Преследующие солнце

Многие торговцы получали достойных наставников именно в Шупине — родине великих мастеров в запихивании безделушек в руки потерявшимся покупателям и искусных воров, которые эти вещички ловко выхватывали. Лучшие торговцы Шупина делают за год такие деньги, какие многим и не снились! Может, дело в развязанном языке и многолетнем опыте? Или связям, которые присутствуют почти у каждого уважающего себя жителя северного государства? Но главный смысл их стези, это— – Болван Чжу! Почему хотя-бы не предупредить, что по ночам тут происходит такое?! С сердитым возгласом Ли Циюй ещё пуще прижал стол к расписному окну, из которого лился лунный свет. Навалился всем телом, пока снаружи раздавался исступленный лай и скрежетание собачьих когтей о деревянную поверхность. – Этих.. Этого не было, когда я был тут в последний раз... – Чжу Суншу крепко держал дверь, несмотря на то, что под одной из его ног проломился пол хижины, – и вообще, это ты ко мне привязался! Я не просил себе попутчика! Кажись, они пытались перекричать друг друга в попытке расслышать один другого. – Да-а-а-?! Ли Циюй с легким вскриком проводил ошалелым взглядом лапу, высунувшуюся из проплешины в узорчатом окне, не выстоявшем натиск. – Неужели? Гневная тирада Ли Циюя не успела начаться и закончилась на том моменте, когда ветхий домишко зашатался, и через дверь, в которую яростно вцепился Чжу Суншу, сначала показались острые зубы, а потом она и вовсе разлетелась на щепки от псины, прогрызшей путь сквозь древесину. Что ж, главный смысл стези торговца — не натыкаться на нечисть, если у них нету охраны. Призрачные гончие следуют за шлейфом ци, тянущимся шаг-в-шаг за каждым заклинателем, культивировавшем хоть раз в жизни, и сильными противниками они отнюдь не являются, но внушительное количество этих тварей всегда заставляет холодок пробежаться по спине. Но откуда они взялись посреди ночи в забытом Буддой заброшенном городе не знает ни Ли Циюй, ни Чжу Суншу. *** Тяньцзы используется для описания необъятности и величия неба. Тяньцзы это там, где край земли и небо ограничиваются горизонтом. И, если уж взор какого-то заблудшего странника падет на одно местечко на карте всего континента, близко-близко к границе с Цзысян, на отшибе Шупина, то можно заметить небольшой городок, многообещающее именованный Тяньцзы. К нему ведет лишь один-единственный торговый путь, несколько тропинок и река, иссохшая за несколько ли до достижения населенного пункта. Отрезанный от остальной территории, он не торгует ничем особенным, жизнь там не кипит и вовсе не бурлит. Шум и гам там редко, иногда по праздникам, а после часа Крысы вовсе тишина. Слышно только карканье ворон и улюлюканье пьяниц, тихие завывания ветра и шелест листьев. Там, в безмятежном Тяньцзы, недавно завелся вор. Впервые кража была установлена у старушки, продающей парчовые ткани, — пожилая женщина лишилась семейной шпильки для волос и кочана капусты. Она долго сетовала и причитала на неизвестного злоумышленника. Случай не был единичным и постепенно почти каждый третий торговец в городе уже имел на счету что-то такое, что у него бесстыдно своровали. Никто не был настолько смелым, чтобы подозревать другого купца. Торговое сословие Тяньцзы кидало друг на друга подозрительные взгляды, но не выдвигало обвинений. – Развелось воров на свете, как мух над озером! Куда ни посмотришь, везде враги, тьфу... Старик, согнутый к земле тяжестью прожитых лет бормотал себе под нос, идя по тихой улице с руками за спиной. Тяжело шаркая ногами, он остановился перед ещё закрытой лавкой. Рядом расположилось яблоня, разросшееся до того, что от неё падала гигантская тень, а карниз здания слегка деформировался благодаря веткам, раскинувшимися в разные стороны. Дверь со скрипом отворилась и оттуда с метлой в руках вышел мужчина, прищурившись от света и прохладного воздуха, хлынувшего в лица. – О, Циюй, господи! – старец поднял голову, бросившись к Ли Циюю. – Какая напасть, какой ужас! Хоть тебя-то не обворовали ещё, а? Ли Циюй заспанными глазами уставился на старика, взявшего слабыми руками его плечи и слегка потрясшего, настолько сильно, насколько это позволяет возраст. – Что-то было... Он зевнул и потер ладонью лоб. – Что было?! И тебя обокрали! Даже молодых мир не щадит! Старик упал на колени, уставившись наверх, в небо, с отрешенными глазами. –...Во сне, нинлао, во сне. – Произнес Ли Циюй, повертев метлой в руке и хмыкнув. – Поднимайтесь, я как раз собирался тут подмести. Дав руку помощи, он поднял старца и отряхнул его от прилипшей пыли. Тот вор, как надоедливое насекомое, был быстр и неуловим. Ещё никто не увидел его лица и не смог его поймать. Особо тревожные жители не спали ночами, охраняя важные им вещи, закапывали все самое ценное во дворе, а самые состоятельные один за другим покидали родной дом, ставший небезопасным. Торговцы в Шупине очень дорожат семейными вещами, и старушка, у которой украли шпильку, вскоре тоже уехала из Тяньцзы на очередной повозке, направившейся за товарами соседнего селения. Совсем-совсем недавно в Тяньцзы завелся очень хитрый вор и за недолгое время сумел направить на себя всеобщую ненависть. Вечером, когда солнце ещё не ушло за горизонт и окрашивало небеса подстать налитому яблоку, Ли Циюй ходил развеяться на речку, берущую начало из далеких гор на Цзысяне. Редкие вечера он проводил в соседнем ресторанчике, где ему всегда давали бесплатную похлебку и пригубить одну-две чарок вина, но сегодня душа изнылась по знакомому немногословию водной глади и камышах. Туда вела извилистая тропинка, уходящая ввысь, потом резко вниз и наконец-таки приходила к водоему, откуда влево от Тяньцзы вдалеке виднелись скалистые горы, а справа раскидывался темный лес. Ли Циюю нравилось чувствовать, лежа в траве, как вокруг него шелестят высокие колосья и горный ветер взъерошивает волосы. Эти звуки частенько его убаюкивали, и он заканчивал тем, что засыпал, вслушиваясь в разговоры пернатых и течение реки рядом. Это случилось и сейчас. Расслабленный теплыми солнечными лучами, Ли Циюй заснул, самозабвенно положив ногу на ногу и заложив руки за головой. Отродясь в этом захолустном городе его не было. Несколько лет назад он пришел с ржавым топором и с тех пор обосновался в Тяньцзы. Сначала неожиданному чужаку население было не радо. Покупать Ли Циюй явно ничего не собирался, а значит, бизнесу не несёт никакой пользы. Однако кое-кто его принял — старый кузнец, сетующий всё, на чем свет стоит. Сын старца пустил корни далеко за горизонтом, в прибрежном, богатом городе, позабыв про малую родину; оставил собственного отца тухнуть в кузнице, более неспособным дряблыми руками держать молот как прежде. Ли Циюю кузнечное дело было чуждым, поэтому он устроился в никем не занятой лавке, рядом с которой цвела яблоня и продавал овощи да фрукты, иногда подъедая с собственного прилавка. Закат сменился темным синим оттенком, пока за горизонтом догорали последние лучи солнца. Зародились бледные звезды и медленно взошел полумесяц, осветив тенистый луг и водную гладь, ставшую черной. Сквозь сон Ли Циюй почувствовал странную боль в боку и ощущение того, что что-то прижимает его к земле. Зверек какой-то заплутал, наверное.. Он отмахнулся рукой и перевернулся на бок, продолжив сон. До самого утра Ли Циюй проспал спокойно. *** – Это дракон — он живет глубоко в море.. Маленькая девочка присела на корточки, старательно вырисовывая пальцем на пыльной земле очертания дракона. – А это — мой дракон! Мальчик топнул ногой по поверхности, где ничего не было нарисовано. Девочка глянула на него с раздражением, отвлекшись от рисунка. – Там ничего нету! Твой дракон что, невидимый? – Он не невидимый! – Прикрикнул мальчишка и взял палку, валявшуюся в кустах. Он очистил ее от ненужных сучков. – Он находится на эфесе моего будущего меча. С гордо поднятой головой он взмахнул самодельным клинком. – И зачем могущественному дракону находиться на эфесе меча кого-то такого, как ты?! Девочка резко поднялась, вперив руки в бока. – Есть такой дракон, который считается покровителем мастеров боевых искусств... Она насупилась. Мальчик размахивал палкой, имитируя взмахи настоящего меча. –...и он селится на эфесах мечей и кинжалов. Он остановился. – Поэтому, когда я стану великим мастером боевых искусств, то найду дракона и поселю его на своем эфесе! Девчушка сжала зубы, нахмурившись. – Найнай говорила, что вся наша семья была и будет торговцами! Как ты станешь мастером боевых искусств? – Вот так! – Мальчик откинул ветку в сторону и показал на окружающую их опушку леса. Далеко внутри ухала сова. – Кто впервые сказал про идею выйти за пределы города? Я! Я — первооткрыватель в нашей семье и буду первым прославившимся заклинателем отсюда. Она хотела сказать что-то против, но, посмотрев в глубь, скрывающуюся за высокими деревьями, внезапно растратила всю смелость. – Я иду обратно, а ты, первооткрыватель, можешь оставаться тут. Ее звонкий голос затих и сменился шагами, когда она решительно повернулась и пошла прочь от мальчика. – Ну и уходи! Больно ты была мне нужна, дурья башка! Девочка на миг остановилась, бросив взгляд на мальчишку, прежде чем сжать кулаки и броситься вперед, быстро пропадая из виду. Кривой дракон, нарисованный на земле, будто смотрел ей вслед. Он глянул на рисунок и ступил вперед, стирая ногой мифическое животное. – А кто будет защищать остальных, если каждый человек на свете — торговец?! Но слова мальчишки остались неуслышанными. Птицы, сидевшие на ветках, с щебетаньем разлетелись. – И вовсе ты мне была не нужна... Сам пойду и без тебя справлюсь!.. – он взял кинутую на землю ветку и повернулся к возвышающимся над почвой елям. Они зашелестели в немом ответе. – К найнай тоже сам дойду! Проложу новый торговый путь! Поднялся ветер. Закинув на плечо ветку, он поправил лезущую в глаза челку. – Украденную семейную шпильку — найду! Мальчик твердо зашагал вглубь леса. – Самым сильным столпом — стану! Грунт шуршал под ногами. – Вора — уничтожу! Рыжая белка спустилась с деревца, копошась лапками в опавшей листве. Он повернул к ней голову и тут же врезался во что-то, оступившись назад. Это «что-то» затмило свет солнца, еле продиравшегося через ели, оставив мальчишку во тьме. Подняв взгляд на нежданного гостя, его тут же пробил холодный пот. Мальчишка бросил палку перед собой и рванул наутек. В Тяньцзы из всех щелей лезла новая новость и новый предмет обсуждения на недели вперёд - ребенок одного из талантливых торговцев всей округи, Ча Юэбин, увидел настоящего вора на опушке леса. Кажется, то был не человек, а существо, максимально приближенное к нему — испуганный ребенок описывал высокого, рогатого, черного и худого чудища, затмевающего свет собственным присутствием, а лицо у него было изорвано и свисало клочьями вниз. Бедного мальчишку утешали всем городом. Многие хотели пойти этим же вечером туда и прочесать весь лес, но их остановили более рациональные жители. – Что же творится, что же творится? Почти похожий на сплетни, женский шепот раздавался близ давно заброшенной кузнечной лавки. – Скоро нас всех пожрут! Пожрут, ничего не оставят! Женщина схватилась за сердце, судорожно говоря. – Чего ты разоралась! Чуши не говори! – Старик, кряхтя, подошёл к ним. – Мать торговца Ча пожрали? Нет! Его сына пожрали? Нет! Ты вообще... – он сплюнул на землю, – невкусная! И я тоже невкусный. Не сожрет тебя никто, скорее других перепугаешь. Она вся напряглась и лицо ее стало подстать грозовой туче, готовой выплеснуть гнев дождем. – Тебе легко! Тебе не о чем тревожиться. Живешь себе на уме да и не почиваешь на хворосте, не вкушаешь желчь. К концу реплики она стушевалась. – Тебе не о ком больше беспокоиться. Женщина устало вздохнула. – Беснуйся в другом месте. Старик посмотрел на нее исподлобья. Как бы не случилось того, что было в Цзысян. Если появился демон, даже один, то за ним потянутся другие. Открылся разлом - смело можно говорить «нет шанса на спасение». Разводить панику на ровном месте, хоть и для этого есть весомые причины, - тоже можно говорить «нет шанса на спасение». Когда наступит новый день, весь город сойдется в совете, тогда и решатся их будущие действия. Осталось только надеяться на то, что за ночь не случится ничего из ряда вон выходящего. Старик устремился по улицам города, шаркая от ног, давно не держащих старое тело. Женщина с подругой удалились в противоположную сторону, все ещё жалуясь на несчастную судьбу Тяньцзы. Медленно смеркалось. И что, что его сын уехал в дальние края, к большой воде? Старец сам понимает всю бессмысленность существования на отшибе любого царства, неважно где. Здесь туго идет торговля, нет каких-либо отличительных черт, призывавших бы странников посмотреть на окрестности или выдающихся личностей, родившихся и проведших тут свою юность. Кузня не была нужна от слова совсем. Теперь люди закупаются в соседних поселениях и если не могут самостоятельно туда отправиться, то заранее договариваются с едущими дотуда и размениваются товарами. – Близ моря прибыл, получается? Да ты у нас, дае, сын ветра и моря! Знакомый заливистый смех заставил старика уставиться на его обладателя. Минуя небольшое расстояние, Ли Циюй, опершись на дверной проем, похрустывал яблоком и смотрел вниз, под яблоню, распустившуюся чрезмерно близко с лавкой. – А за яблоко заплатить не хочешь? Он подкинул в воздухе надгрызанный фрукт. Прошлым днём, с наступлением заката, Ли Циюй ушел на речку и вернулся лишь сейчас. – Какой-то ты неправильный, дае. Я-то такое о вас, с Востока, слышал! О-о-о! Собеседник не отвечал. Старец же нахмурился, подойдя поближе. Никаких «дае» с востока в Тяньцзы никогда не было. Путникам в тяжёлые времена нигде не рады. Кто бы это ни был, ему стоило переждать ночь и побыстрее уходить. За яблоней, сидя на земле и опираясь спиною на стенку, примостился человек, одетый в темные ткани. – Так что? Ли Циюй произнес эти слова и заметил старика. Кивнув в знак приветствия, он сразу перебросил внимание на личность внизу. – Яблоки с этой яблони все мои. Снизу послышался смешок. – Правду говорю. Ли Циюй нарочито раздражённо закатил глаза, откусывая от яблока. Свет заходящего солнца продрался через ветви и осветил лицо путника, искаженное чуть видной улыбкой. Половина была перебинтована, а некоторые концы бинтов свисали вниз, походя на ошмётки кожи в плохом освещении.