Этот достопочтенный собрался ухаживать

      — И зачем ты с порога поцапался с Юйхэном? — спросил Сюэ Чжэнъюн, как только Тасянь-Цзюнь вошел с ним в главный зал.              На сердце у Тасянь-Цзюня потеплело от мысли, что Чу Ваньнин назвал ему не совсем выдуманное имя.              — Разве не может Тасянь-Цзюнь задирать других потехи ради? — сказал он с притворной беззаботностью.              — Знаешь ведь — я сужу о людях по поступкам…              — Я не человек, — перебил его Тасянь-Цзюнь.              — Погоди. Я не верю, что ты ни с того ни с сего набросился на невиновного человека. Но я знаю и Чу Ваньнина — он не из тех, кто бьет в спину.              Тасянь-Цзюнь замешкался. Он почти готов был рассказать о том, что случилось в ночном лесу, но ему совершенно не хотелось делиться Юйхэном даже с собственным дядей.              — Тогда я обознался, — сказал Тасянь-Цзюнь с улыбкой. — Забудем.              Сюэ Чжэнъюн махнул рукой и вместо этого спросил:              — Как ты жил эти годы, Жань-эр?              — Все не так плохо, дядя, не смотри виновато, — рассмеялся Тасянь-Цзюнь. — Демоны в Пепельных Землях напоминали неуправляемый сброд — вечные склоки, набеги. Ни один не мог противостоять даже такому неучу, как я. Если бы заклинатели не травились воздухом в моих владениях — давно бы захватили все. Это оказалось проще простого.              Нет, легко Тасянь-Цзюню не было. Но после изнуряющих сражений он понял, что победить всех демонов не удастся, даже убей он бесчисленное количество, те все равно продолжат грабить и уничтожать мирных жителей. Тогда он понял, что лучше возглавить это злобное стадо и установить свои порядки. И это сработало.              Тасянь-Цзюнь вырос среди людей и не чувствовал близости к демонам. Но он также знал, что любой заклинатель, который его разоблачит, немедленно нападет. И только Сюэ Чжэнъюн, когда узнал, что Мо Жань полукровка, не атаковал его. Он действительно хотел спрятать его. И Мо Жань был благодарен, сильнее он благодарил только юношу, который спас его от голода сразу после смерти матери. Но само существование Мо Жаня угрожало всем остальным ученикам и старейшинам. И он покинул пик, как только встал на ноги и обучился основам совершенствования.              Тасянь-Цзюнь с теплотой посмотрел на Сюэ Чжэнъюна.              — Ну, что, дядя, начнем переговоры?              Действительно, первостепенной задачей был договор, да и Юйхэн теперь никуда не денется от Тасянь-Цзюня.              В зал начали заходить старейшины, и он мгновенно нашел взглядом величественную фигуру в белом. Чу Ваньнин шел, словно бы отделенный от остальных людей, и смотрел вокруг с холодной надменностью, а Тасянь-Цзюнь почему-то вспоминал, как тот бил его по пальцам ложкой за то, что он полез в котелок раньше времени.              Итак, Юйхэн — не безымянный затворник с горы, а целый старейшина Пика Сышэн. Другой бы испугался такого вызова, но Тасянь-Цзюнь не страдал от ложной скромности и собирался заполучить этого мужчину.              Как удачно, что Чу Ваньнин оказался правой рукой Сюэ Чжэнъюна и теперь сидел прямо напротив Тасянь-Цзюня.              Несмотря на презрение к заклинателям, он собрался и начал переговоры. Тасянь-Цзюнь, как мог, скрывал бедственное положение демонов — еды отчаянно не хватало, потому самые озверевшие от голода не брезговали и человечиной. Когда Тасянь-Цзюнь запретил есть людей и начал налаживать подпольную торговлю, голод все равно продолжал маячить на горизонте. Пепельные Земли — это не фигура речи, нет, буквально всю землю покрывал тяжелый пепел и ядовитые туманы. Ничего съедобного не росло, птицы и звери не выживали, так что демоны выращивали ядовитые плоды, от которых простой человек умер бы, только понюхав, и разводили вскормленных этими плодами уродливых ящериц.              Выход был один — наладить поставки продовольствия. Заклинатели Верхнего Мира, тех земель, которые не прилегали к границе, и слышать не хотели о соглашении с демонами. Нет, они мечтали раз и навсегда решить этот вопрос, уничтожив тех, кого однажды уже изгнали в мертвые пустоши, и только Пик Сышэн нуждался в мире. И Сюэ Чжэнъюн первым послал переговорщиков.              Не все старейшины одобряли решение главы ордена, Тасянь-Цзюнь следил за каждым из них, пока за столом обсуждались первоначальные условия. Плевать, он не для них это делает.              — Жань-эр, кхм… Тасянь-Цзюнь, должно быть, проделал долгий путь. Сегодня мы достаточно обсудили, делегации нужен отдых. Устроим вечером небольшой пир, — сказал Сюэ Чжэнъюн и хлопнул в ладоши. — Пришло время нашим народам сблизиться. Мои люди горят желанием познакомиться с демонами, которые так же, как и мы, жаждут мира.              Люди вокруг горели только желанием убивать, но Тасянь-Цзюнь лениво улыбнулся и кивнул — пусть думают, что хотят. Главное — разговоры о соглашении на сегодня позади, а вот беседа с Юйхэном впереди.              Старейшины начали подниматься со своих мест, и Тасянь-Цзюнь, видя, что на них больше не обращают внимания, заговорил:              — Дядя, позволь мне попросить Чу Ваньнина о науке. Он с такой легкостью победил меня, что мне не терпится хоть на час стать его учеником.              — Юйхэн? — Сюэ Чжэнъюн повернулся к Чу Ваньнину. — Правду говоришь, лучше него заклинателя не сыскать.              — Тасянь-Цзюнь показал впечатляющий уровень владения мечом, — сказал Чу Ваньнин, чуть сильнее выпрямив спину. — Ему не нужны мои наставления.              — Ах, я мог бы и лучше, просто недавно в лесу наткнулся на ветку и повредил глаза. Если бы образцовый наставник Чу дал мне свои советы, я бы скорее вернул прежнюю форму.              Чу Ваньнин бросил на него яростный взгляд.              — Раз так, то я могу показать подходящие приемы Тасянь-Цзюню.              — Вот и славно! — объявил Сюэ Чжэнъюн.              Чу Ваньнин молча встал и направился к выходу. Тасянь-Цзюнь подмигнул Сюэ Чжэнъюну и поспешил за своим беглецом.              Они шли молча, пока в отдалении не показался одинокий павильон. Чу Ваньнин обернулся и нахмурился, словно ожидал, что Тасянь-Цзюнь волшебным образом растворится в воздухе. Тасянь-Цзюнь коротко покачал головой. С губ его не сходила улыбка.              Чу Ваньнин вздохнул и вошел внутрь.              — Ты был слеп, — сказал он, обернувшись.              Глаза его сверкали от злости.              — Я тебя слышал, трогал, нюхал, — нетерпеливо сказал Тасянь-Цзюнь, обходя Чу Ваньнина по кругу, пока тот не спускал с него глаз. — Едва пальцы вновь легли на твою талию — я сразу понял, кто передо мной.              Это правда, когда они были в лагере, Тасянь-Цзюнь пользовался каждой возможностью пощупать Юйхэна за все, до чего получалось дотянуться.              — Бесстыдник, — уже спокойнее сказал Чу Ваньнин, но румянец все равно алел на его щеках.              — Так почему старейшина Юйхэн не назвал мне своего имени в том лесу?              — Словно ты назвался настоящим, — недовольно ответил Чу Ваньнин. — Что? — спросил он, когда Тасянь-Цзюнь нахмурился.              Чу Ваньнин приподнял брови.              — Ты правда назвал свое имя?              — Какая разница. Его все равно почти никто не знал, — буркнул Тасянь-Цзюнь.              — И все же, — предупреждающе подняв ладонь, сказал Чу Ваньнин, — ты скрыл правду о себе и притворился простым охотником, так что мы квиты.              — Но ты знал, кто я такой.              — Что с того? У меня не было дурных намерений. Я исправлял ущерб, который нанес по неосторожности.              — И потом сбежал. Боялся, что твои прихлебатели узнают, как ты выхаживал демона? — спросил Тасянь-Цзюнь с ухмылкой.              — Нет.              В душе его всколыхнулось противное, жалкое чувство, и он переспросил:              — Нет?              — Я совершил ошибку и постарался ее исправить. Больше не было причин оставаться с тобой, — сказал Чу Ваньнин с холодным выражением на лице.              — Ах, да. Ведь твой долг выплачен, — сказал Тасянь-Цзюнь с улыбкой, которая не убедила бы даже полного дурака. — Нам и впрямь незачем больше видеться.       

***

      Чу Ваньнин не солгал, когда сказал, что не хотел еще одной встречи.              Там, в лесу, он впервые оказался настолько близко к другому человеку. На Пике Сышэн и представить нельзя было, что Чу Ваньнин расчесывает чьи-то волосы, кормит с ложки, оберегает, даже немного балует. Невозможно!              Да, поначалу он отбрыкивался и шипел на Мо Жаня за то, что тот лип к нему и требовал всяких глупостей. Но от мысли, что его лица не видят, что Тасянь-Цзюнь и не догадывается, кто перед ним, его осенило, что нет причины скрывать свои эмоции, которые у него всегда с трудом получалось держать в узде. С Тасянь-Цзюнем было легко — тот беззлобно смеялся над Чу Ваньнином и говорил все, что было на уме. Он не опускал взгляд в пол, опасаясь разозлить старейшину Пика Сышэн.              Чу Ваньнин не задумывал ничего дурного, когда представился Юйхэном. Победив стыд, он вернулся к месту схватки и увидел не грозного демона, а молодого человека. Тот прижимал руку к лицу, постанывал от боли и неловко спотыкался о корни и коряги в попытке уйти поглубже в лес.              Тасянь-Цзюнь не позволил бы Чу Ваньнину прикоснуться к себе, предпочитая зарыться в нору и ждать, когда само заживет. Поэтому Чу Ваньнин сочинил историю про отшельника и предложил свою помощь. К полному его удивлению, Тасянь-Цзюнь согласился. Так началась их жизнь в небольшом лагере, который разбил Чу Ваньнин. Он сказал, что не поведет незнакомца в свой дом, и Тасянь-Цзюнь не стал спорить.              Чу Ваньнин легко надел новую личину. Потеря лица ему не грозила, поэтому он мог варить ужасную кашу и ругаться, когда Тасянь-Цзюнь нагло цеплялся за него, требуя отвести к ручью. Чу Ваньнин прикасался к чужому лицу и краснел, когда губы Тасянь-Цзюня бесстыдно целовали его пальцы. Он мог делать все что угодно, и ему это нравилось.              У этой сладкой жизни была и обратная сторона. Тасянь-Цзюнь выздоравливал с потрясающей скоростью, и Чу Ваньнин с тревогой просыпался каждое утро, готовый удариться в бега, как только его подопечный попытается снять повязку. К счастью, Тасянь-Цзюнь не спешил прозревать. Быть может, и ему захотелось сбросить хоть ненадолго императорскую мантию и побыть человеком.              В конце концов, Чу Ваньнин ушел, не дожидаясь разоблачения. Ни один из них не обрадовался бы, узнай другой об этих моментах слабости.              Чу Ваньнин не мог этого допустить. Это сделало бы его жизнь слишком сложной. Делегация Пепельных Земель пробудет на Пике Сышэн неделю, а потом Тасянь-Цзюнь вернется к себе, и Чу Ваньнин продолжит жить, как жил.              Вздохнув, он повернулся к полированному зеркалу и посмотрел на свое отражение. Для сегодняшнего пира Сюэ Чжэнъюн передал ему праздничную мантию, и Чу Ваньнин разрывался между желанием отбросить от себя непривычно роскошный наряд и постыдной потребностью надеть вместе с ним самый изящный венец.              В конце концов, решил он, на пиру Чу Ваньнин представляет Пик Сышэн. Нельзя ударить в грязь лицом перед делегацией демонов — поэтому он закончил одеваться и пошел к главному залу.              Внутри собрались приглашенные члены ордена и младшие по должности чиновники демонического двора. Они обменивались острыми взглядами и пытались сесть как можно дальше друг от друга, но Сюэ Чжэнъюн со смехом нарушил их планы.              Он лично рассаживал гостей так, чтобы люди и демоны перемешались. Сюэ Чжэнъюн с добродушной улыбкой усадил рядом с Таньланом благообразного вида демона с кислым выражением на лице. Оба носили одинаковые бородки и смотрели на остальных сверху вниз. Демон и старейшина казались идеальной парой, даже Чу Ваньнин это признал.              Сам он сел справа от пустующего места, подготовленного для Тасянь-Цзюня — ему, как заместителю Сюэ Чжэнъюна, полагалось оставаться рядом с почетным гостем. Слева от места Сюэ Чжэнъюна сидела Мадам Ван, а между совершенно одинаковыми братьями демонами сидел Сюэ Мэн, красный, как вареная свекла. Он огрызался на соседей и даже пытался закрыть уши руками.              Чу Ваньнин вежливо поприветствовал супругу Сюэ Чжэнъюна и обвел взглядом полный зал, когда в дверях появилась молодая демоница. Остальные демоны уставились на нее, будто увидели призрака. Девушка была одета в расшитые золотом одежды, её острые уши украшали тяжелые длинные серьги, а нежные глаза были обильно подведены красным.              Демоница нерешительно прошла к главному столу, и Сюэ Чжэнъюн приблизился к ней, указывая на свободное место рядом со старейшиной Сюаньцзы, но девушка помотала головой, и Чу Ваньнин услышал тихий голос:              — Позвольте этой недостойной Сун Цютун остаться рядом с супругом, его императорским Величеством Тасянь-Цзюнем.              Сюэ Чжэнъюн удивленно крякнул, но быстро вернул на лицо улыбку и заверил, что ни в коем случае не разлучит семейную пару.              Таньлан скривился еще сильнее — того и гляди, лицо останется перекошенным на всю жизнь — и сказал с отвращением:              — Демоны.              Чу Ваньнин повернулся к Таньлану и вопросительно приподнял брови.              — На такие важные переговоры Тасянь-Цзюнь притащил наложницу, будто и дня не в силах потерпеть, не предаваясь плотским утехам. Бесстыдству его нет предела.              Сюэ Чжэнъюн подвел Сун Цютун к столу, окидывая напряженным взглядом свободные места.              — Жань-эр и не предупредил о своей супруге, бестолочь, — неловко рассмеялся он.              Чу Ваньнин уставился в пустую тарелку, а потом выдохнул и поднялся со своего места, намереваясь уступить его супруге императора.              И в этот момент Сюэ Чжэнъюн воскликнул:              — О, Жань-эр! Сейчас мы что-нибудь придумаем.              Сун Цютун так и осталась стоять у стола, а Сюэ Чжэнъюн устремился навстречу почетному гостю.              Тасянь-Цзюнь выглядел так, будто надел на себя все, что хранилось в его сокровищнице, и Чу Ваньнин, как дурак, пялился на него, пока Тасянь-Цзюнь с улыбкой обменивался приветствиями с главой ордена. Чу Ваньнин смотрел не потому, что ему очень нравилось — просто не мог не думать о том, сколько весят тонкие обручи, плотными рядами сидящие на позолоченных рогах Тасянь-Цзюня, и тяжелые цепи, текущие по черной мантии. Даже когти сияли, словно их покрыли позолотой, а пальцы обхватывали массивные кольца.              Чу Ваньнин понимал, что в демонических землях много золота, но увиденное превосходило все его ожидания. Демоница, стоявшая рядом, с трепетом выдохнула — она не сводила глаз с Тасянь-Цзюня. Но Чу Ваньнин для себя решил, что Мо Жань, тот молодой человек, которого он выхаживал в лесу, выглядел куда лучше.              Тасянь-Цзюнь перебросился парой фраз с Сюэ Чжэнъюном и кинул взгляд в сторону Сун Цютун. Лицо его потемнело.              Он резкими шагами приблизился к столу и схватил Сун Цютун за тонкое запястье.              — Как ты сюда попала? — спросил он безо всякой учтивости и сжал её руку так, что Сун Цютун вскрикнула.              — Эта скромная наложница всего лишь хотела скрасить своему мужу тяжелые дни переговоров.              — Еще раз, как ты сюда попала? Я не давал такого распоряжения. Напротив, запретил тебе покидать дворец, — свирепея все больше, сказал Тасянь-Цзюнь.              — Мой господин… — начала Сун Цютун с мольбой.              Но Тасянь-Цзюнь оттащил ее подальше от стола и кивнул одному из демонов — тот спешно приблизился и почтительно поклонился.              — Проследи, чтобы Сун Цютун заперли в покоях до моего решения о ее судьбе, — сказал Тасянь-Цзюнь.              Уши Чу Ваньнина горели. Это был в высшей степени скандальный разговор. Сюэ Чжэнъюн, поняв, что дела приняли паршивый оборот, подошел и мягко положил ладонь на плечо Тасянь-Цзюня.              — Жань-эр.              — Я велел ей остаться в Пепельных Землях, но Сун Цютун нарушила приказ и попыталась опозорить меня перед делегацией, — Тасянь-Цзюнь говорил низким голосом, не предвещавшим ничего хорошего. — Такое не сойдет ей с рук.              Он бесстрастно смотрел вслед плачущей Сун Цютун, которую безо всякой учтивости тащил за собой демон.              — Ах, она так молода, и в глазах горит любовь, — сказал Сюэ Чжэнъюн. — Не суди ее слишком строго.              — Никогда не доверяй демонам, дядя. Сун Цютун рассчитывала на то, что я не стану устраивать скандал перед людьми, — сказал Тасянь-Цзюнь сухо. — Думала, что покажет свое положение и демонам, и людям, чтобы потом использовать влияние в своих интригах. Это привычные для нее игры.              С этими словами Тасянь-Цзюнь подошел к своему месту и сел, а Чу Ваньнин непроизвольно задержал дыхание.