Этот достопочтенный собрался ухаживать

      По дороге тянулась вереница повозок, обтянутых шелком, всадники в черных доспехах охраняли строй. Младшие заклинатели стояли притихнув, разглядывая нечисть, шагающую по людской земле.              Чу Ваньнин занял свое место рядом с Сюэ Чжэнъюном и напряженно наблюдал за демонами. Он не ждал нападения, ведь подписание мирного договора — вопрос решенный, и сам Тасянь-Цзюнь приехал в земли людей. В этом-то и заключалась проблема Чу Ваньнина.              Император Демонов возглавлял процессию.              Его мощные рога оплетали золотые цепочки, и на концах каждой покачивались нефритовые бусины. На плечах демона лежала черная мантия. Император Тасянь-Цзюнь ехал по вражеской земле беспечно, будто и не ожидал удара в спину или, напротив, был готов к нему как никто другой.              Чу Ваньнин сдержал порыв отступить и укрыться за спиной Сюэ Чжэнъюна. Он не будет лично говорить с Тасянь-Цзюнем, разоблачение ему не грозит. Напротив, начни Чу Ваньнин прятаться — он только привлечет к себе ненужное внимание. Нельзя и думать о том, чтобы допустить столкновение с Тасянь-Цзюнем.              Десятилетия сражений закончатся сегодня.              Пик Сышэн и Пепельные Земли станут союзниками, границу откроют и ресурсы из империи демонов потекут к людям, а люди в ответ станут продавать демонам провизию, древесину и ткани. Владения демонов не просто так получили свое название — они представляли собой серую пустыню, в которой жизнь не горела, а тлела. Такая земля досталась им после изгнания.              Год за годом демоны прорывались сквозь установленный заклинателями барьер и разграбляли приграничные деревни. Люди отодвигали поселения все дальше и дальше, патрульные ходили все чаще. Ни одна из враждующих сторон не получала выгоды, одни только убытки.              В то же время недра Пепельных Земель хранили множество богатств, только вот даже демонам не удавалось питаться золотом. Но там, где обычный человек заболевал легочной лихорадкой и погибал за три дня, демоны могли жить и дышать отравленным воздухом.              Мир нужен был обеим сторонам, но только Пик Сышэн пошел на переговоры с Тасянь-Цзюнем, остальные ордена ответили резким отказом.              Пока Чу Ваньнин размышлял, повозки остановились перед лестницей, ведущей на пик, а сам Тасянь-Цзюнь спешился и начал подниматься по ступеням. Он подошел к Сюэ Чжэнъюну и старейшинам, стоящим за его плечом, и неглубоко, но с почтением поклонился. Чу Ваньнин приподнял брови.              — Жань-эр, — с облегчением выдохнул Сюэ Чжэнъюн.              — Я вернулся, — сказал Тасянь-Цзюнь и тут же попал в объятия главы пика.              Старейшины стояли с открытыми ртами. Сюэ Мэн смотрел на Тасянь-Цзюня, как на призрака.              — Ты жив, мальчик мой. Ты живой, — бормотал Сюэ Чжэнъюн.              Тасянь-Цзюнь улыбался и похлопывал того по спине.              — Почему ты убежал? — спросил глава ордена, заглянув Тасянь-Цзюню в глаза.              Чу Ваньнин повернулся к другим старейшинам — те перешептывались за его спиной:              — Мальчишка…              — Тот демон, это же он?              — Как его звали, помнишь?              Тасянь-Цзюнь что-то негромко ответил, и Сюэ Чжэнъюн тоже понизил голос. Теперь до Чу Ваньнина не доносилось ни единого лишнего слова, и после короткого разговора император и глава ордена наконец вернулись к старейшинам.              Сюэ Чжэнъюн представил каждого, и Чу Ваньнин, услышав свое имя и титулы, твердо посмотрел в глаза Тасянь-Цзюню.              — Так-так-так, — протянул тот, внимательно разглядывая Чу Ваньнина.              Чу Ваньнин едва не застонал от собственной глупости. Он слишком выделялся на фоне остальных старейшин — те носили мантии в цветах пика Сышэн, а сам он предпочитал белые.              — Так вот кто вероломно напал на меня на границе. Верно, бессмертный Бэйдоу?              Он надеялся, что в ночном сражении Тасянь-Цзюнь не разглядел того, кто ударил его плетью. Глупо было полагаться на удачу.              Сюэ Чжэнъюн бросил вопросительный взгляд на Чу Ваньнина.              — Вы успели подраться?              — Это не было дракой! — поспешно сказал Чу Ваньнин.              — Конечно, не было, — с ухмылкой ответил Тасянь-Цзюнь. — В бою я бы тебя одолел.              Чу Ваньнин не удержался и вздернул подбородок.              — Откуда столько уверенности?              — Человек, который бьет исподтишка, никогда не победит в честной схватке.              И что прикажете сказать Чу Ваньнину? Он преследовал монстра в темном лесу и знать не знал, что с той стороны за опасным беглецом идет сам Тасянь-Цзюнь. Конечно, он атаковал, как только почувствовал присутствие темного создания, но попал по императору.              Чу Ваньнин не собирался бить ни в чем не повинного демона, но не мог же он теперь перед всеми признаться, что ошибся.              — Остается узнать это на деле, — сказал Чу Ваньнин, внешне сохраняя спокойствие.              Он должен был выйти на этот бой, должен был доказать, что не станет бить в спину. И он покажет, что готов к честной схватке.              Глаза Тасянь-Цзюня загорелись, и он облизнул губы.              — Согласен!              — Погодите! — встал между ними Сюэ Чжэнъюн. — К чему устраивать драку сразу после встречи?              — Мы ведь не ссоримся, дядя, — сказал Тасянь-Цзюнь, скидывая верхнюю тяжелую мантию. — Дружеский поединок.              Чу Ваньнин вышел навстречу и призвал Тяньвэнь, а в руках Тасянь-Цзюня появился черный меч.              — Что происходит?              — Это начало войны?              Голоса вокруг них слились в единый гул, Чу Ваньнин перестал вслушиваться и сосредоточился на грядущей схватке. Он сражался с монстрами или проводил тренировочные бои с другими заклинателями. Еще ни разу он не бился в полную силу с другим человеком… демоном.              Он сделал первый замах, но плеть не достигла цели — Тасянь-Цзюнь увернулся и приблизился к Чу Ваньнину.              Тяньвэнь хлестала быстро, но всегда встречала на своем пути меч. Сила расходилась от места столкновения их оружия волнами, так что краем уха Чу Ваньнин слышал удивленные вздохи старейшин.              В конце концов он сумел обвить правую руку Тасянь-Цзюня плетью и уже собрался вырвать у него меч, как Тасянь-Цзюнь обхватил другой ладонью светящуюся лозу, словно та не причиняла ему ни малейшего неудобства. После этого он со всей силы дернул Тяньвэнь на себя, так, что ошарашенный Чу Ваньнин влетел прямо к нему в объятия.              Тасянь-Цзюнь засмеялся и одной рукой обнял его за талию.              — Наглец!              Тасянь-Цзюнь, услышав это, дернулся и усилил хватку. Он уставился в лицо Чу Ваньнина, ноздри его раздувались, а пальцы ощупывали тело, попавшее в ловушку его рук. Чу Ваньнин не собирался это терпеть и сначала ударил Тасянь-Цзюня коленом, а потом высвободил Тяньвэнь и хлестнул ею по наглым рукам. Затем Тяньвэнь оплела демона едва ли не с ног до головы и, подчиняясь приказу Чу Ваньнина, поставила того на колени.              Старейшины даже захлопали в ладоши — они впервые так дружелюбно приветствовали победу Чу Ваньнина. А у него самого руки дрожали от мысли, что он едва не проиграл.              Чу Ваньнин отозвал Тяньвэнь, но Тасянь-Цзюнь продолжал стоять на коленях, хотя его больше ничто не удерживало. Чу Ваньнин нахмурился, но, не зная, что сказать, отвернулся и пошел к старейшинам.              — Юйхэн!              Чу Ваньнин вздрогнул, а потом на него набросились со спины, и обе руки заломили так, что он больше не мог воспользоваться Тяньвэнью.              Он вывернулся из чужих рук и ударил, но снова попал в захват. Еще один удар, разворот — и вот к его горлу прижалось лезвие черного меча. Руки Чу Ваньнина горели, грудь быстро вздымалась, и он всем телом чувствовал Тасянь-Цзюня, который прижимался к его спине.              — Струсил, значит, Чу Ваньнин. Бессмертный Бэйдоу, старейшина Пика Сышэн. Юйхэн, — последнее Тасянь-Цзюнь едва слышно прошептал ему на ухо.              Раздались возмущенные крики старейшин:              — Чего ожидать от демона, проиграл и ударил в спину!              — Только так демоны и побеждают.              — Оклеветал нашего старейшину!              — Позор!              Чу Ваньнин дышал быстро, но не оттого, что меч угрожал его жизни. Его разоблачили, так скоро. И теперь Тасянь-Цзюнь держал его близко-близко, будто он и вправду Мо Жань, будто снова дурачился и лапал его там, в лагере.              —Так просто не отделаешься, — прошептал Тасянь-Цзюнь и опустил меч.              Чу Ваньнин отпрянул, сделал несколько шагов и обернулся. Он не знал, что сказать. Стыд обжигал ему язык, ведь он целую неделю потворствовал своим желаниям и жил под личиной выдуманного человека. Не был тем Чу Ваньнином, к которому даже старейшины, равные по званию, не решались обратиться без веской причины.              Он желал сохранить эти странные воспоминания и иногда, очень редко, доставать их из своей памяти и думать. Он делил свою пищу, смеялся, ругался и прикасался к другому мужчине. И теперь больше всего на свете боялся, что кто-то узнает, что Чу Ваньнин и правда человек, что у него есть слабости.              В груди его громко стучало сердце.