***
Яркое зимнее солнце сияло в безоблачном небе, отражаясь бликами в нетронутых сугробах. Свежий морозный ветерок, пахнущий хвоей, пробегал между стволами могучих сосен, укрытых инеем. Звонкий детский смех рассыпался жизнерадостными всплесками, разгоняя тишину заснеженного леса. — «Эй, догоняй же!» — азартно выкрикнул блондинистый мальчик, отряхивая снег с потрёпанной курточки. Его щёки раскраснелись от мороза, а зелёные глаза смеялись в счастливом озорстве. Его друг ловко нагнулся, скатывая снежок покрасневшими от холода пальцами. — «Щас получишь!» — рассмеялся он в ответ, запуская метким броском увесистый комок. Мальчик проворно увернулся, и снежная бомба просвистела мимо, расплёскиваясь белыми брызгами. Дети весело смеялись, кружась в беззаботной игре. Их искренние улыбки озаряли всё вокруг светом дружбы и задора. Но вдруг блондинистый мальчик резко замер, сбитый с ног подлым поскальзыванием на припорошенном снегом корне. Раздался звонкий вскрик боли. Его друг тотчас подбежал к распростёртому другу, с тревогой хмуря тёмные бровки. — «Ты как? Обидно упасть, да?» — участливо произнёс он, протягивая ладонь. Тёплая рука мальчика крепко сжала его пальцы в ответном рукопожатии. — «Ничего, со мной ты рядом!» — жизнерадостно отозвался мальчик, вставая на ноги с помощью друга. Они замерли на миг и засмеялись наичистейшим добрым смехом. Но эта красивая картина была нарушена вторжением чужого, более зловещего…***
Тёмноволосый мальчик стоял рядом с высоким мужчиной, держа его за руку. Они смотрели в лес, не отводя взгляд. — «Пап, а куда пропал Миша?» — с грустью спросил мальчик высокого мужчину. Мужчина зорко всматривался в чащу. Его грубые черты дрогнули в подобии редкой улыбки, когда он обернулся к притихшему сыну. — «Реальность сурова, Иван,» — проскрипел он, жёстко взъерохивая ладонью лысину. — «Слабаки гниют, а сильные процветают. Это естественный отбор в действии. Привыкай к жизненным законам или сам станешь очередным пропавшим ребёнком.» Иван вздрогнул, словно от удара. По его щекам покатились крупные слёзы, искренние, как вся детская боль, когда рушатся розовые мечты. — «Но папа… Миша был моим другом,» — всхлипнул он, сжимая маленькие кулачки. — «Разве я не могу ничего сделать? Не могу ему помочь?» Мужчина наклонился, опираясь могучим кулаком о колено. Его горящий жёсткостью взгляд впился в сына, холодный и безжалостный. — «Дружба — иллюзия для слабаков. Забудь это слово,» — отрезал он ледяным тоном. — «Всех недостойных забирает сама жизнь, очищая от балласта. Лишь самые сильные, самые приспособленные выживут. Остальные — расходный материал для эволюции.» Он выпрямился во весь свой внушительный рост, глядя на сына с холодным превосходством непреклонной силы. Откинув полу тяжёлого пальто, мужчина развернулся и решительным шагом направился прочь по заснеженной тропе, не оглядываясь на мальчика. Иван беспомощно смотрел ему вслед, безутешно всхлипывая.Прошло 2 года после пропажи…
Зимний вечер окутал двор глубокими сумерками. Свежевыпавший снег поблёскивал в тусклом свете фонарей, словно устилая землю бриллиантовой россыпью. На этом белоснежном полотне виднелись две фигуры, ведущие непримиримую схватку. Иван держался за рёбра, тяжело дыша после изнурительной тренировки. В его взгляде сквозила агрессия, когда он смотрел на строгого отца. — «Быстро уширo!» — рявкнул мужчина металлическим голосом, прерывая повисшую тишину. Иван стремительно сократил расстояние, виртуозно лавируя по снегу. Поймав момент, он развернулся всем корпусом и со всей силы обрушил ногу в область солнечного сплетения отца. Но тот одним плавным движением отвёл удар в сторону и перехватил голень парня, безжалостно выкручивая ногу. Не останавливаясь на достигнутом, отец протараном свалил Ивана на снег, прижав его ногу локтём к ледяной земле. Юноша закричал от резкой вспышки боли в голеностопе — мучитель вывернул сустав на болевой приём. — «Ааааа!» — сорвалось с пересохших губ парня, когда отец надавил сильнее, ввинчивая локоть в судорожно дергающуюся конечность. — «Медленно! Нужно быстрее и сильнее!» — отрезал мужчина излюбленную фразу, и в его бескомпромиссном тоне чувствовался многолетний опыт диктатора, не терпящего возражений. Он разжал хватку, позволив сыну высвободиться. Иван медленно опёрся на колено, морщась от ноющей боли во всём теле. Взмокший от пота мальчик чувствовал себя ободранным и вымотанным до предела. — «Извини, отец,» — едва слышно пробормотал он, поднимаясь на ватные ноги. Мужчина не счёл нужным ответить, только холодно оценил сына взглядом. Заметив, что тот вот-вот рухнет от изнеможения, жестокий наставник наконец смилостивился: — «На сегодня достаточно. Иди за мной, пришло время нового урока». Услышав это, Иван с облегчением выдохнул — напряженная атмосфера наконец-то спала. Следующая часть начиналась. — «Хорошо, отец,» — кивнул он, пытаясь казаться бодрым и безразличным к пытке. Закалённый в боях мужчина лишь презрительно хмыкнул и зашагал к крыльцу. Иван поплёлся следом, пошатываясь и горбясь от боли в рёбрах. Со скрипом открылась входная дверь, и на освещённом пороге появилась женщина лет тридцати с роскошными чёрными локонами. При виде сына на её милом лице отразилась горечь и тревога. — «Леонид, куда вы опять собрались?» — строго спросила она, обращаясь к мужу. — «На прогулку, как видишь,» — буркнул тот, — «Не переживай, он вернётся целым и невредимым». Супруга подбежала к Ивану, судорожно сжимая в руках ватный тампон и небольшой пузырёк со спиртом. — «Сейчас, сынок, немного пощиплет,» — предупредила она дрожащим голосом, осторожно промокая ссадины на его скуле. — «Ай!» — дёрнулся парень от жгучей боли, когда антисептик проник в ранки. — «Ну-ну, потерпи, почти всё,» — приговаривала мать, торопливо обрабатывая следы недавней потасовки. Закончив, она крепко обняла сына. — «Ничего, Ваня, всё будет хорошо,» — всхлипнула она, — «Держись, я знаю, отец жесток с тобой, но он хочет как лучше…» Эта искренняя забота и безграничная любовь матери согревали больную душу Ивана, даруя силы выстоять и в этот раз. Он обнял женщину в ответ, позволив себе на миг стать снова маленьким мальчиком, который плачет на груди у мамы. — «Хорошо, мам, спасибо!» — с бледной улыбкой ответил юноша. — «Иван, за мной!» — раздался басистый оклик отца, нетерпеливо ожидавшего сына на крыльце. Парень заспешил на зов, вновь превращаясь в загнанного зверька перед хозяином. Матери оставалось лишь безмолвно скрестить руки на груди, моля небеса об одном — чтобы её ребёнок выжил. Иван брёл рядом со своим отцом по заснеженной просёлочной дороге их глухого посёлка. Кругом царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь скрипом их шагов по рыхлому снегу. Отец шагал широкими решительными шагами, его крепкая фигура возвышалась над Иваном. Мальчик едва поспевал за ним, погруженный в мрачные думы, отчего его лицо было хмурым и осунувшимся. Внезапно гробовое молчание было нарушено резким вопросом отца: — «Ты злишься на меня?» Иван перевёл на отца уставший, полный безысходности взгляд. На миг их глаза встретились — холодные, словно два осколка льда. Затем парень отвёл взор в сторону, на заиндевевшие кусты вдоль обочины. — «Нет, отец,» — едва слышно ответил он чуть дрогнувшим голосом. Отец фыркнул, его губы скривились в пренебрежительной усмешке. — «Ну конечно злишься. Я строг с тобой и безжалостен, тут даже самый подготовленный человек разозлился бы,» — проскрежетал он с нотками злорадства в голосе. Они остановились посреди дороги. Снегопад стих, и кругом повисла оглушающая тишина. Отец развернулся к Ивану, впиваясь в него пронзительным взглядом своих стальных глаз. — «Но запомни, Иван, ты для меня ценнее всего в этом мире. Может быть, когда-нибудь ты поблагодаришь меня…» — холодно произнёс он и резко отвернулся, уставившись вдаль. Иван крепко сжал кулаки, с ненавистью глядя на отцовскую спину. Его переполняли гнев и обида, но он лишь злобно фыркнул, не найдя слов. Вдруг со стороны заметённого сугробами двора до их ушей донёсся жалобный собачий лай. Из-за ржавого штакетника выбежала маленькая худая дворняжка, беспризорное существо. Её шерсть была всклокочена и покрыта льдинками, а из приоткрытой в лае пасти вырывались облачка пара. Собака присела на задние лапы и умоляюще завиляла хвостом. — «Гав!» При виде бродячего пса гнев Ивана как рукой сняло. Лицо его смягчилось, черты разгладились. Он присел на корточки, протянув к дворняжке руку. Пёс осторожно приблизился, принюхиваясь, а затем, решившись, ткнулся мокрым носом в его раскрытую ладонь. Иван улыбнулся и принялся неловко чесать собаку за ухом. — «Хех, ну ну!» — ласково произнёс он, когда дворняжка восторженно замахала обрубком хвоста, облизывая его лицо шершавым языком. Отец Ивана молча подошёл ближе и остановился рядом, загораживая лучи уличного фонаря. Иван поднял на него вопросительный взгляд, будто только вспомнив о его присутствии. Отец окинул сына холодным безучастным взглядом, затем перевёл взор на дворнягу, и на его грубом лице промелькнуло нечто похожее на презрение. — «Смотри, Иван, вот и новый урок,» — произнёс он, и без предупреждения одним резким движением схватил собаку за шею, грубо вырвав её из рук сына. Дворняжка возмущённо пискнула и забилась, когда могучая рука отца сдавила её горло. Опрокинув собаку в снег, он навалился на неё всем весом своего тела. — «Отец, что ты делаешь!» — ахнул Иван, из груди которого вырвался крик ужаса. Он бросился к отцу, но тот грубо оттолкнул его, не сводя безумных глаз с трепыхающейся жертвы. — «Смотри внимательно!» — прорычал он сквозь стиснутые зубы. — «Я показываю, как быть безжалостным, как того требует реальность. Либо ты хищник, пожирающий слабых, либо ты — падаль, сын. В мире выживают только сильные, а слабые становятся жертвами.» Глаза Ивана расширились от ужаса, а в горле застрял комок, когда он увидел язык бедной собаки, безвольно повисший изо рта. Шерсть на морде дворняжки быстро покрывалась инеем, а конечности мелко дрожали в последней агонии. Отец же, не обращая внимания на эту жуткую сцену, всё сильнее давил руками, душа бедное животное на глазах у содрогающегося от омерзения сына. Отец с силой сжимал маленькую дрожащую собачку, пока жизнь не покинула её хрупкое тельце. Перехватив взгляд ошарашенного Ивана, он безжалостно кинул бездыханное тело зверька на снег рядом с сыном. Глаза юноши дёргались из стороны в сторону, грудь высоко вздымалась от частого, прерывистого дыхания. Ужас сковал его тело ледяным оцепенением. — «Ты… Ты монстр, отец,» — едва выговорил он дрожащим голосом, вперив напряжённый взгляд в глаза родителя. На грубом, обветренном лице мужчины расплылась широкая зловещая ухмылка, обнажившая зубы с проблесками желтизны. — «Все мы монстры! И ты, и я — лишь люди, определяющие свою судьбу,» — глухо произнёс он. — «Но чтобы делать выбор, нужно быть сильнее остальных, Иван. Что ты будешь делать, если какая-то мразь решит напасть на твою мать? Что сделаешь, если окажешься слабаком? Ничего! Прям как эта псина.» Иван чувствовал, как по спине ручьём катится холодный пот. Груз отцовских слов давил на него удушающим прессом. Но он сдержал навернувшиеся слёзы и, собрав последние крохи мужества, со злобой в голосе выпалил: — «Но зачем было убивать её, отец? Зачем?!» Мужчина перевёл безучастный взгляд на поникшее тельце псины, а потом снова уставился на сына чёрными бездонными омутами. — «Когда эта тварь выросла бы, она смогла напасть на кого-нибудь из людей или детей. Голод сводит животных с ума, и им начхать, что жрать, когда ужасно хочется. Что если бы она напала на твою мать, когда та пошла бы в магазин за продуктами?» Иван решительно замотал головой, сжав кулаки так, что побелели костяшки. — «Но это не выход, отец! Так нельзя!» Мужчина сделал пару вперёд, нависнув над сыном зловещей горой. — «Как раз таки выход, сынок. Тут либо ты её, либо она тебя, остальное — лишь вопрос времени. Запомни этот урок хорошенько.» Взмахнув полами потёртого пальто, он развернулся и крупными шагами зашагал по ночной тропинке. Иван со смесью ненависти и боли смотрел ему вслед, затем медленно подошёл к трупику собаки. Забыв про осторожность, юноша погладил мех, и по его щекам покатились солёные слёзы. Вытерев лицо рукавом, он в последний раз бросил печальный взгляд на безжизненное тельце и поспешил за отцом, пылающим вдали огоньком в ночном мраке.Спустя 7 минут ходьбы…
Иван и его отец брели молча по тропинке. Ветви деревьев отбрасывали причудливые тени, погружая лес в зловещую атмосферу. Юноша ненавидел каждую частичку своего отца. Злоба клокотала внутри Ивана при одном лишь взгляде на безразличное, скучающее выражение отцовского лица. Внезапно тишину ночи нарушил пронзительный детский крик, эхом разнёсшийся по чаще: — «Эй, помогите! Я здесь!» Иван и его отец резко повернули головы на истошный зов, вначале не желая обращать на него внимания. Но затем юноша узнал этот голос. Знакомые интонации пробудили в памяти поблёкшие воспоминания — это был голос Миши, его лучшего друга детства, пропавшего 2 года назад. Не раздумывая ни секунды, парень рванул что было мочи в направлении крика, ломая ветки кустарников. — «Иван, остановись!» — звал его отец, однако юноша уже ничего не слышал. Его разум затуманили счастливые картины из прошлого — воспоминания о временах, когда они с Мишей были неразлучны, целые дни напролёт предаваясь детским забавам. Ивана опьянила сладостная возможность вновь увидеть старого приятеля, поговорить с ним и… поиграть, как в беспечном детстве. Воспоминания окутали юношу дурманящим маревом, и он не заметил, как оказался в самой гуще переплетённых стволов, полностью сбившись с тропы и позабыв обратный путь. — «Мииииишааааа!» — в отчаянии крикнул Иван, но ему ответило лишь многократное эхо его собственного голоса, усиливая сгустившееся вокруг безмолвие. Паника начала охватывать юношу, он принялся метаться в поисках выхода из этого кошмарного лесного лабиринта. Но вдруг справа до его настороженного слуха донеслось глухое рычание. Ивана сковал первобытный, парализующий страх. Медленно, буквально через силу, он повернул голову в направлении зловещего звука. Его зрачки расширились, сердце гулко забилось где-то в горле, а дыхание сбилось и участилось. Пять огромных серых волков выступили из тьмы, медленно сжимая смертельное кольцо вокруг бессильной жертвы. Свирепые твари скалили клыки, с которых свисали капли застывшей слюны, их наполненные кровожадной яростью глаза недобро поблёскивали в лунном свете. Именно в этот момент Иван в полной мере осознал свою беспомощность, как часто и предупреждал его отец. Он был всего лишь жалкой дичью, загнанной в смертельную ловушку. Юноша попятился, совершив крошечный шаг назад, но этого хватило, чтобы самый ближний волк бросился на него в прыжке. Зверь сгруппировался, приготовившись к безжалостному удару. Когда до смертельной встречи оставались доли секунды, что-то большое и тяжёлое со свистом рассекло ночной воздух и с оглушительным рёвом отбросило волка в сторону. Иван от запредельного ужаса зажмурился и съёжился в комок. Но когда он вновь открыл глаза, перед ним предстала поистине кошмарная картина — один из хищников металлически выл от боли, барахтаясь в снегу и ломая ветки, а слева от юноши стоял его отец с нечеловечески-зловещей усмешкой, искривившей жёсткие черты лица. — «Сын мой, как я понимаю, того урока было мало… Так смотри же! Смотри, на что способен настоящий монстр!» — прорычал отец, не отрывая взгляда от волков и доставая длинный охотничий нож, поблёскивающий в лунном сиянии. Мужчина уверенной походкой шагал навстречу четвёрке свирепых волков, и на его лице играла жуткая ухмылка безумца. Он был один против целой стаи голодных хищников. Шансы на победу были ничтожны, однако этот факт, казалось, забавлял и возбуждал его. Обычный смертный, вооруженный лишь коротким охотничьим ножом, который по сравнению с волчьими клыками и когтями казался жалкой безделушкой. И всё же ухмылка не сходила с лица этого человека, а в его горящих безумным блеском глазах плясал дикий азарт. Иван смотрел на своего отца с потрясением и неподдельным ужасом, сковавшим всё его тело. Теперь парень боялся уже не свирепых волков, а собственного родителя, который бесстрашно и с каким-то нездоровым весельем шёл им навстречу. Один из волков угрожающе оскалился, обнажив острые клыки, и злобно зарычал на мужчину, брызгая во все стороны слюной. Хищник начал медленно подбираться к этой странной добыче. Даже животное, обладая лишь примитивным инстинктом, почуяло исходящую от человека опасность и не решалось безрассудно рисковать, глядя прямо в глаза этому безумцу. — «Ну же, нападай, шавка!» — прошипел сквозь зубы отец, подзывая волка к себе резким взмахом ладони. Волк разъярённо взревел и, мотнув головой, резко бросился на мужчину, целясь разинутой пастью прямо в лицо. Тот ловко ушёл в сторону, проворно сделав шаг в сторону, и хладнокровно провёл лезвием ножа по шее бросившегося на него хищника. Блеснуло лезвие — и вот уже волк забился в конвульсиях на снегу, захлёбываясь собственной кровью, бурлившей из рассеченного горла. Через пару мгновений он обмяк и замер. — «Первый готов,» — хладнокровно произнёс мужчина, со сноровкой мясника облизав окровавленное лезвие своего ножа. Три оставшихся волка поняли, что перед ними вовсе не простая добыча, и угрожающе заворчав, принялись окружать безумного человека со всех сторон. Отец Ивана невозмутимо застыл на месте, позволив голодным хищникам сомкнуть вокруг себя смертельное кольцо. Волки рычали, щерились и злобно скалились, вращая налитыми кровью глазами в поисках удобной точки для выпада. А затем, словно по невидимому сигналу, все трое разом бросились на одинокого смертного. Но тот даже не пошевелился, безучастно ожидая их атаки. — «Отец! Нет!» — сорвалось с перехваченных ужасом губ Ивана, когда он увидел, как свирепые хищники вот-вот разорвут его безумного родителя на куски своими клыками и когтями. Но в последний миг, когда один из волков уже практически вцепился в него зубами, мужчина резко отбросил его в сторону сильным ударом ноги в челюсть. Дико взвизгнув, волк кувыркнулся по снегу. А сам отец ловко ушел в сторону, словно исполняя смертельный танец, кувырком уворачиваясь от остальных двух разъярённых тварей. Два волка яростно сократили дистанцию, стремясь не дать безумцу передышки. Один опасно щёлкнул челюстями, целясь в лицо, другой попытался достать когтистой лапой. Но человек оставался поразительно хладнокровен. Он подставил свободную руку одному из хищников, заставив того вцепиться в неё зубами, а затем грубо рванул в сторону, используя все свои силы, чтобы столкнуть голодного волка с траекторией атаки второго зверя. А затем, оставшись с одним противником, молниеносно воткнул свой охотничий нож прямо в глаз разинувшему пасть хищнику и с садистским наслаждением провернул лезвие. — «Второй готов!» — прошипел он сквозь оскал безумной ухмылки, выдёргивая окровавленный нож из глазницы забившегося в конвульсиях волка. Иван с изумлением и неподдельным ужасом смотрел на своего отца, не узнавая его. Откуда в этом человеке такая беспощадность и хладнокровие? Он сражается один против голодных хищников, зная, что любая ошибка будет стоить ему жизни. Но вместо страха, в его глазах полыхает адский огонь безумия. Отчего он не боится смерти? Слишком погружённый в эти гипнотизирующие мысли, парень совсем выпустил из виду ещё одного волка — того самого, которого его отец ударил в самом начале схватки. Хищник снова очнулся и теперь бесшумно подбирался к Ивану. Тот лишь в последнее мгновение заметил угрожающую тень зверя и попытался отпрянуть, но понимал, что уже слишком поздно. Смерть со звериным оскалом надвигалась на него… Но вдруг волк замер на полувзмахе, а затем бесформенным куском мяса рухнул наземь. В его затылке торчала рукоять ножа. Изумлённый Иван перевёл взгляд на своего отца — тот всё ещё стоял с вытянутой для броска рукой. — «Ха-ха-ха-ха! Ваня, разве тебе не весело?» — заливисто расхохотался безумец. — «Чувствуешь, как в жилах пляшет не кровь, а сам адреналин? Ощущаешь ли ты этот дивный запах смерти? Упоительный вкус страха на языке? Но я же вижу — ты наслаждаешься! Давай, сын, присоединяйся — достань этот нож и помоги мне!» Парень смотрел на своего отца, гадая, а точно ли это он? Его всегда рассудительный и строгий родитель вдруг превратился в исчадие безумия. Мужчина резко наклонился, похоже, потеря крови из раны на руке начинала сказываться. Пронзительный утробный вой разорвал тишину леса. Два оставшихся в живых волка вздрогнули и прижали уши. Испуганно озираясь, они обежали вокруг застывшего отца Ивана и юркнули за деревья, спасаясь от грядущей опасности. Иван проследил за их панической перебежкой, а затем его взгляд упал на приближающуюся фигуру — невероятных размеров волк медленно выступал из чащи. Громадный зверь в два раза превосходил павших сородичей, его чёрная как самая ночь шерсть отливала зловещим блеском. Между клыками свисала окровавленная слюна, а из наполненных кровожадной яростью глаз не было видно ни капли разума. Парень замер, скованный первобытным ужасом. Его тело задрожало в лихорадке, пот заструился по вискам. Но отец, лишь мельком взглянув на приближающегося монстра, вдруг размял шею, ухмыльнулся и крикнул сыну: — «А вот и вожак пожаловал!» В его голосе не было и следа страха, лишь дикий азарт пульсировал в каждом слове. Их взгляды встретились — человека и зверя. Волк остановился, не рыча и не проявляя агрессии, однако в его налитых кровью глазах полыхала такая свирепая ярость, что казалось, будто сама Тьма обрела плотскую форму. Отец резко попятился, сделав шаг назад к недавно выроненному ножу. В ответ вожак буквально сместился вперёд, встав на пути к оружию и преградив путь к отступлению. — «Ваня, беги…» — бросил мужчина, стараясь не делать резких движений. — «Ч-что?» — ошалело переспросил Иван, наблюдая за жутким зрелищем. Отец рывком повернул голову, и парень вздрогнул от исказившего его черты оскала: — «Беги, блять!» В один миг в голове Ивана промелькнули сотни мыслей. Неужели бросить отца? Снова позволить всему повториться, как два года назад? Быть трусом?.. «Трус! Трус! Трус!!!» — кричал внутренний голос. — «Я не убегу, отец!» — наконец решительно ответил парень. В ответ мужчина расхохотался, будто услышал лучшую на свете шутку: — «Ха-ха-ха, мой мальчик! Тогда смотри!» Он снова резко рванулся в сторону, целясь к роковому ножу. Вожак тут же бросился следом, рассекая воздух огромными лапами. Отец в последний миг увернулся, пропустив вперёд волка. Тот развернулся, преградив доступ к оружию, и вновь встал в боевую стойку. — «Ха-ха-ха, ну давай потанцуем!» — с безумной ухмылкой крикнул отец, раскинув руки в стороны. Волк ринулся на него всем весом свирепого тела. И завязалась смертельная схватка. Отец ловко уворачивался от смертоносных ударов лап, увенчанных когтями длиной с кинжалы. Волк рычал, бешено клубил пену изо рта в жажде разорвать человека на куски. Но мужчина не сдавался, отвечая зверю не менее люто… Иван замер в оцепенении, не в силах оторвать взгляд от разворачивающейся перед ним неистовой битвы человека и зверя. От захватывающего зрелища кровь стучала в висках, и парень чувствовал, как по телу разливается дикое возбуждение… Продолжая улыбаться, отец уже шатался из стороны в сторону, его одежда была изодрана в клочья, а из многочисленных ран сочилась кровь. Волк зарычал, взмахнул лапой и… — «Кхе… Вань… Прости, но… кха… Я проиграл…» В тот же миг вожак мощным ударом вспорол отцу горло, брызнув потоками крови. Иван ахнул, а мужчина рухнул замертво, так и не теряя безумной улыбки. Бездыханное и изувеченное тело отца лежало на залитой лунным светом опушке, окружённое потёками крови. Иван стоял, не в силах оторвать взгляд от этой ужасающей картины. И всё же странным образом в его душе не было места ни жалости, ни страху, ни переживаниям. Вместо этого перед мысленным взором разыгрывались сцены недавней яростной схватки. Иван будто наяву видел, как отец с безумной улыбкой экстаза на лице бросался в самую гущу боя, не ведая страха перед болью и неминуемой смертью. Его тело двигалось с поразительной грацией и мощью, ловко уклоняясь от смертоносных ударов и нанося собственные. В тот миг Иван осознал, что тоже жаждет этого ощущения — азарта битвы, кипящего в венах адреналина, упоения победой над противником. Это прозрение перевернуло его мировосприятие, заставив по-новому воспринять все наставления, которые когда-то давал отец. Громадный чёрный волк, вожак стаи, вперил свой налитый кровью взгляд в поверженного врага. Но вскоре зверь перевёл пристальный взор на Ивана — того, кто осмелился стать свидетелем его жестокого триумфа. Волк начал медленно надвигаться на юношу, каждым своим движением демонстрируя непримиримое намерение покарать дерзкого очевидца. Однако в последний момент хищник застыл в нерешительности. Выражение безумия и какого-то первобытного ликования на лице Ивана слегка опешило даже такого матёрого зверя. Волк оскалил клыки, приблизил свою огромную оскаленную морду вплотную к лицу мальчика и вгляделся в его глаза, пытаясь прочесть эмоции. Несколько бесконечно долгих мгновений они смотрели друг другу в глаза, ощущая взаимное первобытное влечение — хищника и добычи. Затем волк решительно отпрянул, развернулся и бесшумной тенью растворился в ночном лесу. Иван продолжал вперившись безумным взглядом смотреть туда, где только что стоял зверь. Дикий восторг битвы всё ещё бурлил в его венах. На долю секунды ему захотелось броситься следом, продолжить схватку, испытать себя. Но инстинкт самосохранения одержал верх — юноша отдавал себе отчёт в том, что сейчас ему не сравниться силой с матёрым хищником. Сдавленно рассмеявшись, Иван наконец отвёл взгляд от леса и перевёл его на бездыханное тело отца, всё так же неестественно распростёртое на окровавленной поляне. В этот миг к нему пришло принятие. Улыбка не сходила с его уст, когда он медленно, слегка покачиваясь, двинулся в сторону посёлка, готовый к любым испытаниям судьбы…***
Время: Неизвестно.Место: Неизвестно.
(Pov от лица Ивана.)
Тьма. Беспросветная, всепоглощающая тьма окружала меня со всех сторон. Неужели вот так всё и заканчивается после смерти? Я просто парил в этом бескрайнем океане абсолютной темноты, не видя ни своих рук, ни единого намёка на что-то осязаемое. Как же глупо и бездарно я просчитался, недооценив силу своего противника. Вдруг я ощутил нежное, тёплое прикосновение к своей щеке. Что это? Этот ласковый жест был таким знакомым и родным. Передо мной возник дивный образ моей матери. Она с такой теплотой и любовью гладила меня по лицу, одаряя меня своей доброй, умиротворяющей улыбкой. — «Прости меня, мама… Я… Я умер,» — с горечью произнёс я, опуская взор. Но улыбка на её лице становилась лишь ярче и ласковее, и она тихо произнесла: — «Просыпайся, мой воронёнок.» Я тут же вскинул голову, удивлённый этим неожиданным обращением. Но видение матери начало стремительно таять, словно лёгкое облако на ветру. Моргнув, я вдруг увидел перед собой девочку в маске лисы. Она была почти неразличима во тьме, лишь тусклый свет старого фонаря освещал половину её личика. Девочка убрала руку с моей щеки, и я рванулся, чтобы нанести удар, но вместо этого лишь услышал звон грубого металла. Осмотревшись, я понял, что прикован в кандалах, а моя грудь перевязана окровавленными бинтами. Мы находились в небольшом металлическом помещении — видимо, в заброшенном гараже. Справа от меня стоял стол, заставленный всевозможными инструментами, а за спиной девочки виднелась массивная металлическая дверь. — «С добрым утром, воронёнок,» — произнесла она с усмешкой, внимательно вглядываясь в меня. — «Привет, блохастая сволочь,» — ответил я с вымученной улыбкой, наклоняя голову. — «И какого же чёрта вы решили меня не убивать?» Взгляд девочки за маской преобразился, будто она была одновременно удивлена и довольна моей реакцией. Её губы расплылись в хитрой и насмешливой ухмылке. «Ух ты. Вернувшись с того света, сразу к делу, я погляжу? Хи-хи-хи. А с чего ты решил, что вообще жив? Может, сейчас ты мёртв, и твоя душа лишь воображает, будто ты остался в живых?» — протянула она, её зелёные глаза хищно сверкнули из-под маски. Я глубоко вздохнул, чувствуя, как холодная сырость сковывает моё тело, и ответил возмущённо: — «После смерти ничего нет, дура. А сейчас я ещё и боль ощущаю, и холод пробирает до костей». Девочка изящно уселась на деревянный стул, елегантно закинув ногу на ногу, и, положив ладонь на щёку своей маски, произнесла саркастически: — «Ах, какой же грубиян! Я так и обидеться могу». Она демонстративно отвернулась от меня, скрестив руки на груди. Что за игры она ведёт? Неужели пытается вызвать во мне чувство вины? Я напряг память, вспоминая, как мы вообще впервые встретились. Ага, точно — наша первая встреча произошла на окраине леса, в вечерних сумерках. Тогда она была холодна и отчуждена, а её жёлтые глаза буквально пронзали меня, будто у настоящей лисицы. Стоп, минутку… Я всмотрелся в её лицо повнимательнее и заметил, что цвет её глаз изменился! Они больше не жёлтые, а насыщенно-зелёные. Что за чёрт? Как она смогла поменять цвет радужки? Я слегка дёрнул руками, привлекая её внимание тихим звоном цепей. — «Девка, так что же вам от меня нужно?» — спросил я, впиваясь взглядом в её маску. Она перевела на меня свой завораживающий взгляд и ответила игривым тоном: — «Хи-хи, какой нетерпеливый. Ну, скажу одно — то, что ты сейчас жив, вся заслуга нашего волчика» — её голос звучал настолько плавно и мелодично, что казался почти гипнотическим. После этих слов повисла пауза. Я осторожно подвинулся, устраиваясь поудобнее, но вдруг почувствовал резкую ноющую боль в груди. Рана всё ещё не зажила, и я едва не разорвал её своим движением. — «Хи-хи-хи», — тихонько хихикнула девочка, словно забавляясь моими страданиями. — «Хм? Неужели тебе доставляет удовольствие смотреть, как мучаются люди?» — с кривой усмешкой спросил я, пристально глядя в её насмешливые глаза. Она грациозно поднялась со стула и медленными, плавными шагами приблизилась ко мне. — «Хи-хи-хи, нет, воронёнок. Когда обычные люди мучаются, это скуууучно. Но при виде тебя такого беспомощного моя душа ликует. Ты был таким сильным и бесстрашным, высокомерным и безразличным, гениальным и в то же время глупым», — сказала она, свысока глядя на меня насмешливым тоном. Затем девочка наклонилась ко мне, вглядываясь в мои глаза, и тихо прошептала: — «Но ликуй — тебе выпал шанс измениться». Она отстранила свою маску и выпрямилась во весь рост, её изящная фигура словно излучала таинственную силу. «Хех, забавно», — подумал я, на моём лице расплылась безумная улыбка, а глаза загорелись лихорадочным блеском. — «Измениться, говоришь?» — сказал я, смотря на неё немигающим взглядом, в моём голосе звучали нотки предвкушения. — «Хе-хе-хе, говоришь так, будто у меня нет выбора. Будто ты — судья моей судьбы», — я дёрнул руками, натягивая тяжёлые цепи с кандалами, сковывающие мои движения. — «То, что вы поймали меня, не значит, что я просто приму условия, которые вы скажете. Я заставлю вас всех страдать! Я покажу вам настоящее отчаяние. И вы пожалеете о том, что не убили меня тогда!» Девочка в маске лисы лишь презрительно усмехнулась, в её глазах плясали искорки веселья, словно моя ярость была для неё забавной игрой. Но вдруг её зрачки прямо у меня на глазах поменялись, сузившись в узкие щелки, точно как у хищника. Она резким, почти нечеловеческим движением вцепилась мне в горло, сдавливая его с угрожающей силой. — «Ты даже не представляешь, что такое настоящее отчаяние, ворон», — прорычала она, уставившись на меня немигающим взглядом. В её голосе слышались нотки ярости и отчаяния, будто она пыталась донести до меня всю глубину своих слов. Смотря в её пронзительные глаза, я понял, что это не просто взгляд хищника — она действительно пыталась вызвать во мне понимание, показать, что сама находится на грани. «Хм, значит, она уже в отчаянии?» — пронеслось в моей голове. Мне нужно вспомнить наш первый разговор, понять, что заставляет её действовать так. Ага, вспомнил — она приходила убить меня по приказу какого-то хозяина. Значит, они все руководствуются тем, кто главный. И похоже, все её действия — не по её воле. Но что её останавливает от отказа? Её физические данные феноменальны, и она, если сравнивать со мной, почти на моём уровне, не учитывая её фокус с исчезновением. Но вот её зрачки и когти… Блять, какая-то херня. Они магией обладают, что ли? Как она поменяла цвет зрачков и как тогда выпустила из пальцев когти? Девочка разжала пальцы, и я закашлялся, восстанавливая дыхание. Её зрачки вернулись к прежнему состоянию, окрасив глаза насыщенным зелёным цветом. — «Эй, как ты это делаешь?» — сипло произнёс я, всё ещё ошеломлённый произошедшим. Она лишь презрительно взглянула на меня сверху вниз, проигнорировав мои слова, и вернулась обратно к стулу, с грацией присев на него. Похоже, теперь разговаривать со мной она не желает. Ну что ж… Тогда режим «притворяюсь милым» активирован. — «Эй, лиса, а как тебя зовут?» — спросил я более мягким и добрым тоном. Девочка вновь перевела на меня свой изучающий взгляд. В её ярко-зелёных глазах вспыхнул озорной огонёк. — «Ух ты, как мы добрые-то стали,» — протянула она с заметной насмешкой. Её голос звучал игриво и дразняще. — «Хи-хи-хи.» Я мягко улыбнулся и продолжил: — «Ну раз уж я тут с тобой, то нужно же мне как-то к тебе обращаться. Да и поболтать мне тут не с кем больше.» Девочка мягко наклонила голову набок, её насмешливая улыбка на маске стала шире, обнажая ряд острых зубов. — «Какой же ты притворщик, Ванечка,» — протянула она с откровенной насмешкой. — «Сначала грозился, а теперь вдруг и подружиться захотел?» Я вежливо улыбнулся в ответ на её слова, стараясь казаться максимально дружелюбным. — «Ну, видишь ли,» — начал я мягким, доверительным тоном, — «раз уж нам с тобой суждено провести некоторое время вместе, то было бы неплохо немного узнать друг друга. К тому же, ты пока единственная компания, с кем я могу поговорить в этом…» — я окинул взглядом тёмное, зловещее помещение, — «в этом мрачном месте.» Девочка прищурила свои яркие зелёные глаза, внимательно изучая меня. На её лице играла насмешливая полуулыбка. — «Ах, так ты решил за компанию поразвлечься?» — протянула она, чуть наклонив голову. — «Ну что ж, пожалуй, я могу уделить тебе немного внимания. В конце концов, мне тоже становится скучно в этом мрачном месте.» Она грациозно поднялась со стула и плавной, кошачьей походкой подошла ближе ко мне. Остановившись в шаге, девочка слегка прищурилась, внимательно вглядываясь мне в глаза. — «Так и быть, так уж и быть,» — промурлыкала она. — «Меня зовут Алиса, а ты всё такой же странный Ваня. Что же такого в тебе есть, что так меня заинтересовало? Или ты сам не знаешь?» Её голос звучал насмешливо, но в то же время в нём слышался и оттенок любопытства. Я вновь улыбнулся, пожав плечами. — «Не могу сказать наверняка,» — ответил я спокойно. — «Возможно, вы просто заинтересовались новым «гостем». Не думаю, что я чем-то особенно примечателен.» Алиса искусно закружилась на месте, её пушистая оранжевая шубка взметнулась. — «Хи-хи-хи, какой же ты забавный, дорогой Ваня!» — промурлыкала она бархатистым ласковым голосом, буквально обволакивая меня своим взглядом изумрудных глаз. — «С каждой секундой ты всё больше поражаешь меня. Ты настоящий мастер подстраиваться под любого в разговоре. Если хочешь, чтобы тебя слушали — ты умело приковываешь внимание, заставляя собеседника замолчать. А если нужно завоевать доверие — ты так искусно вливаешься в него, как ручеек в реку, точно сейчас.» Опустив взгляд на холодный металлический пол, я едва слышно ответил: — «В твоих прекрасных глазах я вижу затаённую тоску и отчаяние. Скажи, Алиса, неужели ты делаешь всё это не по своей воле?» Алиса замерла после моих слов. Повисла гнетущая тишина, прерываемая лишь её чуть слышным смешком. — «Хи-хи-хи, а по чьей же ещё, глупыш? Конечно же, по своей собственной,» — бросила она с прежней беспечностью в голосе. Я поднял глаза и как можно более добродушно спросил, силясь разглядеть каждую эмоцию на её чертах: — «Алиса, я знаю, ты хотела убить меня по воле этого Хозяина. Прошу, расскажи мне о нём. Кто он?» Я вглядывался в её лучистые изумрудные озёрца, надеясь уловить хоть краешком какую-нибудь зацепку, крохотную деталь, способную пролить свет на образ загадочного Хозяина. Мне удалось на миг вписаться в её доверие — может, если надавить посильнее, она всё-таки выдаст что-то важное? Однако взгляд Алисы не дрогнул, а её глаза, казалось, даже повеселели. — «Нет-нет, извини, но о нём я не смогу рассказать ни словечка,» — отрезала она коротко. Я постарался сделать самый грустный и жалобный вид и отвёл глаза в сторону. — «Мне правда жаль тебя, Алиса. Твой взгляд так напомнил мне мой собственный в детстве, когда отец был ещё жив. Он был ужасно строг и безжалостно заставлял делать всё, что ни прикажет. И я подчинялся, лишь бы удостоиться его одобрения и признания. Но как бы я ни старался, каких бы новых успехов ни добивался — отец всегда был недоволен, неумолимо требуя большего.» Я снова перевёл на Алису самый мягкий взгляд, на который был способен. Её большие глаза метались из стороны в сторону, выдавая смятение. Хмм, похоже, я надавил в самую что ни на есть болевую точку. Вот оно, твоё слабое место, Алиса, хе-хе. — «Поэтому Алиса, довер…» — не успел я закончить, как за спиной Алисы раздался проникающий в душу скрежет открываемой стальной двери. В комнату вошёл крепкий парень в маске волка. Скрипнула тяжёлая стальная дверь, и в помещение шагнул парень в вялой волчьей маске. Его фигура источала угрожающую ауру безжалостной силы. — «Лиса, я пр-р-рибыл,» — прорычал он низким хриплым голосом. Алиса вздрогнула. Её маска с вытянутой лисьей мордочкой безжизненно уставилась на меня пустыми провалами глазниц. Но через мгновение она снова ожила, и лукавый блеск заиграл в этих зелёных кошачьих глазах. — «Хи-хи, привет волчик. Наш воронёнок уже проснулся,» — раздался её кокетливый голосок из-под маски. «Волчик» решительно зашагал в нашу сторону, отбрасывая на стены гаража причудливые тени. Я впился в него диким, безумным взглядом и вдруг узнал этот пронзительный, леденящий душу взор… Этот взгляд! Это он! Вспышка пережитого кошмара высекла искру воспоминаний. — «Это ты…» — прохрипел я, сжав окровавленные кулаки до хруста костей. — «Это был ты тогда!» Челюсти свело от гнева, изо рта потекли горькие ручейки слюны. Меня захлестнула первобытная жажда убийства, ударила в голову дикая звериная ярость. Я вскочил, забыв о дырявящей грудь ране, с бешеным рыком рванулся вперёд…но звон цепей оборвал прыжок. Кандалы сдержали меня в шаге от цели. На губах заиграла безумная ухмылка, а сердце колотилось, как отбойный молоток. — «Пр-р-ривет вор-р-рон, давно не виделись,» — волчья маска скривилась в оскале. Лиса-Алиса с любопытством наблюдала из-под маски за развитием событий. — «Волчик, вы раньше встречались?» — её кокетливый голосок издевательски прозвучал в застоявшемся воздухе гаража. Не отрывая от меня пристального взгляда, волчара ответил: — «Да, это тот мальчик, который пор-р-разил меня тогда.» — «Я уничтожу тебя!» — вырвалось из моей груди рваным рыком. — «Ты заплатишь за содеянное, ублюдок!» Кровь вскипала от жгучего желания разорвать его на куски. Но не потому, что я жалел отца — просто этот выродок превзошёл моего отца, а теперь настала моя очередь превзойти его. Волк оскалился и шагнул вплотную, обдав меня леденящим смрадом гнили. — «Вор-р-рон, успокойся, не то умр-р-рёшь от потер-р-рии кр-р-рови,» — его низкий хрипящий голос шевелил короткие волоски на загривке. Но я только яростнее рванул вперёд, распрямляя скованные кандалами руки. Мир вокруг поплыл в красной пелене, в висках застучали молоты… Но резкая слабость и головокружение заставили меня осесть обратно на ржавую жесть. Проследив взглядом за ручейком крови, я увидел, что рана на груди вновь открылась. Стиснув её ладонью, я присмирил безумие и попытался успокоить дыхание. Лиса-Алиса придвинулась к волку и встала рядом плечом к плечу, как два сообщника. — «Так о каком же вопросе вы с хозяином обсуждали, что он решил отменить свой приказ?» — её кокетливый голосок вновь прозвучал из-под маски, искаженный неестественными нотками. Волчара оскалился в ухмылке, ощерив острые клыки. — «Этот человек силён. Он нам пр-р-ригодится,» — он скользнул взглядом по моему истерзанному телу. Затем волк отвёл руку за спину и достал чёрную маску с вырезанным силуэтом ворона. Фетиш омерзительной секты. Я саркастично фыркнул и отвернулся. — «Понятно, сейчас начнётся по типу «давай к нам и стань одним из нас». Угадал?» Волчара и лиса-жрица переглянулись и осклабились в ухмылках из-под своих масок. Затем волк заговорил снова: — «Ты пр-р-рав. Я договор-р-рился с хозяином, чтобы тебя не пор-р-рубили. Тепер-р-рь у тебя выбор — стать одним из нас…или умер-р-реть!» Он швырнул маску к моим ногам, где она глухо стукнулась о жесть. Я напряжённо размышлял, просчитывая варианты. Моё физическое состояние было крайне плачевным — мне никак не сбежать и не вылечиться, времени оставалось в обрез. А что будет после того, как я надену эту поганую маску? Смогу ли обрести новые сверхспособности, летать, как та сова? Это было бы потрясающе…но есть одно «но» — их чёртов Хозяин. Значит, примкнув к секте, я стану очередным рабом какого-то психопата. А я мечтаю убить этого волчару собственными руками! Но позволят ли мне исполнить желанное, если я склоню голову? Тьфу, о чём я вообще думаю? Я зарёкся когда-либо кому-либо подчиняться! Но и сдохнуть бесславно тоже не вариант. Так что же выбрать…***
"Каждый из нас несёт в душе частицу тьмы. Лишь немногие находят в себе силы принять её." - Роберт Льюис Стивенсон.