были на верхних этажах, но коридор, по которому они идут, ему омерзительно знаком. Их супружеские апартаменты находятся через стену с комнатами Глоссу. Двери белые и гладкие, открываются бесшумно на золотых петлях, отполированных до блеска. Обстановка внутри скромная. Большая кровать у стены с белым балдахином, струящимся на пол, как пена у подножия водопада. На стене висит гобелен, изображающий их квадрант галактики, вышитый сверкающими нитями. Есть небольшой альков с креслами, пустая полка из лакированного дерева. На другом конце комнаты две двери ведут в ванную комнату и гардероб. Потолок усеян маленькими электрическими огоньками, встроенными в плоскую поверхность, словно звезды на ночном небе. Они заливают комнату таким ярким белым светом, что Фейд может разглядеть неровности на коже Пола. Родинку на шее. На полу ничего нет. Только холодный белый мрамор, который остудит любое тепло при прикосновении. Фейд думает, что придется раздобыть какое-нибудь покрытие. Служанка не переступает через порог. Ждет, когда они войдут, и закрывает за ними двери бледными тонкими руками, с неестественной улыбкой произнеся напоследок: – Наслаждайтесь. Пол проходит в центр комнаты и осматривается. – И ни одного окна. Похоже, он очень разочарован этим открытием. Как будто сейчас это его самая большая проблема во Вселенной. Как будто его совершенно не беспокоит, что за спиной у него стоит Фейд. – Не я это дерьмо проектировал, – огрызается Фейд. В ответ Пол многозначительно вздыхает, и Фейд на мгновение теряется. Как он может быть таким бесстрашным? Его бросили на произвол судьбы, отдали без защиты на милость Фейда-Рауты Харконнена, и он все еще имеет наглость делать язвительные замечания по поводу планировки комнат? Неужели он действительно не осознает серьезности своего положения? Разве он не осознает всю степень милости, которую оказывает ему Фейд? Если бы он заключил брачный союз с Глоссу, то сейчас стоял бы на коленях, с переломанными костями и в крови, прощаясь со своей девственностью. Если бы его отдали барону, то… лучше и не представлять. Пол не понимает, как щедр Фейд, и что его поведение заслуживает признания, благодарности, а не колких замечаний. Пол останавливается у края кровати, молча смотрит на белые простыни. Они новые, пахнут свежим бельем. Поперек кровати лежит покрывало из китовой шерсти, и пятнистая шкура вызывает что-то нежное и мягкое в груди Фейда, но он быстро подавляет это чувство. Пол молча расстегивает свой китель, аккуратно складывает на спинку кресла. Неспешно снимает перчатки, привычными движениями, за каждым из которых Фейд жадно следит. Оставшись в рубашке, Пол поднимает мрачный взгляд на Фейда. – Думаю, ты не согласишься с моим предложением, чтобы мы этого не делали, но сказали, что сделали? Фейд хмурится. – Почему ты так противишься этому? Чего тебе бояться? – Ты чужой для меня, – шипит Пол. – Ты чужой, и ты – Харконнен. Лицо Пола становится бледным и каким-то уставшим. Он начинает лихорадочно шептать сквозь стиснутые зубы, словно сумасшедший: – Я не боюсь тебя. Страх убивает разум… Теперь Фейду кажется, что Пол сойдет с ума, прежде чем он даже прикоснется к нему. Это совсем не вписывается в его планы. Пол ведет себя как мученик, отправленный на заклание, он так твердо убежден, что его ждет жестокая пытка. Вся тяжесть Вселенной легла на эти благородные плечи. Но Фейд хочет заставить его получить удовольствие, чтобы не видеть этого страдальческого взгляда. Фейд думает, что упрямая гордость не позволяет Полу признать реальность, в которой секс с Харконенном будет не унизительным грехопадением. С таким оскорблением трудно смириться, и Фейд чувствует, как у него в горле растет ком. – Ты же не хочешь получить от этого удовольствие, не так ли? – Фейд злобно усмехается, медленно приближаясь к Полу. Он ступает очень осторожно, чтобы при необходимости быстро перейти в боевую позицию. – Тебе проще думать, что ты намного выше всего этого. Намного выше Фейда – высокомерный и презрительный, гордый мученик Пол Атрейдес. Пол выглядит обиженным. – То, чего я хочу, не имеет значения. Как можно вообще получать от этого удовольствие? – О, супруг мой… – Фейд произносит это лишь затем, чтобы увидеть, как губы Пола кривятся от отвращения. – Расскажешь мне, как тебе нравится? Мне так будет проще. Фейд сможет сделать ему хорошо, он уверен, что разберется как нужно. На лице Пола отражается искреннее замешательство. – Моя добродетель нетронута, я не понимаю, о чем ты спрашиваешь. Фейд скалит зубы в какой-то болезненной гримасе так, что сводит скулы. Ему безумно хочется взять голову Пола в свои руки и раздавить ее как орех. Как он и предполагал, Пол – абсолютный девственник, и Фейд хочет выжать это из него, потому что так не должно быть. Это несправедливо. У них были одинаковые права по рождению, но каким-то образом Пол оказывается добродетельным образцовым аристократом, как в старинных книгах, а Фейд… ну, Фейд такой, какой он есть. Они начали одинаково, и у Пола нет права быть другим, настолько отличаться от Фейда сейчас. Нет права быть таким красивым, чистым и неоскверненным. Нет права вынуждать Фейда чувствовать тошноту от непонимания и сгорать одновременно от страсти и боли. И вдруг Фейд понимает, что теперь у него есть право касаться. Только у него. Теперь Пол – его собственность. Он может владеть и пользоваться. Нити их жизненных путей переплетены, их жизни вшиты в общее полотно Вселенной, и эту связь невозможно разорвать. Гордиев узел, где невозможно определить, где один заканчивается и начинается другой. Фейд подходит еще ближе и осторожно берет лицо Пола в свои ладони. Он удивляется, насколько мягкая и теплая его кожа. Острые выступы скул ощущаются ладонями, как плоская сторона кинжала. Рот Пола приоткрывается в тихом выдохе – единственный признак удивления. Его глаза остаются жесткими и темными, пристальный взгляд таит в себе молчаливую угрозу. – Как ты себе это представлял в детстве? – Фейд спрашивает, уже догадываясь. Пол, мать его, Атрейдес, был идеальным мальчиком. Из тех, кто верит в концепцию брака, клятвы и любовь. – Ты представлял себе, как женишься на какой-нибудь хорошенькой девушке, и вы с ней будете заниматься любовью, а потом она нарожает тебе милых детишек? – Я – наследник Дома Атрейдес, моё сердце не принадлежит мне, – отвечает Пол резко. Будто повторяет чужие слова. Слова, в которых его убеждали, и он повторял их раз за разом. Фейд скользит большим пальцем по лицу Пола, наслаждаясь его явным дискомфортом: как напрягаются плечи, как между бровей залегает морщинка. Он прижимает подушечку большого пальца к верхней губе Пола, придавливая мягкий розовый изгиб. – Ты больше не ребенок, так что садись на кровать. Фейд вспоминает, что не вел себя так упрямо, когда барон впервые приказал ему заняться сексом с мужчиной. Он был намного младше, чем Пол сейчас, и так сильно жаждал расположения своего дяди, что у него не было никакого смущения. Только желание угодить. Гордость за то, что он может быть полезен своему Дому взяла верх над всем остальным. В таком возрасте Пол уже не должен быть настолько невинным. Пол мгновенно отступает. Но прежде чем Фейд успевает рассердиться, он выполняет команду – садится на кровать. Новый матрац прогибается под его весом, шуршат белые шелковые простыни. – Я тебе даже не нравлюсь. – Что это меняет? – Фейд почему-то чувствует горечь. Как так получилось, что Пол, сведущий в политических играх, не понимает эту простую истину? Это даже не факт, предназначенный исключительно для высшего общества, это реальность, которую разделяют все живые существа во Вселенной. – Чтобы заниматься сексом с кем-то, он не обязательно должен нравиться. – Тогда зачем это делать? – упрямо спрашивает Пол. По крайней мере, на этот вопрос у Фейда есть ответ. – Потому что это – приятно. Пол скептически сужает глаза. Даже теперь, когда он сидит перед Фейдом, а тот стоит над ним, нависая, он способен выглядеть высокомерно. Упрямое выражение появляется на его лице, как будто он смог обуздать свои эмоции. И готов героически принять мученическую смерть на клинке Фейд-Рауты. Пол напряженно сглатывает слюну и кивает, спрашивает: – Что ты хочешь, чтобы я сделал? Фейд улыбается, хотя и знает, что надежды на то, что это его успокоит, нет. Ему говорили, что его улыбка пугает, потому что глазами он никогда не улыбается. – Просто закрой рот – это все, о чем я тебя сейчас прошу. К своему огромному удовольствию он наблюдает, как Пол захлопывает рот и сжимает челюсти. В груди у него теплеет от удовлетворения, что его указания настолько охотно исполняются. Он хочет довести дело до конца, зная, что сейчас Пол не откажет ему. Не совсем. Потому что, конечно, он может язвить, протестовать и возмущаться сколько угодно, но Фейду он не скажет «нет». Потому что понимает, что тогда обречет себя на худшую участь. Он не дурак, чтобы не понимать. Конечно, Фейд не отдал бы его барону, получив отказ, новая игрушка ему слишком нравится, чтобы подвергать ее опасности. Но Пол этого не знает. Фейд делает шаг вперед, раздвигая своими ногами колени Пола. Его дыхание сбивается, колени обхватывают ноги Фейда, это захватывающее ощущение, потому что у Пола нет опыта, но его тело подчиняется движению. Фейд видит, как тонкие пальцы цепляются за постель, сжимаясь в кулаки, пока костяшки не становятся белыми на фоне густого китового меха. Фейд легко проводит ладонью по бледной щеке и подбородку, на пробу касается плеча. Не почувствовав сопротивления, пробует дальше – кладет руку на область сердца и чувствует, как оно колотится. Тело не врет, в отличие от лица Пола. Добыча попала в ловушку, сердце бьётся, как барабан под его ладонью. Выражение лица равнодушное, но зрачки огромные, и ресницы мягко прикрывают глаза. Фейд хочет вечно держать эту голову в своих ладонях, а еще хочет насадить ее на копьё и повесить над входом в обеденный зал Харконненов, чтобы любоваться до конца своей жизни. Пол Атрейдес исключительно красив, даже Фейд не может отрицать эту правду, какую бы ярость она у него не вызывала. Если бы он был каким-то туповатым, уродливым созданием, каким представлял его Фейд, то, возможно, вся эта ситуация была бы гораздо проще. Фейд бы избил его, трахнул и отдал Глоссу, чтобы тот сделал всё это и ещё чего похуже. Он бы не захотел его себе настолько, чтобы сходить с ума от возбуждения. Фейд молча опускается на пол, становится на колени между ног Пола. Он гладит его живот, берется за пряжку ремня. Чувствует, как Пол вздрагивает, начинает дышать тяжелее. – Что ты делаешь? – голос Пола все еще упрямо холодный. – Делаю тебе одолжение, маленький лорд, – отвечает Фейд, его живот сжимается от предвкушения, хотя руки не спешат. Он не делал этого с тех пор как... С тех пор. У него никогда больше не было необходимости. Когда он стал старше и сильнее, удовольствие всегда было чем-то, что он мог получить от другого человека, но никогда не дать взамен. Но он знает на собственном опыте, что когда сосут твой член – это одно из самых потрясающих наслаждений. Он не думает, что сейчас Полу понравится его твердая рука, и не может придумать лучшего способа опустить Атрейдеса до своего уровня. Сделать так, чтобы ему понравилось. При одной мысли об этом его рот наполняется слюной, он почти слышит сладкие звуки, которые предвкушает вырвать из горла Пола, и представляет его стыд и униженность. Когда Фейд расстёгивает ремень Пола, тот не сопротивляется. Тишину комнаты нарушает лишь щелчок металлической пряжки и шорох кожаного ремня. Пол продолжает сжимать в кулаках китовую шкуру, он полностью неподвижный, только дыхание сбивается. У Фейда такое впечатление, что он собирается отсасывать мертвецу. Как будто он собирается трахнуть одного из тех бедняг на Арене, которые слишком шокированы, чтобы действительно понимать, что происходит вокруг. Фейд не собирается причинять Полу боль, хочет доставить только удовольствие, но тот ведет себя как ребенок. Это просто неопытность, объясняет себе Фейд, стягивая с него штаны. Он не знает, что его ждет, и позволяет паранойе на долю секунды взять верх. Наконец, Фейд с облегчением видит член: человеческий, нежный и мягкий. Это нормально, он не ожидал увидеть каменный стояк. Фейд поднимает руку и ласкает темные завитки волос на лобке Пола. От этой легкой ласки Пол наконец-то оживает – с резким вдохом пытается свести колени, но Фейд не дает, с силой сдерживая его ноги. – Не мешай мне, – приказывает Фейд и с восторгом наблюдает, как бледная кожа покрывается мурашками. У Пола все еще не стоит, и это почти неловко, учитывая, что Фейд уже чувствует, как его собственный член возбужден. Ему не терпится заставить Пола кончить – выбить пьедестал из-под его ног, лишить права быть таким высокомерным и гордым. Именно эта мысль подталкивает его взять в руку член. Он слышит в ответ резкий вдох – звук боли, а не удовольствия. Бедро под его ладонью напрягается, тело становится жестким. Фейд улыбается, глубоко довольный собой, и наклоняется, чтобы взять в рот. На языке нет привычной тяжести, но Фейд надеется, что со временем это изменится. Он проводит языком по мягкой длине, согревает горячим влажным дыханием. Прижимает язык к головке и делает круговые движения. Пол дергается, дрожь пробегает по всему телу. Фейд поднимает взгляд и видит, что его глаза крепко зажмурены, а на лице болезненная гримаса. Пол закусывает губы и кривится, и это Фейду безумно нравится. Он продолжает сосать и внимательно следить за лицом Пола. Постепенно, очень медленно, член от умелых ласк и горячей влажности рта начинает твердеть, и Фейд проходится языком по набухающим венам. Наконец, он становится таким большим и тяжелым, что Фейду приходится расслабить челюсть, чтобы он поместился. Фейд гладит бедро Пола в молчаливой похвале, наслаждаясь тем, как его лицо бледнеет. Он дышит часто и поверхностно. Так дышат не от удовольствия. Пол напоминает Фейду тех несчастных бедолаг, которых он убивал на Арене утром. Фейд думает, что это все невероятно – он делает это для кого-то, стоит на коленях, с чужим членом во рту, и его тело дрожит от восторга. Он слышит пошлые звуки, вырывающиеся из собственного рта против воли – тяжелые вздохи, хриплые стоны, влажное хлюпанье. В животе пружиной расправляется удовольствие, он трется стояком о край кровати, пытаясь справиться с растущим давлением в штанах. Бесполезные движения, имитирующие фрикции, от которых покачивается вся кровать. Ему так сильно хочется, чтобы Пол был сейчас под ним. Он хочет просто забраться на кровать, вжать его в простыни и взять. Ворваться в тесный жар чужого тела. Забыть о гордости и предвкушении долгой охоты. Его рука гладит нежную кожу на внутренней стороне бедра Пола, скользит дальше к основанию его члена, сжимает его и вторит движениям рта. Пол хрипит. Его зубы стиснуты, а на лбу собирается пот. Фейд позволяет своим пальцам исследовать реакцию тела: ласкает мягкую кожу живота, пропускает между пальцами завитки жестких волос. Фейд мычит, создавая вибрацию во рту – он помнит, как ему нравится, когда кто-то слишком глубоко берет в рот и задыхается на члене. Похоже, что на Пола это действует так же, потому что его бедра толкаются вперед, а руки беспомощно поднимаются, прежде чем снова вцепиться в меховое покрывало. Одной рукой он почти коснулся Фейда. На одно потрясающее мгновение тонкие, мозолистые от оружия пальцы зависли над его плечом. Фейда сводит с ума собственное возбуждение – он чувствует влажность от смазки в штанах, трения о кровать недостаточно, и в то же время ощущения до безумия восхитительные. Он не может оторваться от Пола. Не желает отказываться от полученного контроля над ним. Его охватывает отчаянное, бешеное желание заставить Пола кончить вот так – лишь от его рта и нежных прикосновений. Он не позволит ему отрицать собственное удовольствие. Фейд не примет то, что Пол не захочет дать ему по собственному желанию – в этом и будет его победа. Фейд понимает, Пол – наследник ведьмы, и отключение его разума из-за наслаждения – худшее, что он мог бы с ним сделать. Пол ожидает от него боли и изнасилования, потому что это даст ему повод чувствовать ненависть и сожаление. То, что сейчас Фейд делает с ним – намного хуже. Это лучше, чем он мог себе представить, шум адреналина и острое удовольствие струятся по венам. Это гораздо лучше, чем если бы он повалил Пола на кровать и трахал, крепко сжимая его волосы в кулаке. Пол – прекрасный и сильный – задыхается и теряет себя только от того, что с ним делает рот Фейда. Фейд-Раута давно не чувствовал себя более могущественным, чем сейчас. Фейд становится слишком нетерпеливым, слишком возбужденным, опускает голову и задыхается, когда член Пола касается задней части его глотки. Он давится, хрипит и слышит, как Пол над ним громко стонет. Кажется, последняя цитадель рухнула. Пол впивается зубами в тыльную сторону своей ладони, другую руку кладет на затылок Фейда, ногти скользят по бритой коже. Он ласкает его, как какого-нибудь грёбаного пса, даже не осознавая. Пол слишком погружен в собственный экстаз, оглушен ощущениями собственного тела. Возбуждение и удовольствие для него настолько новы, и Фейд от одних своих мыслей готов кончить: что это единственный раз, когда к Полу так прикасаются, что он будет первым и последним, кто видит, как дрожит от удовольствия тело Пола, кто чувствует, как дергается его член, истекая смазкой. Первый, последний и единственный, потому что Фейд тут же решает оставить эту привилегию за собой. К черту Арракис, к черту завоевания других планет, пока ему принадлежит наследник Атрейдесов. Воодушевленный откровенным удовольствием Пола, Фейд удваивает свои усилия: надувает рот и сосет, прижимается языком к члену, ласкает головку так, что выделяется еще больше смазки. Он выпускает член изо рта с пошлым влажным звуком и чувствует, какие опухшие и болезненные у него губы. – Ты течешь, как девчонка, – говорит Фейд, и его голос звучит низко и так хрипло, будто у него порваны голосовые связки. Пол шипит, оскалившись. Имеет наглость выглядеть оскорбленным, хотя его волосы от испарины прилипли ко лбу, а член дергается от грубых слов. Фейд смотрит в лицо Пола, встречаясь с ним глазами – они влажные и мутные. Он держит его взглядом и проводит языком от основания члена до вершины головки. Это такое нежное движение, почти невесомое, и оно полностью вышибает Пола из реальности. И Фейд видит, как напрягается тело Атрейдеса, как сжимается его горло и открывается рот, он мучительно громко стонет. Его голова запрокидывается назад, тело дрожит, а бедра толкаются вверх. Сперма брызгает на подбородок и грудь Фейда, проливается на его пальцы, когда он доводит Пола до первого настоящего оргазма. Фейду трудно сосредоточиться на деталях, хотя он отчаянно хочет все это запомнить, но от увиденного его собственное удовольствие достигает пика, он кончает прямо в штаны, как неловкий подросток, прижавшись в краю кровати и пытаясь сдержать свои собственные стоны, рвущиеся из горла. Перед глазами у него плавают радужные круги, в ушах звенит. Учитывая, что он только что кончил, даже не прикасаясь к своему члену, это было что-то из ряда вон. – Ты собираешься и дальше отказывать себе в удовольствии, маленький лорд? – отдышавшись, спрашивает Фейд, ощущая вязкую каплю спермы Пола на губах. Он не обращает внимания на саднящую боль в горле и охрипший голос. Пол смотрит на него и вдруг понимает, что его рука лежит на затылке Фейда. Он мгновенно убирает ее и вытирает об простыни, словно его кожа была обесчещена этим контактом. Это вызывает что-то вроде раздражения в животе Фейда, но он заставляет себя сконцентрироваться на удовлетворении. Грудь Пола вздымается, его лицо краснеет до ушей. Он выглядит абсолютно опустошенным и – к огромному раздражению Фейда – не выглядит уродливым ни на йоту. Пол делает несколько вдохов. Его рука дрожит, когда он проводит по лбу, вытирая пот. – Закончил? – голос звучит обманчиво сдержанно, учитывая то, что только что произошло. Фейд впадает в ступор, он совсем не понимает вопроса. – Что? – тупо спрашивает он. Может, он переусердствовал и членом Пола во рту повредил себе мозг? – Ты закончил? – Пол повторяет, уже с раздражением. Его темные глаза сужаются, ресницы прячут взгляд. То, как он кривит рот, вызывает у Фейда желание схватить его за горло и сжать – он выглядит так, словно ему скучно. – Ну, ты то явно закончил, – бормочет Фейд, чувствуя, что теряет равновесие. Он не знает, что делать со своими руками, убирает их на колени. Трогает ремни с оружием, знакомая кожа под пальцами – это успокаивает. Вес клинка на бедре дает ощущение опоры под ногами. Фейд представляет, как потрошит человеческое тело, размазывает внутренности по этим красивым белым стенам, но не хочет этого делать. Пока нет. – Так мы консумировали брак? – спрашивает Пол. – Технически… – про себя Фейд думает, что нет, если бы потребовалась экспертная оценка. Но он вспоминает слова Пола и ухмыляется. – Если только ты не хочешь, чтобы я попытался родить тебе наследника. Пол фыркает, морщит нос от отвращения. Он отодвигается от Фейда, поднимается и подтягивает штаны. Застежка его ремня звенит, когда он туго затягивает его. – Какая гадость. Фейд садится на пол, стараясь игнорировать липкую влажность между ног. Он наблюдает, как Пол направляется через комнату, раздражение и разочарование быстро нарастают, вытесняя предыдущее блаженство. – Куда ты? – В душ, – резко отвечает Пол, уходя в ванную комнату и закрывая за собой дверь. И это... совсем не то, чего ожидал Фейд. Он не должен допускать все это: ни такого отношения к себе, ни высокомерного поведения. У Пола больше нет выбора, но он по-прежнему кажется уверенным, что может указывать Фейду, что делать. Что у него есть власть там, где ее нет. У него нет ничего, кроме того, что Фейд щедро дает. Кажется, Пол даже не понимает значения того, что Фейд только что дал ему. Ни к кому другому он по своему желанию не прикасался губами, и до этого самого момента он никогда не думал, что будет. В тот момент ему было приятно доставлять удовольствие Полу, но теперь он чувствует себя горько и неуверенно. Балансирует над пропастью – знает, что сделал неверный ход в битве, времени на отступление нет, и он застрял в этом ужасном моменте ожидания последствий. В ожидании боли. У Фейда болит горло и губы, челюсть пульсирует от неприятных ощущений. Фейд потирает ее, пытаясь снять напряжение с ноющих мышц. Фейд никогда не был настолько наивен, чтобы думать, что их брачная ночь будет идеальной, но даже у него были ожидания. Как правило, Пол Атрейдес бросает вызов всем его ожиданиям.