***
У Фейда есть личный телохранитель, как и у наследника Атрейдесов. Его охранник исключительно символический. У Фейда нет целомудрия, которое нужно защищать. Нет явных слабостей, он не нуждается в охране. Просто так положено, и поэтому к Фейду приставили Киззода. По правде, вначале на его месте был Нил, но он оказался таким наглым и гордым, и невыносимо болтливым, что Фейд избил его в первую же неделю. Он, возможно, не рассчитал силу, разбив ему голову о мраморный пол. Технически, в конечном итоге его убил отек мозга. Так что Фейд решил не признавать себя виновным в этом несчастном случае. Он не жалел о своих действиях, потому что Нил был сволочью, и его убийство только послужило на благо Гьеди Прайм, очистило планету. Смерть Нила открыла дорогу Киззоду, который может раздражать, но все же гораздо больше нравится Фейду. Они почти одного возраста. Киззод немного старше; представитель более низкого класса, чем Фейд, но родился в знатной семье. Он на голову выше, коренастый и огромный, как Глоссу. Как и у всех из Дома Харконнен, его голова чисто выбрита, кожа бледная, а глаза темные и блестящие. Он следует за Фейдом по городу внушительной тенью, даже после приказа немедленно убираться нахрен. – Мне не платят, чтобы я оставлял вас одного, мой лорд, – рассуждает Киззод. Фейду надо бы разозлиться, но его раздражение только подстегнет Киззода. – Тогда нам следует пересмотреть твой контракт. Киззод одобрительно мычит. – Согласен. Ведь в скором времени вы пожелаете уединяться со своим будущим супругом, не так ли? Это колкое замечание попадает в цель, потому что Киззод знает его слишком хорошо. Ему не только платят за охрану, он еще и ближайшее доверенное лицо. Киззод для него всего лишь ресурс, готовый на все телом и душой, но Фейд ценит их разговоры. Не желая расстраиваться, он отметает все мысли в сторону и ускоряет шаг. – Это всего лишь политика, – уклончиво отвечает Фейд. Он не может заставить себя встретиться взглядом с Киззодом, который пристально всматривается ему в лицо. Фейд смотрит прямо вперед, оглядывая стальные строения столицы и продолжает: – В нем нет ничего особенного. Пол Атрейдес – особенный. Фейд понял это с первого же мгновения, встретившись глазами с его колючим взглядом, и интерес еще больше разгорелся из-за глубокого потока гордыни и ненависти, который кипел под красивой внешностью. В нем есть что-то темное и злое. Сочетание крови благородного Дома и ведьмовской заразы. Фейд хочет содрать с него кожу, отодрать плоть от костей и докопаться до истины. Киззод задумчиво хмыкает, покусывая губы. – Хотя вам всегда нравились кудрявые. Смущение обжигает грудь. Фейд сжимает челюсти так, что зубы скрепят, и одаривает его свирепым взглядом. – В следующий раз, когда ты будешь ляпать языком, я вырву его из твоей глотки. Киззод поднимает руки в умиротворяющем жесте, ладонями вверх, совершенно неубежденный угрозой. Фейду хочется дать ему подзатыльник, просто чтобы умерить его дерзость. Но нет, это только воодушевило бы его еще больше. Киззод никогда не оставлял ни одну из слабостей Фейда без пристального внимания. Это его работа – закалять своего лорда, проникая в прорехи его доспехов, чтобы после разрушения они полностью восстановились и легли плотнее. Фейд хлопает Киззода по плечу, втайне радуясь, когда тот вздрагивает. – Не бери в голову Атрейдеса, – говорит он. Сам он, конечно, и не собирается.***
Учитывая, что они живут под одной крышей, Фейд поразительно редко встречается с Полом Атрейдесом. Если бы он хотел специально с ним видеться, он бы что-то придумал. Но Фейд не заинтересован в этих встречах. Смотреть на него сейчас – лишь напоминать себе о том, что он не может взять. По крайней мере, пока его верная тень Галлек бродит по мраморным коридорам. У него нет иллюзий, что при случае Галлек не убьет его. Он однажды занимался в тренировочном зале, и даже охранники Дома Харконнен неохотно впечатлились спаррингом с ним. Фейд не видел его в бою, но дворцовая гвардия не из тех, кто бы преувеличивал чужое мастерство. Фейд целыми днями пропадает в городе. Бродит по знакомым улочкам душной столицы. Проводит время на Арене, испытывая свежее мясо. Он позволяет некоторым из пленников выжить, потому что нет смысла вырезать все стадо. Без здоровой конкуренции Арена становится скучной. Фейд позволяет некоторым отчаянным подняться на пьедестал славы, чтобы потом получить удовольствие от их падения. В этом виде спорта мастерство заключается в том, что понимают лишь немногие участники – интрига и зрелищность. Фейд, возможно, не самый крупный и не самый физически сильный боец, но он любимец публики. Его не волнует то, чем занимается Пол Атрейдес в его отсутствие. Хорошо, что его не слышно и не видно. Это полезное качество. Навык, который ему придется использовать всю оставшуюся жизнь, потому что даже титулы и наследственность не защищают от гнева барона. Единственное подтверждение, что Пол все еще жив – это ежедневные семейные ужины, на которых все обязаны быть. Ужин подают поздно, когда небо уже усыпано звездами, и ни у кого нет оправданий, чтобы не присутствовать. Фейд сидит по правую руку от барона, поглядывая через длинный белый стол на Пола Атрейдеса. Убранство стола минималистичное: завезенные из далеких уголков Галактики диковинные тарелки и столовое серебро. Дорого, но подчеркнуто просто. Украшения отсутствуют, в них нет необходимости. В столовом зале голые стены, за исключением одной особой, во главе стола, где висит портрет самого барона в военном мундире и регалиях, с подсвеченным фамильным гербом Харконненов. Галлек во время ужина всегда стоит по струнке за спиной Пола. Его кулаки крепко сжаты, всем телом он демонстрирует враждебность, и Фейда, вероятно, это забавляло бы, если бы угроза не была направлена исключительно на него. Он не просил об этом. Он предпочел бы военные трофеи Полу Атрейдесу. Например, его мать. Пол не разговаривает во время ужина. Вообще никто не говорит, над столом висит напряженная тишина. Глоссу слишком поглощен своей злостью, кипит от зависти из-за того, что Атрейдес не достался ему, и, по крайней мере, Фейд получает от этого хоть какое-то удовольствие. Фейд ест тихо и быстро, наблюдая за аккуратными движениями столовых приборов в руках Пола. Лезвие ножа резко поблескивает, крепко зажатое в руке с выступающими бледными костяшками пальцев. Они гибкие и длинные, сквозь кожу кистей просвечивают синие вены, словно пролитое чернило на пергаменте. Он ест очень аккуратно, откусывая понемногу и медленно глотая. Привычный к церемониям. Как настоящий благородный лорд. Пол пьет воду, и Фейд наблюдает за движением кадыка, когда он глотает. Представляет, как вонзает зубы в нежную безупречную плоть.***
– Вы должны добиться его согласия, – говорит Фейду однажды утром Василисса. Они находятся в его покоях. В комнате, в которой он жил с детства во дворце Харконнен. Вся его жизнь представлена в этом белом пространстве. Полки заставлены безделушками из путешествий и победными трофеями. На стене коллекция оружия, в ней есть интересные экземпляры, снятые им с поверженных врагов. Разные церемониальные предметы, которые преподносили, чтобы умилостивить его и его боевой отряд. Оплата за милосердие. Это единственное место, которым он когда-либо по-настоящему владел, и очень скоро ему придется его покинуть. Горькое осознание погружается Фейду в самое сердце, как осколок льда. Холодная тоска сжимает грудь и распространяется по всему телу до кончиков пальцев. Как только будет заключен брачный союз, он будет жить в супружеских апартаментах с Атрейдесом, и годы воспоминаний, бережно собранных в его комнатах, будут стерты и забыты. Но пока еще он может быть здесь. Времени до дня свадебной церемонии остается ужасно мало. Василисса заправляет его постель, разглаживая покрывало по плетеной раме кровати. Взгляд ее узких глаз останавливается на нем, пока он натягивает ботинки. – И почему я должен это делать? – Фейд не хочет вступать в разговор, но срабатывает до боли знакомая фраза. – Он достойный наследник благородного Дома, – жестко говорит ему Василисса, хмурясь. – Он воспитывался в определенных рамках приличия, у него есть ожидания, а вы своими стараниями бросаете тень на весь Дом Харконнен. Вы ставите себя в неловкое положение. Фейд фыркает, на мгновение оказавшись слишком ошарашенным, чтобы говорить. Наконец ему удается совладать с языком, и он чувствует неприятный привкус во рту. – Его мнение о Харконненах настолько плохое, насколько это возможно. Я просто демонстрирую ему то, что он и так знает. Что-то другое было бы притворством. Почему от меня ожидают, что я буду подыгрывать его наивным фантазиям о том, как должна работать Вселенная? – Потому что вы с ним помолвлены, и вы – наследник Дома Харконненов. И хотя гордость мешает вам признать это, но он превосходит вас, – шипит Василисса приглушенным и резким тоном, как змея. – Вы вдвоем обязаны положить конец межпланетной вражде многих поколений. Люди смотрят. Император смотрит. И… Фейд не учел этого, это правда. Конечно, он понимает важность прекращения конфликта. Что жизни будут сохранены, а ресурсы сэкономлены, и они смогут перенаправить свои вооруженные силы на других врагов. Но он не предполагал, что его кандидатура будет настолько тщательно рассматриваться. Что он проигрывает Полу Атрейдесу, потому что… почему? Он недостаточно высокомерен? Он не придерживается дурацких традиций, как настоящий высокородный лорд? К своему растущему раздражению он понимает, что Василисса права. Он недовольно рычит, резко выдохнув воздух. – Ладно, и что ты предлагаешь? – Добейтесь его согласия, – говорит Василисса серьезно, несмотря на то, что ее слова звучат абсурдно. – Привлеките внимание, сделайте ему подарок. Приложите усилия, чтобы показать гостеприимство. Сделайте что-то, чтобы понравиться ему. – Я не хочу ему понравиться, – отвечает Фейд, и его собственные слова раздражают. Это смущает, и он с трудом сопротивляется желанию скрестить руки на груди. Он демонстративно игнорирует болезненную мысль, которая всплывает в глубине его сознания – он не нравится Полу. Это безнадежно. – Тогда ведите переговоры с парнем. Найдите какие-то рычаги воздействия и используйте их, чтобы заставить его согласиться, – инструктирует она. Её морщинистые руки опускаются на живот, аккуратно сложенные пальцы переплетаются. – Покажите императору, что вы способны укрощать врагов своими словами и умом так же, как и своими клинками. – Показать себя искусным в политических играх? – спрашивает он, обдумывая перспективу. Это хорошая мысль. Василисса поправляет подушки на постели, разглаживая крашеные ткани длинными пальцами. –У вас не будет лучшей возможности. Вдохновленный ее словами и проницательностью, Фейд идет к полкам с инопланетными трофеями. Он просматривает стопки книг, пыльные от того, что их никто не читал, обложки целые и нетронутые. Еще у него есть храмовые украшения и деньги разных культур, которые он брал потому, что они выглядели блестящими и ценными. Он надеется, что хотя бы что-то из этого имело важное значение для разграбленных храмов. Он чувствует какое-то странное удовольствие, что они теперь принадлежат ему, и он никогда по-настоящему не поймет их значение. Никогда не узнает их истинную ценность. Небольшая чаша на полке до краев полна драгоценностями: ожерельями, кольцами, браслетами и медальонами. Серебро и золото, инкрустированное сверкающими драгоценными камнями. Он мог бы купить несколько таких планет как Гьеди Прайм за эти безделушки. Фейд не носит украшения. Он не знает, почему брал все это. Но, по крайней мере, сейчас он этому рад. Ему известно, что процесс ухаживания должен сопровождаться подарками, а ювелирные изделия безобидны и романтичны в любой культуре. Он помнит, что Каладан экспортирует бесчисленное количество жемчуга, который используется в ювелирном деле. Даже на Арракисе многие украшают себя плетеными цепочками. На дне чаши Фейд находит шерстяной шнурок. Он изрядно потрепан, выглядит древним, дешевым и жалким. Он не может быть жертвенным подношением ради милости завоевателя. Больше похож на то, что Фейд сорвал с поверженного соперника на арене. На шнурок нанизана маленькая неровная жемчужина. На мгновение Фейд задумывается, может ли это быть жемчужина с Каладана. Возможно, она родилась где-то на океанском дне неподалеку от вотчины Атрейдесов на побережье. Он прокатывает жемчужину между пальцами, чувствуя ее грубую и угловатую поверхность. Он быстро отбрасывает все предположения, потому что ему наплевать, и без церемоний засовывает шнурок в карман. Василисса наблюдает за ним и печально качает головой: – Вы должны произвести на него впечатление. – Я знаю, что делаю, – оскорбленно огрызается Фейд, не имея ни малейшего понятия о том, что же он нахрен делает.***
Фейд находит Атрейдеса на балконе с видом на раскинувшуюся столицу. Здесь дует сильный ветер, кислотный и душный из-за отходов огромных заводов. Балкон просторный и без изысков: открытый мраморный пролет с несколькими каменными скамейками. Пол стоит у перил, глядя на промышленные здания, и Фейд на мгновение задается вопросом, не собирается ли он прыгнуть вниз. Галлек сидит на одной из скамеек, расслабленно вытянув ноги, но сразу же замечает появление Фейда и провожает его пристальным взглядом. Галлека можно легко игнорировать. Смотреть на него сверху вниз, как будто он ничто, потому что так и есть. Фейд встает рядом с Полом и прослеживает за его мрачным взглядом на раскинувшийся перед ними город. Стекло, пластик и скучная архитектура. Гул городского шума. Ему все это знакомо и неинтересно, и он вскоре ловит себя на том, что смотрит на Пола. Пол яркий, незнакомый и интересный. Гораздо приятнее смотреть на его напряженную из-за стиснутых зубов челюсть и мрачно нахмуренный лоб. Наконец Пол переводит свой холодный взгляд на Фейда, их глаза встречаются. Это как получить беспощадный удар кинжалом в грудь. – Я не вижу ни одного дерева, – говорит Пол. Он произносит это так, будто в этом личная вина Фейда. – Да, на этой стороне планеты их нет. Ведьмин отпрыск имеет наглость выглядеть разочарованным, сжимает губы. Он снова отводит глаза и вглядывается в горизонт. – Ясно, – с тоской говорит он. – Не знаю, на что я надеялся. – А в чем смысл? – спрашивает Фейд, чувствуя нарастающий гнев. – У нас есть деревья, мы используем их в промышленности. Зачем жить среди деревьев? – Полагаю, чтобы смотреть на них, – отвечает Пол, как будто это совершенно очевидно. Его голос сдержанный и тихий, он намеренно не повышает тон в ответ на раздражение Фейда, и это бесит еще больше. – Зеленый цвет полезен для ума. – Каким образом? – спрашивает Фейд, чувствуя, как от раздражения скручивает живот. – Упражнения полезны для ума. Медитация полезна для ума. Чтение и философия. Но зеленый? Как это работает? Поначалу кажется, что Пол не собирается говорить, беззвучно открыв рот в раздумье. Наконец он тихо вздыхает. – Это позволяет чувствовать себя связанным с огромной вселенной. Природа – всеобъемлющая. Она просочилась в мозг каждой планеты. Каждая исследованная область галактики имеет ту или иную форму жизни. Это заставляет меня осознавать свою ничтожность и еще больше чувствовать себя частью всего. Фейд смотрит на него, замечая, как возбужденно горят его глаза. – Звучит чертовски бредово. Пол снова хмурится, и суровость его хмурого взгляда – откровенная ненависть, пылающая в его глазах – заставляет сердце Фейда колотиться. – Чего ты хочешь? Фейд хмыкает, оставляя прямой ответ на вопрос при себе. Фейд хочет поставить Пола перед собой на колени прямо здесь, на этом балконе, на глазах у его высокомерного почетного караула. Хочет разбить ему лицо в кровь. Ворваться в его розовый рот и разорвать, чтобы он был не в состоянии произнести ни одного слова, не только о каких-то деревьях. Он хочет, чтобы Пол Атрейдес немедленно вернулся нахрен в свою ветхую новую вотчину на Арракис для того, чтобы Фейд пришел туда с войсками и захватил ее силой, как ему было обещано. Но он глубоко вдыхает воздух с запахом кислоты и говорит: – Ты хотел, чтобы я добился твоего согласия. Где-то в стороне раздается жуткий кашель, это Галлек давится от возмущения. Гибкие пальцы Пола, стоящего рядом с Фейдом, делают несколько жестов – быстрых, резких и частично скрытых черным плащом. Фейд смотрит, представляя, как легко сломаются эти тонкие пальцы под его грубым ботинком. Что бы ни означали жесты, Галлек перестает рычать. – Мне просто было скучно, – оправдывается Пол, видимо, стесняясь объясняться перед Галлеком за ту встречу наедине с Фейдом, где он вел себя так раздражающе гордо и требовательно. Его кудри колышутся на ветру, когда он опускает голову, и Фейд едва сдерживает желание запустить в них руку. Контраст был бы потрясающим: чёрные волосы на фоне его бледной кожи. Как будто он держит ночное небо в ладони. Фейду хорошо знаком стыд, и это не та эмоция, которую следует ощущать, учитывая его статус. Но ему ужасно неловко лезть в карман и вытаскивать шнурок с жемчужиной, пока Галлек пристально смотрит на него, пытаясь взглядом просверлить в нем дыру. Он протягивает руку с подарком и почти бросает его в руки Полу, когда тот тянется в ответ. Фейд чувствует себя непривычно уязвимым, когда Пол поднимает ожерелье, чтобы рассмотреть его на солнце. В его позвоночнике будто что-то надламывается от страха и тревоги. Как будто крепление доспеха лопнуло в самый разгар боя. И он еще не побежденный, и не смертельно ранен, но все равно беззащитный. Пальцы Пола мягко касаются неровностей жемчужины, на фоне его светлой кожи она кажется почти синей. – Барочная жемчужина? – спрашивает Пол, прокатывая ее между пальцами. Его взгляд скользит по Фейду, эмоции в глазах не рассмотреть из-за полуопущенных темных ресниц. – Я не ожидал, что ты… почему ты…? На самом деле, я не хочу знать. Дискомфорт в груди не уходит, с каждым мгновением он становится все более нарастающим. Фейд слышит в ушах собственное сердцебиение – оглушающий, неприятный звук. – Так ты принимаешь или нет? Голос Фейда звучит грубо, и Пол отступает на шаг в сторону. Это одновременно забавляет и расстраивает, потому что сейчас Фейд не пытается запугать. Он пытается прислушаться к совету Василиссы и завоевать его расположение. Кажется, он даже не может подарить кому-нибудь бесполезную безделушку, не напугав до смерти. – Принимаю, – наконец говорит Пол, сжимая ожерелье в кулаке. Он засовывает его во внутренний карман куртки. – Ты должен надеть его, – раздраженно замечает Фейд. Эта мысль на самом деле доставляет удовольствие. Ошейник для Пола Атрейдеса; чтобы все увидели и знали, что он носит подарок Фейда. Домашнее животное с именной биркой. Знак собственности. Жемчужина бы красиво смотрелась на шее Пола. Впервые в жизни Фейд думает, что может понять привлекательность ювелирных изделий. – Оно мое, ты подарил мне, – протестует Пол. – И ты не имеешь права указывать, что мне с ним делать. Ему на лоб падает локон, упругий завиток, который колышется, когда Пол отворачивается от него. Предательские руки Фейда жаждут потянуть его, почувствовать, как он скользит между пальцами. Волосы – большая редкость среди высшего общества Гьеди Прайм, в них есть какая-то манящая чужеродность. Фейд не понимает своего желания прикоснуться, но он понимает мучительное разочарование от отказа. Он знает, что если он попытается протянуть руку прямо сейчас, Галлек найдет способ пырнуть его ножом. Но после свадебной церемонии он не станет помехой. Фейд будет единственным владельцем Пола Атрейдеса и сможет поступать так, как посчитает нужным. И у Фейда огромное количество идей на этот счет.***
День бракосочетания неумолимо приближается. Традиционно ухаживания на Гьеди Прайм могут длиться более десяти лет, большинство семей знатных родов договариваются о свадьбах своих детей заранее. Альянсы обсуждаются, когда дети еще в материнской утробе, и поэтому период до свадьбы длится много лет. Подчиняясь традициям, Пол Атрейдес и Фейд-Раута Харконнен должны срочно заключить брачный союз. Перед церемонией у них абсурдно мало времени – две недели. Но без официальных документов, подтверждающих объединение их Домов, обе агрессивно настроенные стороны конфликта не пойдут на мирное соглашение. Фейда радует лишь то, что в день брачной церемонии разрешены бои на Арене. Он всегда старался не задумываться о своем будущем браке, разве что неохотно признавал, что рано или поздно это случится. Он знал, что ему придется это сделать с кем-то из знатного рода в обмен на определенный ценный ресурс – торговые пути, экспорт, а может, военные технологии. Окончание многолетней войны. По правде говоря, он отметал мысли о браке из-за опасения, что его партнером могло стать и какое-нибудь существо с примитивным и несовместимым культурным уровнем. По крайней мере, на Пола приятно смотреть. У него отвратительный нрав, но нет ничего такого, чего твердая рука Фейда не могла бы исправить со временем. До церемонии остается несколько дней, и Фейд предвкушает кровавые игры на Арене. При мысли об этом его кровь кипит, а по венам разливается волнительное удовольствие. Нет большего наслаждения, чем окрашивать красным белый песок Арены. Каждый боец сражается по-своему, а всплеск адреналина дает свежий глоток воздуха в этом мире, где все удовольствия приелись. Киззод следует за Фейдом в тренировочный зал. – Вам повезло, что наследник Атрейдесов достался вам до того, как провел слишком много времени на Арракисе, – говорит Киззод и широко ухмыляется, обнажая кривую линию черных зубов. – Солнце там творит жуткие вещи с человеческим разумом. Специя реально сводит с ума. – Я думал, тебе понравилось на Арракисе? – Фейд все еще не может простить Глоссу за то, что он тогда посмел забрать Киззода в свой отряд. Мелочно с его стороны, и только ради того, чтобы позлить Фейда. И это сработало. – О нет, это было круто, – настаивает Киззод. – Люди там целуют песок, по которому ступает нога Харконнена, и готовы на все ради водного пайка. Я думаю, где-то в пустыне бегает с десяток моих детишек. Фейд морщит нос от такого предположения. – Все там совершенно безумные из-за специи, а кожа у них сморщенная и сухая от солнца, – Киззод указывает на свое лицо, на безволосую тыльную сторону рук. – По крайней мере, он вам достался до того, как пустыня лишила его привлекательности. – Если тебе так небезразлична его привлекательность, бери его себе, – огрызается Фейд. Он не знает, почему инстинктивно отрицает красоту Пола Атрейдеса. Парень объективно красив, даже если не брать во внимание, что он заинтересовал Фейда. По стандартам Харконненов он жалкий дрыщ, но среди низших слоев общества Гьеди Прайм он пользовался бы бешеным успехом у обоих полов. У Пола стройная фигура и потрясающей красоты лицо. Темные глаза и длинные ресницы, тонкий нос и аккуратно очерченный рот. – Можно, правда? – внезапно изменившимся голосом, очень серьезно спрашивает Киззод. У Фейда этот вопрос вызывает ослепляющий прилив ревности и настолько сильную ярость, что он хватает Киззода за квадратную челюсть. У мужчины массивная голова, и за челюсть трудно ухватить, но Фейд вонзает пальцы в плоть и вдавливает их до багровых синяков, резко контрастирующих с белой как мел кожей. – Он не наложница, – шипит Фейд, прижимаясь губами к уху Киззода и наслаждаясь тем, как тот напрягается всем телом. – И не шлюха. В его жилах течет благородная кровь, и он достоин только благородной крови. Он мой по праву рождения. Киззод вырывается и хмуро потирает ухо и челюсть. – Вам нужно научиться понимать шутки. – А тебе нужно научиться шутить, – рявкает Фейд. – Если я узнаю, что ты хотя бы подумывал прикоснуться к нему, я тебя кастрирую. Харконненовский евнух-телохранитель будет в новинку, как думаешь? – О, боги, ну все, я понял. Нельзя трахать маленького Атрейдеса. Вы такой же психованный, как и его телохранитель, – Киззод закатывает глаза. – Чем скорее мы попадем в тренировочный зал, тем лучше, а то вы сегодня сам не свой. Дворцовый тренировочный зал обычно пустует. Его используют только дворцовая стража и наследники. Недалеко находится казарма, в которой могут тренироваться остальные военные, а в городе есть множество общественных залов, куда ходят обычные жители столицы. Поэтому Фейду обычно не приходится ждать своей очереди, и его удивляют приглушенные звуки борьбы в зале, когда он толкает дверь. Позади него Киззод присвистывает от удивления. – А ваш маленький Атрейдес умеет кусаться. Поначалу Фейд не понимает, к чему он это говорит, слова ему кажутся полной бессмыслицей. Он слышит глухие звуки ударов, шорох ботинок по резиновому покрытию на полу, тяжелое дыхание и фырканье. А потом Фейд видит Пола и Галлека. Они дерутся в рукопашную. Видит их быстрые и сильные удары. Фейд изумленно замирает на пороге, его пальцы до боли впиваются в косяк двери. Он, конечно, понимал, что Пола обучали драться, но он не ожидал, что он это умеет. И кто бы мог подумать, что Пол в бою выглядит как настоящая фурия. Он движется по кругу мягко и пластично, нанося Галлеку удары. Он не настолько силен, чтобы вырубить противника одним ударом, но бьет стремительно и точно. Пол дразнит и выжидает подходящего момента для удара, выматывая более сильного бойца. На нем нет плаща, только свободная белая рубашка с расстёгнутым воротником. По открытому участку груди стекают дорожки пота. Он тяжело дышит приоткрытым ртом, взгляд сосредоточенный, но лицо живое и эмоциональное. Фейд задается вопросом, как давно длится этот бой. Галлек не щадит Пола, бьет со всей силы, и у Фейда перехватывает дыхание, когда тот ловко отражает удары. Рябь синего цвета струится по его телу от точки контакта, энергетический щит пульсирует и жужжит, наполняя комнату запахом озона. Фейд не любит использовать щит в тренировочных боях. Боль приводит в чувство. Напоминает о том, почему ему приходится оттачивать свое тело до совершенства. Боль – это наказание за ошибку. Следующий удар Галлека задевает Пола по щеке, он уворачивается и рычит. Затем усмехается и делает внезапный кувырок, мгновенно вскакивает на ноги позади противника и наносит ему удар в спину. Это, должно быть, больно, потому что Галлек шипит и едва удерживается на ногах. Волна возбуждения накрывает Фейда, низ живота обливает жаром. Он не ожидал всего этого. Зрелище Пола Атрейдеса, который по-животному рычит и наносит мощные удары по живой плоти, опьяняет его до головокружения. Фейд хочет увидеть его на Арене. Контраст светлой кожи, темных волос и девственно белого песка. Поднятые вверх окровавленные руки и красный клинок под рев восторженной толпы. «Они будут его обожать», – решает про себя Фейд. Потому что Пол – его собственность, принадлежит ему, а они уже боготворят Фейда-Рауту. Если Пол будет сражаться хотя бы в половину так же хорошо, как со своим телохранителем, то он станет новой звездой Арены. Пол в бою движется легко и естественно, демонстрирует инстинкты и опыт резкими атаками и хладнокровностью в защите. Он мягко передвигается на ногах, максимально использует свою гибкость. Фейд почти чувствует себя идиотом из-за того, что когда-то сравнивал его с несчастным мясом, которое убивал на песке Арены. Пол Атрейдес – опытный боец, и это осознание вызывает что-то горячее и пульсирующее в животе. Фейд также с досадой признает, что у Галлека впечатляющая техника и тяжелая рука. Он использует всю инерцию своего веса и мышцы на полную мощность. Он бьет как кузнечный молот, каждый удар – глухой, гулкий звук. Он мог бы нанести серьезные травмы, если бы не энергетический щит Пола. В конце концов Галлеку удается ударить Пола под колено, и тот теряет равновесие и неуклюже падает на пол. Галлек не дает ему ни секунды опомниться, мгновенно нападая сверху. Синий цвет волнами проходит по телу Пола, концентрируясь в точках контакта, а затем сужается до вспышки красного там, где рука Галлека останавливается на его горле, прижимая палец к сонной артерии. – Убит, – произносит Галлек, тяжело дыша от напряжения. – Я почти победил тебя, – шипит Пол с досадой, откидывая голову на пол. Его волосы рассыпаются, влажные и слипшиеся от пота. Фейду очень нравится, как он выглядит в таком положении, но он усилием воли прекращает поток мыслей. – «Почти» ничего не значит, – резко встревает Фейд. – Почти победил? Почти не убит? Уверен, такая победа «почти» оставит след в анналах истории. Галлек пристально смотрит на него, плавно встает и протягивает Полу руку, помогая подняться. – К сожалению, я согласен с наследником Дома Харконнен. Либо у тебя однозначная победа, либо ты проиграл. Фейд слегка хмурится, потому что мужчина знает его имя. Намеренный отказ произносить его считается оскорблением. Они молча смотрят друг на друга. Тренировочный зал – публичное пространство, открытое для боевой практики, и все же создается впечатление, будто вторжение Фейда крайне нежелательное. Словно не замечая напряженное молчание, Киззод разряжает обстановку – с широкой идиотской улыбкой говорит: – Это был невероятный бой, у вас обоих отличная техника! На мгновение Пол выглядит так, будто хочет разозлиться. Он обдумывает слова, пытаясь найти скрытый смысл, но, не обнаружив его, смущенно кивает: – Спасибо. Он как-то странно смотрит на Киззода, и Фейд чувствует, что ему это до чертиков не нравится. – Это был достойный бой, – говорит он, – но навыки всегда можно улучшить. И когда тебе выпадет возможность сражаться без оружия? Рукопашный бой – это детская забава. На лице Пола читается явное облегчение, что на кого-то можно направить свою злость. Он переводит на Фейда мрачный взгляд из-под бровей. – Клинком я владею лучше. Галлек неодобрительно цокает языком, как хозяин взбесившейся собаке. Абсолютно игнорируя его, Пол бесшумно направляется прямо к Фейду. Резиновое покрытие даже не скрипит под его ботинками, хотя прогибается под весом тела. Это бесит и вызывает вспышку какого-то странного волнения глубоко в теле Фейда. – Правда, маленький лорд? – Фейд поигрывает мышцами, ступая ему навстречу. Пол тоже высокий, что бесит, но у Фейда есть масса и мышцы, которых у того нет. Он пытается смотреть сверху вниз, хотя Атрейдеса, похоже, не впечатляет его бравада. – Дай мне клинок, и мы узнаем, – говорит Пол. Его глаза сверкают угрозой. Происходит что-то безумно интересное. Фейд чувствует, как его член дергается от возбуждения. – О, с удовольствием, – отвечает он, чувствуя покалывания во всех мышцах тела. Внезапно его единственным желанием оказывается вложить клинок в руки Пола. Чтобы иметь возможность повалить его на землю. Все рациональные мысли исчезают, остается лишь первобытный инстинкт. Его рука сама тянется к поясу, он достает небольшой церемониальный нож. Это подарок какого-то министра межпланетных дел, отличный клинок с резной рукоятью из черного дерева; Фейд носил его, потому что считал красивым, и теперь в руке Пола нож выглядит как произведение искусства. Пол молча проверяет баланс, задумчиво подбрасывает нож в руке несколько раз. Прижимает подушечку большого пальца к острию. Становится понятно, что он говорил правду. Не пустые слова. Пол знает толк в поединке на ножах. – Я обязан спросить, хорошая ли это идея, – неловко вмешивается Киззод. Он подходит к стене и останавливается рядом с Галлеком, вытирающим полотенцем потное лицо. – Ненавижу это говорить, но я вынужден согласиться, – страдальчески произносит Галлек. Фейд поворачивается к ним и улыбается широко и нагло. – Вы только посмотрите на себя – как две курицы-наседки. Можете отвернуться, если не нравится. – И упустить возможность увидеть, как Атрейдес надерет вам зад? – парирует Киззод. Галлек ухмыляется, но тут же хмурит брови, сердясь сам на себя. Фейд снова переключает свое внимание на Пола. Тот пристально разглядывает его, но отводит взгляд, когда их глаза встречаются. Он взвешивает нож поочередно в обеих руках, перебрасывает из одной в другую, решая, в какой держать. В классическом бое Атрейдесы используют два клинка. Фейд задается вопросом, какая рука у Пола доминирует, имеет ли это для него значение. Он мог бы спросить. Все, что ему нужно сделать, это открыть рот и спросить, и Пол, вероятно, скажет. Это безобидный вопрос, но… почему-то он не может заставить себя спросить. – Ты можешь остановить бой в любой момент, – мягко говорит Фейд. Уголки губ Пола дергаются, растягиваясь в кривой улыбке. Его взгляд пронзает Фейда как лезвие ножа, выбивая воздух из легких и разум из головы. Фейд протягивает к Полу руку и тянет за кончик одну из свисающих прядей его волос, выпрямляя ее. В ту же секунду рука Пола бьет его по пальцам. Прядь отскакивает, снова превращаясь в слипшийся завиток, и Фейд ухмыляется. – Прибереги этот запал для боя, – говорит он. Пол снова хмурится, и Фейд невольно задается вопросом, был ли Пол таким всегда. До того как прилетел на Гьеди Прайм. Может, он просто не способен чувствовать положительные эмоции. Нельзя сказать, что это его сильно волнует. Умеет ли Пол Атрейдес искренне улыбаться или нет, не имеет значения для предстоящего боя, поэтому Фейд отбрасывает прочь все эти мысли и ступает на площадку для поединка. Покрытие привычно пружинит под его ботинками, после многих лет практики он чувствует себя здесь как рыба в воде. Он вытаскивает из ножен второй клинок: простой, с обычной рукоятью без изысков. Он достался ему давно, еще в детстве. Этот нож закален временем и едва уловимо пахнет маслом для заточки. Он такая же часть его тела, как собственная рука. Пол плавно принимает боевую стойку, и Фейд отзеркаливает его. В помещении воцаряется тишина, каждое движение ткани и вздох кажутся оглушительными. Фейд слышит легкий скрип резины под ногами, шелест одежды Галлека, когда тот ерзает от волнения на своем месте. Только человек напротив него кажется совершенно беззвучным. Первое время они легко кружат вокруг друг друга, наблюдая. Фейд скользит взглядом по стойке Пола, оценивает движения, анализирует то, как он делает упор на ноги, как его тонкие пальцы сжимают рукоять. Это волнительно – чувствовать, как за ним в свою очередь пристально наблюдает Пол, и как его острый взгляд будто сдирает с него кожу до костей. Возбуждение подстегивает Фейда. Он никогда не отличался особым терпением, и он наносит первый удар молниеносно, но не в полную силу. Это пробный удар в грудь Пола, который тот легко отбивает, не моргнув и глазом. Фейд улыбается – за внешностью Пола он чувствует силу. Это настоящее удовольствие, осознавать, что хотя Пол внешне не может похвастаться мускулатурой, у него сильный удар. Это первое воздействие между ними задает темп поединку, они переходят к обмену жесткими ударами. Пол слишком быстро двигается для мощных прямых атак Фейда, и им приходится будто танцевать друг с другом, пытаясь найти слабые места защиты. К собственному разочарованию, Фейд осознает, что Пол умело закрывает все возможные уязвимые места. Его защита безупречна, и он умеет подстраивать ловушки, чтобы заманить Фейда поближе. В один из таких моментов они сходятся вплотную, когда Фейд пытается вонзить нож в бедро Пола. Его запястье тут же крепко захватывает чужая рука, и что-то больно жалит голую кожу на груди. Они отскакивают друг от друга, тяжело дыша. Рот Пола приоткрыт, дыхание сбившееся, а взгляд затуманенный. Он не испуган, скорее растерян. Он смотрит на грудь Фейда, а потом неуверенно оглядывается на зрителей. Кончик его клинка блестит темно-красным. Фейд подносит руку к груди и обнаруживает там неглубокий порез. Он улыбается и размазывает пальцами кровь по коже. – Очень хорошо, – хвалит он, голос звенит от волнения. Боль почти незаметна, рана лишь пульсирует жаром, отдавая гулом в голову будто мантра. Он поднимает руку и активирует собственный генератор щита, кожа на мгновение вспыхивает голубым. После этого они дерутся в полную силу. Бой яростный и жесткий. Кроме звука собственного сердцебиения Фейд ничего не слышит. Несколько раз он достает Пола, и эти удары легко отскакивают от его щита. Вблизи неприятный запах озона настолько сильный, что он почти чувствует его вкус на кончике языка. Пот стекает по лицу, но он не позволяет себе отвлечься ни на секунду, чтобы смахнуть его. Атрейдес с ножом оказывается тем еще сукиным сыном, и Фейд знает, что он воспользуется этой возможностью. Поединок занимает больше времени, чем он ожидает, и Фейд пытается провернуть манёвр, который использовал Галлек. Он выжидает, когда Пол окажется поближе, и бьет ногой, целясь ему под колено. Это идеальное повторение приема телохранителя, и... И Пол ловко подпрыгивает, избегая удара, мгновенно приземляется на ноги и с рычанием бросается на Фейда. Он бьет его ножом в грудь, слишком быстро, чтобы пробить щит, но при этом ухмыляется как маньяк. Что удивительно, потому что он должен лежать на полу. Фейд, должно быть, настолько явно изумлен, что Пол торжествующе улыбается. – Я быстро учусь. Галлек фыркает, и этот звук подстегивает Фейда. Ему немедленно нужно уложить Пола Атрейдеса на пол. Он удваивает свои усилия, ускоряет движения, планируя хитрый манёвр. Больше не играет с Атрейдесом ради удовольствия наблюдать за ловкими движениями его ног. Их ножи скрещиваются со звоном, и он кулаком бьет Пола под ребра с такой силой, что у того вырывается болезненный стон. – Нечестно, – шипит Пол сквозь стиснутые зубы. И, прежде чем Фейд успевает отреагировать, Пол бросается на него. Парень ловкий, но Фейд перехватывает его, и этого достаточно, чтобы они оба потеряли равновесие. Они падают на пол. Нет ничего хуже, чем лежать на земле в разгар боя – на спине – и каждый инстинкт Фейду кричит, чтобы он сейчас же поднялся на ноги. Хотя это всего лишь трюк, волна паники вполне реальна, и мурашки пробегают по его коже. Пол взбирается на него сверху, ногой прижимает одну его руку к полу так сильно, что большой палец едва не выскакивает из сустава. Фейд кривится и пытается перевернуть их, но Пол тяжелый, и упирается коленом ему под ребро. Он опускает занесенный над Фейдом нож, замедляя его движение, чтобы он мог пробить энергетический щит. Это пугает и возбуждает. Сердце Фейда горячо колотится в горле. Его живот поджимается, он чувствует, как у него встает член. Пол оседлал его, вероятно, даже не понимая, насколько двусмысленно их положение. В свободной руке Фейд все еще держит нож, но он принимает решение и разжимает пальцы, роняя его на пол. Он поднимает руку и обхватывает ладонью бедро Пола. Ощущает твердость мышц через штаны. Пол испуганно дергается, но затем выглядит совершенно растерянным, когда обнаруживает, что его тела касается не оружие. Только рука Фейда. Он хмурится, искренне не понимая, а в груди Фейда поднимается какое-то сильное страшное чувство. Он понимает, что принадлежит ему. Пол станет тем, кто его погубит. Этот высокомерный маленький лорд, этот талантливый боец и «абоминация» в глазах галактики. Мышцы напрягаются под рукой Фейда, и он хочет поменяться с Полом местами. Перекатиться и прижать его своим телом к земле. Его эрекция уже упирается в штаны, настолько он возбужден от того, что Пол сидит на нем верхом с покрасневшим лицом, тяжело дыша. Энергетический щит начинает вибрировать и вспыхивает красным, когда острие ножа Пола проходит сквозь него. Фейд улыбается. Он просто не может не улыбаться. Выражение лица Пола бесценно. У него единственная цель. Он сосредоточен только на Фейде. Как будто в этой галактике не существует ничего, кроме него. – Ну все, хватит, – вмешивается Галлек (чертов лицемерный засранец!), оттаскивая Пола от Фейда. Фейд остается лежать, тяжело дыша. Почти задыхается. – Я его уложил! – рычит Пол Галлеку. Он эмоционально жестикулирует, будто забывая, что они с Галлеком тут не одни. – О да, несомненно, ты его уложил, – говорит Галлек устало, проводя рукой по глазам, пытаясь скрыть собственное смущение. Где-то рядом ехидно смеется Киззод. – Мы можем провести еще один раунд! – Фейд усмехается с пола, скаля зубы Галлеку в безмолвной угрозе. Тот возмущенно смотрит в ответ. Пол вспыхивает азартом, и открывает было рот, но Галлек быстро перебивает его. – На сегодня он получил достаточно. Фейд остается на полу, глядя на перевернутый мир, пока Галлек выводит Пола из зала. Дверь за ними захлопывается с грохотом, словно символизируя завершение момента, и Фейд лежит и ждет, пока спадет его эрекция. Киззод присвистывает и говорит: – Боги мои, вы представляете, что с ним сделала бы специя? Да он же, блядь, и так бешеный. И впервые с тех пор, как он узнал о новом повороте в своей судьбе, Фейд чувствует себя счастливым.