Только здесь и сейчас

      В ожидании визита Эльрина прохаживается по своим покоям. Она обводит взглядом кабинет: он все еще кажется ей чужим и принадлежащим другому человеку.       Она очень медленно привыкала к этим огромным пустым помещениям. Больше всего ей, конечно, нравилась комната отдыха с бассейном. Кому не понравится такое большое количество горячей воды в единоличном распоряжении? Если закрыть глаза и прислушаться к журчанию воды, можно представить, что рядом река. Или даже море. К тому же, тут было намного уютней, чем в остальных хоромах. Кабинет Эльрина использовала только для получения отчетов от офицеров и работы с важными документами и когитаторами. А с личными докладами, книгами и всем остальным обычно перебиралась к бассейну. Иногда там и засыпала. Особенно если перебирала с амасеком. Огромная кровать была неуютной. После нападения демонеток Эльрина приказала зарядить все трофейное оружие, которое имелось на выставке, а рядом на подушку теперь клала свой любимый болт-пистолет. Винтовка теперь тоже ночевала вместе с ней. Зато не так одиноко, хмыкала она иногда, глядя посреди бессонной ночи на своих «товарищей» по спальне.       Даже портрет Теодоры остался на своем месте. Данрок говорил, что если будет таково ее пожелание, он прикажет повесить ее портрет, но Эльрина не видела в этом смысла. Она все еще считала получение Патента невероятной счастливой случайностью. Она не заслуживала его и не была готова к такому.       Трофейная комната ей была не особо нужна, но по совету Абеляра («Все Вольные Торговцы так делают, Лорд-капитан!») она складывала туда всякие «безделушки» с посещенных планет — иногда довольно жуткие.       Взгляд задерживается на огромной шестерне с Кьявы Гамма. Зачем она ее забрала? Это ржавчина с краю или следы крови? Картины посещения мануфакторума все еще стоят перед глазами.       Тела, тела, тела. Искалеченные, истерзанные. Нет, не просто искалеченные, а словно пропущенные через мясорубку, с грубо вырванными аугментами. Клетки со сплавленной в комья человеческой массой. Огромные плавильные чаны, наполненные кровью. И этот жуткий запах — смесь паленой плоти, крови и внутренностей.       Эльрина старается держаться позади отряда. Если бы не полумрак, все бы увидели, какого она зеленого цвета. В один момент она прислоняется к одному из когитаторов и ее выворачивает. Такого она точно еще не видела…       Слышится звук подъемника. Эльрина смотрит на хронометр — а он пунктуален. Она проводит рукой по лбу и идет в кабинет.       — Кофе?       — Простите?       — Так у нас дома называли рекаф.       — Загадочная планета в загадочном секторе, — улыбается Хейнрикс. — Да, пожалуйста.       Дома Эльрина обожала кофе с молоком. Без чашки этого напитка на протяжении многих лет для нее было сложно почувствовать себя проснувшейся. Рекаф с этой задачей справлялся. Но вот вкус… Она долгое время морщилась, пока не привыкла. Сейчас, конечно, она пила что-то получше той бурды, которая была доступна на торговых кораблях.       С самого первого дня Эльрина затребовала себе персональную рекафоварку. Не только для того, чтобы иметь возможность «химичить» с этим напитком. Утренний ритуал собственноручного приготовления себе чашки рекафа стал одним из дорогих воспоминаний о том, как она жила раньше.       Но она ни разу не видела ничего, что могло бы заменить молоко. Поэтому продолжала экспериментировать с рецептами. Она постоянно добавляла то различные специи, то масла, пробовала мешать с алкоголем. Однажды даже добавила плойновый сок. Получилась знатная гадость. В итоге вкус ей более-менее удалось довести до приятного, но отсутствие чего-то, хотя бы отдаленно похожего на молоко, печалило.       Эльрина передает ему чашку. Руки касаются рук. Теплые. Не такие, как там, внизу.       Она внимательно смотрит на Хейнрикса. Он такой же, как обычно. Нет ни следа того, что происходило у когитатора — ни белого лица, ни искривленных губ, ни потемневших глаз.       Тогда она впервые испугалась за него. Рванулась вперед, чтобы оттащить от чудовищной машины. Но ее удержала Идира.       — Нет, Лорд-капитан. Не надо. Не смотрите. Шепчут мне, добра от этого не будет. И вообще, лучше бы отойти вам…       Эльрина моргает, прогоняя воспоминание.       — Почему вы не вымуштруете слуг делать рекаф так, как вы любите?       — Потому что я люблю делать это сама. Жаль, что не удалось сделать рекафоварку из Фабрикатора-Цензора.       Хейнрикс только качает головой. Сейчас уже можно шутить, но на планете было не до смеха.  Однозначно, он доволен исходом операции на Кьяве Гамма.       Им удалось спасти людей. Ему удалось. Он мог разрешить машине продолжить работать, но не сделал этого. И даже не попытался переложить этот выбор на нее, как это было у Райкада Минорис. А сделал его сам.       — Ты не разочарован, что главные тайны так и остались нераскрыты?       — Ценой тысяч и тысяч душ? Нет. Тайны, раскрытые такой платой, сами по себе — скверна, пятнающая душу и ведущая к гибели.       Эльрина впервые думает, что возможно, Хейнрикс не сторонник бессмысленной жестокости, каким ей сначала виделся. Что он тоже бывает человеком.       И это дает ей силы в личном поединке с Уралоном Жестоким.       — Твоя душа имеет странный оттенок, — смех чудовища похож на скрежет железа. — Я знаю, чего ты хочешь, чужачка. Мы в силах даровать это. Отдай Патент. Пусть свершится предначертанное.       На секунду Эльрина все же задумывается и за это ей становится стыдно.       — Ценой тысяч и тысяч душ? Нет, — повторяет она слова Хейнрикса.       Возможно, она упустила свой единственный шанс. Но ей и так постоянно снится Райкад Минорис. Сколько таких жертв можно принести и не сойти с ума?       Сейчас Эльрина искренне благодарна дознавателю, что все это время он был рядом и помог уберечься от этой гадости. Она думала только о себе и о своем возвращении. И вовсе не о людях, которые не то, что жили в этом времени, а которые были рядом с ней, за которых она была теперь ответственна. Не только за корабль, но и за весь протекторат.       Хейнрикс кажется более расслабленным, но тон, с которым он обычно задает вопросы, нисколько не меняется. Все это время Эльрину не отпускает ощущение, будто его вопросы преследуют несколько иную цель, чем поддержание светского разговора. Наконец, общие темы исчерпывают себя, и между ними повисает неловкая пауза. Да уж, о погоде в космосе не поговоришь.       Дознаватель задумчиво оглядывает кабинет.       — Я умею судить о людях по их окружению. Но не в этот раз. Здесь почти что все дышит памятью о Теодоре. Обстановка, трофеи… только незначительные изменения, связанные с каждодневными ритуалами…       Он окидывает взглядом заваленный бумагами стол.       — Вы часто поминаете Императора, но я ни разу не видел, чтобы вы молились или хотя бы приветствовали кого-нибудь знаком аквилы.              — Не все нужно делать прилюдно, — уклончиво отвечает Эльрина.       Она хмурится и вспоминает, как в них палками вбивали имперские догмы, молитвы, литании, чтобы обезопаситься от возможной ереси странных пришельцев. Она теперь прекрасно разбирается в Имперском Культе. Как и в чувстве отвращения к нему.       — Молитвенник, — он оборачивается. — Я так понимаю он тоже леди Теодоры. И страницы на нем явно давно не переворачивались.       И почему ему нужно вытянуть именно эту информацию? Почувствовал что-то, пока сражался с псайкером чудовищного еретика? Эльрина подпирает голову обеими руками и в упор смотрит на дознавателя.       — Мне кажется, вы забыли о своем обещании, Хейнрикс.       — Обещании? — на мгновение на его лице появляется растерянность. — Признаться, да…       — На Янусе вы обещали показать, что вы умеете разговаривать, а не только допрашивать, — улыбается она.       Хейнрикс смущенно хмыкает.       — Я всего лишь пытаюсь поддерживать беседу, Эльрина. Узнать, что вас интересует и чем вы живете. Не более того.       — Давайте тогда поговорим о другом. Но для начала я бы предпочла сменить обращение. Давайте уже на «ты». Мы столько времени проводим вместе, что «выкать» уже, в самом деле, неудобно.       Хейнрикс согласно кивает.       До этого все их разговоры касались вещей довольно неприятных. Они скрывали информацию друг от друга и пытались вытянуть ее друг из друга. Видимо, поэтому простые вопросы Эльрины вызывают у дознавателя недоумение и неподдельное замешательство. Но ей впервые искренне интересно, что скрывается за броней человека, от которого она всегда меньше всего ожидала милосердия. А его реакция на обычные человеческие вопросы ее изумляет.       Хейнрикс так странно удивляется вопросам о любимом цвете, предпочтениях в еде, прочим мелочам, что она не может удержаться от весьма нескромного вопроса. Исключительно для того, чтобы еще раз увидеть это непривычное выражение растерянности на его лице.       — Давай обсудим твои любовные вкусы. Весьма животрепещущая тема, не находишь?       Эльрина ожидает смущения и попыток уйти от ответа. Но Хейнрикс внезапно произносит:       — Когда-то давно у меня случился мимолетный роман с баронессой на мире Нарвеллон-19 в секторе Каликсис. Жгучая брюнетка, оливковая кожа, неистовый темперамент. Пожалуй, подобное сочетание мне по нраву.       Дознаватель едва заметно прищуривается, явно предвкушая реакцию Эльрины.       Эльрина давится рекафом, потому что чуть не прыскает со смеху. Это что, ответная попытка выбить ее из колеи? Попытка вызвать ревность? Трон Великий, ей же не пятнадцать! А он может быть забавным. Она озорно смотрит на него поверх чашки.       — У нас есть на корабле похожая особа. Еще не присматривался?       Хейнрикс явно не сразу понимает, о ком речь. Но когда до него, наконец, доходит, на лице отображается то ли гримаса, то ли кривая ухмылка. Пару секунд он медлит.       — Давай лучше сменим тему и поговорим о том, что интересует тебя, — Эльрина избавляет его от необходимости выдумывать ответ.       Дознаватель прищуривает глаз.       — Меня? Хм. Пожалуй… есть одна вещь, которая меня интересует.       Он поднимается и идет к доске с регицидом. Эльрина следует за ним. Там Хейнрикс начинает внимательно изучать фигуры на доске. Эльрина так же внимательно изучает его лицо. Его скулы расслабляются, а во взгляде появляется живая искра. Он задумчиво прикусывает ноготь, неотрывно глядя на доску. Потом протягивает руку и осторожно переставляет одну фигуру. Затем еще две. И еще две. Все его внимание поглощено перемещением фигур на доске.       — Ясно. Каликсийская вилка с отвлекающей жертвой и завлечением противника в цугцванг. Изящно, весьма изящно.       Улыбающийся дознаватель, довольный своей разгадкой, поднимает голову. Поймав взгляд Эльрины, он кашляет и опускает глаза.       — Прошу прощения, я увлекся.       — Почему ты извиняешься? Впервые за весь разговор ты сделал что-то, что действительно хотел.       Хейнрикс неловко меняет позу.       — Вот как? Хм. Интересное замечание.       Он проводит рукой по волосам.       — Ты права. Все это время я не мог отделаться от привычной роли – задавать выверенные вопросы, после чего молчать и слушать. В мой работе нет места тому, чего я хочу, и я редко задаюсь этим вопросом. Эта партия отвлекла меня от обычного… меня.       У Эльрины появляется идея.       — Возможно, за игрой в регицид нам будет проще находить общий язык. А не заниматься допросами.       Хейнрикс бросает на нее взгляд.       — Возможно? И ты предлагаешь…       — Я не умею играть в регицид. Но уверена, что из тебя выйдет прекрасный наставник. Не хуже, чем на тренировочной палубе.       В самом деле, вряд ли это будет сложнее, чем игра в шахматы.       Лицо Хейнрикса светлеет.       — С превеликим удовольствием, Эльрина. Возможно, я знаю не столь много секретов и комбинаций, как человек, когда-то обучивший меня, но я могу посвятить тебя в основы…       Вокс на столе оживает, и они оба вздрагивают. Хейнрикс склоняет голову.       — Тебя разыскивают. Я и так отнял у тебя достаточно времени…       Эльрина вздыхает.       — Полагаю, что нам действительно пора.       Хейнрикс медлит несколько мгновений. Затем делает к Эльрине шаг и берет ее руку в свою.       — Благодарю за этот разговор. Вы задаете весьма интересные вопросы — не те, к которым я привык.       Он прижимает ее ладонь к губам.       Эльрина замирает и почти не дышит. Она чувствует, что краснеет. Ей впервые целуют руки. Не то чтобы это было не принято на Земле, но традиция была давняя и в ее время уже не сильно популярная. От неожиданности она чуть не отдергивает руку. Его губы теплые в отличие от прохладной ладони. И этот контраст заставляет кожу покрыться мурашками.       Хейнрикс бережно отпускает ее руку.       — Я надеюсь, нам еще представится возможность поговорить.       Когда дознаватель выпрямляется и бросает на Эльрину взгляд, она впервые подмечает необычную деталь — его глаза отличаются цветом. Кивнув, он отдаляется и направляется к выходу.       Эльрина прижимает ладони к щекам и прикрывает глаза.